Кавказ и Каспий в древности

 

 

Входящие в ареал зарождения и развития человеческой цивилизации и расположенные на стыке Европы и Азии, Кавказ и Каспий на протя­жении последних трех тысячелетий играли важную роль в процессе политического, экономического и культурного развития всех народов и стран, входящих в Центрально-евразийский мегарегион. В геостра­тегическом отношении Кавказско-Каспийский регион являлся чрез­вычайно удобным плацдармом для наступления как на Средний и Ближний Восток, так и в Центральную Азию, и далее в Индию. Клю­чевую же геополитическую роль в этом обширном регионе играл Кав­каз, который, будучи окаймленным Черным, Азовским и Каспийским морями, представлял собой военно-стратегический плацдарм для про­движения с севера вглубь Среднего и Ближнего Востока, выхода к Вос­точному Средиземноморью и Персидскому заливу. К тому же Кавказ благодаря своему географическому положению, подобно огромному мосту, связывал Восточную Европу с Передней Азией. Через этот край шли пути из Центральной Азии в Причерноморье и Средиземноморье, из евразийских степей — на Ближний Восток. В то же время Кавказ­ские горы часто служили естественным и весьма надежным барьером, огораживающим равнинные просторы Южной России от экспансии с южного направления и соответственно пространства Южного Кав­каза — с северного.

На западном побережье Каспия, где горы Кавказа вплотную под­ходят к морю, оставляя лишь узкую прибрежную полосу, в древнос­ти пролегал знаменитый Прикаспийский путь — наиболее удобная дорога из Юго-Восточной Европы в Переднюю Азию, связывавшая на протяжении многих веков области обитания кочевников на Се­верном Кавказе с районами древнейшего земледелия на Южном Кавказе. Начиная с эпохи бронзы, по ней устремлялись воинственные

племена степняков к благодатным земледельческим центрам юга. Именно контакты и взаимодействия степняков Севера с осед­лым населением Востока, кочевников и земледельцев, сыгравшие столь большую роль в истории народов Кавказа и Передней Азии, явились одним из важнейших элементов экономической системы Древнего мира.

Прикаспийский путь превращается в главную артерию мощных этногенетических процессов, способствующих формированию впос­ледствии народов и этнических групп, живущих в современных кав­казских государствах. «Никакая местность древнего мира не была так подвержена приливу и отливу разных народностей, как Северная Мидия (т.е. территория Азербайджана. — Авт.), — отмечал видный ученый-востоковед XIX в. Мирза Казем-Бек, — Кавказский перешеек, с тех пор как древний мир помнит себя, был постоянным театром политических событий: народы разных рас и разной смеси постоян­но делали свои вторжения то с юга и юго-востока к северу и северо-западу, то с севера к югу и юго-востоку, следственно проходы между Каспием и Черным морями не знали отдыха от народных передвиже­ний, и теперешние лингвистические смеси по всему протяжению Кавказских гор, равно как и исторические названия "ворота Кавказ­ские, Каспийские, Албанские" и прочее, вполне свидетельствуют о несомненности изложенного. Северная же Мидия лежала у подош­вы Кавказа; народные потоки должны были в этих приливах и отли­вах впервые наводнить ее»¹.

На протяжении многих столетий этим путем прошли древнеиран-ские племена из степей Восточной Европы на территорию Иранского плоскогорья (не позднее IX в. до н.э.), позднее по нему на Южный Кавказ и Переднюю Азию проникали скифы, массагеты, сарматы, аланы, гунны, савиры, хазары и многие другие кочевые обитатели евразийских степей. Не случайно, что именно в наиболее узком и стратегически важном месте прикаспийской трассы в период начала скифского вторжения в Переднюю Азию уже в конце VIII — начале VII вв. до н.э. возникла крепость Дербент со своими мощными форти­фикационными сооружениями.

Об этих «Каспийских» или «Албанских» воротах содержатся сведе­ния в трудах Геродота (V в. до н.э.), Страбона (I в. до н. э. — 1 в. н.э.), Плиния Старшего (I в.), Птолемея (1-П вв.), Кассия Диона (П в.) и других греко-римских историков и географов.

Аналогичные процессы наблюдались и на западном, черномор­ском побережье Кавказа, когда по Меотидо-Колхидскому пути, а так­же через Главный Кавказский хребет — по Дарьяльскому проходу в УШ-УП вв. до н.э. племена киммерийцев и скифов, обитавшие на

 

 

Северном Кавказе, устремлялись на юг, вторгаясь в пределы Ассирии, Урарту и Мидии.

В целом же, как Кавказ, так и Черноморье, и Каспий издревле, еще со времен Гомера, привлекали к себе внимание интеллектуальной и военно-политической элиты Древнего мира. В ассирийских клино-лисях периода правления Ададнерари III (810-783 гг. до н.э.) Каспий упоминается как «Великое море восхода Солнца»². Слухи о несмет­ных богатствах Кавказа, видимо, и послужили основой древнегрече­ского мифа об аргонавтах, отправившихся морским путем в далекую и таинственную Колхиду за золотым руном. Легендарный Гомер счи­тал, что Земля на западе простирается до Атлантического океана, а на востоке — до «Пруда Солнца» — Каспийского моря³. По мнению древнегреческого поэта, «Пруд Солнца — залив глубокой и плавно текущей всемирной реки Океана»⁴.

Уже Геродот в У в. до н.э. обладал достаточно достоверными сведен и-ями о размерах Каспийского моря, отмечая, что это замкнутый водоем, не связанный ни с каким другим морем⁵. Причем как сам Геродот, так и более поздние античные авторы неизменно подчеркивали чрезвы­чайно пеструю полиэтничностъ «Страны гор». «Много разных племен обитает на Кавказе», — отмечал «отец истории» Геродот. Об этом же со­держатся сведения в трудах античного географа Страбона (I в. до н.э. — I в. н.э.), историка Корнелия Тацита (55-117) и др.⁶

Природные богатства края, который к тому же являлся районом раз­носторонних контактов между Восточной Европой и Передней Азией, служили одним из важных причин и объектов экспансии античных государств Средиземноморья. На Кавказ и Каспий были устремлены взоры Александра Македонского, Помпея, Цезаря, Нерона и других сильных мира сего античного Запада.

Уже с VI в. до н.э. начинается древнегреческая колонизация Север­ного Причерноморья. На обоих берегах Боспор-Киммерийского про­лива (Керченского) возникает ряд городов-колоний — Фанагория, Германасса, Кепа и др. Около 480 г. до н.э. эти города объединились в одно Боспорское царство со столицей Пантикапей.

Северный Кавказ, где в основном обитали синдо-меотийские племена, с IV в. до н.э. становится важнейшим поставщиком «нефти Античного мира» — хлеба в Афины. В свою очередь, достаточно тес­ные экономические и политические связи Боспора с автохтонными племенами приводили и к их культурному взаимодействию. Меоты заимствовали ряд достижений материальной и духовной культуры Античного мира, а боспоряне переняли у местных племен тактику ведения боя, некоторые виды вооружения и снаряжения, более удоб­ные в условиях Северного Кавказа, чем греческие. В то же время

 

 

в Ичкерии и Дагестане в этот период влияние греческих колоний Се­верного Причерноморья было практически не ощутимо⁷.

Что же касается северных и восточных областей Прикаспия, то в середине I тыс. до н.э. здесь обитали занимавшиеся кочевым ско­товодством племена, которых Геродот и другие античные авторы на­зывали скифами, а в ахеменидских клинописных текстах — саками. Преемниками саков были сложившиеся в III—II вв. до н.э. племенные объединения усуней, занимавших территорию Семиречья, племена, входившие в государственное образование Канчюй, расселенные в районах Каратау и среднем течении Сыр-Дарьи, а также племена аланов, кочевавших от западных берегов Аральского до северных берегов Каспийского морей. Эти племена имели экономические, по­литические и культурные связи с Китаем, Мавераннахром, Поволжь­ем. Через земли усуней проходили караваны по одному из ответвлений Великого шелкового пути⁸. На территории же современного Туркме­нистана в середине I тыс. до н.э. наиболее экономически развитыми были Маргиана и Парфия. На юго-восточном побережье Каспийского моря находилась область Гиркания, а к северу, в степях, обитали коче­вые племена массагетов и дахов. В VII—VI вв. до н.э. Маргиана входи­ла в состав Бактрии, а Парфия и Гиркания — МидийскоЙ державы. В VI—V вв. до н.э. эти территории входили уже в состав Ахеменидской империи. Впоследствии после завоеваний Александра Македонского над этими территориями установили свой контроль сначала Парфия, а с III в. — Сасаниды.

Тем временем, выдержав натиск теллурократических континенталь­ных сил Востока в лице Ахеменидской империи в длительных греко-персидских войнах (495-449 гг. до н.э.), благодаря самому мощному по тем временам флоту, талассократический эллинистический Запад уже через сто с небольшим лет начинает контрнаступление в восточном направлении, продолжавшееся несколько столетий.

 

 

Эллинизм на Кавказе

 

Экспансия талассократического Запада в лице Античного мира (Элла­ды и Рима) на теллурократический Восток во второй половине I тыс. до н.э. шел в основном по двум направлениям: северном, черноморско-кавказском и южном, малоазийско-каспийском. Кавказ же, в свою очередь, служил достаточно надежным природным барьером на пути как эллинистической в основном культурно-экономической (на север­ном направлении), так и греко-римской военно-политической (на юж­ном направлении) экспансии.

 

Превращение Кавказа в один из военно-политических факторов в противостоянии макроцивилизаций Запада и Востока, начавшееся с появлением в середине I тыс. до н.э. в Средиземноморском регионе носившей в себе талассократические черты Греции и ведущей теллу-рократической державы Среднего Востока — Персии, происходит в период знаменитого Восточного похода первого в мировой истории геостратега — Александра Македонского в 30—20-х годах IV в. до н.э. Сам Александр Македонский считал Каспийское море неполно­ценным, и, по его мнению, это было даже не море, а какое-то болото, стоячая вода. Он предполагал, что Каспий соединен с Азовским мо­рем и Доном⁹.

Разбив вооруженные силы Ахеменидской державы, покорив кадус-сиев, тапуров, амардов и заняв летом 330 г. до н.э. главный город Гирка-нии — Задракарту, Александр замкнул круг близ Каспийского моря. Вернувшись после похода в Индию на Запад, Александр вынашивал планы завоевания Средиземноморья вплоть до Атлантики, похода вдоль южных берегов Азии, подчинения скифов и области Каспийско­го моря. После индийского похода Александр намеревался осваивать реки, побережья и сам Мировой океан. Он увлекся в Индии идеей периферических морских путей, проходящих по краю Земли. Еще до того, как Александр в 323 г. до н.э. вплотную занялся подготовкой Ара­вийской экспедиции, он отдал распоряжение, чрезвычайно характер­ное для его планов освоения мира: приказал Гераклиду создать в Гир-кании флот для исследования Каспийского моря и открытия новых морских торговых путей. Полагая, что земля имеет симметричное стро­ение, Александр считал Персидский залив и Красное море юго-восточ­ными заливами океана, а Каспийское море, по его мнению, было его северо-восточным эквивалентом. Если бы это предположение подтвер­дилось, то Каспийское море, подобно Персидскому заливу, имело бы выход к океану; тогда отсюда можно было бы продолжить путь на север. Сначала же предстояло выяснить, не является ли Каспийское море внутренним водоемом, как полагали большинство античных географов и сам Александр. В целом в задачу Гераклида входили не завоевание и освоение, а лишь исследование Каспийского моря. Если бы выяс­нилось, что выход к океану через Каспий действительно имеется, Алек­сандр, безусловно, занялся бы этим проектом всерьез¹⁰. Однако маке­донский царь не успел осуществить Аравийскую экспедицию. Алек­сандр умер, когда подготовка к ней была закончена.

Крушение огромного государства Ахеменидов под мощными удара­ми фаланг Александра Македонского и создание им мировой державы стало поворотным пунктом в истории человеческой цивилизации, от­крыв новую эпоху в истории взаимоотношений народов Востока и Запада –

 

эпоху эллинизации Востока. Именно Александр Македонский впервые в мировой истории пытался реализовать грандиозную геополи­тическую идею единения европейцев и азиатов, в лице эллинов и пер­сов — идею взаимопонимания и взаимопроникновения народов. Доста­точно упомянуть знаменитый эпизод массовых свадеб в Сузах¹'.

Дело Александра Македонского по эллинизации Востока в оп­ределенной мере продолжили его полководцы, ставшие во главе Селевкидской державы и птоломеевского Египта. Именно походы Александра Македонского способствовали возникновению новых эллинистических государств, в которых черты греческой культуры, экономики, военно-политической организации самым причудли­вым образом переплетались с традиционным восточным укладом жизни. Сплав этих двух систем способствовал рождению государств с новым политическим строем, в котором сочетались развитые про­изводственные отношения Греции с достаточно эффективной воен­но-административной системой Востока. Эллинизм начал ломку этнической и религиозной замкнутости, породил новые формы государственности, заложил основу новой культуры, нового искус­ства, новых верований, привел к оживлению экономической жизни, торговли и пр.¹²

В целом же завоевание Александром обширных областей Востока, появление здесь эллинистических государств создали весьма благопри­ятные условия для сближения различных по характеру культур — вос­точной и западной. Эта была насыщенная разного рода достижениями экономического, политического, идеологического, культурного харак­тера эпоха, длившаяся до I в. до н.э.

Именно к этому периоду относятся попытки Селевкидов исполь­зовать территорию Кавказа в торговых целях с Востоком.

Для более детального исследования Каспийского моря, по поруче­нию Селевка I, Партоклом было предпринято плавание вдоль берегов Каспия между 285 и 282 гг. до н.э., в ходе которого впервые были об­следованы его западные и восточные берега¹³. Целью этой экспедиции было разведать, связано Каспийское море с другими морями или нет: если связано, то с каким именно? Кроме этого, путешествие Партокла имело перед собой и чисто практические цели: приведение в повино­вение прибрежных южно каспийских племен¹⁴. Как и в свое время Александр Македонский, Селевк I пытался использовать Каспийское море в торговых целях. В III в. до н.э. Селевкиды даже обладали на Ка­спии своей эскадрой¹⁵. К тому же Селевк I планировал строительство канала, соединяющего Каспийское и Черное моря, для использования в торговых целях¹⁶. Однако после открытия морского торгового пути из Европы в Индию попытки освоить торговые пути по Каспийскому

 

морю и реке Кура были прекращены, и они использовались в основ­ном для внутренних рынков античной Албании¹⁷.

Впоследствии, уже в I в, н.э., Плиний Старший указывал на необ­ходимость использования этого маршрута в международной торговле, отмечая, что индийские товары, перевезенные через Каспийское мо­ре в Куру, могут быть перевезены не более как в пять дней сухим пу­тем до Фазиса (р. Риони. — Авт.), который впадает в Черное море¹⁸. Однако очевидные неудобства, связанные с необходимостью тащить волоком суда из одного бассейна в другой, вызванные отсутствием водного канала, соединяющего Каспий с Черным и Азовским моря­ми, значительно затрудняли торговые операции. С другой стороны, при императоре Веспасиане (69—79 гг. н.э.) существовавший еще до этого морской путь из Египта в Индию по Красному морю и Индий­скому океану был облегчен открытием кормчим Гиппалом ежегодных пассатов, способствующих более безопасному плаванию в Индий­ском океане¹⁹.

Между тем, после того как «со становым хребтом» эллинизма на Востоке — Селевкидским государством — к концу II в. до н.э. было покончено, ему на смену пришла Парфия, ставшая своеобразным свя­зующим звеном между восточной и западной частями цивилизован­ного мира. «Западный эллинизм» постепенно уступал свои позиции «восточному иранизму». Лишившиеся своего привилегированного положения греки уже не были отделены стеной социально-полити­ческих различий от местного населения. Благодаря этому наступает новый, парфянский период развития эллинизма — синтеза, в особен­ности, в сфере идеологии и культуры²⁰. Причем, идеологическая и ре­лигиозная синкретизация не могла не сказаться и на характере нового искусства — эллинистическо-восточного, сформировавшегося к I в. до н.э., под натиском которого пали художественные стили как клас­сической Греции, так и Древнего Востока. В частности, парфянское искусство вобрало в себя элементы греческой, ахеменидской и новой центральноазиатской кочевой традиции²¹.

Таким образом, в результате мощного движения за возрождение иранской культуры позиции эллинизма в Парфии значительно осла­бевают, начинается «реакция» против всего эллинистического. В этот период совершается переход от преимущественно эллинизированно­го к ирано-восточному миру, в котором эллинизм был «переварен» Востоком²². Сама же Парфия с I в. до н.э. превращается в центр при­тяжения всех антиэллинистических элементов в обществах восточно-средиземноморских стран²³.

В свою очередь, Римская республика к середине II в. до н.э. пре­вратилась в сильнейшее государство Средиземноморья. Покончив

 

 

с Карфагеном, Рим в начале I в. до н.э. действовал уже в Малой Азии. Этот период знаменует собой усиление экспансионистской политики Рима на Востоке. Выход же парфян на Ефрат создавал реальную угрозу интересам Рима на Востоке и делал военное столк­новение между ними неизбежным. Начинается великое римско-парфянское противостояние, приобретшее характер тотальной евро-пейско-азиатской войны, когда, как отмечал Т. Моммзен в своей «Истории Рима»: «Цари и народы Азии объединяются против могу­щественного и высокомерного Запада. Нетрудно было изобразить эту войну национальной борьбой Востока с Западом, потому, что та­ковой она была»²⁴.

 

 

Рим и Кавказ

 

Одним из основных объектов экспансии Рима на Восток в 1 в. до н.э. становится Кавказ и прежде всего непосредственно примыкающая с запада к Каспию — Албания, занимавшая обширную территорию, простиравшуюся от Малого Кавказа и нижнего течения Куры и Арак-са до северо-восточных отрогов Главного Кавказского хребта. Это бы­ло связано с чрезвычайно выгодным географическим положением этой страны. Сухопутные торговые пути Албании на юге выходили к большим древневосточным торговым магистралям, протянувшимся по территории огромного Парфянского царства с запада на восток: от Антиохии и Селевкии на Тигре до Маргианы. Эти магистрали вели на запад, в страны, подчиненные Риму, и на восток, в Индию и Китай, соединяясь главным образом у древнего мидийского города Экбата-ны. Стремление же римлян закрепиться на западном албанском побе­режье Каспия было продиктовано желанием поставить под контроль одну из ветвей Великого шелкового пути (II в. до н.э. — XVI в. н.э.) и установить связь с областями Центральной Азии в обход парфян­ских властей. Кроме этого, римляне планировали использовать тер­риторию Албании для нанесения удара своей основной сопернице на Востоке — Парфии с севера и проникновения в глубь Азии.

В целом походы римских полководцев Лукулла, Номпея, Антония и др., совершенные в этот период, преследовали, помимо военно-стратегических, и геоэкономические цели: проведать, имеется ли воз­можность установления связей через Центральную Азию с Индией и Китаем, минуя территории, подвластные Парфии, державшей под своим контролем торговлю между Западом и Востоком.

Наиболее близок к цели был римский полководец Гней Помпеи (106—48 гг. до н.э.), которому удалось заключить союз с Парфией и,

 

 

разгромив окончательно Митридата Понтийского, вторгнуться в 66-65 гг. до н.э. в пределы Южного Кавказа. Помпеи планировал со­вершить поход в Иберию, а затем, обеспечив свои тылы, вторгнуться в Албанию и выйти к западному побережью Каспия. Однако здесь ему пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением местных племен, о которых упоминали в своих сочинениях античные авторы Флак Валерий, Страбон, Присциан. Так, Руфий Фест Авиан (IV в. н.э.) писал: «Здесь, близи Каспийских вод, скитался воинственный скиф, здесь же живут свирепые албаны. Там занимают каменистые поля кро­вожадный кадус, быстрые марды, гирканы и апиры»²⁵.

Упорное сопротивление албанских племен, а также обострение внутриполитической борьбы в Риме вынудили Помпея отказаться от планов выхода к Каспию.

Попытки проникнуть в Албанию и достигнуть берегов Каспия предпринимались римлянами и в дальнейшем.

Тем временем римско-парфянское военно-политическое сопер­ничество на Востоке привело к новой войне. В 30-х годах до н.э. один из членов второго триумфирата — Марк Антоний во главе стотысяч­ной армии вторгся в пределы Парфии, однако потерпел здесь пораже­ние от объединенных сил парфян и мидян.

Готовившийся к войне с Парфией великий римский полководец Юлий Цезарь после ее покорения имел намерение, пройдя через Гир-канию вдоль Каспийского моря и Кавказа, обойти Понт и вторгнуться в Скифию, а затем в Германию и возвратиться в Италию через Галлию, сомкнув круг римских владений так, чтобы со всех сторон Империя граничила с Океаном²⁶. В то же время следует отметить, что домини­рующее еще при Геродоте верное представление о Каспии как об от­дельном водном бассейне в период римских завоеваний не получило своего признания: Каспийское море продолжало считаться частью или даже заливом океана. В этот период море имело несколько названий: Каспийское, Гирканское, Скифское, Албанское. Эти гидронимы при­лагались к определенным частям Каспия соответственно этнонимам племен, обитавшим на морском побережье. Из всех названий, количе­ство которых в период Средневековья значительно увеличилось (наи­более распространенные: Хазарское, Табаристанское, Абескунское, Джурджанское, Бакинское и др.), в дальнейшем возобладал гидроним «Каспий», который восходит к этнониму обитавшего на юго-западном побережье племени каспиев.

Рим не оставлял своих попыток выйти и закрепиться на западном побережье Каспия и в наступившем новом тысячелетии. Уже в сере-Дине I в. н.э. римский император Нерон (54-68 гг.) планировал гран­диозный поход на Каспий, пытаясь тем самым воскресить планы

 

Александра Македонского и Юлия Цезаря о торговых путях на Восток через Западный Прикаспий. К тому же, хотя впервые именно при Не­роне из порта Адена был проложен прямой морской путь в Индию про­должительностью в 40 дней, однако он был ненадежен и достаточно долог. Основная же масса товаров из Индии и Китая шла через средне­азиатские области Парфянского царства, а также через Прикаспий и Кавказ, в частности, по транзитному пути — река Оке (Аму-Дарья)— Каспийское море-Кура—Фазис (Риони)-Черное море. В целом же, Каспийское море в определенные периоды служило важной магистра­лью Великого шелкового пути²⁷.

Между тем с середины I в. н.э. на исторической арене Северного Кавказа активизируются воинственные племена аланов и сарматов, занимавших обширные степные просторы от Приазовья до северо­западного побережья Каспия. В I—II вв. н.э. они совершают частые походы через Дарьяльский («Аланские ворота») и Дербентский («Ал­банские ворота») проходы на Южный Кавказ, Атропатену, Парфию, доходя до Каппадокии в Малой Азии. Тацит особо отмечал тот факт, что «вряд ли существует войско, способное устоять перед натиском их конных орд»²⁸.

Установив связи и заключив союзы с некоторыми северокавказ­скими горскими племенами, аланы выступали попеременно на сторо­не тех или иных политических сил на Южном Кавказе.

В целом, активизация кочевников Северного Прикаспия на Кавка­зе и систематическое проникновение их хорошо вооруженных и орга­низованных отрядов на юг неизбежно внесли новый аспект в римско-парфянское соперничество в обширном Центрально-евразийском ге­ополитическом пространстве. И не случайно, что перед подготавлива­емой в 68 г. н.э. Нероном военной экспедицией на Восток ставилась задача: выйдя к берегам Каспийского моря, сомкнуть клещи с севера и юга в «каспийских воротах» — Дербентском проходе, перекрыв тем самым путь проникновения северокавказских кочевников в страны Передней Азии, подконтрольные Риму²⁹.

Выполнение этой задачи облегчалось ослаблением в этот период Парфии, охваченной внутренними междоусобицами и обороной своих восточных границ. Для похода на Каспий Нерон собрал множество ле­гионов из различных провинций: Испании, Германии, Британии и Ил­лирии. Был создан даже особый легион, названный «фалангой Алексан­дра Македонского» и состоящий из отборных римских воинов, а также легион морской пехоты, до этого не существовавшей в римской армии.

Однако Нерону в связи с вспыхнувшим восстанием в Галлии осу­ществить намеченный Каспийский поход не удалось. Хотя впоследст­вии в некоторых случаях римлянам и удавалось достичь западного по-

 

бережья Каспия, как, например, войскам императора Домициана (между 84-96 гг.), однако, им так и не удалось закрепиться в этом ре­гионе. Как верно подметил Т. Моммзен, «Кавказ еще раз обнаружил свое всемирно-историческое значение; подобно персидским и грече­ским завоеваниям, и римское нашествие нашло здесь свой предел»³⁰. Парфянское давление над Каспийским регионом (СазргароПа или же Сазрш с\аи$1т у Тацита) в этот период все же преобладало над рим­ским. Но именно Рим открыл в достаточной степени Западу Кавказ и Каспий.

Между тем после образования в первые десятилетия III в. новой мошной персидской державы Сасанидов начинается новый виток борьбы с Римом и Византийской империей, завершившейся установ­лением в V в. гегемонии персов над всем этим регионом, продолжав­шейся до Арабского нашествия.

 

 

Примечания

 

¹ Цит. по: Сумбатзаде А. С. Азербайджанцы — этногенез и формирование народа. Баку: Элм, 1990. С. 16.

² Дьяконов И.М, Ассиро-вавилонские источники по истории Урарту // Вестник древней истории. 1951. № 2. С. 32.

³ Мирзоев М.А, Имена на картах Каспия. СПб.: Недра, 1992. С. 5.

⁴ Зона И.С. Каспийская Энциклопедия. М.: Международные отношения, 2004. С. 225.

⁵ Алиев К.Г. Античные источники по истории Азербайджана. Баку: Элм, 1986. С. 14.

⁶ История народов Северного Кавказа с древнейших времен до конца XVIII в. М.: Наука, 1988. С. 21.

⁷ Там же. С. 78-79.

⁸ Большая Советская Энциклопедия. М., 1973. Т. 11. С. 149. Шахермайр Ф. Александр Македонский. М.: Наука, 1984. С. 186.

¹⁰ Там же. С. 333.

" Фрай Р. Наследие Ирана. М.: Изд-во восточной литературы, 1972. С. 180-181.

Гафуров Б.Г., ЦибукидисД.И. Александр Македонский и Восток. М.: Наука, 1980. С. 391.

ХеннитР. Неведомые земли. В 4 т. Т. 1. М., Изд-во иностранной литературы, 1962. С. 244-246.

⁴ Елышцкий Л.А. Знания древних о Северных странах. М.: ГИГЛ, 1961. С. 126-128.

¹⁵ Бикерман Э. Государство Селевкидов. М.: ГРВЛ, 1985. С. 94.

¹⁶ Там же. С.40,

¹⁷ Алиев К.Г. Указ. соч. С. 121.

¹⁸ Тревер К.В. Очерки по истории и культуре Кавказской Албании (IV в. до н.э. —. н.э.). М.-Л.: АН СССР, 1959. С. 43-44.

¹⁹ Алиев К.Г.Укю. соч. С. 120.

²⁰ История Ирана. М.: Изд-во МГУ, 1977. С. 88.

²¹ Фрай Р. Указ. соч. С. 240.

²² Там же. С. 244....

²³ Бокшанин А.Г. Парфия и Рим. Часть II. М.: Изд-во МГУ, 1966. С. 250.

²⁴ Моммзен Т. История Рима. Т. III. М.: ОГИЗ и Госполитиздат, 1941. С. 61-62.

²⁵ Цит. по: Сумбатзаде А.С. Указ. соч. С. 44.

²⁶ Алиев К.Г. Указ. соч. С. 65.

²⁷ Алиев Н.А. Военно-морская история Азербайджана. Баку: Елм, 2002. С. 20. ²⁸ Корнелий Тацит. Сочинения. Л.: Наука. 1969. Т. 2. С. 42.

²⁹ Пахомов Е.А. Римская надпись! в. н.э. и легион XII Фульмината// Известия Ака­демии наук Азербайджанской ССР. 1949. № I. С. 84.

³⁰ Моттзеп Т. КипшсНе СежЫсМе. Вй. Ш. ВегНп, 1869. Р. 126.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: