Речь при вручении наград работникам кинематографии

И деятелям азербайджанского искусства

Товарищи, разрешите поздравить всех награжденных с получением высокой награды — орденов.
Я от души приветствую русских художников — товарища Толстого и других, по праву получивших эту награду, и надеюсь, что их успехи будут и в дальнейшем развиваться, что эта награда, которой они отмечены народом, вольет в них новые творческие силы. Сегодня у нас основной группой награжденных являются участники декады азербайджанского искусства. Только что прошедшая в Москве декада азербайджанского искусства— это очень большое и культурное и политическое явление.
Европейские народы всегда смотрели на азиатские народы свысока, и, если европеец ехал на Восток, так он ехал посмотреть экзотику, главный интерес проявлял к экзотике Востока. А в чем эта экзотика заключалась?
В огромной отсталости стран Востока. И представители господствующих классов европейских стран отводили душу в условиях этой отсталости.
У нас положение совсем иное, у нас эта отсталость ушла уже в прошлое. Искусство азербайджанского народа, как и других народов Советского Востока, выходит на широкую дорогу.
В чем же состоит главное завоевание Азербайджанского оперного театра в Москве? Конечно, не только в том, что вас чествовало правительство, не только в том, что вы получили ордена, — это все-таки частность, — а в том, что московская публика вас встретила восторженно, как художников, как артистов. Это, я считаю, самое главное ваше завоевание! (Голоса: Совершенно верно.) И я думаю, что восторженная встреча вашего театра московской публикой будет самой главной зарядкой для артистов, для художников, для всех работников театра.
Ваши победы вселяют радость в сердца московской публики, они увеличивают чувство гордости за Советский Союз: вот Советский Союз — громаднейшая страна, ее населяет множество различных народов, но народное творчество во всех его проявлениях цветет по всему лицу советской земли. Это сплачивает не только культурные силы нашего государства, но и увеличивает вообще силы Советского Союза. Это способствует еще большему сближению народов Советского Союза, росту взаимного уважения друг к другу, росту родственных чувств между народами Советского Союза. Ибо ведь что сплачивает, сближает народы между собой, делает их родными? Помимо общности экономики, культурное творчество — самое мощное средство такого сближения.
Разрешите поздравить вас с заслуженным успехом, ибо при самой скромной оценке можно безусловно сказать, что вы имеете заслуженный всенародный успех. (Награжденные устраивают горячую овацию в честь тов. Калинина, в честь руководителей партии и правительства.)
1938

Об искусстве плаката

Вопрос о том — искусство плакат или не искусство, по-моему, праздный вопрос. И сама постановка этого вопроса принципиально неправильна.
Среди плакатов наших художников есть и мазня, но есть и шедевры, образцы такого мастерства, что они являются настоящим искусством. Нельзя сказать, что вот это — процесс искусства, а это — ремесло, потому что, делая одно и то же дело, его можно делать и ремесленно и как образец искусства. Так и плакат можно дать как хорошее искусство.
Вспомните рисунки Кукрыниксы или Ефимова, — когда люди видят их подпись, то на самый рисунок смотрят пристальнее. Это искусство, мастерство? Безусловно. Правильно говорят, что и сапожник может быть художником, и художник может быть сапожником. Человек делает замечательные вещи не потому, что он работает в сфере искусства, или, вернее, не только поэтому, а потому, что его работа выше ремесленной, что его работа художественна.
Ремесленная работа—это работа по трафарету. Так в старину работали богомазы — они писали иконы по трафарету. Но даже среди этих людей были художники, поднимавшиеся до вершин искусства.
Я считаю поэтому, что нельзя отрывать искусственно живопись от плаката. Плакат — это тоже живопись, но живопись, имеющая свои особенности: рисунок должен бросаться в глаза, приковывать к себе внимание. Если позволительно такое сравнение, то я бы сказал, что картина — это пропаганда, а плакат — агитация. Но ведь агитация не менее нужна, чем пропаганда, особенно в военное время.
Плакат — это массовое искусство. Плакат добивается того, чтобы человек не прошел мимо него, а обязательно остановился. А мимо обычного художественного произведения человек может пройти, не остановившись. Его надо подтолкнуть на то, чтобы он посмотрел и понял, что находится перед ним. Плакат же рассчитан на массы. Идет мимо колхозник, вдруг увидел плакат и надолго перед ним остановится и станет разбирать, что там изображено. И чем пристальнее народ будет смотреть, тем большего эффекта этот плакат достигнет.
Выбор темы плаката во многом зависит от характера самого художника: один любит героику, находит ее и изображает, другому более свойственна сатира, и он работает в этой области. Незачем ставить вопрос — то или другое, героика или сатира? Мне кажется, надо использовать все, что поддается плакатному изображению в том духе, который наиболее свойствен тому или иному художнику, и даже теми средствами, которые ему предпочтительнее: карандашом, маслом, акварелью и т. д. Нужно все использовать, и не следует ставить какие-нибудь искусственные ограничения. Все должно быть пущено в ход; ведь плакат — искусство массовое, с ним художники идут в народ. Но надо сказать, помимо того, что искусство достигает известной цели в области политики: влияния на народ, на армию, поднятия боевого настроения,— оно несет просвещение в массы средствами живописи.
Сейчас подготовлена, если можно так выразиться, вспаханная, удобренная почва для внедрения в народ живописи. Посмотрите, теато у нас сейчас стал буквально народным искусством. Если в деревеньке имеется каких-нибудь 20—30 дворов, там уже обязательно есть свой драматический кружок. А живопись в массы проникает еще с большим трудом.
Часто приходится слышать, что настенных картин выпускается мало, у колхозников в избах их нет. Это верно. Такие нарекания справедливы.
Когда я просматриваю картины многих современных художников, то мне кажется, что их культура слабовата. Я говорю не о живописной технике, а об общей культуре. Спрашивается, может ли быть художником, настоящим, большим художником, человек не высокообразованный? Можно представить себе гениального художника, у которого феноменальная чуткость к цвету и сочетаниям цветов и к форме рисунка. Он может изобразить человека, как живого, но это, оказывается, мало. Бывает, что художник рисует человека с натуры, но дает лишь оживленную фотографию, и только крупный мастер дает в портрете живого человека. Тут и лицо как будто чуточку непохоже, но вложено что-то такое, чего сразу и не уловишь, и перед вами — живой человек. Это уже работа настоящего художника.
А вот для того, чтобы создать тип, — для этого нужно очень многое. Без культуры, без знания литературы, русской истории этого добиться нельзя. И мне кажется, что этого-то нашим молодым художникам не хватает, многое у них выходит примитивно. Между тем, талантливый плакат, я думаю, труднее написать, чем картину. Плакат прежде всего должен быть чрезвычайно острым. Разница между картиной и плакатом еще и та, что в плакате все должно быть собранным, концентрированным. — Ведь только концентрированное, типичное производит большое впечатление. Вспомните литературную классику. Тут даны чрезвычайно концентрированные типы, и поэтому она до сих пор производит огромное впечатление, ее читаешь с захватывающим интересом.
Таким образом, плакат — искусство, хотя, может быть, временное, преходящее искусство, не вечное. Я понимаю, что каждому художнику хочется создать произведение, которое жило бы в веках. Плакаты же, когда пройдет их время, будут лежать в архивах. Возможно, в этом смысле самолюбие художников-плакатистов ущемлено, так как им обидно, что они работают на короткое время. Но мне лично кажется, что даже с этой стороны художники-плакатисты не могут обижаться. Когда люди будут изучать эпоху отечественной войны, они не пройдут мимо «Окон ТАСС», как не пройдут мимо «Окон РОСТА» при изучении Октябрьской революции.
И серьезный историк, и будущий художник, касаясь эпохи отечественной войны, обратятся к этому материалу.
Сейчас плакаты имеют большое влияние на массы, и в истории они, возможно, переживут некоторые картины.
Ведь и картины через несколько сот лет уничтожатся или сохранятся в копии. Но, собственно, все это касается самолюбия художников, а перед художниками стоит другой вопрос — вопрос практический: как они своей профессией могут помочь фронту, нашим бойцам.
Вот в этом отношении у художника-плакатиста особенно благоприятное положение. Его произведения должны оказывать практическое влияние на исход войны, на увеличение стойкости красноармейцев, на увеличение их храбрости. А это сейчас самое главное. Ведь каждый сейчас чувствует настоятельную потребность хоть чем-нибудь непосредственно помочь войне, оказать влияние на ее исход. И ясно, что самой талантливой картиной вы не сможете так влиять на участвующих в войне людей, как плакатом.
Мне даже кажется, что чем гениальнее картина, тем ее понимание приходит позже, — ее скорее поймут последующие поколения, чем те, при которых она создается. Может быть, это не общее правило, но гениальность отчасти в том и выражается, что гениальный человек заглядывает далеко вперед.
Что же касается плаката, то это — агитация сегодняшнего дня. Вопрос заключается только в его влиянии и распространении: чем больше он производит впечатления, чем больше он распространен, тем большую помощь он оказывает войне. А раз так, значит эта работа положительная, а те, кто в ней участвует, если, конечно, они работают хорошо, должны получать удовлетворение.
1942