Тюркско-сасанидское военно-политическое противостояние на Кавказе и Каспии

Эпоха Средневековья характеризуется насыщенностью военно-по­литических событий, вызванных стремлением соперничающих сил установить свой контроль над магистральными торговыми путями, протянувшимися из Европы — с одной стороны, и из Китая, Индии и Центральной Азии — с другой, которые перекрещивались в Кав­казско-Каспийском регионе и приобретали все возрастающую роль в общемировых геоэкономических процессах. В этой связи чрезвы­чайно важное экономическое и военно-стратегическое значение приобретала одна из основных ветвей Великого шелкового пути — ставшая еще в древний период знаменитой — Прикаспийский путь, пролегавший по западному побережью Каспия.

Более тысячи лет, начиная с III в. и до конца XIV в., этот регион под­вергался стихийному геоэтнополитическому давлению сменяющих друг друга разнородных военно-политических сил. На протяжении IV— VIII вв. Кавказско-Каспийский регион накрывают мощные волны на­шествий с северо-востока многочисленных тюркских племен: гуннов, сабиров, хазар и др.; в VII—VIII вв. с запада — арабов; в IX—XII вв. с северо-запада — русов; в XI в. с юго-востока — сельджуков, а XIII в. — монголов и, наконец, в конце XIV в. — орд Тимурленга. Причем глав­ные направления потоков великих переселений народов, а также на­шествий арабов, русов, сельджуков, монголов, золотоордынцев и тиму-ридов совпадали с направлениями главных мировых торговых путей,

в том числе и Прикаспийским, и составляли одну из основных их стра­тегических целей.

Уже во II в., выйдя из глубин Азии и перейдя Волгу в степях северо­западного Прикаспия, здесь обосновываются гунны, войдя в соприкос­новение с аланами. Первое столкновение гуннов с аланами привело к то­му, что кочевавшим в степях Азово-Каспийского междуморья гуннам удалось разорвать непрерывность аланских поселений и кочевий, отбро­сить одну часть алан на юг, в предгорья Кавказского хребта, а другую — прижать к излучине и нижнему течению Дона. Однако гунны недолго ос­тавались в степях Северного Кавказа и вместе с аланами в 371 г. вторглись в земли Северного Причерноморья, обрушившись на территорию остго­тов. В конце концов, в 377—378 гг. гунны утвердились на дунайской гра­нице Византийской империи¹. В то же время, уход основной массы гунн­ских племен на Дунай вовсе не означал, что они забыли дорогу на Кав­каз. В 395 г., пройдя через Дарьяльский проход, они вторглись в Южный Кавказ и вышли в Месопотамию и Сирию. Однако, встретив упорное со­противление персов, гунны на этот раз уже через Дербентский проход, возвратились в степи Северного Кавказа, а затем на Дунай².

Следует отметить, что уход основной массы гуннов из степей Се­верного Кавказа в 371 г. на запад не повлек за собой передвижение всех гуннских племен. Часть из них, а именно гунно-булгарские племена, передвинувшиеся в конце 60-х годов IV в. из междуречья Урала и Волги на Кавказ, не последовали за главными гуннскими ордами в Европу, а остались кочевать в северо-западной части При­каспийских степей. В целом гуннское нашествие и последовавшее за ним крушение на Северном Кавказе господства ираноязычного этнического массива привели к резкой перестановке политических и этнических сил в этом регионе, а приток из-за Волги ряда новых племен и расселение их на территории, уже со II в. покрытой первой миграционной гуннской волной, явились мощным импульсом к об­щему подъему гунно-булгарских племен, росту их военно-политиче­ского могущества на Северном Кавказе. С этого времени здесь начал интенсивно развиваться процесс политического объединения раз­личных по происхождению, языку и культуре племенных групп в межплеменную конфедерацию с последующим их натиском на Персию и Византию.

В течение последующих V—VI вв. сменяющие друг друга на Север­ном Кавказе племенные объединения гунно-булгарских племен во гла­ве с оногурами, а затем с сабирами неоднократно (в 466, 503, 515 гг. и др.) вторгались в основном через Дербентский проход на Южный Кавказ, доходя при этом до византийских владений в Месопотамии и Малой Азии.

В то же время, в зависимости от конкретной воен но-политической ситуации как Византия, так и Иран пытались использовать тюркские племена сабиров в военных действиях друг против друга. Этому спо­собствовали как близость границ между прикаспийскими кочевника­ми и этими державами, так и общий для них театр военных действий. Причем в силу географической близости с Северным Кавказом Иран пользовался этими обстоятельствами гораздо чаще и успешнее, чем его основной соперник — Византия.

Наиболее успешно противостоящей натиску с севера мощных воен­но-политических объединений гуннов силой была пришедшая в 224 г. на смену Парфянской державе Сасанидская империя, включавшая б себя собственно Персию, Ирак, Сирию, Афганистан, Белуджистан, Мерв, ряд территорий Центральной Азии. Подчинив себе Атропатену, сасаниды стремились установить свой полный контроль над Южным Кавказом и в особенности над важной в военно-стратегическом отно­шении Албанией с ее Дербентским проходом, В остром соперничестве с Римской империей сасанидской Персии удалось в конце IV в. рас­пространить свое влияние на районы Западного Прикаспия, который приобрел для Сасанидской империи значение важнейшего военно-стратегического плацдарма.

В течение V—VI вв. сасанидские цари Ездигерд II (438—457), Пероз (459-484) и Хосров I (531—579) воздвигли вдоль западного побережья Каспия мощные военно-фортификационные сооружения: Бешбар-макские, Гильгильчайские и Дербентские. Наиболее важным в воен­но-стратегическом отношении в этой глубоко эшелонированной, чет­ко продуманной с военной точки зрения и максимально приспособ­ленной к рельефу местности системе оборонительных сооружений был Дербентский проход, располагавшийся в албанской области Чора. Здесь, где горы Большого Кавказа почти вплотную подходят к Кас­пийскому морю, оставляя лишь узкую, в 3,5 км, прибрежную полосу, был сооружен двойной ряд крепостных стен, на несколько сотен мет­ров вдававшихся в море. Здесь же располагался морской порт — самый крупный в этот период на Каспийском море³. И это было не случайно, ибо начиная с VI в. вплоть до начала IX в. важные торговые пути, со­единяющие страны Ближнего Востока с Юго-Восточной Европой, Нижним Поволжьем и Северным Кавказом, переместились в бассейн Каспийского моря.

Таким образом, начиная с V в. сасаниды, укрепившись на берегах Каспийского моря, установили контроль над Великим шелковым пу­тем, связывавшим Китай с Центральной и Передней Азией и далее ^с Византией. Сасаниды захватили также в свои руки посредническую морскую торговлю между Ближним Востоком, Индией и Китаем⁴.

На востоке же Каспия в середине V в. большая часть территории Туркменистана была завоевана эфталитами, а через 100 лет — Тюрк­ским каганатом.

Между тем на Северном Кавказе под натиском авар в 558 г. распа­лось некогда могущественное военно-политическое объединение са-биров, которые были вынуждены переселиться на Южный Кавказ и были расселены Хосровом I в основном на границах с Иберией с це­лью использования этих воинственных кочевников для прикрытия с севера важного — Дарьяльского прохода⁵. Таким образом, сасани-дам удалось, установив свой контроль над двумя основными комму­никационными магистралями, связывающими Северные и Южные части Кавказа — Дербентским «Албанские ворота» и Дарьяльским «Аланские ворота» проходами, в значительной степени обезопасить северные рубежи своей империи, что, в свою очередь, имело немало­важное военно-стратегическое значение в ходе длительных и крово­пролитных войн с Византией в течение VI — начала VII в.

Что же касается положения на Северном Кавказе, то после собы­тий 558 г., приведших к одновременному распаду двух тунно-булгар-ских — савирского и утигурского племенных объединений, ведущая роль среди племен Восточного Предкавказья постепенно переходит к хазарам. В этом регионе образуются вначале Западно-тюркютский, а затем, после его распада в 651 г., Хазарский каганаты.