 |
Наведение мостов (bridging) 4 страница
|
|
|
|
Провокативный стиль Сэма, в сочетании с недостаточной терпимостью к чужим проблемам, и его собственное настойчивое отрицание того, что он алкоголик, может вызывать воспоминания Шерон о собственном отце, не признающем себя алкоголиком и критикующем её мать за то, что та недостаточно ему доверяет.
На внутриличностном уровне оба описанных участника, как и все мы, имеют давние тревоги, конфликты, фантазии, защиты и компенсации, которые они принесли с собой в группу. Сэм, например, может отвлекать внимание от собственных сложностей в выздоровлении и достижении абстиненции, вовлекая других участников группы в обсуждение проблемы своего товарища по комнате, в то же время показывая, что он активно взаимодействует с остальной группой на личностном уровне. В то же время, Сэм навязывает группе бесконечные дебаты на тему установления, является ли его сосед аддиктом, хотя прежде всего самому Сэму необходимо задать себе этот вопрос и найти ответ на него. Провокативный и уклончиво-оборонительный стиль Сэма нуждается в понимании, исследовании и, в конечном счёте, в терапевтической конфронтации. Полное понимание того, что происходит в группе, будет требовать сведений на всех трёх уровнях. И только после этого будет достаточно информации для объяснения того, почему это поведение проявилось у этих участников в этой группе именно в это время. Однако, прежде чем это решится, ведущий должен вернуться к первому важному вопросу — какова цель этой группы? (Рис. 2. 2)
Чтобы помочь себе ответить на него, ведущий теперь имеет на своей концептуальной карте выбор вмешательств, основанный на выполнимых задачах и доступных целях.
Что касается групп, ориентированных на обучающие задания или на инсайт, то три уровня (т. е., интраперсональный (внутриличностный), интерперсональный (межличностный) и групповой) относятся к процессу или системе, являющейся объектом изучения. Ведущий группы выбирает, какой из этих трёх уровней будет лучше служить интересам и потребностям участников данной группы. Нужно ли им в первую очередь лучше понимать себя, и как этого лучше всего достичь? В контексте изменений понятие уровня направляет нас к таким процессам, которые могут быть двигателями для интервенций, приводящих к изменению. Например, групповое давление (групповой уровень), терапевтические отношения с ведущим и участниками группы (межличностный уровень), или интерпретация и конфронтация защитных структур (внутриличностный уровень); все это — возможные пути изменения поведения химически зависимого человека.
|
|
|
Большинство моделей групповой психотерапии могут быть распределены на следующие четыре категории:
· Группа изменения фокусного критерия;
· Группа, ориентированная на индивидуальное развитие и личностные изменения;
· Группа межличностного общения;
· Процесс-ориентированная психодинамическая группа.
Эти четыре типа групп будут описаны ниже и систематизированы в схемах 2. 3 — 2. 7. Хотя представленные здесь «когнитивные карты», созданные на основе неформальных наблюдений Сингера за задачами и структурой различных групп, сильно упрощены, они согласуются с эмпирическими аналитическими обзорами Lomranz, Lakin и Shiffman (1972), на основе которых Сингер и его сотрудники и создали свою схему. Разумеется, существует множество групп, которые выбиваются из вышеперечисленных категорий и не укладываются в эту типологию. Несмотря на недостатки данной типологической классификации, презентация и категоризация различных подходов к групповой психотерапии, я надеюсь, обеспечат начинающему ведущему лучшее понимание возможных вариантов, доступных ему в рамках групповой терапии аддикции.
|
|
|
Группы Фокусного Критерия (focused criteria groups)
Группы изменения фокусного критерия специально придуманы для того, чтобы изменять или прекращать саморазрушительное или пораженческое поведение участников. Такие группы обычно краткосрочны и исторически используются при аддиктивных типах поведения (будь то курение, еда или наркотики), при попытках редуцировать симптом (застенчивость, горе, панические расстройства, восстановление после развода, управление болью) или отрепетировать поведение (ассертивность, разрешение конфликтов и т. п. ). Обычно это или в высшей степени конфронтирующие, или в высшей степени поддерживающие группы. Ведущий часто бывает очень активен, и, поскольку в фокусе находится изменение поведения, инсайту или новому знанию о себе придается мало значения.
Эти группы обычно очень специфичны и, вследствие этого, гомогенны по составу. В отличие от гетерогенных групп, которые способствуют пониманию того, как проявляются отличия каждого члена группы, гомогенные ищут сходство в жизнях своих участников, что дает возможность повысить их податливость и добиться изменения поведения. Хотя гомогенные группы фокусного критерия могут проводиться и в амбулаторном режиме, все же для них больше подходят условия стационара, где собираются представители специфической популяции.
Здесь важно точнее уяснить, что означают понятия «гомогенная» и «гетерогенная» группа. Ялом (1975) подробно описал отношение между факторами композиции группы и лечебным результатом. Он сделал вывод: «общее клиническое мнение заключается в том, что гетерогенные группы имеют преимущества над гомогенными при проведении интенсивной интеракционной групповой терапии» (стр. 261). Хотя гомогенные группы быстрее достигают сплоченности и обеспечивают немедленную поддержку (и, следовательно, в них меньше прогулов, уходов и конфликтов), они все же с большей вероятностью остаются на поверхностном уровне, давая меньше возможностей для изменения структуры характера.
Изменение характера является настоятельно необходимым компонентом успешной долгосрочной терапии химически зависимого лица. Следовательно, потребность в гетерогенности группы тем больше, чем дольше алкоголик или аддикт воздерживается от приема вещества. Применяя рекомендации Ялома, фокус на гомогенности группы будет более полезным на ранних этапах лечения, а повышение внимания к факторам гетерогенности должно возрастать к более поздним стадиям — постлечебной, профилактике срыва или долгосрочной амбулаторной группе.
|
|
|
Однако, как утверждает Ялом, существуют и другие факторы, которые следует принимать во внимание при выборе гомогенной или гетерогенной группы. Он рекомендует стремиться к максимальной гетерогенности в области паттернов копинга (стратегий поведения в трудной ситуации, прим. ред. ) и конфликтных областей, в то же время поддерживая гомогенность по степени уязвимости каждого участника и его способности выносить тревогу. Как знает любой опытный специалист по аддикции, химически зависимые лица на ранних стадиях выздоровления не могут регулировать свою уязвимость или выносить тревогу и неопределенность. Однако, они должны развить эту способность позже, если останутся трезвыми или чистыми, поскольку не будут больше иметь такой роскоши, как химический способ самоуспокоения. Согласно рекомендации Энн Алонсо (Anne Alonso, 1985), группа функционирует лучше всего, когда ведущий удерживает ее на максимально переносимом уровне тревоги. На ранних стадиях выздоровления аддикты и алкоголики не могут выносить двусмысленности или неопределенности. Позднее для них будет критически важным научиться иметь дело с подобными чувствами без химических веществ. Сингер и др. (1975) представили очень нелестное описание группы по лечению аддикции как фокусного критерия, (см. Рис. 2. 3)
«Целевое поведение является по своей природе аддиктивным; оно превращается в способ избегания тревожности, отчаяния, депрессии, бессмысленности или беспомощности. К тому же, вдобавок к физической зависимости, оно психологически подкрепляется. Программы, в которых это обычно происходит (например, Дом Феникса, Следящие за Весом) и их ведущие сначала используют вступительные ритуалы, включающие в себя исповедь и унижение, для того, чтобы создать мощную идентификацию с программой и группой. Заместительная зависимость делает возможным отрыв от целевого поведения. Ведущие поощряют групповое давление, поддерживающие санкции — не интерпретации или дидактические переносы — чтобы помочь участникам оставаться абстинентными после первоначального отрыва... Ведущие групп фокусного критерия создают впечатление, что внутри- и межличностные процессы являются ключевыми для изменений. При ближайшем рассмотрении оказывается, что в первую очередь индуцируют перемены скрыто используемые групповые процессы» (стр. 146, Сингер и др., 1975).
|
|
|
Исторически то, что считалось групповой психотерапией аддиктов и алкоголиков, было в действительности вариацией гомогенной группы фокусного критерия. Обычно ведущий, очень активный, конфронтирующий и директивный, работал последовательно с каждым участником, пока тот сидел на «горячем стуле». Остальные члены группы, в сущности, служили аудиторией или помощниками, конфронтируя или поддерживая пациента, отдавая ведущему власть воздействовать и направлять.
Хотя Сингеру и его соавторам не удалось определенно отнести двенадцатишаговые группы типа Анонимных Алкоголиков, Анонимных Наркоманов и Анонимных Кокаинистов к своему формату групп фокусного критерия, многие характеристики групп подобного типа присутствуют в этих программах. Тем не менее, большая удача, что они исключили АА, АН и АК из данной категории, потому что, хотя их описание групп фокусного критерия для аддикций достаточно точно, ему недостаёт значения двенадцати шагов АА и других ориентированных на абстиненцию программ. Двенадцать шагов АА — уникальный обучающий компонент группового процесса, который является настоящим секретом успеха программы. Как с готовностью признает любой выздоравливающий алкоголик или аддикт, простое хождение на встречи АА не даёт гарантии длительной трезвости или абстиненции. Это происходит лишь при работе по шагам программы. Если двенадцатишаговые программы могут предложить более эффективную помощь своим химически зависимым членам, то зачем АА, АН и АК профессиональное ведение групп? Оно им не нужно, если единственная цель группы — предложить поддержку и гарантировать абстиненцию. Групповая психотерапия никогда не намеревалась заменить АА, АН и АК. Сама по себе она не сделает алкоголика трезвым или наркомана чистым. Программы справляются с этим гораздо эффективнее. Групповая психотерапия дожна предлагать химически зависимым лицам понимание внутриличностных и межличностных конфликтов, которые мешают принятию программы и могут быть силами, толкающими к срыву. Групповая психотерапия может также ускорить процесс выздоровления и подкрепить шаги двенадцатишаговых программ для тех людей, кто испытывает трудности в понимании, принятии шагов и в работе по ним.
|
|
|
Индивидуально-ориентированные группы изменений
Группы, которые ведутся в формате индивидуального изменения, также имеют своей первостепенной задачей изменение поведения индивида, будь то уменьшение страдания, рост осознавания или повышение способности к творчеству. Следовательно, этот подход имеет некоторое сходство с группами фокусного критерия. Однако, имеется существенная разница в использовании индивидуальной терапии в группе. Хотя этот подход также имеет тенденцию использовать остальную группу как помощников или аудиторию при индивидуальной работе с одним из участников, обычно существует также хорошо проработанная теория, определяющая техники и стратегии задействования группы. В отличие от групп фокусного критерия, где ведущий проводит индивидуальную терапию в группе, некоторые из этих подходов (психодрама, психомотор) используют остальных участников в очень структурированной и директивной манере, которая усиливает переживания членов группы таким способом, который невозможен в индивидуальной терапии (см. рис. 2. 4).
Хотя этот формат включает широкий ряд технических и теоретических подходов к групповой психотерапии, в том числе психотерапию нового решения (Goulding и Goulding, 1979), психодраму (Moreno, 1971), гештальт (Peris, 1969), биоэнергетику (Lowen, 1969) и психомотор (Pesso, 1991), средством для изменения везде является интрапсихическое фокусирование вкупе с интервенцией ведущего. Группа рассматривается как совокупность личностей, и ведущий, по существу, работает в каждый момент времени с одним участником группы, в то время как остальные действуют как наблюдатели, помощники, альтер эго и «значимые другие». Групповые процессы, за исключением товарищеской поддержки или предоставления многочисленных трансферентных фигур, как правило, считаются отвлечением или принуждением к лечению, и активно в работе не используются. Акцент ставится на изменении, а инсайт или научение иногда считается помехой или препятствием к изменению. Прототипом этой модели может являться проводимая Перлзом групповая гештальт-психотерапия, где участники по очереди работают с ведущим группы на «горячем стуле». Интеллектуализация, инсайт и научение в терминах Перлза называются «mind fucking» и свидетельствуют о когнитивных защитах.
Участники группы вместо этого поощряются к фокусированию на своем интрапсихическом опыте, повышая степень своего осознавания. Как часто напоминал Перлз, они должны «потерять разум и прийти к своим ощущениям». Изменение является центральным фокусом каждой сессии, а на понимании в обычном смысле ставится небольшой акцент. Однако, не вся гештальт-терапия по природе своей Перлзовская. Эта чрезмерно стереотипная презентация гештальта используется только для иллюстрации, и не слишком справедлива для других гештальт-терапевтов типа Эрва и Мириам Полстеров, которые нечасто используют в своих группах классическую технику пустого стула или «горячий стул», если вообще это делают.
Полстеры и Гулдинги — прекрасные терапевты, которые применяют этот подход в группах. Каждый будет описан в некоторых деталях, чтобы проиллюстрировать преимущества данной модели. Полстеры описывают гештальт-терапию как основанную на феноменологии экзистенциальную психотерапию. Она феноменологическая, потому что акцентирует осознание индивидом того, что он или она переживает в данный момент. Она экзистенциальная, потому что фокусируется на ответственности, свободе и выборе. Гештальт-терапия начиналась как ревизия классического психоанализа (Peris, 1969; Polster, 1975). Она быстро стала целостной и автономной системой, интегрирующей мудрость из различных источников в единую клиническую методологию (Peris, Heiferline и Goodman, 1951). Ее популярность в прошлом ошибочно приписывалась почти единолично Фрицу Перлзу. Однако, не вся гештальт- терапия — это Перлз (Dublin, 1976; Dolliver, 1981). На нее оказали мощное влияние другие (Laura Peris, 1976; Erv и Miriam Polster, 1976; James Simkin, 1976; Joseph Zinker, 1977). Только держа в уме этих других, можно исследовать исторические корни и влияние гештальта.
Гештальт-терапия связана с гештальт-психологией Берлинской школы (Wertheimer, Kohler, Koffka), и обе они являются формами феноменологической теории поля. Главная их характеристика — тотальное непосредственное переживание, здесь и сейчас, а интроспекция обычно рассматривается как источник предубеждений. Переживание, в этой схеме, должно дифференцироваться от допущений или умозаключений. Осознавание используется для достижения основного инсайта в основное состояние поля. Интеллектуализация и рационализация считаются в первую очередь защитами и сопротивлением, которое должно быть рассмотрено и исследовано терапевтом.
Ранние эксперименты гештальт-психологов показали, что существует врожденная тенденция организма организовывать восприятие упорядоченным образом, и полностью завершенная конфигурация получила название завершенный гештальт. Незаконченные дела, которые продолжают беспокоить и присутствовать в памяти индивида, позже были названы незавершенными гештальтами. Было постулировано, что такие незавершенные гештальты должны быть вновь пережиты и завершены, иначе они останутся фигурой и исказят переживания настоящего, мешая процессу ассимиляции, который требуется для того, чтобы завершенное переживание могло стать частью фона.
Изменения происходят посредством усиленного переживания, и тревога часто рассматривается как сигнал об источнике дискомфорта, который должен быть пережит и завершен. Причиной невроза являются тупики, которые приводят к фиксации и искажению переживаний в настоящем. Индивиды, застрявшие в тупике, не осознают себя и сомневаются в собственных способностях, что позже останавливает спонтанный поток осознавания. Помехи осознаванию приводят к сужению и сдавлению границ Я, что, в свою очередь приводит к недостаточной отделенности или чрезмерной зависимости от окружения. Цель терапии зачастую состоит в расширении границ Я и в повышении текучести осознавания, чтобы фигуры свободно сменяли одна другую, позволяя индивиду быть в полном контакте с окружением. Границы Я расширяются в первую очередь в процессе контакта.
Эксперимент — ключ к гештальт-терапии и попытка «проработать» тупик. Поскольку мышление считается главной защитой против ассимиляции, гештальт-терапия часто прибегает к методу действия для повышения осознавания и усиления контакта. Фриц Перлз расширил теорию телесного панциря и структуры характера Вильгельма Райха, обеспечив гештальт-теоретиков способом обходить когнитивные защиты, делая акцент на соматических защитах и зажимах. Психодраматические техники Морено послужили прототипом для развития метода действия, типа диалога двух стульев, предписания и управляемых фантазий, которые облегчают и повышают осознавание, необходимое для контакта. Таким образом расширяются границы Я, и тупики могут быть проработаны с большей легкостью. Нужно помнить, что постулатом гештальт-терапии является то, что природа человека организована в виде паттернов и целостностей. Однако, как продемонстрировали Полстеры (1976) и Келли (Kelly, 1955), каждое понятие подразумевает свою противоположность; наш разум и чувства постоянно реагируют на двойственность в нашем окружении. Гештальт-терапия в своей лечебной философии повторяет Гегелевскую — тезис, антитезис и синтез.
Таким образом, резюмируя, гештальт-терапия, как ни одна терапия до нее, подчеркивала и развивала теорию оптимального человеческого функционирования. В определенном смысле, это система убеждений, которая описывает, как индивид может жить полно и свободно от одного момента к другому, автономный и независимый.
Гештальт-теория и влияние Фрица Перлза также очевидно в терапии нового решения. Боб Гулдинг (половина команды, породившей этот теоретический подход) долгое время работал с Фрицем Перлзом. Гулдинги фактически инкорпорировали гештальт-теорию (или, по крайней мере, гештальт-техники) в свою модель Нового Решения. Гулдинги также подчеркивали ответственность, свободу, выбор и настоящее. В отличие от терапии чистых гештальтистов, терапия Гулдингов имеет сильный когнитивный компонент, который был привнесен из отношений Боба с Эриком Берном (1961). Берн развивал бихевиоральную теорию, которая должна была помочь объяснить природу человека. Он был ученым, и интересовался тем, как можно объяснить, предсказать и контролировать и поведение, и чувства. Его подход был в первую очередь когнитивным, а уже потом психоаналитическим. Однако, он тоже был обучен Фрейдовской психологии и испытал ее сильное влияние. Состояния, которые принимает его эго (Родитель, Взрослый и Ребенок) — просто замена Фрейдовских Эго, Ид и Суперэго. Однако, транзактный анализ — это гораздо больше, чем эго-состояния. Он развился в теорию, которая гораздо сильнее фокусируется на решении и выборе, чем какая-либо теория до него.
Наблюдатели скоро поняли, что Гулдинги упорствуют в своем решении добиться изменений. Они настаивали на коротких, двадцатиминутных отрезках времени, и доказали, что люди могут изменяться в течение одной сессии. Они являются радикальными экзистенциалистами в том смысле, что они настаивают на том, чтобы люди признали свою полную ответственность за то, как они думают, ведут себя, действуют и чувствуют. Следовательно, люди должны понять, что они — единственные, кто обладает властью привнести изменения в свою жизнь.
Гулдинги исходили из простой, но эффективной модели, которая использует три принципа интервенции: (1) работа над контрактом; (2) работа по прояснению тупика; и (3) работа над новым решением. Однако, в терапии Гулдингов происходит гораздо больше, и я отсылаю заинтересованного читателя за кратким описанием мастерской Гулдингов к прекрасному анализу Джона МакНила (John McNeel, 1977) семи компонентов терапии нового решения.
Когда мы чувствуем себя плохо, по мнению Гулдингов, мы часто делаем одну из трех вещей: мы находимся в другом месте, другом времени или где-нибудь еще, застряв в фантазии или в «игре». Игра и фантазия для Гулдингов чрезвычайно важны, поскольку без них у «рэкета» и плохих чувств нет возможности сохраняться. Такие рэкетные чувства часто могут быть прослежены до ранних решений, принятых в детстве, и здесь Гулдинги внесли свой уникальный и важный теоретический вклад. Согласно теории трансактного анализа, решения, даже забытые (неважно, насколько сильно они внушались ранним родительским программированием, или насколько необходимы они были для выживания в детстве), очень сильно определяют наше Я. С другой стороны, они до некоторой степени обратимы. Каждый из нас, в соответствии с этой схемой, принял в детстве необходимые ранние решения, чтобы выжить в том мире, каким мы его переживали тогда. Однако, хотя эти ранние решения служили для выживания в то время, когда были приняты, они и сейчас остаются вне нашего осознания, на бессознательном уровне, и часто вносят свой вклад в проблемы, которые мы сейчас переживаем. Следовательно, ошибочные решения, принятые на основании неадекватной информации на примитивном уровне, должны быть осознаны, пересмотрены, если это необходимо, и заменены новыми решениями, базирующимися на реальных фактах.
Гениальность Гулдингов заключается в прагматической эффективности их модели принятия нового решения и изменения. Ныне классическое исследование эффективности лечения (Libermann, Yalom и Miles, 1973) ясно показало, что Боб Гулдинг — самый результативный терапевт из всех, кто участвовал в данном исследовательском проекте. Его эффективность частично детерминировалась двумя факторами. Во-первых, словами Либермана, Ялома и Майлса, он являлся умеренным аффективным стимулятором, то есть обеспечивал достаточное возбуждение участников группы, но не подавлял их своими интервенциями и конфронтациями. Во-вторых, путем интегративного использования когниций (трансактный анализ) и катарсиса (гештальт), он мог соединить два критических компонента эффективного изменения. Исследование продемонстрировало, что одного только инсайта недостаточно для изменения поведения. Пока его не будет сопровождать эмоциональное возбуждение, долгожданные перемены не наступят.
В последнее десятилетие модель терапии, представленная Перлзом, Полстером и Гулдингами, шагнула вперед в своем развитии и завоевала популярность у практиков. Кроме психодрамы (Морено, 1971), существующей почти так же долго, как Фрейдизм, и являющейся бабушкой индивидуально ориентированного подхода к групповому лечению, существует еще интеграция схожих, но разноречивых теорий в общий формат, который обычно называют регрессивной терапией, или интенсивной экспрессивной психотерапией (НЭП). В период возобновления энтузиазма по поводу этого подхода к лечению аддикций, часть восторга сошла на нет из-за его тенденции производить каузальности (см. Главу 15). Однако, она по-прежнему широко используется в различных лечебных программах и многими терапевтами по всей стране.
Популярность ИЭП возродилась после того, как она была применена в национальном масштабе различными лечебными программами в качестве терапевтической модальности для соза- висимости и Взрослых Детей Алкоголиков (ВДА). Однако, она постепенно превратилась и в метод выбора для аддиктов и алкоголиков, которые не отреагировали на более традиционные формы лечения и двенадцатишаговые программы. Существовала надежда, что этот подход может помочь тем из аддиктов и алкоголиков, кто перенес множество срывов и не был способен поддерживать трезвость сколько-нибудь продолжительное время, несмотря на то, что прилежно и истово работал по шагам. В конце концов, модель ИЭП применялась с некоторым успехом и к жертвам сексуального злоупотребления, пациентам, страдающим расстройствами пищевого поведения и многими формами диссоциативных нарушений, особенно посттравматическим стрессовым расстройством. Было обнаружено, что в некоторых случаях этот метод был полезен для чрезмерно контролирующих и эмоционально зажатых пациентов, которым не помогли ни медикаменты, ни более традиционные формы «разговорной терапии». Приверженцы этого подхода считают, что единственным противопоказанием для ИЭП является умственное расстройство (шизофрения) или острый психоз.
Персонал лечебных программ был мотивирован к использованию данной модели, потому что они пытались найти способы быстро воздействовать на химически зависимого пациента на эмоциональном уровне, в то время как многие из этих лиц были полностью лишены контакта со своими чувствами и сопротивлялись любым менее вызывающим методам терапии. Конечно, фрустрация от взаимодействия с характерологическими защитами и особенностями личности, обычными для этого контингента, толкает к поиску альтернативных и более эффективных методов лечения. Хотя фрустрация при попытках лечить патологию характера не ограничивается случаями аддикции, два этих расстройства часто идут рука об руку. Практики давно ищут способы воздействовать на таких пациентов и эффективно лечить их. Луис Ормонт (Louis Ormont, 1992) называет таких индивидов страдающими от преэдипальных конфликтов. Он утверждает, что они представляют собой особую проблему, поскольку их трудности возникли до того, как они научились эффективно пользоваться словами. В результате, они склонны к тому, чтобы действовать или реагировать эмоционально, а не говорить. Они обычно не реагируют на интерпретации. Ормонт утверждает, что на них следует воздействовать через чувства и действия. Следовательно, есть основания считать, что ИЭП, с ее акцентом скорее на действиях, а не на словах, может иметь для этих пациентов больший терапевтический эффект, чем другие методы.
Преэдипальную личность в общем можно понимать как человека, развитие которого было остановлено до того, как он научился выражать свои мысли словами. Поскольку личность формируется до того, как ребенок достигает достаточной силы эго, взрослому, поступающему на лечение, трудно или даже невозможно выразить словами свои конфликты, трудности или чувства. Раннее происхождение нарушения подразумевает, что трудности развились большей частью или полностью до того, как ребенок мог найти хотя бы рудиментарные языковые средства для самовыражения или когнитивно понять смысл своих переживаний. Базируясь на таких объяснениях проблемы, ИЭП-терапевты считают, что при работе с такими пациентами бесполезно использовать слова или интерпретации как терапевтические техники. Инсайт или научение невозможны или не имеют никаких последствий. Аффект — необходимое первое требование для того, чтобы произошло изменение. ИЭП-терапевты также уверены, что один из наиболее часто используемых инструментов для лечения аддикции — конфронтация — мало полезна, поскольку такие индивиды обычно не могут переживать свою внутреннюю сущность, истинное Я. Вот почему некоторые стратегии, предлагаемые Джоном Брэдшоу (John Bradshaw, 1993) были, по общему убеждению, чрезвычайно ценными. ИЭП-терапевты старались достичь того, что Брэдшоу и другие называли «внутренним ребенком», чувства и эмоции которого были либо диссоциированы, либо «заморожены во времени», когда произошла изначальная травма. ИЭП использует техники, которые призваны помочь разрушить или растворить диссоциативные барьеры, освобождая замороженные эмоции, что, предположительно, поможет преэдипальному пациенту получить опыт своего «истинного Я», или «внутреннего ребенка».
Хотя НЭП впервые появилась как новая техника для неопытных групповых терапевтов, принципы, которые лежат в ее основе, имеют долгую историю и традиции. Одна из главных тем НЭП-подхода — то, что они обычно применяют в группе — это психотерапия, «ориентированная на действия». НЭП лучше всего можно описать как рыхло организованную совокупность техник и прикладных методик, основанных на теоретическом принципе, который вместо «всего лишь» обсуждения индивидами своих чувств, мыслей или прошлых событий использует методы, помогающие им получить опыт переживания своих мыслей и чувств «здесь и сейчас» в группе, что для них гораздо более полезно. Участников направляют и поощряют к выражению своих переживаний поведенчески и эмоционально.
НЭП часто критикуют как набор техник, не подкрепленный теорией. Хотя это, в общем-то, частично и правда, но все же это не совсем справедливая оценка. Многие теоретические принципы восходят к психодинамической теории Фрейда с ее понятиями катарсиса, отреагирования и коррективного эмоционального опыта. НЭП, в первую очередь, интересуется эмоциями пациентов и их выражением. НЭП-терапевт скорее дает пациенту пережить свои эмоции и дать им выражение, чем слушает, что тот думает, или как он анализирует и интеллектуализирует свои чувства.
Важная часть наследия НЭП связана с «ориентированной на действия» психотерапией. Ее корни тянутся в 1930-е, когда Джекоб Л. Морено обнаружил, что гораздо полезнее дать пациентам разыграть свои конфликты и затруднения психодраматически, чем выслушивать, что они об этом говорят. Морено называл этот подход «Театром спонтанности». Спустя годы его ранние теории были развиты другими людьми (Фрицем Перлзом в гештальте, Бобом и Мэри Гулдингами в терапии нового решения, Александром Лоуэном в биоэнергетике, Элом Пессо в психомоторе), которые смотрели на интеллектуализацию, рационализацию и изоляцию аффекта как на главные препятствия, которые должны быть преодолены, чтобы пациент смог «проработать» свои неразрешенные травмы и тупики.
|
|
|
