Глава III. Кавказ и Каспий в системе

Международно-геополитических отношений в Центральной

Евразии в XVIII — начале

XIX века

 

 

Каспийский рывок Петровской России

К «теплым морям»

 

 

Начало XVIII в. характеризуется превращением Кавказско-Каспий­ского региона в арену острого геополитического соперничества на Ближнем и Среднем Востоке, в орбиту которого наряду с Османской империей и Персидским государством все более активно включаются Россия и Англия.

Традиционные геополитические интересы России, как и всей Евро­пы, на Каспийском море, опоясанном караванными путями, идущими из южной, западной и северной Азии, значительно возросли с потерей в результате неудачного Прутского похода Петра I в 1711 г. выхода к Черному морю — Азова, отошедшего к Османской империи.

В свою очередь, после установления протектората над Кабардой и Осетией в начале XVIII в., экспансия России, беря начало в цент­ральной части Северного Кавказа, постепенно распространяется на периферию, к побережьям Каспийского и Черного морей. Перспек­тивным же направлением военной политики Российской империи в этот период становится западное побережье Каспия, по которому проходил так называемый Малый шелковый путь — важнейшая тор­говая магистраль, соединяющая восточные торговые центры с евро­пейскими¹.

В условиях развала Сефевидского государства, приобретшего в на­чале XVIII в. необратимый характер, в регионе значительно обостря­ется военно-политическая ситуация, вызванная стремлением как Российской империи, так и Высокой Порты закрепиться на Кавказе

 

 

и Каспии. Не имея в тот период выхода к Черному морю, петровская Россия стремилась установить свой полный контроль над Каспий­ским морем и Прикаспийскими областями, переключив тем самым всю европейско-азиатскую торговлю с турецко-средиземноморского направления на балтийско-волжско-каспийский путь. Российские завоевания на Каспии должны были стать геополитическим продол­жением петровских завоеваний на Балтии. «Наш первый интерес, дабы основаться на Каспийском море, — отмечалось в рескрипте Петра I от 16 февраля 1723 г., — без чего ничего делать нельзя»². Не случайно, что и англичане считали, что судьба русских успехов в Бал­тийском море в этот период находилась в зависимости от хода русских предприятий на Каспийском море³. Геополитические пели Россий­ской империи были достаточно четко сформулированы Петром I (1689—1725) в его инструкции русскому резиденту в Стамбуле Неплюеву от 9 апреля 1723 г., в которой последнему поручалось официально заявить Порте, что Россия не допустит к каспийским берегам никакой другой иностранной державы, прежде всего Османской⁴. «Наши ин­тересы отнюдь не допускают, чтоб какая другая держава, чья б ни бы­ла, на Каспийском море утвердилась» — подчеркивал Петр I⁵.

Турки, преградив России доступ к Черному морю, пытались с помощью крымских татар и своих сторонников на Кавказе пере­резать Волжско-Каспийский торговый путь, лишив тем самым Рос­сию доступа к восточным рынкам. В этом Турция опиралась на под­держку ряда западноевропейских стран и прежде всего Англии, которая, в свою очередь, опасаясь усиления позиций России на Сред­нем Востоке, не могла примириться с российской экспансией в этом регионе.

Следует отметить, что в начале XVIII в. значительно возрастает зна­чение Каспийского бассейна, который играл ключевую роль в торгов­ле России с Сефевидским государством. В первой четверти XVIII в. усиливается вывоз товаров из Тебриза, Ардебиля, Гянджи, Шемахи, Джульфы и других городов через Баку и Дербент по морю в Астрахань. Причем более двух третей российского импорта из Азербайджана и Персии в этот период составляли шелк и шелкотекстильные изде­лия⁶. Это было связано с тем, что при Петре I в России создается шел­ковое производство, которое зависело от привозного сырья, главным образом из Ширвана. Причем Петр I хотел использовать сырье из Азербайджана и Персии не только для русской мануфактуры, но и для торговли с Англией, Голландией, Францией и Польшей, монополизи­ровав тем самым всю восточную шелковую торговлю. Таким образом, планируя военную экспедицию на Каспий, Петр I руководствовался как военно-политическими, так и экономическими мотивами.

 

Учитывая стратегическую важность соединения посредством вод­ных каналов Черного и Каспийского морей, в своих планах по отно­шению к этому региону Петр I рассматривал все возможные варианты их осуществления.

Еще в 1696 г. после завоевания Азова Петр I планировал посредст­вом Вол жско-Донского канала соединить Черное море с Каспий­ским, однако начатые в следующем 1697 г. работы в 1701 г. были пре­кращены из-за строительства Петербурга и начавшейся Северной войны. Интересовался император в начале 20-х годов также и идеей соединения этих морей посредством соединения рек Куры и Риони⁷. В период же утверждения России на берегах Балтийского моря Петр I начал рыть канал для соединения его с Каспийским морем, однако и этот проект не был осуществлен до конца⁸.

Персидскому походу Петра I предшествовала основательная подго­товительная работа. В течение 1715-1718 гг. военно-политическое и экономическое обследование восточного Кавказа производил А.П. Волынский, который в своих донесениях Петру I сообщал, что «малым корпусом великую часть к России присовокупить без труда можно»⁹. Основной целью специальной миссии Волынского, направ­ленной российским императором в Персию, было проведение всесто­ронней разведки для выяснения военного и экономического потенциа­лов этой страны, тщательного обследования будущего театра военных действий. В секретной инструкции, составленной еще в 1715 г. самим Петром I, Волынскому было дано конкретное задание выведать «все места, пристани, города и прочие поселения, и какие большие реки и где в море Каспийское впадают, и до которых мест по оным рекам можно ехать от моря, и нет ли какой реки из Индии, которая б впадала в сие море, и есть ли на том море и в пристанях у шаха суда военные, или купеческие, также какие крепости и фортеции присматривать при­лежно, искусно и проведать о том»¹⁰. В результате разведочного пла­вания, совершенного в 1720 г. русскими офицерами К.П. Верденом и Ф.И. Соймоновым, была опубликована первая в полном смысле этого слова карта Каспийского моря, которая буквально перевернула все существовавшие до этого представления об этом море и для своего вре­мени была сенсацией мирового значения¹¹.

В геополитических играх России, начиная с этого периода, сущест­венную роль в ее кавказской политике начинает играть «христиан­ский» фактор. Петр I стремился максимально использовать возможно­сти своего союзника в этом регионе — грузинского царя Вахтанга VI. Однако особая роль отводилась разыгрыванию «армянской карты»¹². Вместе с тем Петр I не хотел полного распада Сефевидского государ­ства, так как только совместно с ним он мог противостоять Османской

 

империи в этом регионе. Определяя основные стратегические задачи предстоящей кампании на Каспии, Петр I подчеркивал: «Нам крайняя нужда будет береги по Каспийскому морю овладеть, понеже... турок тут допустить нам невозможно»¹³.

Военно-политической активизации России на Каспии в 20-х годах XVIII в. во многом способствовало ослабление централизованной влас­ти в Сефевидском государстве и в особенности афганское нашествие на эту страну. Дело дошло до того, что афганцам удалось в 1722 г. захва­тить все города Центральной Персии, включая и ее столицу — Исфаган.

Воспользовавшись столь благоприятной военно-политической ситуацией и опираясь на достаточно мощную военно-морскую силу в лице сформированной им Каспийской военной флотилии, Петр I сумел опередить своего основного конкурента в этом регионе — Вы­сокую Порту и в течение двух скоротечных кампаний 1722-1723 гг. оккупировать западное и южное побережья Каспийского моря, в том числе и такие важные в военно-стратегическом отношении города, как Дербент, Баку и Решт. При этом особое значение император при­давал Баку, овладение которым, как он заявил иностранным послам, делало его «властелином всего Каспийского моря»¹⁴. Этот факт был закреплен Петербургским договором, подписанным Россией и Пер­сией 12 сентября 1723 г. Согласно статье второй договора шахское правительство «признало в вечном владении» Российской империи ряд территорий, включая города Дербент и Баку, персидские провин­ции Гилян, Мазандаран и Астрабад¹⁵.

Согласно же заключенному в 12 июля 1724 г. в Стамбуле догово­ру о разделе кавказской территории на сферы влияния, за Россией закреплялись прикаспийские провинции Дагестана и Ширвана, ос­тальные же их территории, а также Грузия отходили к Османской империи. Причем Ширван переходил под протекторат Высокой Порты с условием, что на его территории не будут размещены турец­кие войска¹⁶.

После заключения Стамбульского договора, согласно которому за Россией признавались права на Прикаспийские области, Осман­ская империя заняла практически всю территорию Южного Кавказа. В то же время Сефевидское государство не могло смириться с потеря­ми на Каспии, и шахское правительство не ратифицировало Петер­бургский договор от 12 сентября 1723 г., согласно которому признава­лась аннексия Россией Прикаспийских областей Кавказа.

В целом создание Петром 1 плацдарма на Каспии свидетельство­вало о наличии у него грандиозных планов похода на Индию, так как своеобразный «индийский синдром», владевший многими дер­жавами, не миновал и российского императора. Именно во время

 

петровского царствования произошла кардинальная метаморфоза внешней политики Российской империи: от решения насущных за­дач национальной политики она перешла к постановке и решению типично имперских, геополитических проблем. Так было на севе­ре — на Балтии, так было и на юге — на Черном и Азовском морях, Кавказе и Каспии.

При Петре I были заложены основы имперской политики России XVIII—XIX вв., начали формироваться ее геополитические стереотипы на новом, южном направлении¹⁷. Не случайно, что вот уже три столе­тия не утихают споры и не гаснет интерес к пресловутому «Завещанию Петра I», подлинный текст которого до сих пор так и не обнаружен и в котором была сформулирована одна из основных геополитических задач России: «Границы Русского государства должны проходить на севере через Балтийское море, а на юге — через теплые моря». Далее в завещании перед будущими правителями Российской империи ста­вились геостратегические задачи захвата Кавказа и превращения Пер­сии в своего вассала, после чего «пора замахнуться на Индию»¹⁸. Для достижения такой цели необходимо было захватить Константино­поль — «этот ключ к богатствам Европы и Азии» и «продвинуться как можно дальше через пустыни Хивы и Бухары, чтобы цель стала бли­же»¹⁹. Безусловно, без установления полного контроля над Кавказом, бассейнами Черного, Азовского и Каспийского морей достижение этой цели было бы невозможно.

В 20—40-е годы XVIII в. Россия начинает укреплять свои позиции в Северозападном Туркестане. Как известно, после распада в сере­дине XVI в. Ногайской орды, а позднее Моголистана и Сибирского ханства, возникло Казахское ханство, делившееся нажузы (районы): Старший (Семиречье), Средний (Центральный Казахстан) и Млад­ший (Западный Казахстан). В XVII в. на территории жузов образу­ются самостоятельные ханства. В начале XVIII в., в период, когда Казахским ханствам угрожала реальная опасность со стороны Джун-гарского ханства, хан Абулхайр обратился к России с просьбой о подданстве (1726). После того как в 1731 г. она была удовлетворе­на, в 1735 г. русские возводят у устья р. Ори (совр. Орск) крепость, сыгравшую важную роль в укреплении влияния России в Казах­стане. В 1740 г. решение о принятии российского подданства принял ^и Средний жуз. Что же касается Старшего жуза, то большая его часть находилась под властью джунгаров, а после разгрома Джунгарии Китаем в 1758 г. южные районы Казахстана были захвачены Коканд-ханством²⁰.

 

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: