Россия на Кавказе и Каспии: лицом к лицу с геополитическими реалиями XXI в.

 

Тем временем события последних лет вокруг Каспия, связанные с неурегулированностью ряда проблем, прежде всего с определением его статуса и разделом акватории между Прикаспийскими государствами, не может не вызывать серьезную обеспокоенность России, геополи­тическое присутствие которой в данном регионе в 90-х годах XX в. значительно ослабло.

Это было связано в основном с двумя факторами. С одной сторо­ны, Россия тогда не в полной мере осознавала, в чем конкретно за­ключаются ее интересы на этой части постсоветского пространства, какие инструменты она могла использовать для их осуществления, что и дало возможность Западу достаточно беспрепятственно войти и закрепить свои позиции в ряде стран Каспийского региона. С дру­гой стороны, значительное ослабление экономического потенциала России в тот период не позволяло ей в полной мере отстаивать свои геополитические и геоэкономические интересы в этом регионе⁴⁸. Фактически границы с Кавказом отошли к рубежу начала XIX в., а с Центральной Азией — середины этого же столетия, что в конце концов привело к уменьшению роли России как основного геополи­тического центра на Каспии.

 

 

В ельцинский период «разброда и шатаний» во внутренней и внешней политике России ее «каспийская политика» отличалась своей непоследовательностью и фрагментарностью, вытекающей из игнорирования специфических особенностей как региона в целом, так и Прикаспийских государств. Москва не сумела в полной мере за­действовать рычаги геополитического влияния, которые сделали бы ее политику более эффективной, уступив инициативу странам Запада. К тому же, увязнув в 90-е годы в войне в Чечне, которая являлась важ­ным звеном перекачки каспийской нефти на экспорт и где стыкова­лись нефтепроводы из Азербайджана и Казахстана, Москва значи­тельно усложнила свои позиции на Северном Кавказе. Как отмечал в свое время руководитель Комитета национального спасения Чечни Умар Авторханов: «Не будь у нас проклятой трубы, не будь каспий­ской нефти, не будь интересов различных дельцов, то войны бы в Чечне не было»⁴⁹.

Связь событий в Чечне с борьбой за трубопроводы со всей очевид­ностью проявилась в конце 1994 г., когда Москва начала здесь актив­ные боевые действия, переросшие затем в новую кавказскую войну, а усиление позиций «ваххабизма» на Северном Кавказе знаменовало собой появление в этом регионе новых антироссийских сил, способ­ных дестабилизировать ситуацию на всем Кавказе. Все это привело в конце концов к реальной угрозе потери Россией своих геополитиче­ских позиций в данном регионе со всеми вытекающими из этого гео­стратегическими последствиями.

В целом же в тот период «у России не было синтезированной, ори­ентированной на будущее, общенациональной позиции в отношении Каспия»⁵⁰.

Однако обладание крупными портами на Каспии и достаточной мощной транспортной и военно-морской инфраструктурой, сосредо­точенной в основном в Астрахани и Махачкале, позволили России продолжать оставаться основной доминирующей силой в бассейне Каспийского моря.

В то же время лишь приход к власти новых политических сил в Москве в 2000 г. позволил начать процесс «возвращения» России в этот регион. После прихода к власти в России В.В. Путина внешне­политические шаги российской дипломатии стали отличаться своей прагматичностью и последовательностью. Причем во внешнеполити­ческой доктрине России появилась новая тенденция — придерживать­ся концепции гибких коалиций, т.е. не входить в долгосрочные союзы ни с одним государством, не принимать на себя обязательств, которые могут неожиданно войти в противоречие с ее национальными интере­сами, делая ставку в основном на налаживание стабильных двух-

 

и многосторонних взаимоотношений с государствами постсоветского пространства, в том числе и Прикаспийскими, согласно своим кон­кретным геополитическим и геоэкономическим целям и задачам.

Стремление России нормализовать свои отношения со всеми При­каспийскими государствами было наглядно продемонстрировано в ходе официальных визитов президентов В.В. Путина и Д.А. Медве­дева в Прикаспийские страны, состоявшихся в последнее десятилетие и в ходе которых был заключен ряд важных межгосударственных по­литических и экономических соглашений.

Со всей наглядностью это было продемонстрировано также и в хо­де официального визита Президента Российской Федерации В.В. Пу­тина в Азербайджан, его переговоров с Президентом Азербайджанской Республики Г.А. Алиевым, завершившихся конкретным и важным для обеих сторон результатом — подписанием 9 января 2001 г. совместно­го Заявления о принципах сотрудничества в Каспийском море.

В течение 2007—2009 гг. состоялся ряд визитов руководителей России в страны этого региона, в особенности в Туркменистан и Казахстан, в хо­де которых были достигнуты важные соглашения о транспортировке энергоресурсов этих стран через территорию России на мировые рынки.

 

Военные игры на Каспии

 

Безусловно, одной из важнейших проблем, касающихся как настоя­щего, так и будущего Каспийского региона, является проблема его демилитаризации. Курс же на наращивание всеми пятью Прикаспий­скими государствами своей военно-морской мощи выступает одним из дестабилизирующих факторов, чреватых непредсказуемыми по­следствиями.

Между тем российская сторона на саммите по проблемам каспий­ской нефти и газа, состоявшемся в Лондоне 22—23 марта 2001 г., откры­то заявила, что предметом особой ее озабоченности является угроза этому региону со стороны международного терроризма и религиозного экстремизма, а также региональных и локальных конфликтов, что оп­равдывает и требует разностороннего присутствия России в этом реги­оне, включая и военное⁵¹.

Что же касается непосредственного военного присутствия России на Каспии, то данная проблема нашла свое отражение в таком осно­вополагающем военно-политическом документе, как в утвержденные Указом Президента РФ от 4 марта 2000 г. «Основы политики Россий­ской Федерации в области военно-морской деятельности на период до 2010 года», где особо подчеркивается необходимость создания ка-

 

 

чественно нового ВМФ как одного из важнейших военно-политиче­ских компонентов для обеспечения, в частности, «свободы деятель­ности РФ в Черном и Каспийском морях»³².

Уже в начале президентства В.В. Путина начинается процесс уси­ления геополитического влияния России на Каспии, названный рос­сийскими экспертами путинской «стратегической каспийской ини­циативой»⁵³. Стали более четко определяться ее роль и место в регио­не, принципы сотрудничества, были обозначены основные ориенти­ры на будущее.

На заседании Совета Безопасности 21 апреля 2000 г. обсуждалась политика России на Каспии и рассматривались ее основные пробле­мы — от военных до экологических. На этом заседании было подчерк­нуто, что Каспий — «традиционная зона национальных интересов России» и его значение в сфере безопасности серьезно увеличилось. Вместе с тем признавалось, что экономические ресурсы и военно-политическое влияние России не позволяют ей претендовать на лиди­рующие позиции в регионе⁵⁴. По мнению В.В. Путина, России следо­вало принимать полномасштабное участие в конкурентной борьбе за ресурсы Каспия на основе «определения баланса интересов между государством и компаниями России». «Интерес, который проявляют к Каспию наши партнеры в других странах, в том числе в Турции, Великобритании и США... связан с тем, что мы ведем себя неактив­но», — отмечал российский президент. В то же время В.В. Путин под­черкнул и недопустимость превращения Каспия в «дополнительную зону для конфронтации»⁵⁵.

Случай продемонстрировать на деле военно-морскую мощь Рос­сии на Каспии представился после фактического провала Ашхабад­ского саммита глав Прикаспийских государств в апреле 2002 г. Уже на следующий день после окончания этого совещания президент России В.В. Путин отдал распоряжение о подготовке к проведению в августе 2002 г. широкомасштабных военно-морских маневров на Каспии. Ос­новной причиной, побудившей Москву к проведению этих маневров, было стремление Кремля показать другим Прикаспийским государст­вам, что Россия по-прежнему играет лидирующую роль в Каспийском регионе с военной точки зрения и что, несмотря на свою относитель­ную экономическую слабость, все еще представляет собой значитель­ную военную силу на международном уровне.

Учитывая, что Грузия и Азербайджан все более интенсивно сбли­жаются с Западом, а Казахстан, как заявил в дни проведения Ашха­бадского саммита в парламенте министр иностранных дел этой стра­ны, высказывается за проведение американских военных маневров на Каспии, Москва решила взять инициативу в свои руки. Как заявил

 

в дни проведения российских военно-морских маневров на Каспии адмирал Э. Балтии, «официальный сценарий учений Каспийской флотилии носит лишь тактический характер, в стратегическом плане Россия должна заявить, что этот регион является зоной ее стратегиче­ских интересов, которые она готова отстаивать, в том числе и при по­мощи военной силы»⁵⁶. Еще более определенно высказался в ходе ма­невров министр обороны России С. Иванов, заявивший, что «мир на Каспии может быть обеспечен только тогда, когда у России будут со­временные вооруженные силы, способные быстро и эффективно про­тивостоять всем вызовам и угрозам в регионе»⁵⁷.

Следует отметить, что никогда ранее — ни в период бывшего СССР, ни в новой России — подобные учения на Каспии не проводи­лись. В них приняли участие части и подразделения Северо-Кавказ­ского военного округа, 4-й армии ВВС и боевые суда КВФ — 60 ко­раблей разных классов, 30 самолетов и вертолетов, около 10 тыс. во­еннослужащих. В учениях участвовали также подразделения ВМФ и ВВС Азербайджана и Казахстана. Что же касается Ирана и Туркме­нистана, то они отклонили предложение России принять участие в этих маневрах.

Проведение крупномасштабных военно-морских учений на Каспии в августе 2002 г. наглядно продемонстрировало факт военно-политиче­ского доминирования России во всем Каспийском регионе.

В Иране военно-морские маневры на Каспии были восприняты не как средство давления на эту страну с целью сделать ее более сговор­чивой в деле определения правового статуса Каспийского моря, а как демонстрация готовности противостоять США и НАТО в их стрем­лении проникнуть и укрепиться в этом регионе. Иранские военные круги заявили о необходимости «объединить усилия», «чтобы на Кас­пии не появились силы третьих стран, которые не являются субъек­тами региона»⁵⁸. «Россия пытается продемонстрировать свою мощь НАТО, — заявил советник Верховного лидера Ирана аятоллы С. Ха-менеи А. Вилаяти, — Россия пытается сказать НАТО, что Каспийское море находится в зоне, контролируемой (Москвой), и что их (стран НАТО) появление здесь не приветствуется»⁵⁹.

В свою очередь, Иран в конце сентября 2004 г. провел в порту Бен-дер-Энзели и в водах Каспия вблизи побережья Гилян на северо-восто­ке страны маневры Четвертого округа ВМФ, в которых принимали уча­стие судно «Пейкан» и несколько боевых катеров⁶⁰. В целом за послед­ние годы Иран развернул на своем секторе Каспия достаточно полно-Ценные ВМС, основу которых составили ракетные, противолодочные, Десантные, минно-тральные корабли и боевые катера, а также морская авиация⁶¹.

 

 

Что же касается Туркменистана, то в специальном сообщении МИД страны отмечалось, что эта страна как нейтральное государство «не участвует и в будущем не намерена участвовать в каких-либо воен­ных учениях на Каспии ни как участник таких маневров, ни как на­блюдатель». Как заметили в туркменистанском внешнеполитическом ведомстве, «проведение подобных полномасштабных учений на Кас­пии бессмысленно, потому что ни одно Прикаспийское государство, за исключением России, не имеет в этом регионе крупные военно-морские силы»⁶². Между тем Туркменистан уже в 2002-2003 гг. присту­пил к формированию своего военно-морского флота на Каспии⁶³.

Достаточно значительные усилия для развертывания своих военно-морских сил с целью обеспечения национальных интересов в собствен­ных секторах Каспия предпринимают также Казахстан и Азербайджан. Для Азербайджана эта проблема приобрела особую актуальность после инцидента на Каспии 23 июля 2001 г., когда иранский военный корабль вторгся в территориальные воды Азербайджана и вынудил научно-исследовательское судно «Геофизик-3», которое обследовало считаю­щееся спорным нефтяное месторождение «Алов-Араз-Шарг» для кор­порации «Бритиш петролеум», удалиться из этого района. Позже над азербайджанскими научно-исследовательскими суднами «Геофизик-3» и «Алиф Гаджиев» появился и начал кружить самолет иранских ВВС. В ответ на резкие протесты Азербайджана, а также на проявленную оза­боченность США Тегеран объявил о готовности идти на крайние меры в стремлении защитить свои интересы на Каспии⁶⁴.

Первые годы наступившего столетия ознаменовались активизацией усилий США и НАТО под благовидным предлогом «борьбы с между­народным терроризмом» в целях установления военно-политического контроля над важнейшими в геостратегическом отношении регионами мира. Причем одним из основных явился американский план «Вели­кий Средний Восток» (The Greater Middle East), включающий в себя Северную Африку, Ближний Восток, Средний Восток, Кавказ и Цент­ральную Азию, т.е. огромное геополитическое пространство от Марок­ко до Пакистана⁶⁵. В интервью американской газете «Defense News» осенью 2003 г. заместитель командующего войсками США в Европе ге­нерал ВВС Чарлз Ф, Уолд недвусмысленно заявил, что руководство американскими войсками в Европе намерено усилить свое присутствие в Африке и Прикаспийском регионе. При этом он назвал страны, в ко­торых могут быть созданы новые базы, — это Азербайджан, Уганда и островное государство Сан-Томе и Принсипи. Как отмечал амери­канский генерал, одной из будущих задач американских военных будет патрулирование и обеспечение безопасности нового трубопровода Баку—Тбилиси-Д же и хан⁶⁶. «В Каспийском море имеется большой

 

запас полезных ископаемых, — подчеркивал американский генерал. — Мы хотим быть способными обеспечить длительное пользование эти­ми ресурсами»⁶⁷. В свою очередь, «The Wall Street Journal» сообщал летом 2003 г., что 15 тыс. военнослужащих из 70-тысячного американ­ского контингента, размещенного в Германии, планируется перебро­сить на Южный Кавказ и разместить в созданных в Грузии и Азербайд­жане мобильных «передовых базах»⁶⁸. Не исключается возможность создания подобных баз и в Армении⁶⁹. Всего же, по мнению одного из ведущих аналитических центров США — RAND Corp. — имеется более 20 аэродромов, расположенных в Грузии, Азербайджане и Армении, отвечающих американским «минимальным критериям»⁷⁰.

В 2003 г., в период разработки американского плана военной акции против Ирана в недрах Пентагона также появился план по созданию сил специального назначения под названием «Каспийская стража» и военных баз, которые призваны были обеспечить безопасность в Ка­спийском бассейне⁷¹. Начиная с 2005 г. США достаточно настойчиво стремятся реализовать в Азербайджане программу «Каспийский страж», в частности, планируется формирование отрядов специального назначения и полицейских сил, способных оперативно реагировать как на атаки террористов на нефтепроводы, так и на другие чрезвычайные обстоятельства в Прикаспийских странах. На создание «Каспийской стражи» в ближайшие шесть лет было запланировано вложить 13 млн долларов, развернув две бригады для охраны Основного экспортного трубопровода (ОЭТ) Баку-Тбилиси-Джейхан⁷². В целом эта должна быть достаточно солидная международная военная группировка, вклю­чающая 120 тыс. военнослужащих из Азербайджана, Грузии и Турции⁷³.

Вашингтон также стремится к налаживанию военно-технического сотрудничества с Астаной, реализуя пентагоновскую программу военно­го финансирования первой в Казахстане военной базы и учебного цент­ра, расположенных вблизи северного побережья Каспийского моря⁷⁴.

Выступая на слушаниях в Конгрессе, главком Европейского ко­мандования ВС США генерал Джеймс Джонс заявлял, что Вашингтон «достиг огромного прогресса в прошлом году (т.е. в 2004 г. — Авт.) в продвижении от концепции развития к претворению в жизнь про­граммы «Каспийская стража»⁷⁵. Суть этой программы состоит в со­здании интегрированного режима контроля в воздухе, на воде и на су­хопутных границах Азербайджана и Казахстана. Причем в рамках «Каспийской стражи» планируется задействовать подразделения спе­циального назначения и полицейских сил в Прикаспийских странах. Основной же задачей этих сил является быстрое реагирование на воз­никновение чрезвычайных ситуаций, включая угрозы нападения тер­рористов на нефтяные объекты⁷⁶.

 

 

Намерение США обозначить в ближайшие годы свое военное при­сутствие на Каспии вызывает однозначно негативную реакцию Моск­вы и Тегерана, так как это ставит под угрозу оборонные интересы Рос­сии и Ирана в этом регионе.

Между тем Россия в 2003 г. выступила с инициативой формиро­вания пятисторонней Каспийской военно-морской группы опера­тивного взаимодействия («КАСФОР») по образцу «БЛЭКСИФОР» на Черном море. «КАСФОР» должен был представлять собой опера­тивную военную группировку в составе всех флотов Прикаспийских стран.

Однако этот проект не получил поддержку ряда прибрежных госу­дарств из-за фактора недоверия между ними. Как заявлял министр иностранных дел РФ С. Лавров в ходе очередного заседания Специ­альной рабочей группы по выработке Конвенции о правовом статусе Каспийского моря, «мы просто многое потеряем, если откроем двери для чужого военного присутствия на Каспии. Опыт показывает, что пригласить иностранных военных легко, а гораздо труднее потом бы­вает добиться их вывода»⁷⁷.

Между тем в конце августа 2006 г. в районе прикаспийского города Актау (Казахстан) прошли крупномасштабные военные учения ОДКБ «Рубеж 2006».

Вашингтон активно использует в связи с антитеррористическими операциями в Афганистане и Ираке международную конъюнктуру для расширения своего прямого и косвенного (через структуры НАТО) присутствия на постсоветском пространстве. Старший аналитик одно­го из ведущих американских аналитических центров — Джеймстаун Фаундейшн В. Сокор признает, что «истинная цель американской операции в Центральной Азии — лишить континентальные державы (Россию и Китай) их главного оборонного ресурса — стратегической глубины обороны их земельной массы». «Высадка возглавляемых США западных сил в Центральной Азии, — отмечает американский исследователь, — несет в себе скрытый смысл и означает геополитиче­скую революцию глобального значения. Доступная в прошлом лишь силам континентальных империй Центральная Азия прозябала в изо­ляции от развитого Западного мира. Изоляция также означала бесцен­ную стратегическую глубину евразийских соперников Запада от Чин­гисхана до царей и комиссаров»⁷⁸. По сути, была начата реализация геополитической стратегии «анаконда», вполне оправдавшая себя в отношении СССР в период холодной войны.

В то же время все Прикаспийские государства беспокоит проблема использования их территорий третьими странами в случае возникнове­ния крупномасштабных конфликтов. Это нашло свое отражение в Ито-

 

 

говой декларации второго саммита Прикаспийских стран, подписан­ной их президентами в Тегеране 16 октября 2007 г. В этом документе также нашли свое отражение слова президента России В.В. Путина о том, что «ни одна Прикаспийская страна не должна предоставлять третьей стране свою территорию для применения силы или для совер­шения военной агрессии против другой Прикаспийской страны»⁷⁹.

В то же время происходит рост военного сотрудничества США и НАТО со странами Южного Кавказа. США после событий 11 сентяб­ря 2001 г. начали двустороннее военное сотрудничество со странами региона. В рамках сотрудничества НАТО со странами региона прове­дены сотни мероприятий, включая крупные военные учения «Cooperative Best Effort». Достаточно активное участие принимали страны Южного Кавказа в антитеррористических операциях НАТО в качест­ве миротворцев в Ираке, Косово и Афганистане⁸⁰.

Как отмечалось выше, среди самых острых и сложных проблем, возникших за последнее десятилетие, выделяется проблема деми­литаризации Каспия, где за последние годы безудержно идет гонка вооружений и создаются новые военно-морские инфраструктуры Прикаспийских государств⁸¹.

Что касается самих заинтересованных стран, то и здесь можно отме­тить несовпадение позиций по этому вопросу. Так, Россия считает не­целесообразным проводить демилитаризацию Каспия в современных условиях, но одновременно высказывается против чрезмерного нара­щивания военного потенциала тем или иным Прикаспийским государ­ством. Казахстан, в свою очередь, заявляя о несогласии с позицией России и считая, что демилитаризацию бассейна никак нельзя назвать несвоевременной, сам продолжает наращивать свои военные группи­ровки на Каспии. Что касается Ирана, то его военно-морские силы в регионе являются самыми боеспособными после России, и процесс их наращивания продолжается.

Предпринимают меры по разворачиванию своих военно-морских сил Азербайджан и даже нейтральный Туркменистан.

Таким образом, видно, что в этом вопросе нет единства мнений между Прикаспийскими государствами и, следовательно, проблема все еще остается нерешенной. Очевидно, что милитаризация Каспия и неопределенность его правового статуса создают предпосылки для военно-политических конфликтов между Прикаспийскими страна­ми, что, в свою очередь, актуализирует необходимость как можно быстрее найти механизмы обеспечения безопасности этого региона. Однако вопрос состоит в том, насколько демилитаризация Каспия выгодна всем Прикаспийским странам и реально ли достичь согласия всех пяти государств в том, чтобы полностью лишиться всех военно-

 

 

морских сил, оставив фактически без прикрытия свои прибрежные территории.

Хотя по Каспию и сложилась конфликтная ситуация, она пока еще не имеет кризисного военно-политического измерения. Однако разворачивающееся вокруг Каспийского региона напряженное гео­политическое соперничество между формирующимися новыми гео­стратегическими центрами создает весьма реальные перспективы превращения этого региона в XXI в. в решающий «театр военных действий» в атлантистско-евразийском геополитическом противо­стоянии.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: