Турция и Германия в борьбе за Кавказ и Каспий

 

Начало XX в. ознаменовалось превращением Кавказа в один из важ­нейших геостратегических центров, оказывавших существенное вли­яние на ход Первой мировой войны и военно-политических событий на Среднем Востоке. Не случайно классик немецкой геополитики Карл Хаусхофер включал Кавказ в мировую карту «зон боевых дейст­вий на границах континентов», наряду с «известными в истории зона­ми борьбы» — Босфором, Гибралтаром, зоной Суэцкого канала и ря­дом других конфликте генных зон того периода¹.

В начавшейся в 1914 г. Первой мировой войне Кавказ занимал не последнее место в планах противоборствовавших военно-политиче­ских группировок — Антанты и Тройственного союза. В ответ на стрем­ление России «водрузить знамя православия над Константинополем» Османская империя стремилась захватить Кавказ и Крым, мечтая объ­единить под своим главенством все мусульманские народы, включая «долины Волги и Камы» с тюркским населением². Германия тоже име­ла виды на Кавказ, его природные ресурсы. В книге «Кавказ в мировой войне», опубликованной в 1916 г. в Веймаре, отмечалось, что «наши политики должны думать над тем, чтобы после поражения России ор­ганизовать христианскую Грузию в виде южно-кавказского буферного государства», которое должно было «граничить с нейтральным кавказ­ским мусульманским государством вблизи границ России и Турции*. Причем немцы надеялись, что «Турции с помощью Германии удастся насильственно вырвать Кавказ из когтей русских»³. В целом Кавказ играл немалую роль в проектировавшейся немцами стратегически важной железной дороге Багдад—Хамадан—Тегеран, которая должна была стать ответвлением Багдадской железной дороги⁴.

 

 

Закавказский театр военных действий, протянувшийся с севера от Главного Кавказского хребта к югу, до границ с Турцией и Пер­сией, и ограниченный с востока Каспийским, а с запада Черным морями, охватывал территории Бакинской, Елисаветпольской, Тиф­лисской, Кутаисской, Эриванской губерний, а также Батумской и Карской областей и Закатальского округа. Общая же площадь театра военных действий была равна приблизительно 190 тыс. квадратных километров⁵.

Тем не менее Кавказский фронт играл в Первой мировой войне все же второстепенную роль, ибо исход войны решался на Западном и Восточном европейских фронтах.

Что же касается событий на кавказском театре военных действий, то попытка Турции перехватить в начальный период войны инициа­тиву потерпела неудачу. В конце 1914 — начале 1915г. русская Кавказ­ская армия успешно провела Сарыкамышскую операцию. Помимо этого, в конце января 1915 г. русские войска овладели занятым нака­нуне турками Тебризом и вскоре вытеснили их из Южного Азербайд­жана. В том же году русский экспедиционный корпус, высадившись в Энзели, занял Хамадан, Кум и подошел к Исфагану. На юге Персии еще раньше высадились английские войска.

Весной 1916 г., начав наступление по всему Кавказскому фронту, русские войска взяли Эрзерум, а затем и Трапезунд. Летом того же го­да Кавказский фронт продвинулся вглубь турецкой территории почти на 250 км⁶. В целом же в течение зимы 1916/17 г. крупных операций на Кавказском фронте не было.

Тем временем грандиозные социально-политические катаклизмы в России, начавшиеся Февральской революцией 1917 г. и приведшие после Октябрьского большевистского переворота к Гражданской войне на просторах бывшей гигантской империи, вызвали к жизни центробежные силы, обусловившие начало «откалывания» окраин­ных регионов, в том числе и Закавказья. Причем, если в Баку мест­ным большевикам удалось 31 октября 1917 г. провозгласить совет­скую власть, то в Тифлисе образовавшийся в ноябре коалиционный Закавказский комиссариат, а затем 23 февраля 1918 г. — Закавказский сейм, состоящие из представителей грузинских меньшевиков, азер­байджанских национальных организаций и армянских дашнаков, взял курс на отделение края от Красной России. На Северном Кав­казе в этот период образовалась своего рода казачья фронда, впо­следствии влившаяся в широкомасштабное Белое движение. Все это достаточно активно поддерживалось, в основном финансовыми средствами, державами Антанты и США⁷. Данные события происхо­дили на фоне массового вывода частей русской армии с Кавказского

 

фронта, где правительством Советской России было заключено пере­мирие с Турцией.

Что же касается позиций лидеров Белого движения, выступавших по отношению к указанному региону с идеей восстановления «единой и неделимой России», то они в целом совпадали с политикой вождей большевистской революции, приверженных лозунгам «мировой ре­волюции» — любой ценой удержать Закавказье в сфере российского геополитического пространства.

В условиях продолжавшейся войны острая геостратегическая борь­ба между Антантой и Тройственным союзом и появление нового, враж­дебного к обеим группировкам военно-политического фактора — Со­ветской России, борьба за установление своего контроля над всем Кав­казско-Каспийским регионом приобретала приоритетный характер на Среднем Востоке. Ключом же к достижению этой геостратегической цели был крупнейший промышленный центр Кавказа — Баку, давав­ший в канун войны около 80% российской и 15% мировой нефти⁸. Захват этого крупнейшего промышленно- финансово го центра Кавказа и порта на Каспии открывал широкие перспективы для установления полного контроля над всей акваторией Каспийского моря. Помимо этого, в Баку были сосредоточены десятки нефтеперерабатывающих заводов, другие крупные промышленные предприятия. Важным воен­но-стратегическим фактором являлось и прохождение через терри­торию Азербайджана магистральных железнодорожных, шоссейных и грунтовых дорог, соединявших все основные регионы Закавказья с Северным Кавказом, а также сооруженный в 1907 г. нефтепровод Баку—Батум, захват которых создал бы серьезную угрозу всей хозяйст­венно-экономической жизни Кавказа.

«Баку — такая красавица, которую всякий иноземный искатель при­ключений хочет похитить из родного дома», — так весьма образно оха­рактеризовал международное значение Баку в этот период народный комиссар по иностранным делам РСФСР Г.В. Чичерин⁹. В свою оче­редь, белогвардейцы считали Баку «черной жемчужиной Каспия». «Ба­кинская нефть особенно крепко владела умами и чувствами европей­ских и азиатских политиков, — писал в своих «Очерках русской смуты» генерал А.И. Деникин. — С весны (1918.— Авт. } началось резкое сорев­нование и «бег взапуски» в области войны и политики к конечной цели — Баку — англичан с Энзели, Нури паши (брат Энвера) через Азер­байджан и немцев через Грузию»¹⁰. Ослабление позиции России в За­кавказье в результате вывода частей русской армии с Кавказского фрон­та и в особенности заключение 3 марта 1918 г. германо-советского Брест-Литовского, «похабного» по выражению самого В.И.Ленина, мирного договора стимулировали проявления сепаратизма, обострили

 

 

в этом регионе межнациональные отношения и социально-политиче­ские конфликты.

В свою очередь, У. Черчилль опасался, «что отныне (т.е. после заклю­чения этого договора. — Авт.) германские армии... смогут пользоваться житницами Украины и Сибири, нефтью Каспийского побережья и все­ми вообще ресурсами огромной страны»¹¹.

В столь благоприятных для них условиях противоборствующие Германия и Турция — с одной стороны и Англия — с другой, прилага­ли значительные усилия, направленные на свое утверждение в Закав­казье, преследуя при этом далекоидущие геополитические цели. При­чем даже у входивших в один блок Германии и Турции устремления в этом регионе совпадали не полностью, а в их взаимоотношениях на­блюдались элементы скрытого соперничества, что, в свою очередь, давало англичанам большое преимущество.

Планировавшееся турецким военным командованием занятие Владикавказа и Баку с выходом к западному Каспийскому побережью во многом способствовало бы реализации пантюркистекой идеи объ­единения под эгидой султанской Турции всех мусульманских народов Кавказа и Туркестана, создания Великого Турана.

Эта тенденция турецкой внешней политики вызвала серьезное беспокойство у германских союзников Турции, которые стремились использовать турецкие войска в планировавшихся германским ген­штабом боевых операциях против англичан в Северной Персии. «В Северной Персии турки могли иметь превосходство над англича­нами, — отмечал генерал Людендорф. — Но Энвер и турецкое прави­тельство больше думали о своих панисламистских целях на Кавказе, чем о войне с Англией»¹².

Кавказ и Каспий

в стратегических планах Англии

 

Стремление к установлению контроля над Закавказьем — в особеннос­ти Азербайджаном (Баку) и Каспием — являлось одним из традицион­ных и приоритетных направлений британской политики на Среднем Востоке и вполне вписывалось в ее основную геополитическую кон­цепцию в отношении Евразии в целом. Не случайно, что X. Маккин-дер, будучи в 1919 г. представителем британского командования на юге России, особо настаивал на необходимости «обеспечить британские позиции на Каспийском море»¹³.

Так, бывший английский военный представитель в России гене­рал Нокс в своей книге «С русской армией в 1914—1917 гг.» (With the

 

 

Russian Army. 1914—1917) отмечал, что вся политика Англии, «при­выкшей думать веками и континентами», была в течение всего XIX и начала XX столетий направлена на то, чтобы лишить Россию вы­хода к открытому морю. Это уже не впервые, когда Каспий и доро­ги, ведущие к нему, привлекают внимание англичан, — напоминала лондонская «Тайме»¹⁴.

Координирующим центром всей военно-политической деятельно­сти Англии на огромном геополитическом пространстве, охватываю­щем Ближний и Средний Восток, а также Кавказ и Центральную Азию, стал созданный в конце марта 1918 г. так называемый Восточ­ный комитет, председателем которого был Дж. Керзон. В состав этой структуры постоянно входили министр иностранных дел А. Бальфур, его заместитель лорд Сесиль, постоянный заместитель министра ино­странных дел лорд Гардинг, начальник имперского генштаба Г. Виль­сон, министр по делам Индии Э. Монтегю и начальник военной раз­ведки генерал-майор Дж. Макдонэ¹⁵.

В то же время следует отметить, что на протяжении 1918—1919 гг. в английских правительственных кругах не было единства взглядов по отношению к Кавказу и Персии. Выступая в декабре 1918 г. против амбициозных проектов Дж. Керзона в этом регионе, министр по де­лам Индии либерал Э. Монтегю отмечал: «В том, что касается оборо­ны Индии, мне не кажется необходимым для нас думать о Кавказе. Я считаю, что этот район полностью находится вне наших интере­сов»¹⁶. Это было связано с тем, что Монтегю представлял те круги британского истеблишмента, которые в условиях борьбы за независи­мость, разгоравшейся в английских колониях от Каира до Калькутты, считали необходимым проводить на Востоке более гибкую политику, искать себе союзников в лице местных национальных сил.

В период Первой мировой войны идея создания сплошного пояса земель под британским контролем путем соединения трех «К» (Кейп­таун—Каир—Калькутта) с четвертым «К» — Канберрой стимулировала новый мотив в политике Англии на Среднем Востоке — установление своего контроля над Каспием и Закавказьем, в особенности над неф­тяным Баку. «Союзники пришли к победе на волнах нефти», — конста­тировал Дж. Керзон в конце 1918 г.¹⁷ Не случайно, что при обсуждении целей политики в Закавказье в ходе одного из заседаний Восточного комитета его председатель Дж. Керзон, ссылаясь на необходимость «защищать Индию», выдвинул план длительной оккупации ключевых пунктов и коммуникаций этого региона, особо подчеркивая значение Баку и его окрестностей «сих обширными ресурсами»¹⁸. Ему вторил А. Бальфур, считая, что нельзя упускать добычу — «Батум, Баку, желез­ную дорогу и нефтепровод между ними», а его заместитель Сесиль

 

 

говорил еще определеннее: Англия должна владеть Баку просто из-за огромной ценности его нефтяных запасов¹⁹. Следует учитывать и тот фактор, что в период Первой мировой войны на долю Англии прихо­дилось 60% всех капиталовложений в бакинские нефтепромыслы²⁰. По мнению французского сенатора Беранже, Англия стремилась со­здать гигантскую нефтяную зону — «от Египта до Бирмы, и от Кавка­за до Персидского залива» — в противовес американской нефтяной империи²¹. Весьма любопытно, что американцы также считали «пер­воочередной задачей союзников занятие важнейших нефтяных райо­нов Кавказа», для чего, по мнению «Нью-Йорк Тайме», было необхо­димо «подготовить крупные силы для их использования в Северной Персии и на Кавказе. Возможно, что это направление — важнейшее для союзников»²².

В целом геополитический план Дж. Керзона предусматривал созда­ние целой цепочки буферных государств, протянувшихся от северных границ Индии к Средиземному морю, которая служила бы щитом от угроз нападений на Индию и основным связующим путем между Вели­кобританией, Австралией и Новой Зеландией²³. Центральным связую­щим звеном неизбежно становился Кавказско-Каспийский регион, который в военно-стратегических планах Англии занимал в этот пери­од особое место. «Каспий — это узел, через который проходят все важ­нейшие торговые пути, — подчеркивала «Тайме», — и если мы только сейчас уделяем непосредственное внимание этому внутреннему морю, то это не значит, что нам было раньше ничего не известно о его торго­вой и политической ценности. Мы знали об этом давно. Каспий -один из старых британских интересов»²⁴. В июне 1918 г. британский военный министр А. Мильнер сообщил командованию английских войск в Месопотамии, что «правительство Его Величества придает... важное значение овладению постоянным контролем над Каспием»²⁵. Не случайно основной задачей, поставленной перед военными экспе­дициями генералов Л. Денстервиля и У. Маллесона, была оккупация крупных прикаспийских портов Энзели, Баку и Красноводска (ныне г. Туркменбаши) и захват всего Каспийского флота²⁶.

Это позволило бы, во-первых, значительно ослабить позиции своих непримиримых конкурентов — Германии и Турции — на Ближ­нем и Среднем Востоке, не допустить возможной ту ре ц ко-герман­ской попытки обойти с фланга Западную Персию и через Закаспий­скую область и Хорасан вторгнуться в Индию. Во-вторых, была бы нейтрализована исходящая от Советской России реальная револю­ционно-большевистская угроза своим восточным колониальным владениям. И наконец, в-третьих, установление контроля над Кас­пием позволило бы англичанам обеспечить приморские фланги сво-

 

их войск в Закавказье и Туркестане, напрямую связаться с белыми армиями генерала А.И. Деникина на Северном Кавказе и адмирала А.В. Колчака на Урале, способствовать их соединению в устье Волги и таким образом отрезать весь Юг России от ее центральных «крас­ных» губерний.

Все это вполне вписывалось в основные геополитические цели Британии на Востоке — закрепление своих позиций на Ближнем и Среднем Востоке, отторжение Кавказа и Туркестана от России, за­хват нефтяных источников Месопотамии, Персии и Азербайджана. Оправданием же подобной политики служил традиционный тезис о необходимости «защиты подступов» к Британской Индии от наступ­ления германо-турецких войск через Транс-Каспий, а также, как ука­зывалось на совещании кабинета министров 13 ноября 1918 г., «устра­нение большевизма к востоку от Черного моря»²⁷. К тому же, согласно секретной англ о-французской конвенции, заключенной еще 23 декаб­ря 1917 г. в Париже и по которой Россия была поделена на «зоны дей­ствий», английскую долю составили Дон, Кавказ и Туркестан²⁸. При этом английский кабинет уделял Баку и Каспию особое внима­ние, как имеющим «большое военное, политическое и экономическое значение»²⁹. Уже в декабре 1917 г. было вынесено решение английско­го кабинета об отправке в Баку и в Закавказье интервенционистских войск. Согласно полученному 24 декабря 1917г. заданию, военная экс­педиция, сформированная в обстановке особой секретности в занятом англичанами Багдаде и состоявшая из сравнительно небольшого, но отборного сводного отряда генерала Л. Денстервиля, должна была направиться по маршруту Багдад—Баку. На отряд же генерала У. Мал­лесона была возложена миссия следовать в Мешхед для дальнейшего продвижения в Восточный Прикаспий.

Заняв летом 1918 г. североиранский порт Энзели, англичане уси­ленно готовились здесь осуществить высадку своих войск в Баку, предполагавшуюся в случае успешного антибольшевистского пере­ворота в городе нефти, подготавливавшегося местным эсеро-меньше-вистско-дашнакским блоком.

Геополитическое значение Баку было достаточно четко сформули­ровано впоследствии в мемуарах генерала Денстервиля: «Захват Баку нами привел бы к следующим последствиям: закрытию доступа к запа­сам нефти и закрытию дверей в Центральной Азии (выделено мной. — Авт.)³⁰.

Что же касается России, то в условиях начавшейся весной 1918 г. Гражданской войны на ее просторах между красной Москвой и белым Югом геополитические позиции бывшей империи во всем Кавказско-Каспийском регионе значительно ослабли. Баку фактически превра-

 

щался в арену острого военно-политического соперничества между странами Тройственного союза и Антанты. Глава правительства Совет­ской России В.И.Ленин, придавая чрезвычайно большое значение Баку, в беседе с начальником американской миссии Красного Креста в России полковником Р. Робинсом, состоявшейся в Кремле во второй половине марта 1918 г., подчеркивал: «В чем экономическое значение Баку для Российской Советской Республики? Это — нефть, свет, энер­гия»³¹. Потеря нефтяного Баку неизбежно привела бы к коллапсу всей советской экономики, не говоря уже о геополитических последствиях потери всего Кавказско-Каспий с кого региона. Путем оказания все­сторонней, в том числе и военной, помощи Бакинскому Совнаркому, провозгласившему Бакинскую губернию составной частью РСФСР, большевистское правительство пыталось превратить Баку в плацдарм для дальнейшего распространения своего влияния на все Закавказье. Придавая большое значение этому региону, советское правительство предпринимало ряд экстраординарных мер по укреплению обороно­способности стратегически важной Астрахани, а также по усилению боеспособности своей военной флотилии на Каспии.

В целом боевые действия военно-морских сил противоборствую­щих сторон на Каспии можно разделить на три периода. На первом эта­пе, продолжавшимся с марта по июль 1918 г., боевые действия велись между советскими и белогвардейскими военно-морскими силами. Кас­пийская военная флотилия, базирующаяся в Баку, выполняла опера­ции местного значения, включающие десантирование и обеспечение огневой поддержкой советских частей на западном побережье Каспий­ского моря. Во втором, самом тяжелом периоде Гражданской войны в России, продолжавшемся с августа 1918 г. по август 1919 г., основным противником Астрахано-Каспийской военной флотилии (АКВФ), ведущей оборону северного побережья Каспийского моря, были анг­лийские военно-морские силы на Каспии. Третий же, завершающий этап — с сентября 1919 г. по май 1920 г., характеризуется ожесточенной борьбой, развернувшейся на просторах Каспия между советской Волж-ско-Каспийской военной флотилией (ВКВФ) и деникинской Каспий­ской военной флотилией.

Следует отметить то обстоятельство, что к концу 1917 г. от старой дореволюционной Каспийской военной флотилии (КВФ) оставались лишь несколько канонерских лодок, небольшое количество вспомо­гательных судов и катеров. На Каспии, достаточно отдаленном от основных театров военных действий Первой мировой войны, не ве­лось никаких боевых операции. В этой связи еще в июне 1916г. по при­казу Ставки Верховного Главнокомандующего с боевых судов КВФ было снято большинство орудий и передано Черноморскому флоту³².

 

К тому же корабли флотилии в большинстве своем нуждались в серь­езном ремонте.

Тем не менее в течение апреля 1918г. при активной поддержке КВФ был осуществлен ряд успешных операций советских войск в прибреж­ных уездах Бакинской губернии и в низменной части Дагестанской области, в частности в районе Порт-Петровска (ныне г. Махачкала), где с судов флотилии был высажен десант и оказана огневая поддержка наступающим на город частям советских войск³³.

В связи с обострившейся военно-политической ситуацией на Се­верном Кавказе и в районе Астрахани летом 1918 г. советским прави­тельством предпринимались меры по укреплению военно-морских сил на Каспии. В июле 1918г. В.И. Ленин настоятельно требовал у Народ­ного комиссариата по морским делам «принять все меры для ускорения доставки в Каспийское море военных морских судов всех подходящих типов»³⁴. В телеграмме в Народный комиссариат по морским делам от 6 сентября 1918 г. председатель Реввоенсовета Л.Д. Троцкий отмечал, что «идет борьба за юг и Каспий» и настоятельно требовал отправки в регион миноносцев и подводных лодок, выражая при этом уверен­ность, что в данном случае «Баку, Туркестан, Северный Кавказ будут (безусловно!) нашими»³⁵.

 

«Бег взапуски» к Баку и Каспию

 

Между тем весной 1918г. военно-политическое положение в Закавка­зье еще более обострилось. Обосновавшееся в Тифлисе коалиционное правительство отказалось признать Брест-Литовский договор и пыта­лось самостоятельно вести в Трапезунде, а затем в апреле-мае в Батуме переговоры, правда, достаточно безуспешные, с Турцией. После вывода частей русской армии с Кавказского фронта и занятия 12 мар­та 1918 г. 36-й турецкой дивизией Эрзерума путь турецким войскам вглубь Закавказья был открыт. К концу марта турецкие войска подо­шли к бывшей государственной границе 1914 г.; 14 апреля турецкая армия заняла Батум, а затем в течение апреля-мая Каре, Ардаган, Александреполь и продолжала продвигаться в северном сухумском и восточном бакинском направлениях.

Тем временем 14 мая 1918 г. Национальный совет Грузии обратил­ся к Германии с официальной просьбой, чтобы ее войска, оккупиро­вавшие тогда часть Украины, Крым и Ростов, продолжали свой путь на Северный Кавказ и, приблизившись к границам Грузии, обеспечи­ли ее защиту от внешней опасности. Уже 25 мая в Поти высадились 3 тыс. немецких солдат, а 30 мая в Тифлис прибыла германская липло-

 

 

матическая миссия. Вскоре все железные дороги и водный транспорт Грузии, а также Чиатурские марганцевые рудники оказались под кон­тролем немцев³⁶.

Ввод войск в Грузию, по свидетельству генерала Э. Людендорфа, да­вал Германии «средство независимо от Турции добраться до кавказско­го сырья и приобрести влияние на эксплуатацию дороги, идущей через Тифлис. Эта железная дорога имела огромное значение для ведения войны в Северной Персии, и эксплуатация ее под германским контро­лем была бы более успешна, чем при турецком содействии. Наконец, мы должны были попытаться усилиться грузинскими войсками, кото­рые могли быть использованы против Англии»³⁷.

Своеобразие ситуации заключалось в том, что Германия, в свою очередь, весьма ревниво относилась к планам Турции занять Баку. Дело в том, что захват Баку входил в стратегические планы и герман­ского военного командования, так как истощение запасов горючего вынуждало немцев, по признанию начальника генштаба Э. Люден­дорфа, как можно скорее «организовать эксплуатацию железной до­роги Батум-Тифлис—Баку... Но основным вопросом во всем этом, конечно, было бы, как напасть на Баку»³⁸.

Обосновавшиеся в конце мая 1918 г. в Грузии немцы планировали после занятия Баку перебросить по Каспию свои силы в контролиру­емый англичанами североиранский порт Энзели с последующим вторжением в Ирак и выходом в районе Басры к Персидскому зали­ву, что явилось бы сильнейшим ударом по позициям англичан на Среднем Востоке³⁹. Однако недостаток собственных сил на Кавказе и обострение обстановки на Западном фронте не позволили немцам претворить в жизнь свои планы. Они так и не успели завершить в этот период переброску в Закавказье своих войск для участия в на­ступлении на Баку (две дивизии и несколько полков). «Нури (турец­кий военачальник Нури-паша. — Авт.) занял Баку прежде, чем мы успели закончить переброску войск, — сожалел Людендорф, — а по­следовавшие затем события в Болгарии заставили нас направить эти части в Румынию»⁴⁰.

После провозглашения 26 мая 1918 г. Грузинской Республики, а через день — 28 мая — Азербайджанской и Армянской Республик в Закавказье сложилась качественно новая военно-политическая ситуация. Основ­ные усилия азербайджанского правительства Ф. Хойского были направ­лены на установление суверенитета над всей территорией страны и, прежде всего, над ее столицей — Баку, находившейся в этот период в ру­ках большевиков. Здесь интересы Азербайджана и Турции совпадали, что и нашло свое отражение в Договоре о мире и дружбе от 4 июня 1918 г., заключенном в Батуме. Согласно этому документу, Турция обя-

 

 

залась оказать молодой республике всестороннюю, в том числе и (в со­ответствии с IV пунктом Договора) военную помощь. Решение данной задачи было возложено на сформированную в июне 1918 г. в Гяндже объ­единенную турецко-азербайджанскую Кавказскую исламскую армию, которой командовал генерал-лейтенант Нури-паша. Одновременно на­ступление на Баку с юга, со стороны Персии, должны были вести турец­кие войска, занявшие в мае 1918г. Урмию и Тебриз. После занятия Баку турецким командованием планировалось дальнейшее продвижение своих войск на Северный Кавказ, а в перспективе - и бросок через Каспий в Туркестан. В течение июня-июля 1918 г. турецким войскам удалось в ряде сражений нанести поражение вооруженным формирова­ниям Бакинской коммуны, состоящим в основном из армянских наци­ональных частей, и подойти к Баку.

Союзники турок — немцы — предлагали им план использования своих частей для обеспечения тыла наступавших на Баку в июне-июле 1918г. турецких соединений. В случае претворения в жизнь этого пла­на немцы рассчитывали установить свой контроль над стратегически важной железнодорожной магистралью Батум-Баку. Однако турки разгадали замысел своего союзника и отклонили предложенный план, заявив при этом, что для занятия Баку у них имеется достаточное ко­личество войск⁴¹.

Немцам не оставалось ничего другого, как втайне надеяться на не­удачу Кавказской исламской армии на подступах к Баку. Как отмечал в своем донесении в Берлин от 4 июля 1918г. генеральный консул в Ти­флисе граф Фридрих фон Шуленбург, «представляется сомнительным, что туркам вообще удалось взять Баку; вероятно — и это было бы же­лательно — они потерпят там основательное поражение»⁴². «Если мы полюбовно договоримся с большевиками, — считал немецкий дипло­мат, — то нефтяные источники Баку и тамошние запасы попали бы в наши руки в целости и сохранности. Если последние, вопреки ожида­ниям, будут вынуждены покинуть город, то они подожгут весь Баку и тем самым ни турки, ни мы не сможем воспользоваться запасами нефти»⁴³. Как показали дальнейшие события, опасения Шуленбурга оказались беспочвенными, так как бакинские большевики не пошли на столь крайние меры.

Между тем неудачи на фронте и начало осады турецкими войсками Баку привели в самом городе к смене власти: 31 июля 1918г. подал в от­ставку большевистский Баксовнарком во главе с С.Г. Шаумяном; 1 авгу­ста власть в городе перешла в руки сформированного правыми эсерами, Меньшевиками и дашнаками коалиционного правительства — «Дикта­туры Центрокаспия и президиума Временного Исполнительного коми­тета Совета рабочих и солдатских депутатов», официально, как было

 

оговорено заранее, пригласившего англичан для обороны города от оса­дившей его турецкой Кавказской исламской Армии.

Уже 4 августа в Баку высадился прибывший из Энзели английский отряд, и к середине августа здесь были сконцентрированы остальные воинские части «Денстервильфорса» численностью немногим более одной тыс. штыков при 16 орудиях и нескольких броневиках⁴⁴.

Однако удержать Баку в этот период англичане не смогли в силу немногочисленности своих войск. Лишь благодаря высокой боевой выучке и стойкости английских частей удавалось в течение месяца удерживать фронт. Но было очевидно, что для обороны города этих сил явно недостаточно. Это понимали и в высших английских воен­ных кругах. Так, согласно телеграмме военного министерства от 6 июля 1918 г., Денстервилю было дано задание в случае угрозы занятия Баку турецкими войсками уничтожить нефтепроводы, нефтяные резервуа­ры и нефтеперегонные установки, но не скважины, ибо долгосрочные интересы английских нефтяных компаний здесь не терялись из виду⁴⁵. К тому же англичане учитывали и тот военно-стратегический фактор, что дело шло, в конечном счете, к скорому поражению Турции в миро­вой войне, и они не желали проливать большой крови за своих мест­ных «союзников».

Между тем турецкое военное командование сосредоточило на под­ступах к Баку значительную группировку сил (5-ю и 15-ю дивизии не­полного состава общей численностью 10 тыс. штыков при 40 оруди­ях)⁴⁶. После предварительной артподготовки ранним утром 14 сентя­бря турецкие войска начали штурм и в течение дня заняли предместья города. Вечером того же дня англичане эвакуировались морем из Ба­ку в Энзели, а утром 15 сентября в город вошла Кавказская исламская армия. Сюда же 17 сентября из Гянджи переехало азербайджанское национальное правительство.

Тем временем параллельно с этими событиями вокруг Баку разво­рачивалась и напряженная дипломатическая борьба. Еще 27 августа 1918 г. советское правительство подписало с Германией дополнитель­ное соглашение к Брест-Литовскому договору, по которому немцы обязывались не поддерживать какой-либо третьей державы на Кав­казе и взамен четверти добываемой в Баку нефти и нефтепродуктов не допустить сюда турок⁴⁷. Однако это соглашение в силу стреми­тельно развивавшихся на фронтах мировой войны событий так и ос­талось на бумаге. Занятие Баку турецкими войсками вызвало резкий протест советского правительства, выраженный в ноте Турции от 20 сентября 1918 г., в которой последняя обвинялась в грубом нару­шении Брест-Литовского договора, который фактически денонсиро­вался⁴⁸. А 21 сентября аналогичная нота была направлена германско-

 

 

му правительству, в которой последнее упрекалось в невыполнении соглашения от 27 августа 1918 г., так как 14-я статья соглашения пре­дусматривала, что немцы примут «меры к тому, чтобы турецкие вой­ска отступили за линию Куры»⁴⁹.

После занятия Баку турецкие войска, развивая наступление вдоль западного побережья Каспийского моря, вторглись в Даге­стан, заняв в течение октября 1918г. последовательно Дербент, а затем Порт-Петровск, выбив оттуда казачий отряд Л. Бичерахова, бежав­шего морем к англичанам в Энзели⁵⁰.

 

⇐ Предыдущая9101112131415161718Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: