Главная | Обратная связь | Поможем написать вашу работу!

Очень много лет спустя 12 страница

Он обошел стол и приблизился к Вивьен. Обхватил ладонями ее лицо и поцеловал, нежно, осторожно прижавшись к ее губам. На какое-то мгновение она ответила на поцелуй, но тотчас решительно оттолкнула его.

Рассел заметил, как участилось ее дыхание.

– Эй, осторожней. Тихо. Я не это имела в виду, когда пригласила тебя сюда.

Она повернулась, как бы желая зачеркнуть случившееся. Несколько секунд занималась макаронами, предоставив Расселу любоваться ее спиной и ощущать запах ее волос. Он услышал, как она тихонько бормочет себе под нос:

– А может, и имела в виду. Нет, сама не знаю. Единственное, в чем я уверена, – мне не нужны осложнения.

– А мне тем более. Но если такова цена за то, чтобы получить тебя, охотно на них соглашусь.

Спустя мгновение Вивьен обернулась и закинула ему руки на шею:

– В таком случае к черту макароны.

Она подняла голову и на этот раз поцеловала его не отталкивая. Рассел ощутил ее тело, прижавшееся к нему, – в точности такое, каким представлял его. Крепкое и нежное – утешение сегодня и отчаяние вчера.

Сунув руку под кофточку и гладя ее кожу, он спрашивал себя, почему здесь, почему сейчас, почему она и почему не раньше. Целуя его, прикрыв от наслаждения глаза, Вивьен увлекла его в спальню. Полумрак принял их и убедил, что это самое подходящее место для них и для того возбуждения, которое срывало одежду и превращало тело в священный храм.

Утопая в ней, забыв обо всем на свете, Рассел не мог понять одного: что же такое Вивьен – восходящая заря или отблеск заката.

Зато определенно знал, что имя отражает ее суть. Свет, и все тут.

Потом они лежали, слившись друг с другом так, словно ее кожа – естественное продолжение его. Рассел почувствовал, как проваливается в сон, но тут же вздрогнул от страха потерять ее. Оказалось, он спал всего несколько минут. Протянул руку и обнаружил, что кровать пуста.

Вивьен стояла у окна. Он увидел ее против света, за прозрачной занавеской. Поднялся и подошел к ней. Отодвинул занавеску и обнял сзади. Она прижалась к нему в ответ, просто и естественно, словно должно быть только так. И никак иначе.

Рассел коснулся губами ее шеи и вдохнул запах ее кожи – запах, какой бывает у женщины после любви.

– Ты где?

– Здесь. Там. Повсюду.

Вивьен легким жестом указала на реку за окном, на весь мир.

– И я с тобой?

– Ты всегда был со мною, я думаю.

Они помолчали. В словах больше не было нужды.

За окном спокойно текла река, отражая свет – ненужную роскошь для их глаз. Все, что требовалось для разрушения и созидания, находилось в этой комнате.

Они стояли, обнявшись, радуясь счастливой минуте, как вдруг на горизонте вспыхнул ослепительный свет, моментально заполнив собою все пространство между домами и запечатлев их силуэты в оконной раме.

Через несколько мгновений они услышали непристойный и дерзкий грохот взрыва.

Глава 25

– Мы по уши в дерьме.

Капитан Алан Белью швырнул «Нью-Йорк Таймс» в кучу других газет, валявшихся на столе. После ночного взрыва все они одна за другой вышли экстренными выпусками. Все переполнены предположениями, домыслами, советами. И все одинаково задавались вопросом, что делают следственные органы, как намерены обеспечить безопасность граждан.

Телевизионные каналы занялись этим событием, отодвинув все остальное, что бы ни происходило в мире, на второй план. Вся планета стояла у окна, и в город прибывали корреспонденты со всего мира, как будто Америка находилась в состоянии войны.

Новый взрыв произошел поздно ночью на берегу Гудзона в районе, получившем прозвище Адская Кухня, на пересечении Двенадцатой авеню и Сорок восьмой улицы, как раз рядом с авианосцем-музеем «Интрепид».

Взлетел на воздух громадный ангар, его буквально разорвало в клочья. Осколки повредили пришвартованное рядом судно и находившиеся на нем самолеты и вертолеты – трагическая картина, напоминавшая о войнах, в которых они принимали участие.

В соседних зданиях воздушной волной выбило стекла. Скончался от инфаркта пожилой человек. Часть дороги обрушилась в Гудзон, и пожар долго освещал печальное зрелище – объятые пламенем обломки, плывущие по реке, и груду руин там, где только из-за позднего времени не произошло нового памятного кровопролития.

Жертв насчитывалось примерно два десятка и какое-то неопределенное число легкораненых.

Группу полуночников, чья вина состояла лишь в том, что они оказались не в том месте не в тот момент, буквально разорвало на куски, и останки разбросало по асфальту. От ночного охранника ангара не осталось и следа.

Некоторые проезжавшие мимо машины подхватило взрывной волной и отшвырнуло с такой силой, что они превратились к груды искореженного металла. Другие не успели затормозить и оказались в реке вместе с рухнувшей в нее дорогой. Все пассажиры погибли.

Пожарные очень долго не могли погасить огонь, и полиция начала расследование на месте происшествия, только когда смогла попасть туда.

Результаты ожидались с минуты на минуту.

После тяжелой бессонной ночи Рассел и Вивьен сидели в кабинете капитана, разделяя с ним чувство мучительного бессилия перед человеком, который бросил им вызов.

Один и невидимый.

Белью наконец перестал ходить по комнате и опустился в кресло, хотя и не успокоился.

– Звонили со всех концов. Президент, губернатор, мэр. Каждый паршивец, мало-мальски причастный к власти в этой стране, брал трубку и звонил другому. И все замыкались на начальнике Департамента нью-йоркской полиции. А он, естественно, сразу же звонил мне.

Рассел и Вивьен молча ожидали, пока он отведет душу.

– Уиллард чувствует, что тонет, и, пытаясь выкарабкаться, тянет за собой меня. Чувствует себя виноватым в том, что оказался недостаточно осторожным.

– И что ты ему сказал?

Белью сделал неопределенный жест:

– Я ответил, что, с одной стороны, у нас пока нет уверенности, что идем по правильному следу, а с другой стороны – еще раз попытался втолковать ему, что чем больше народу узнает о том, как идет расследование, тем выше вероятность утечки информации. А если она долетит до ушей Аль-Каиды, то это будет настоящая беда. У нас появится безжалостный конкурент в этом списке. Представляешь, как они загорятся? Уже заминированный город, остается только взорвать. Как только такая информация станет достоянием общественности, Нью-Йорк через три часа превратится в пустыню. Нетрудно представить, какой начнется бардак. На дорогах пробки, раненые, мародеры, пропавшие без вести…

Вивьен сумела довольно живо представить себе все это.

– А Федеральное бюро расследований и Агентство национальной безопасности что говорят?

Капитан оперся локтями о стол.

– Мало что говорят. Знаешь, эти, с бельэтажа, неохотно откровенничают. Похоже, разрабатывают след исламского терроризма. Пока нет особого давления с их стороны. И то слава богу.

Во время разговора капитана и Вивьен Рассел молчал, что-то обдумывая. И теперь решил поделиться своими соображениями:

– Единственный, кто как-то связывает нас с человеком, заложившим взрывчатку, – это Митч Спарроу. Мне кажется, больше нет сомнений, что труп, обнаруженный в стене, – его. Очевидно также, что бумажник со снимками не его, отсюда вывод, что потерял его, возможно, тот, кто закатал этого беднягу в цемент. Значит, на двух снимках – и на том, где кот, и на том, что сделан во Вьетнаме, мы видим его убийцу. Я думаю, Спарроу как-то обнаружил, что тот делает. И он убил Спарроу, чтобы обеспечить его молчание.

Из всего сказанного Расселом капитан сделал вывод:

– Значит, они работали в одном месте.

– Всегда или иногда, не знаю. Одно бесспорно: наверняка работали вместе там, где пропал Спарроу.

Рассел помолчал, видимо продолжая размышлять. Вивьен очень понравилась эта его вдумчивость.

– Человек, за которым мы охотимся, конечно, сын того, кто заложил взрывчатку. Отец, должно быть, ветеран Вьетнамской войны, вернувшийся, по всей видимости, с огромной психической травмой. Многие солдаты стали на войне другими людьми. Некоторые не утратили привычку, а самое главное – желание убивать и продолжали делать это, даже вернувшись к нормальной жизни. Мой брат не раз бывал тому свидетелем.

Вивьен почудился призрак Роберта Уэйда за спокойно произнесенными словами Рассела. Она посмотрела на него и обрадовалась, увидев на его лице совсем другое выражение, не то, что встречала прежде. Но заботы настоящего момента тут же отвлекли ее от этой мысли.

Рассел ничего не заметил и продолжал излагать свою версию развития событий:

– К сожалению, ясно, что тот, кто написал письмо и заложил взрывчатку, страдал психическим заболеванием, и сыну оно передалось по наследству в еще более сильной форме. Из письма можно заключить, что он никогда не видел своего отца, тот открылся ему только после смерти, написав это послание. И я спрашиваю себя – почему?

Рассел помолчал, не находя ответа на этот жизненно важный вопрос.

Словно для того, чтобы и остальные могли поразмыслить над ним, зазвонил телефон. Капитан взял трубку.

– Белью.

Некоторое время он молча слушал собеседника. Вивьен и Рассел видели, как ходят его желваки. Он опустил трубку с таким видом, что ясно стало – он охотнее расколошматил бы ее.

– Звонил бригадир пиротехников, которые осматривали руины на Гудзоне.

Он помолчал. Потом произнес то, чего все ожидали:

– Это опять он. Та же взрывчатка, тот же детонатор.

Рассел поднялся, словно после такого подтверждения ему требовалось что-то предпринять, и прошелся по комнате.

– Мне пришла в голову одна мысль. Я не эксперт, но, думаю, этот тип, который решился осуществить то, что его отец только задумал, наверняка асоциальный психопат или что-то вроде со всеми проблемами и особенностями своего заболевания.

Он обернулся и посмотрел на Вивьен и Белью:

– Я читал, что у таких людей работает очень четкий механизм перезарядки импульсов. То есть их поведение носит систематический характер. Первый взрыв произошел вечером в субботу. Второй в ночь с понедельника на вторник. Прошло примерно три дня. Если этот сумасшедший установил в своей голове такой интервал между взрывами, то у нас всего три дня, чтобы взять его прежде, чем он начнет действовать дальше. Даже думать не хочу о том…

Он замолчал. Потом завершил мысль, постаравшись вложить в свои слова всю серьезность ситуации:

– Даже думать не хочу о том, что случится, если произойдет третий взрыв, тем более в каком-нибудь здании, где работают тысячи людей.

И наконец высказал наихудшее из предположений:

– Не говоря уже о том, что будет, если он вздумает взорвать все здания сразу.

Вивьен увидела, что капитан смотрит на нее с немым вопросом: что это, мол, за тип и что он делает в его кабинете. Гражданский человек обсуждает вместе с ними их дела, тогда как по всем правилам и нормам они касаются только полиции. Создалась нелепая, но великолепная по своей сути ситуация. Всех троих объединил в этом расследовании секрет, который ни в коем случае не должен стать достоянием общественности и который никому из них не выгодно раскрывать.

Белью поднялся и оперся кулаками о столешницу:

– Нам срочнейшим образом необходимо дать имя этим снимкам. Мы не можем опубликовать их с вопросом: «Кто знает этого человека?» Если их увидит его сын, то поймет, что мы разыскиваем его, и еще, чего доброго, запаникует и пойдет взрывать здания одно за другим.

Вивьен осознала, что они теперь определяют двух неизвестных людей как отца и сына. Воспоминание детства, точно злая насмешка, подчеркнуло трагическую иронию ситуации.

Во имя Отца, Сына и Святого Духа…

Вот она, маленькая девочка, стоит в церкви, окутанная ароматом ладана, и картину эту вмиг заслоняют объятые пламенем дома и раненые, которых везут в больницу.

В дверь постучали. Белью разрешил войти, и на пороге появился детектив Тайлер с папкой в руке. Он оброс щетиной и выглядел очень усталым после бессонной ночи. При виде Рассела на его лице появилось выражение неприязни.

Не удостоив вниманием ни Вивьен, ни Рассела, он обратился к своему начальнику:

– Капитан, вот результаты запросов, которые вы просили сделать.

Он говорил тоном человека, который проделал трудную и скучную работу и знал, что никто этого не оценит. Капитан взял папку и, быстро просмотрев страницы, сказал, не отрывая глаз от листа:

– Очень хорошо, Тайлер. Можешь идти.

Детектив вышел из комнаты, оставив за собой запах сигарет и плохое настроение. Белью подождал, пока он отойдет от двери, и только потом заговорил:

– Я занял этими поисками несколько бригад, объяснив самое необходимое. И вот что мы имеем.

Он вновь обратился к бумагам, которые держал в руках.

– Дом, который взорвался на Лонг-Айленде, принадлежал бывшему военному, некоему майору Миснику. Похоже, он воевал во Вьетнаме. Это еще ничего не означает, но тем не менее любопытно. Строило его дом небольшое предприятие в Бруклине, «Ньюборн Бразерс». Фирма, построившая дом в Нижнем Ист-Сайде, называется «Пайкс Пик Билдингс». И тут, я считаю, нам крупно повезло. Дирекция «Ньюборн Бразерс» еще очень давно поручила архивацию своих документов одной специализированной фирме, так что весь ее архив в компьютере.

– Отличная новость, – сказала Вивьен.

– Есть и другая.

В голосе капитана не слышалось радости.

– Мы нашли компанию, которая реконструировала Двенадцатую авеню и построила ангар в Адской Кухне, тот, что взорвался вчера ночью. Эту работу заказывал город, поэтому подрядчиком здесь в любом случае могло быть только объединение профсоюзов, а оно обязано хранить архив многие годы. Поступим так же и с той фирмой, что перестраивала здание на Двадцать третьей улице, где нашли труп. Если разыщем списки людей, которые работали на всех четырех стройках, сможем сравнить их и посмотреть, нет ли там одинаковых имен. Это очень слабый след, но единственный, какой у нас есть.

Белью провел рукой по волосам, думая, наверное, что уже слишком стар для нового испытания в своей профессии.

– Попрошу помощи у начальника Департамента нью-йоркской полиции и засажу за работу как можно больше людей. Скажу им, что речь идет о коде RFL.

Рассел нахмурился:

– Код RFL?

Объяснение он услышал от Вивьен:

– Это некий условный код, который знает каждый полицейский Нью-Йорка. RFL означает Run for Life. ^{^[3]} Так на жаргоне называют те случаи, когда крайне важна скорость расследования.

Она посмотрела на своего начальника. После минутной растерянности Белью взял себя в руки и снова стал тем решительным и уверенным человеком, каким знала его Вивьен.

– Отправляйся в «Ньюборн Бразерс», поговори с ними. Если фирма небольшая, значит, там работало немного людей. Бывает, прямой контакт приносит больше пользы, чем официальные запросы. Может кто-то что-то вспомнит. Пока спускаешься, велю телефонистке найти номер. Получишь внизу у дежурных.

Вивьен поднялась, обрадовавшись, что можно приняться за дело. Разговоры окончились. Теперь предстояло действовать. Выходя из кабинета, она услышала, как Белью уже выясняет по телефону обещанный номер.

Они стали спускаться по лестнице. Рассел шел впереди, оставляя за собой приятный мужской запах и аромат одеколона. Вивьен вспомнила его губы, целовавшие ее руку в изгибе локтя, нежное прикосновение к ее волосам. И ослепительную вспышку и безумный грохот, которые внезапно вырвали их из того времени и пространства, где они укрылись вчера вечером.

Потом они молча поспешно оделись. Представили себе, что произошло, и картина эта лишила их дара речи. Они бросились в гостиную и включили телевизор. Несколько минут ожидания, и канал «Нью-Йорк-1» прервал передачу, чтобы сообщить о случившемся. Потом они все время переключали каналы в поисках новостей самых последних минут.

Волшебное мгновение, которое они только что пережили, обнявшись у окна, миновало, затерялось в пламени, метавшемся на экране телевизора.

От Белью пришла короткая эсэмэска: «Завтра в семь тридцать в моем кабинете».

Ну что тут еще скажешь. И она, и капитан понимали, что в этот момент они ничего не в силах сделать. Оставалось только ждать. Ночь прошла, и утренний свет застал их сидящими рядом на диване. Потрясенные и все еще не верящие своим глазам, они не прикасались друг к другу, как будто то, что происходило на экране, могло выйти из него и запятнать их.

Ответственность навалилась на Вивьен вместе с острой тревогой, сжимавшей грудь. Жизнь множества людей зависела от нее, от того, что она сделает в ближайшие часы. Она была хорошо обученным и тренированным специалистом, но внезапно почувствовала себя слишком молодой и неопытной, не способной нести такой груз. У нее слегка закружилась голова, и последняя ступенька лестницы показалась ей землею обетованной.

Едва завидев, что она входит в вестибюль, дежурный полицейский в форме протянул ей записку.

– Детектив, вот, пожалуйста. Это номер мобильного, если нужен. Его зовут Чак Ньюборн. Он работает на большой стройке в Мэдисон-Сквер-Парк.

Выйдя из Управления, Рассел и Вивьен сели в машину. Помолчали, думая каждый о своем. Вивьен включила двигатель и, прежде чем тронуться с места, произнесла вслух то, что думала.

– Рассел, что касается прошлой ночи…

– Да?

– Хочу сказать тебе, что я…

– Знаю. Не хочешь осложнений.

Вивьен не это собиралась сказать. Но слова Рассела и его отстраненный тон остановили ее на пороге того места, куда она могла войти только по приглашению.

– Меня это тоже устраивает.

Услышав это, она повернулась к нему, но увидела только копну волос. Рассел смотрел в другую сторону, в окно. Когда же обернулся к ней, то заговорил как ни в чем не бывало:

– Пробки на дорогах.

Вивьен отложила все свои возможные ответы, переключившись на самую актуальную тему:

– Сейчас увидишь, что работа в полиции дает некоторые преимущества.

Она взяла мигалку и поставила ее на крышу. «Вольво» отъехала от тротуара и врезалась в поток машин, которые пропускали ее, увидев мигающие огни и услышав истерический вой сирены.

Скорость, с которой они примчались в Мэдисон-Сквер-Парк, на восток, к Двадцать третьей улице, изумила Рассела.

– Одолжишь мне как-нибудь эту штуку.

Он снова стал прежним, как в начале их знакомства. Ироничным и сдержанным, вроде бы свойским и в то же время соблюдающим дистанцию. Вивьен решила с некоторой досадой на саму себя, что предыдущая ночь была ошибкой, которую больше не следует повторять.

– Когда эта история закончится, велю подарить тебе полицейскую машину.

Они сразу увидели то, что искали. Слева от них фасадом к парку возвышалось строящееся здание, не такое высокое, чтобы назвать его небоскребом, но с весьма внушительным числом этажей. Чем-то оно походило на термитник со всеми этими подъемными кранами и множеством рабочих в разноцветных касках на лесах.

Рассел осмотрелся:

– Опять тот же номер. Словно все должно происходить именно на этой улице.

– Что ты имеешь в виду?

Он махнул рукой куда-то в сторону.

– Мы на Двадцать третьей улице. Тело Спарроу было найдено тут же, только восточнее.

Вивьен хотела было возразить, что в ее работе подобные совпадения встречаются куда чаще, чем в кино. Прихоти судьбы и несерьезность людей – это же сама основа для расследований. Вивьен припарковала «вольво» у стройки и вышла из машины. Рабочий в желтой каске обернулся к ним:

– Эй, тут нельзя парковаться.

Вивьен подошла к нему и показала значок:

– Мне нужен мистер Ньюборн. Чак Ньюборн.

Рабочий указал на жестяной барак:

– Он в конторе.

Вивьен повела Рассела к белому бараку, лепившемуся к зданию. Дверь была открыта. Они поднялись по ступенькам и оказались в почти пустой комнате, где двое мужчин, склонившись к столу, рассматривали какую-то бумагу.

Один из них заметил вошедших и поднял голову:

– Чем могу помочь?

Вивьен подошла к столу:

– Мистер Чак Ньюборн?

– Да, это я.

Это оказался высокий тучный человек, чуть старше сорока лет, с редкими волосами и светлыми глазами, с руками, явно не чуждавшимися тяжелой работы, в рабочей спецовке со светоотражателем, надетой поверх джинсовой куртки. Детектив представилась и показала значок:

– Вивьен Лайт, Тринадцатый округ. Это Рассел Уэйд. Можно поговорить с вами?

На лице человека отразилась некоторая растерянность, а потом даже тревога:

– Да, конечно.

Вивьен сочла необходимым подчеркнуть характер разговора:

– Без посторонних.

Чак Ньюборн обратился к стоящему рядом человеку, тощему типу с недовольной физиономией:

– Том, сходи-ка проверь, как там заливают цемент.

Понимая, что он здесь лишний, человек по имени Том взял каску и вышел не попрощавшись. Ясно, что они с Расселом для него просто помеха в работе. Ньютон сложил бумагу и остался по другую сторону стола.

Вивьен сразу же перешла к главному вопросу, который привел ее на стройку:

– Давно работаете в «Ньюборн Бразерс»?

– С молодости. Мои отец и дядя создали эту фирму, и я работаю здесь с восемнадцати лет. Мой двоюродный брат после окончания колледжа пришел сюда управляющим. Теперь старики ушли на покой, остались мы с ним, продолжаем дело.

– Вы уже работали тут, когда строился дом майора Мисника на Лонг-Айленде?

В сознании Чака Ньюборна, должно быть, прозвучал некий сигнал тревоги. Ему не потребовалось особых усилий, чтобы припомнить то, о чем спрашивала детектив:

– Да. Скверная история. Спустя год…

–…дом взлетел на воздух.

Ньюборн выставил вперед руки:

– Проводилось расследование. Нас допрашивала полиция, но претензий к нам не было.

– Знаю, мистер Ньюборн. И ни в чем вас не обвиняю. Мне только хотелось расспросить вас кое о чем.

Она дала Ньюборну некоторое время, чтобы успокоиться. Потом доброжелательным тоном продолжила свой допрос:

– Не помните ли, работал у вас на той стройке некий Митч Спарроу?

– Имя знакомое, но не могу припомнить, как он выглядел.

Вивьен показала ему снимки, которые дала Кармен Монтеса. Ответ отразился на лице Ньюборна раньше, чем он успел что-то произнести.

– А, так это он. Конечно. Славный был парень. С ума сходил по мотоциклу. Но и хороший рабочий.

– Вы уверены?

Он пожал плечами.

– В то время «Ньюборн Бразерс» была совсем другой. Мы занимались главным образом перестройкой и возведением небольших зданий. Рабочих насчитывалось немного. Это было героическое для нас время, и воспоминания о некоторых событиях надолго остались в памяти.

Ньюборн даже не намекнул на то, что упомянутый рабочий в свое время пропал. Вивьен подумала, возможно, он и не слышал об этом, и повременила с вопросом.

– Не знаете, был ли у Спарроу какой-нибудь друг, с кем он встречался в это время чаще, чем с другими?

– Нет, он был спокойным парнем. По окончании работы возвращался домой к жене и сыну. Ни о чем больше не говорил.

– Не происходило ли чего-нибудь странного на стройке? Не припомните ли какие-нибудь особые случаи или людей, которые обращали бы на себя внимание?

– Нет, пожалуй, ничего такого.

Он слегка улыбнулся:

– Разве что Призрак Стройки.

– То есть?

– Работал у нас один человек, у которого все лицо, голова и руки были покрыты шрамами. Настоящее чудовище. Все считали, что это следы от ожога.

Услышав эти слова, Рассел и Вивьен до боли отчетливо вспомнили другие. Слова в бредовом письме одного безумца другому.

Тротил и напалм, с которыми, на мою беду, пришлось слишком хорошо познакомиться…

Ньюборн опустил голову и посмотрел на свои руки, наверное, стесняясь того, что собирался сказать.

– Мы с братом прозвали его Призраком Стройки, по аналогии с Призраком Оперы.

– Имя помните?

– Нет, начисто забыл.

– Нет ли у вас копии платежных документов по зарплате?

– Прошло двадцать лет. Мы не обязаны хранить их так долго.

Вивьен заговорила самым доверительным тоном, каким только могла:

– Мистер Ньюборн, я не агент налоговой полиции. Я тут по причине исключительной важности. Любая деталь, даже самая незначительная, может быть существенна для нас.

Чак Ньюборн уступил и признался в прежних грехах своей фирмы.

– В ту пору, чтобы свести концы с концами, мы нанимали рабочих и без оформления. Теперь это уже невозможно, потому что у нас много крупных заказов, да и вообще нынче недопустимы подобные уловки. Но тогда нам приходилось идти на них, чтобы выжить. С этими людьми расплачивались без всякого оформления документов.

– Помните ли еще что-нибудь об этом человеке?

– Как-то отец рассказал за ужином, что, когда он пришел устраиваться на работу, запросил плату, которая показалась вполне подходящей, кроме того показал себя весьма толковым строителем. Пока они стояли и разговаривали, он тут же на глазок прикинул, сколько железа и цемента нужно для фундамента.

– А потом больше не работал у вас?

– Нет. Ушел сразу после окончания строительства дома Мисника.

Вивьен помолчала, снова давая собеседнику успокоиться, поскольку он, похоже, нервничал все сильнее.

– А что скажете о взрыве?

– Однажды ночью дом рухнул, погибли майор и вся его семья. Вернее было бы сказать, не рухнул, а сломался – просто аккуратно сложился, почти ничего не повредив вокруг.

Вивьен посмотрела на Рассела. Оба подумали об одном и том же. Этот человек с тем же дьявольским мастерством, с каким прикинул объем железа и цемента, подсчитал и количество взрывчатки. И нашел способ взорвать ее.

– Вы говорили тогда с полицией?

Осознание вины тенью легло на лицо Чака Ньюборна:

– Боюсь, что нет.

Причина была очевидна. Он только что изложил ее. Говорить об этом означало бы отдать себя в руки налоговой полиции с неизбежными последствиями. Вивьен почувствовала как ее охватил, словно порыв горячего ветра, гнев.

– И вам не пришло в голову, что в подобных обстоятельствах поведение этого человека по меньшей мере подозрительно?

Ньюборн опустил голову, не находя никакого приемлемого объяснения невольному укрывательству, в котором его только что уличили.

Вивьен вздохнула. Как и в случае с Кармен Монтесой, достала из бумажника визитку, написала на обороте номер своего мобильника и протянула Ньюборну:

– Пока все. Вот мои телефоны. Если вспомните что-нибудь, позвоните. В любое время.

Он взял визитку и некоторое время разглядывал, словно опасаясь увидеть вместо нее ордер на арест.

– Конечно, не беспокойтесь.

– До свиданья, мистер Ньюборн.

Попрощался он так тихо, что они едва расслышали.

Вивьен и Рассел направились к выходу. Оба не сомневались, что человек со следами ожогов на лице, которого в шутку прозвали Призраком Стройки, – это именно тот, кого они ищут.

Они направились к машине, оставив одного из владельцев «Ньюборн Бразерс» наедине с ощущением какой-то тяжелой вины, даже если он и не понимал, какой именно. Объяснение было бы очень простым, если бы только нашлось. Возможно, не столь же просто было бы принять его.

Если бы фирма «Ньюборн Бразерс» в свое время не экономила на расходах, этого человека взяли бы, и годы спустя, возможно, удалось бы спасти десятки жизней.

Глава 26

Рассел и Вивьен вышли на улицу. Небо снова стало голубым, и город скрыл удар, полученный ночью, пробками на дорогах и видимостью обычного дня. Мэдисон-Сквер-Парк выглядел как обычно в хороший весенний день. Грелись на солнышке пенсионеры, искали, где бы поднять ножку, собаки, гуляли мамы с детишками, слишком маленькими, чтобы ходить в школу, прогуливались подростки, слишком ленивые, чтобы сидеть на уроках.

В центре парка неподвижно стоял человек, загримированный под Статую Свободы, ожидая, что кто-нибудь бросит монету в жестянку возле него в благодарность за пару движений.

Вивьен смотрела на эту знакомую картину, и ей вдруг показалось, что, если кто-нибудь из этих людей в парке неожиданно обернется к ней, она увидит лицо, изуродованное шрамами.

Она остановила Рассела, уже подходившего к машине:

– Ты не проголодался?

– Да нет, пожалуй.

– Нам следовало бы перекусить. Сейчас можем себе это позволить, пока ждем от Белью результатов. Потом может не быть времени. По опыту могу заверить, что урчащий желудок не помогает сосредоточиться.

На углу, на другой стороне улицы, стоял серый киоск, в котором продавали хот-доги и гамбургеры. Простой, но достаточно нарядный, он неплохо вписывался в окружение. Вивьен указала на очередь возле него.

– Гиды говорят, что здесь лучшие в Нью-Йорке гамбургеры. В обеденное время очередь тянется до Юнион-парка.

– Хорошо. Согласен на гамбургер.

Они перешли дорогу и встали в очередь. Наконец Вивьен произнесла вслух то, что волновало обоих:

– Что думаешь о рассказе Ньюборна? Я имею в виду человека со шрамами.

Рассел чуть помедлил, прежде чем ответить:

– По-моему, это и есть наш человек.

– Я тоже так думаю.

Тем самым они скрепили взятую на себя ответственность. Отныне им следовало двигаться по этому следу, используя все свои силы. Окажись этот след неверным, у них на совести навсегда осталось бы – справедливо или нет – чувство вины за смерть многих людей. Точное число находилось в их руках и в руках безумца, втянутого в войну, которую он получил в наследство от другого человека, годами страдавшего таким же безумием.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒