Волжске-Каспийский водный путь: Русское государство выходит к Каспию и на Кавказ

 

В создавшихся к концу XVI в. условиях, когда в результате Османских завоеваний и Великих географических открытий происходит смеще­ние международных торговых магистралей, начинается поиск альтер­нативных вариантов торговых путей в европейско-азиате кой торговле. Именно таким путем оказался со второй половины XVI в. Волжско-Каспийский водный путь.

Наступившее в результате монгольских завоеваний ослабление торгово-экономических связей Руси с Востоком продолжалась срав­нительно недолго. Уже в XIV—XV вв. начинает развиваться новый

 

 

торговый путь: от Твери до Астрахани и далее на Центральную Азию, в государства Иранского плато и Индию. Волга открывает путь к Ка­спийскому морю, и восточный путь для России становится отныне преобладающим.

Первое подробное описание маршрута Волжске-Каспийского пути принадлежит английскому путешественнику-негоцианту Энтони Джен-кинсону, который в 60-х годах XVI в. совершил путешествие из Моско­вии в Персию. Начинавшийся в столице Русского царства Москве, этот путь пролегал по маршруту Москва-река—Ока, далее по Волге в Нижний Новгород—Казань—Астрахань, далее по Каспийскому морю — в Дер-бент-Шабран и, наконец, по сухопутной дороге по маршруту Шема­ха—Ардебиль—столица Сефевидской державы Казвин³⁹. После заверше­ния образования централизованного Русского государства⁴⁰ с середины XVI в. начинается процесс его территориального расширения как на за­падном, так и на восточном и южном направлениях.

Учитывая то обстоятельство, что устья рек, выходящих на Белое, Балтийское, Черное и Каспийское моря, не были подконтрольны Рус­скому государству, и чтобы получить свободный вывоз продукции на внешние рынки, оно в течение трех столетий — с XVI по XVIII в. основ­ные свои усилия направляло на военно-политическое решение этой проблемы путем многочисленных войн с Ливонским орденом, Литвой, Польшей, Швецией, Османской империей, Крымским, Казанским и Астраханским ханствами. Лишь решив эту грандиозную геополитиче­скую задачу, Россия смогла бы приобрести статус великой державы.

Что же касается северо-восточного Прикаспия, то после распада Зо­лотой Орды в начале XV в. на несколько владений наиболее крупными среди них стали Ногайская орда и Узбекское ханство. Ногайская орда занимала район между реками Яик (Уралом) и Волгой, а Узбекское хан­ство — от Аральского моря до Яика на западе, Тобола — на севере и до Иртыша — на востоке.

В середине XVI в. Россия, завоевав последовательно Казанское (1552), а затем и Астраханское (1556) ханства, вышла и утвердилась на северном побережье Каспийского моря. Это позволило ей значитель­но активизировать свою роль в международной торговле посредством Волжске-Каспийского водного пути. Отмечая огромное значение этого события для России, выдающийся русский историк начала XIX в. Николай Карамзин писал: «Кроме славы и блеска, Россия, примкнув свои владения к морю Каспийскому, открыла для себя но­вые источники богатства и силы, ее торговля и политическое влияние распространились»⁴¹. Выход России в Каспийское море не только Угрожал доходам Османской империи, получаемым с транзитных товаров, перевозимых через турецкую территорию в районе Среди-

 

 

земного моря; он ставил также преграду широким геополитическим планам Османской империи по охвату границ Русского государства от Днепра до Урала. В целом, как замечает исследователь истории Кавказских войн генерал русской армии В. Потто, начиная с Ивана ГУ «мысль о господстве на Кавказе становится наследственной в русской истории»⁴². Именно к периоду правления Ивана IV, который первым из государственных деятелей в российской истории осознал военно-политическое и экономическое значение Кавказа, относятся истоки российской экспансии в регионе. В результате брака Ивана Грозного с дочерью кабардинского князя Темркжа в 1561 г. наиболее развитая в регионе в государственном и военно-политическом отношениях Кабарда была принята под покровительство России, которая приоб­рела своеобразную точку опоры для дальнейшей экспансии в южном направлении⁴³. В свою очередь, занятие Россией Казани и Астрахани открыло широкие возможности для установления прямых контактов с Сефевидским государством для совместных действий против Османской империи, начавшихся при Иване IV (1533—1584) и Тах-масибе I (1524-1576). Сефевидский шах Тахмасиб I искал союзников в борьбе против Османской империи, а Иван IV стремился развить торговлю с Востоком по Волжско-Каспийскому пути, что, несомнен­но, сулило Москве огромные прибыли.

Однако обе страны во второй половине XVI в. находились в слож­ном военно-политическом положении. Раздираемое феодальными междоусобицами Сефевидское государство на западе и севере вело длительные, почти непрерывные войны с Османской империей и ее вассалом — Крымским ханством, а на востоке — с суннитским госу­дарством Шейбанидов. У Русского государства также были грозные противники — на западе и севере — Речь Посполитая и Швеция, а на юге — Османская империя с Крымским ханством. Ослабленное не­удачной Ливонской войной, Российское государство в 70—80-х годах XVI в. было не в состоянии активно противодействовать Османской империи в районе Каспийского моря. Своеобразным реваншем за их неудачу под Астраханью в 1569 г. явилось занятие турками в 1583 г. Баку и Дербента, которое поставило под их контроль каспийский участок Волжско-Каспийского торгового пути и свело на нет значе­ние Астрахани как центра российской восточной торговли. К тому же это привело к стратегическому охвату Москвы с юга и юго-востока и разрыву сухопутных связей между Российским государством и Се-февидской державой.

Именно к данному периоду относится становление регулярных дипломатических отношений между этими государствами. Отправ­ленное в 1586 г. в Москву посольство Гади-бека впервые обратилось

 

 

с просьбой о военной помощи против Османской империи, обещая в виде компенсации за нее передать Дербент и Баку, захваченные в этот период турками. Однако в силу ряда исторических обстоя­тельств этот план не был воплощен в жизнь. Дело в том, что в Русском государстве наступали «смутные времена», а в Сефевидском государ­стве очередная междоусобица, связанная с восшествием на престол шаха Аббаса I (1587—1629). При этом шахе, обеспечившем восстанов­ление былого военно-политического могущества Сефевидского госу­дарства, вопрос о заключении военного соглашения против Осман­ской империи уже не ставился, хотя Сефевиды и получили военную помощь от Российского государства, причем без какой-либо террито­риальной компенсации.

Будучи волевым, достаточно дальновидным и целеустремленным политиком и дипломатом шах, Аббас I не без оснований опасался сво­его могущественного северного соседа с его достаточно активной поли­тикой на Северном Кавказе. Предлагая Москве совместно бороться с Османской империей, шах на деле стремился лишь воздействовать на султана Мурада III (1574—1595) угрозой военного союза с Российским государством, чтобы получить более выгодные условия мира.

Вторая половина XVI в. характеризуется возросшей военно-поли­тической активностью Османской империи в Каспийском регионе. Одной из ее основных военно-стратегических целей на Среднем Вос­токе в этот период был выход к Каспийскому морю. Экспансия в этом направлении осуществлялась в основном двумя путями — че­рез Азов на Астрахань и через Ширван на Баку и Дербент. Занятие этих важных пунктов на Каспии создавало для Османской империи благоприятные условия вхождения в прямой контакт с суннитскими среднеазиатскими государствами и образования с ними общего бло­ка против своего основного конкурента в этом регионе — Сефевид-ской державы.

Уже в войне 1548—1555 гг. стратегической задачей Высокой Порты было: во-первых, использование Северокавказского пути из Азова на Кубань-Северный Кавказ для проникновения в Ширван с севера и нападения на кызылбашские войска с тыла; во-вторых, вовлечение в войну крымского хана Девлет-Гирея и, наконец, в-третьих, поиск союзников среди узбекских правителей Центральной Азии. Причем, последнее вызывало особую тревогу у шаха Тахмасиба I, которому приходилось достаточно регулярно воевать с ними на востоке⁴⁴. Именно в этот период на Каспийском море впервые появляются турецкие корабли, закрывая пути русским бусам на юг⁴⁵.

Однако Османской империи и ее союзнику Крыму, которые в 40—50-х годах XVI в. предпринимали попытки закрепиться в Астра-

 

 

хани, не удалось достичь своих целей из-за противодействия Ногай­ской орды, которая кочевала по Волге и зимовала в ее устье. Все эти факторы во многом способствовали овладению Москвой Астраханью в 1556 г. Следует отметить также и тот факт, что задача овладения волжским путем от Казани до Астрахани была поставлена Москвой в конце 50-х годов как одна общая стратегическая цель⁴⁶. После взя­тия русскими Астрахани связи Османской империи с Центральной Азией были нарушены, а использование Северокавказского пути для военных действий в последующих войнах на Кавказе было значитель­но затруднено.

Османская империя никак не могла смириться с изменившейся не в ее пользу военно-политической ситуацией в этом регионе. После за­хвата Россией Астраханского ханства султан СелимII (1566—1574) него везир Магоммед Соколли вынашивали грандиозный план: одновре­менно остановить продвижение русских на юг и способствовать турец­кому продвижению на восток, осуществить один из оригинальнейших проектов эпохи Средневековья — построить канал между Доном и Вол­гой в точке, где две реки разделяли всего 60 км. Это способствовало бы продвижению турецкого флота по окружному пути через Азовское мо­ре, Дон, Волгу и Каспий вглубь Сефевидского государства, открывая новый проход на Кавказ и к дорогам, ведущим в Центральную Азию, а также была бы нарушена связь этого государства с Россией. Канал повлек бы за собой возрождение исторического межконтинентального пути -- центральноазиатско-астраханско-крымской дороги, к чему стремился за 18 веков до этого Селевк Никатор.

Воспользовавшись турецко-австрийским мирным договором 1562 г., Селим II приказал крымскому хану оказать содействие в про­рытии этого канала и начать подготовительные работы⁴⁷. Хотя в 1568 г. на Дону 20 тыс. рабочих под охраной 5 тыс. янычар начали рыть канал и прорыли его на треть, но из-за слабых технических возможностей той эпохи, сурового климата, а также в немалой степени скрытого про­тиводействия честолюбивого и независимого в своих поступках крым­ского хана Девлет-Гирея, который сам планировал и в дальнейшем предпринял в 1571 г. наступление собственными силами на Москву, этот проект не был реализован⁴⁸. Неудачей завершился и очередной поход османо-крымских войск на Астрахань, состоявшийся в 1569 г. Экспансионистские же усилия Российского государства в этот пери­од были направлены на Восток, в необъятную и сказочно богатую Сибирь.

Последние десятилетия XVI в. были временем наибольших успехов Османской империи на Южном Кавказе. В 80-х годов турки установи­ли полный контроль над Ширваном, а на Каспийском море появились

 

 

турецкие военные суда — катарги, которые строились в Ниязабаде, между Баку и Дербентом. Если путь в Центральную Азию через Север­ный Кавказ был для турок закрыт построенными в этот период русски­ми Терской крепостью и Сунженским острогом, то с завоеванием Ширвана и пристаней на западном берегу Каспия открылись возмож­ности сношений с Бухарским ханством по морю, причем с правителем Бухары Абдуллой II велись переговоры о военном союзе с Высокой Порто и⁴⁹.

В свою очередь, для того, чтобы нейтрализовать намерения бухар­ского хана построить город на Яике и тем самым угрожать Астрахани, русские в 1595 г. в спешном порядке возвели в устье Яика свой острог⁵⁰.

Таким образом, к середине 90-х годов XVI в. была создана целая система русских крепостей на северо-западном, северном и северо­восточном побережьях Каспийского моря: у устья Яика, устья Волги (Астрахань), устья Терека (Терский городок), устья Койсу-Сулака (Койсинский острог) и, наконец, Сунженский острог у перевоза через Сунджу на «Османской дороге», т.е. на том самом пути, которым в 1583 г. прошел Осман-паша из Дербента в Крым. Возведение на Се­верном Кавказе русских крепостей не только затруднило выполнение стратегических задач турецкого командования и облегчало военные действия сефевидских войск, но и самое главное — положило начало процессу реального доминирования Российского государства в этом регионе в следующем, XVII в.

В течение этого столетия значение волжского пути и выхода Рос­сийского государства к Каспийскому морю вполне определились. Торговый обмен со странами Востока по Волжске-Каспийскому вод­ному пути приобрел систематический характер. В целом же подготав­ливалось включение стран Кавказа и Центральной Азии в систему всероссийского рынка, что и послужило, наряду с политическим, так­же и своего рода экономическим «амортизатором» при претворении в жизнь военно-экспансионистских планов Российской империи в отношении этих стран в последующих XVIII—XIX вв.

В целом, в XVI—XVII вв. основной акцент во внешнеполитической деятельности Российского государства на кавказско-каспийском на­правлении делался на противодействии военно-политической экс­пансии Османской империи посредством установления и развития торгово-экономических и военно-политических отношений с Сефе-видской державой, для которой господство турок в регионе было столь же опасно, как и для России⁵¹.

 

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: