Наведение мостов (bridging) 5 страница

В течение последующих десятилетий эти теории были подвергнуты синтезу и консолидированы в широкую совокупность знаний, которая рассматривает выражение эмоций и высвобождение запертых или заблокированных чувств как главную цель психотерапии. Одного интеллектуального понимания и инсайта обычно бывает недостаточно, чтобы освободить человека от инвалидизирующей его тревоги, депрессии, повторяющегося саморазрушительного поведения и аддикции. Для достижения этого результата были разработаны специальные техники, которые, по широко распространенному мнению, лучше всего работают в условиях группы. Группа обеспечивает необходимый баланс стимуляции, поддержки и идентификации, чтобы помочь пациенту проработать чувства страха, стыда и изоляции, которые всегда сопровождают эти состояния и нуждаются в последовательной терапевтической работе.

Группы межличностного научения и изменения

Группы межличностного научения ведут свое происхождение от ныне классического тренинга сензитивности, или Т-групп. В настоящее время этот групповой подход был определен и отнесен Сингером в категорию интеракционной групповой психотерапии; данное направление в основном ассоциируется с Ирвином Яломом (1985). Целью этого подхода является помощь участникам группы в понимании воздействия, которое их поведение оказывает на других, и как поведение других, в свою очередь, влияет на них. Чувства и выражения эмоций исследуют в убеждении, что они играют существенную роль в мотивации, коммуникации и поведении. Таким образом, главной обучающей задачей в Т-группах является внимание к происходящему в них межличностному взаимодействию.

 

Ялом впервые добавил варианты к этому подходу, используя размораживание поведения как еще один способ поощрения дополнительных изменений участников группы. Задача ведущего — быть ролевой моделью, дающей обратную связь без оценки поведения участников. Переживания подтверждаются под руководством ведущего, что позволяет людям в группе достигать согласия с другими, и дает им возможность понять, как их поведение и действия влияют на других. Ялом считал, что научение и изменение неразделимы, и одно не может происходить без другого.

Взгляды Ялома на изменение и научение приобретают дополнительную важность, когда речь идет о работе с химически зависимыми лицами. Любой групповой ведущий, который контактировал с двенадцатишаговыми группами на долгосрочной основе, знает, что химически зависимый человек может допиться до смерти, пока специалисты исследуют причины того, почему он пьёт. Подход, который фокусируется только на инсайте, самопонимании и научении, на ранней стадии лечения и выздоровления обычно оказывает непродолжительный благотворный эффект.

Модель Ялома и интерперсональный подход будет подробно обсуждаться в Главах 4 и 5. Сейчас будет важно знать, что этот подход — один из тех, где межличностное взаимодействие членов группы является важнейшей частью лечения. Группе как целому или интрапсихической динамике уделяется мало внимания. Ялом подчеркивает соблюдение баланса между когнитивной и эмоциональной составляющими, чтобы члены группы имели возможность как понимать что-то о себе, так и менять свое поведение. Когда группа служит социальным микрокосмом, у ее участников есть шанс научится чему-то в отношениях с другими и попрактиковаться в новом поведении, взаимодействуя с ними. Если они смогут делать это в группе, то новое поведение станет возможно генерализовать и на «реальный» внешний мир.

Групповой процесс в психодинамических группах

Последняя модель, которая будет здесь представлена, выбрана как завершающая именно потому, что данный подход используется наиболее широко и покоится на самой солидной теоретической базе. Благодаря глубокой разработанности своего фундамента, он позволяет легко инкорпорировать остальные три модели и интегрировать аффект, изменение, инсайт и научение. Как скоро станет ясно из обзора, психодинамический подход к групповой терапии имеет широкий спектр влияния и множество интерпретаций того, какие потребности акцентируются при его применении.

То, что сейчас называют психодинамической групповой психотерапией, развилось из общей модели группового лечения, которая признает существование трех главных сил, постоянно действующих в терапевтической группе: интрапсихические, или индивидуальные динамики, межличностные динамики, или система, и динамики группы как целого. Задача ведущего в рамках этого подхода — интегрировать все компоненты в связный, текучий и взаимодополняющий поток, постоянно помня, что существует избыток переменных (стадия группового развития, сила эго каждого участника, популяция, к которой они принадлежат, индивидуальные сопротивления, действующие в согласии с групповым сопротивлением, индукция групповых ролей, и т. п. ), которые влияют на то, какой тип интервенций (групповой, индивидуальный или межличностный) должен преобладать в данной группе в данный момент. Опытный ведущий психодинамических групп также знает, что уровень интервенции, который он в данный момент выбрал, оказывает влияние и на другие два уровня. Также он хорошо осознает, что излишняя концентрация на одном из уровней вмешательства ценой оставшихся двух уменьшает степень воздействия и лечебный эффект. Уровень интервенций, приоритетный в психодинамически ориентированной группе, частично определяется теоретической ориентацией терапевта, а частично его образованием, опытом и личностью. Вследствие этого, очень редко можно встретить двух психодинамически ориентированных ведущих, которые пишут на эту тему или ведут группы совершенно одинаково.

В определенной таким образом области психодинамической процесс-ориентированной групповой психотерапии существует большое количество разнообразных вариаций. Обучающийся ей вскоре понимает, что способ, которым учит групповой психотерапии Вилфред Бион (Wilfred Bion, 1961), сильно отличается от других известных авторитетов, таких как Александр Вульф (Alexander Wolfe) и Эрнест Шварц (Ernest Schwartz, 1962). Эти теоретики, в свою очередь, очень отличны в своих подходах к терапии от того, что носит название психодинамического группового процесса и представлено такими именами, как Хелен Даркин (Helen Durkin, 1964), Хенриетт Глацтер (Henriette Glatzter, 1969), Энн Алонсо (Anne Alonso, 1985), Скотт Рутан и Уолтер Стоун (Scott Rutan и Walter Stone, 1993), и Луис Ормонт (Louis Ormont, 1992).

Так или иначе, прежде чем начать улавливать тонкости и различия между этими подходами к групповой психотерапии, нужно понять, что все они основываются на психодинамической теории Фрейда. Вклад Зигмунда Фрейда (1921) в групповую психологию невозможно игнорировать. Любая заметная школа групповой психотерапии испытала прямое или непрямое влияние его идей. Фриц Перлз в гештальте, Эрик Берн в транзактном анализе, Морено в психодраме, Гарри Стэк Салливан со своей интерперсональной теорией личности последовательно влияли на Ирвина Ялома, так же как каждый процессуально ориентированный групповой психотерапевт от Вилфреда Биона до Александра Вульфа основывали свои воззрения на Фрейдовской психологии.

До того, как начать описывать сходства и различия между этими школами групповой психотерапии, следует кратко изложить Фрейдовские ранние работы по этому вопросу. Замечание Фрейда о регрессии в группах — главная часть понимания динамики любой группы — отражает его самый важный вклад в групповую психологию. Фрейд придерживался непоколебимого убеждения, что групповой или стадный инстинкт безумен, примитивен и, в конечном счете, деструктивен. Члены группы будут постоянно, хотя часто бессознательно, стараться определить, как им выживать во вновь сформированной группе. Для этого индивиды в чуждых условиях группы будут вынуждены иметь дело с примитивными эмоциями типа агрессии, страха, гнева и тревоги, потому что они обречены регрессивно реагировать на базовую ситуацию выживания. Фрейд, более чем кто-нибудь до него, защищал индивида от непреодолимых сил стадного чувства, и считал каждого индивида борющимся с давлением общества, вынуждающим его соответствовать групповым нормам. Между индивидом (которого Фрейд защищал) и обществом (или стадным инстинктом, вызывающим у Фрейда ужас и отвращение) всегда существует конфликт. Фрейд считал группу источником заразительного снижения сознательности, что приводит к отрицанию каждым участником своей индивидуальности при попадании в группу. Члены группы жаждут послушания и испытывают потребность в конформности; они зависят от сильного ведущего. Таким образом, они сдаются этому бессознательному влечению и проецируют свой эго-идеал на ведущего. Групповой идеал вследствие этого персонифицируется ведущим, который, в свою очередь, подменяет эго-идеал каждого участника группы. У группы существует потребность сделать лидера большим, чем жизнь. Хотя члены группы хотят, чтобы их ведущий был более великим, чем он есть на самом деле, поскольку вера в это обеспечивает им защиту, они вдобавок мечтают и о том, чтобы развенчать и разрушить его. Амбивалентность участников относится к более примитивным стадиям их развития и отражена во Фрейдовском мифе о первобытной орде (где братья обретают кровные узы после убийства отца). Члены группы затем попытаются создать мифического героя, который, как они надеются, выполнит задачу стать больше, чем жизнь, в убеждении, что это защитит их от вины и тревоги, которые сопровождают их индивидуальность и обычно ассоциируются с ответственностью, неотделимой от свободы выбора. Вся жизнь, по Фрейду, является борьбой с амбивалентностью, берущей начало в дуализме взглядов индивида — в желании победить авторитет и жажде обрести безопасность, идентифицировавшись с групповым разумом. Отрицание каждым членом группы своей индивидуальности ведет, в конечном счете, к патологии личности, которая поэтому рассматривается как побочный результат коллективных сил, стадного инстинкта и социального давления.

Самый важный аспект вклада Фрейда в групповую психотерапию — та важность, которую он придавал регрессии в группах. Регрессия — наиболее важный и первичный феномен любой группы. Если ведущий не признает важности регрессии и последствий, которые она имеет для безопасности и доверия химически зависимых участников, он имеет мало шансов сделать групповой опыт полезным для их лечения. Значение доверия, безопасности и сплоченности в группе будет обсуждаться в Главе 15, вместе с исследованием лечебных факторов Ялома в приложении к групповой психотерапии аддиктов и алкоголиков. Сейчас будут исследованы различные теоретические точки зрения, касающиеся психодинамически ориентированных групп.

Обращение к группе как целому лучше всего представлено малыми группами Тэвистокского типа, или учебными группами (Bion, 1961; Rice, 1965). В строгом Тэвистокском подходе групповой процесс имеет единую обучающую задачу, которая фокусируется на уровне группового представления, особенно вокруг вопросов авторитета и скрытых процессов. Второй акцент, если таковой есть, делается на межличностном феномене, (см. Рис. 2. 6).

Интерпретация и интервенция фокусируются на феноменах, происходящих «здесь и сейчас» с группой как системой, и главными инструментами ведущего являются строгое соблюдение границ времени, ролей и задач. Акцент ставится на авторитетных отношениях и реакциях на лидерство участников группы. Чувства в группе обычно сфокусированы прежде всего на ведущем, и только потом на других участниках. Такие группы обычно сложно вести, и многие Тэвистокские ведущие допускают, что строго Тэвистокская группа не является психотерапевтической, и никогда не задумывалась как таковая. (Kline, 1983). Тэвистокские группы служат для обучения участников тому, как они реагируют на авторитеты и стрессовые двусмысленные ситуации. Каждый выздоравливающий алкоголик или аддикт, являющийся активным участником АА, АН или АК, может однозначно ответить на эти вопросы. Химически зависимая личность обычно испытывает крайние затруднения в обеих этих областях жизни. Следовательно, такой групповой подход к начавшим выздоравливать алкоголикам и аддиктам только увеличит их проблемы вместо того, чтобы помочь им заняться своей абстиненцией.

Вилфред Бион (1961) — теоретик, наиболее близкий к Тэвистокскому подходу. Модель Биона не принимает в расчёт личность в группе и доходит до утверждения, что, если ведущий обращается к индивидуальным проблемам в групповом формате, то он вступает в сговор с членами группы в их попытке избежать групповой работы, позволяя им переместить фокус с главных групповых проблем. С точки зрения этого подхода, когда индивидуумы собираются вместе, они регрессируют до группового разума. Бион предпочитает видеть группу как совокупность личностей в состоянии регрессии. Участники группы будут пытаться сопротивляться возникновению психотических и невротических проявлений, используя три основных допущения (т. е., борьба-бегство, зависимость и спаривание). Эти допущения будут исследованы более детально в Главе 14. Сейчас достаточно сказать, что Бион считает эти допущения формой группового сопротивления, которое необходимо интерпретировать и заниматься им. Личность нельзя лечить в группе, и единственной возможной целью лечения, с точки зрения Биона, является обычно разделяемая всей группой тревожность и защиты, устанавливаемые против неё.

В последние несколько лет Агазарян (Agazarian, 1992) выработала свое уникальное применение подхода к группе как целому. Она использовала многие принципы общей теории систем (ОТС) и применила их к групповой терапии. Она придерживается мнения, как и большинство практиков ОТС, что все системы обладают общей фундаментальной структурой, и из-за их изоморфизма вы не можете помочь иначе, чем изменив одну часть системы, осуществив вмешательство на другом уровне этой же системы. С точки зрения Агазарян, в группе всегда действуют три системы. Это система группы как целого, подсистема (двое или больше членов группы) внутри большей системы, и индивид, имеющий свою собственную внутреннюю систему объектных и я-объектных репрезентаций. Такая трехъярусная групповая система оперирует в большем контексте четвертой системы, которая может быть стационаром или другой организацией, проводящей лечение. Каждая часть системы влияет на три остальные.

Эта модель относительно нова и Агазарян разрабатывала свою теорию по мере накопления опыта и информации. Сначала она отстаивала взаимодействие на уровне сверхсистемы (группы как целого) и рекомендовала ведущему лишь постепенно спускаться на уровень системы. В последние годы она больше использует подсистемы в своем лечении. Как и большинство системных теоретиков, она верит, что индивид в группе никогда не говорит от себя и всегда озвучивает общегрупповое напряжение. Регрессивная тяга сверхсистемы (группы как целого) взаимодействует с личностными динамиками участника, а они, в свою очередь, будут побуждать его играть ту роль, которую он играл в семье или в жизни. Следовательно, посредством регрессивного давления групповых динамик, личностные динамики каждого участника воспроизведутся в группе в виде навязчивого повторения.

Общая теория систем обращает очень большое внимание на роли, которые участники принимают в группе. С системной точки зрения, противоположные позиции и взгляды должны быть артикулированы в группе по крайней мере одним участником, поскольку теория гласит, что каждое действие в системе порождает реакцию. Например, если существует регрессивное давление в направлении группового консенсуса по поводу того, что в группе нет агрессии и враждебности, и если это отрицание реальности принимает форму заявления типа «Это самая безопасная из всех групп, и никто не может быть обижен в ней», то должен появиться девиантный голос с другой стороны континуума, говорящий «Я не чувствую себя здесь в безопасности». Наличие людей, озвучивающих противоположные полюса проблемы, не только обозначает границы группового опыта, оно также обеспечивает тестирование реальности. Использование Агазарян подгрупп для того, чтобы озвучить противоположные позиции, мотивировано осознаванием того, что одному человеку часто бывает слишком трудно или страшно принять на себя девиантную роль в группе. Зачастую персона, говорящая правду, которую семья или группа не хочет слышать, становится козлом отпущения. Агазарян понимает, что именно регрессивное давление группы располагает участников в соответствии с ролями, и что козел отпущения и идентифицированный пациент — две наиболее часто используемые роли. Если остальная часть группы может проводить время либо нападая на одного участника, вмещающего в себя все плохое (козел отпущения), либо помогая кому-то, олицетворяющему все больное (идентифицированный пациент), то им не нужно делать что-то с самими собой.

Агазарян считает психопатологию по большей части результатом желания людей отщеплять или отрицать негативные аспекты самих себя, что проявляется в проецировании этих отторгнутых частей на других. Юнг описал бы это как неудачу в узнавании и присвоении своей темной стороны, или как нежелание это делать. То, что отрицается, остается скрытым, влияя на действия бессознательным образом. Тесно сязана с этим защитным процессом и тенденция людей придерживаться позиции все-или-ничего. Аддикты и алкоголики всем известны с этой стороны, и двенадцатишаговые программы называют это тенденцией к «черно-белому мышлению». Такая ригидная позиция служит защитой от тревоги. Помещение человека или ситуации в рамки определенной категории, типа «хорошего» или «плохого», снижает неопределенность и делает мир с виду более предсказуемым и безопасным. Конечно, это происходит ценой отрицания реальности и постоянной потребности в ком-то, кто вмещает в себя все плохое или все хорошее. Агазарян вынуждает свои группы обращаться к двусмысленности, неизбежной в жизни, настаивая на том, чтобы участники фокусировались на противоположностях и разделялись внутри группы. Она хочет, чтобы каждый человек обжил амбивалентность своего актуального существования. Она хочет, чтобы это было проработано без отрицания и не отыгрывалось в виде навязчивого повторения.

Ее предпосылка состоит в том, что, если ведущий фокусирует внимание на сверхсистеме группы, то развивающиеся динамики, присущие этой или любой другой системе, породят тревогу и конфликт, который вынудит индивидов, составляющих систему, признать и проработать свои индивидуальные различия. Другими словами, индивидуальные динамики каждого участника столкнутся с групповыми динамиками. Все эти проблемы прорабатываются и преодолеваются на групповом уровне. Благодаря процессам изоморфизма, или осмоса, различия будут контейнированы подгруппами и, в конце концов, интегрированы и усвоены индивидуальными членами системы. Большинство индивидов слишком защищены от некомфортной тревоги или агрессии, и имеют разные уровни толерантности и осознавания этих чувств. Группа обеспечивает своим членам поддерживающую среду и составное «групповое эго» (составленное из наблюдающих эго всех участников), которое повышает гибкость и доступность ресурсов, потому что каждый вносит вклад в наблюдение или чувствование. Следовательно, это увеличивает наблюдения и осознание всех участников. Вся система и ее подсистемы служат контейнерами для чувств и мыслей членов группы, давая возможность модулировать и интегрировать их. Подобно диалектическому процессу (тезис, антитезис, синтез), системный подход позволяет пережить и сделать переносимыми расщепления и противоположности. Задача ведущего — усиливать коммуникацию между границами расщепления. То, как группа коммуницирует, гораздо важнее, чем то, о чем идет речь. Эти стратегии открывают границы для усиления коммуникации и развития лучшего понимания тех аспектов себя, которые отделены внутренней стеной.

В ярком контрасте с позициями Биона и Агазарян, Вульф и Шварц (1962) считают группу и групповой процесс метафорами, иллюзией, которой не существует. Вульф сатирически советовал ведущим группы всегда помнить, что «на лечение приходят личности, а не группы». К этому он добавляет проницательное критическое замечание: «групповые динамики никогда и никого не вылечили». Для ведущего адресовать интерпретацию группе — лишь помогать в создании иллюзии группового сознания. Вульф предостерегает ведущего от подкрепления такого убеждения, так как группы пытаются сделать всех участников похожими. Группы заставляют каждого своего члена регрессировать и вести себя так же, как доминирующий участник. Групповое эго — это мистика, артефакт, проистекающий из группового конформизма, давления и идентификации. Этой тенденции продуцирования общего группового сознания, согласно Вульфу и Шварцу, должен быть брошен вызов, ибо она усиливает иллюзию, поощряет регрессию и угодливость, минимизируя индивидуацию участников группы. Вместо этого акцент в группе должен быть сделан на отдельности ее участников, индивидуальности и трансферентных искажениях. Из-за того, что обстановка группы позволяет личным конфликтам проявиться в отношениях с другими участниками, ведущий получает больше материала для работы, чем возможно при индивидуальной психотерапии. Индивидуальная терапия в группе редуцирует интенсивность переноса, существующего в индивидуальном сеттинге, позволяя индивиду получить больше пользы от лечения.

Даркин (1964) и Глацтер (1969), в свою очередь, отстаивают комбинацию интраперсонального и группового процессов. Корни их убеждений уходят в Британскую школу эго-психологии, и они видят первостепенную задачу ведущего в рассмотрении и анализе черт и защит эго в условиях группы. В своей схеме они сосредотачиваются на оценке развития эго в убеждении, что анализ будет направлен на неадаптивные компромиссы, на которые эго вынуждено было пойти для того, чтобы выжить в стрессовой и дисфункциональной ситуации. Психопатология есть часть продолжающегося процесса — попыток эго справиться с ситуацией, и именно в трансферентных искажениях проявятся эти неадаптивные усилия. Группа предоставляет большее количество источников переносных искажений, и у ведущего есть легко доступная лаборатория, позволяющая видеть, как отдельные участники отыгрывают свою патологию. Это гораздо лучше, чем обсуждать ее с ними в абстрактной форме. Целью группы, по Даркин и Глацтер, является анализ этих трансферентных сопротивлений и показ каждому участнику того, как его прошлое продолжает воздействовать на его настоящее функционирование.

Групповое окружение также позволяет ведущему более эффективно обращаться с эго-синтонными защитами. Эго-дистонная защита отличается от эго-синтонной тем, что последняя представляет собой защитную позу, более укорененную и характерологическую по своей природе. Подобная защитная позиция обычно вызывает мало озабоченности у своего обладателя. В противоположность этому, лица с эго-дистонной защитой испытывают некоторые внутренние затруднения. Именно защитный стиль алкоголиков и аддиктов (т. е. нарциссическое отыгрывание, аддикция и т. п. ) причиняет другим наибольшие неприятности, и часто приводит таких индивидов к лечению по настоянию рассерженного начальника, несчастной супруги и фрустрированных значимых других. Условия группы, благодаря трансферентным искажениям и конфронтации других участников, позволяют эго-синтонным защитам стать эго-дистонными, таким образом, сильнее мотивируя индивида к изменению. Зачем еще таким людям меняться, если им лично их поведение приносит мало дискомфорта, и они твердо уверены, что это у других проблемы, если тем трудно иметь с ними дело?

Группа, по модели Даркин и Глацтер, также даёт ведущему возможность избежать как негативного, так и позитивного трансферентного искажения. Чрезмерно податливый пассивно-агрессивный индивидуум, имеющий позитивный перенос на своего индивидуального терапевта, скорее скроет чувство гнева. Участники группы с большей вероятностью станут доступной мишенью для гнева подобного субъекта. Потребность в поддержке и понимании со стороны членов группы также с большей легкостью будет удовлетворена, так как другим участникам легче, нежели ведущему, спонтанно реагировать поддерживающим образом во взаимодействии друг с другом.

Самый распространенный и исчерпывающий подход к теории психодинамических групп представлен Рутаном и Стоуном (1993). Они смогли инкорпорировать многие аспекты различных теоретических позиций настолько глубоко, что соединили важные элементы точек зрения теории объектных отношений и психологии самости. В следующих главах, посвященных психодинамике аддикции и долгосрочным стратегиям лечения, будут представлены многие положения этого подхода.

Специфическое применение для лечения аддикций

Обзор различных уровней интервенций, доступных в группе, был призван проиллюстрировать преимущества и недостатки каждой модели. Но ключевой вопрос звучит так: какой подход будет лучшим для химически зависимого индивида? К сожалению, на этот вопрос нельзя ответить категорически, потому что существует множество переменных, которые надо учитывать при выборе лучшего стратегического подхода. То, что лучше всего действует с неаддиктивными пациентами, не обязательно сработает с аддиктами. То, что лечение — зависящий от времени процесс (то, что работает на ранних этапах, не обязательно будет полезным позже), должно быть ведущим принципом при работе с аддиктами. Глубинная патология характера, сила эго и даже наркотик выбора должны быть учтены для того, чтобы максимизировать эффективность группового процесса.

При работе с аддиктами важно помнить о соблюдении баланса между аффективным и когнитивным компонентами, научением и изменением, структурой и неопределенностью, индивидом и группой. Ведущий должен постоянно держать в уме, что каждая интервенция должна быть заботливо взвешена с учетом потребности в сохранении абстиненции, и, в то же время, способствовала исследованию себя, раскрытию характерологических паттернов, ослаблению защит и высвобождению подавленных эмоций. Слишком много одного и слишком мало другого повысит вероятность возврата к употреблению алкоголя или наркотика. Если такое случается, лечение оказывается в сущности неэффективным и прекращается.

Интерперсональный подход, наиболее убедительным и полным примером которого является интеракционная модель Ялома — это метод группового лечения, который с наибольшей вероятностью охватит все разнообразие соображений, необходимых для того, чтобы эффективнее всего лечить химически зависимых индивидов. Рекомендации Ялома представляют собой легко адаптируемый подход к групповому лечению, так что его модификации могут быть легко приспособлены к потребностям выздоравливающих алкоголиков или аддиктов. Его модель может быть подтянута (более структурирована, чем он указывает в амбулаторных рекомендациях) на ранних стадиях лечения, а затем ослаблена (меньше структуры, как это предполагают более продвинутые теоретические соображения психологии самости и современные аналитические подходы) на более поздних, когда абстиненция укрепилась и опасность срыва уменьшилась.

Чтобы проиллюстрировать некоторые обычные затруднения, которые химически зависимые лица вызывают у ведущего, я представлю здесь несколько виньеток. Первая имеет отношение к обычной ошибке — не делать абстиненцию приоритетом и придерживаться теоретической позиции, что инсайт или научение одни обеспечат все необходимые компоненты успешного лечения.

Боб был прислан на обследование после задержания за вождение в нетрезвом состоянии. Финансово успешный, известный брокер в области недвижимости, он завоевал признание общества своей филантропией и готовностью тратить массу времени и сил на нужды общины. Он также был одаренным теннисистом-любителем. Во время интервью он был очень словоохотлив, открыт и честен, демонстрируя, что шесть лет психоанализа и два года еженедельной амбулаторной психотерапевтической группы помогли ему обрести впечатляющий инсайт относительно себя и своих отношений с другими. Он поведал, что пьянство беспокоит его несколько лет, но когда он озвучивал свое беспокойство, на него обращали мало внимания. Он дважды до этого бросал пить самостоятельно, чтобы «убедиться, что я это могу». Один период абстиненции продолжался шесть месяцев, за которым последовал провал в памяти, когда Боб «показал себя полным ослом на общественном мероприятии». Его способность самостоятельно остановиться и мнения врачей, терапевтов и даже его жены, что он не может быть «одним из этих», приводили к тому, что выражаемая им озабоченность не имела никаких последствий. Подходя к концу интервью, терапевт резюмировал доказательства (повторяющиеся провалы в памяти, пьяное вождение, периодические попытки контроля, семейная история алкоголизма, повторяющиеся постыдные эпизоды в состоянии опьянения, потеря контроля, показывающая, что он не может быть уверен, начиная пить, что он не напьется, даже если не имеет такого намерения), которые говорили о том, что он, скорее всего, алкоголик. Боб с облегчением услышал это и сказал, что потратил годы на то, чтобы найти того, кто поймет его переживания. Информированный терапевтом, что собственный диагноз — единственный, который имеет значение, он был направлен на несколько встреч АА на ближайшей неделе, чтобы вернуться на следующий прием и определиться с тем, что он думает и чувствует по поводу своего возможного алкоголизма. Он вернулся на следующую сессию, практически сияя, и сказал: «Я чувствую себя так, как будто вернулся домой. Эти люди мне родные, и я чувствую, что смогу быть родным для них».

Этот пример является иллюстрацией того, что никакое количество научения и инсайта не может остановить прогресс аддикции. Не все аддикты нуждаются в конфронтации, которая агрессивно разрушит их внутреннюю стену отрицания. Как показывает этот случай, иногда аддиктивного индивида следует просто внимательно выслушать и подтвердить его или ее собственный опыт. Ловушки тотального обучающего подхода к лечению могут быть продемонстрированы следующим примером.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: