Проблемы предмета правоведения

3. 1. Объект и предмет юридической науки: методологический смысл различения

В

 современной методологии науки, как уже говорилось, принято различать объект и предмет науки¹. Такая мето­дологическая установка отчетливо возникла в XIX веке, на этапе неклассической научной рациональности, когда произошел отказ от отношения к одной из конкретных научных теорий как единственно истинной и, в этом смысле, «разотождествление» исследуемого объекта и его «представленности» как теоретического описания. Суть ее усматривается в том, что «в противовес идеалу единственно истинной теории, «фотографирующей» исследуемые объекты, до­пускается истинность нескольких отличающихся друг от друга кон­кретных теоретических описаний одной и той же реальности, пос­кольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного знания. Осмысливаются корреляции между онтологичес­кими постулатами науки и характеристиками метода, посредством которого осваивается объект. В связи с этим принимаются такие типы объяснения и описания, которые в явном виде содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности»². Другими словами, если в классической рациональности научная теория счи­талась объяснением и описанием реального объекта таким, как он существует «на самом деле», то теперь обязательным требованием к научной теории становится предъявление, помимо описания объек­та, оснований и средств ее построения. Это и приводит к гносеоло­гической конструкции, в рамках которой научное сознание начинает исходить из различения объекта науки как внешней реальности, в философском смысле этого понятия, и ее теоретического описания средствами науки как предмета. Можно сказать, что возникнове­ние, в связи с этим, необходимости многоплановых исследований методов научного познания, постановка проблемы соотнесения им-

¹ См.: Косарева Л. М. Предмет науки. М., 1977; Щедровицкий Г. П. За­
метки о понятиях «объект» и предмет» // Философия. Наука. Методология.
М., 1997.

² Степин В. С., Горохов В. Г., РозовМ. А. Указ. соч. С. 294.

3. 1. Объект и предмет юридической науки...                            135

манентных законов объекта и теоретических конструкций предмета и приводят к методологии науки в ее современном виде.

Подчеркнем, что данное различие существует только как гносе­ологическая установка. Другими словами, различение объекта и предмета науки следует понимать не как их самостоятельное, раз­дельное существование, а как изменение гносеологических пред­ставлений, выражающееся, в частности, в изменении способов обос­нования научного знания, идеалов и норм доказывания в научном исследовании, представлений о научной истине и т. д. В гуманитар­ных областях, наверное, наиболее значимым следствием осуществ­ленного различения явилась возможность обосновать рассмотрение в качестве научных объектов сложных саморазвивающихся систем. Для правовой мысли, развивавшейся до этого времени главным об­разом как юридическая догма или философия права, в связи с этим возникли, как показывалось ранее, основания обратиться к познанию права по нормам научного исследования, приступить к разработке научной теории права.

Отношение к различению объекта и предмета науки в различ­ных прочтениях, с разной степенью детализации и последователь­ности, нашло отражение и в юридической литературе. Так, в трак­товке А. М. Васильева объектом теории государства и права «явля­ется вся сфера государственно-правовой жизни общества, т. е. го­сударственно-правовая надстройка в целом», а в качестве ее пред­мета «выступает закономерное и необходимое, общее и сущест­венное в данном объекте»³.

Отчетливо фиксирует свои основания в исследовании соот­ветствующей проблематики В. С. Нерсесянц. «Объект - это то, что еще подлежит научному изучению с помощью познавательных средств и приемов соответствующей науки. В процессе научного изучения исходные эмпирические знания об объекте дополняются теоретическими знаниями, т. е. системой понятий об основных сущ­ностных свойствах, признаках и характеристиках исследуемого объекта, о закономерностях его генезиса, функционирования и раз­вития. Научное (теоретическое) познание тем самым представляет собой творческий процесс глубинного постижения изучаемого объекта в мышлении, в создании его мысленного образа (модели) в виде определенной системы понятий о сущностных свойствах дан­ного объекта.

³ Васильев А. М. Указ. соч. С. 18.

136                        Глава 3. Проблемы предмета правоведения

Эти искомые сущностные свойства объекта (в их понятийном выражении) и являются предметом соответствующей науки»⁴.

Обстоятельный анализ вопроса в контексте проблем структуры общей теории права осуществлен В. А. Козловым. С этих позиций, для автора принципиально, что «объект, его отдельные стороны и свойства не входят в систему науки. Понятия и предложения, опи­сывающие реальный объект, его свойства, связи и отношения, за­коны его развития и функционирования, составляют неотъемлемую часть науки. В процессе познания формируется предмет науки, ко­торый предстает в виде идеализированного объекта науки, его тео­ретической модели»⁵.

Размышления В. М. Сырых привели исследователя ко взгляду на предмет общей теории государства и права как «систему общих закономерностей права как тотального целого, а также социологи­ческих, экономических, политических и иных закономерностей, ко­торые влияют на действие и развитие права, его закономерностей, и систему закономерностей познания предмета данной науки»⁶. Объектом же «общей теории права и иных отраслей правоведения», по мнению автора, выступают «право, правовая политика, а также социально-политическая и иная (неюридическая) практика в той час­ти, в какой она обусловливает формирование и развитие правовых явлений и процессов»⁷.

Анализ наиболее распространенных в юридической литературе точек зрения на данный вопрос показывает, что внимание исследо­вателей, в части объекта и предмета правоведения, привлечено, в основном, к основаниям их различения и определению понятий⁸. Необходимость и актуальность таких разработок сомнений не вы­зывают. Однако нормативная интерпретация общеметодологичес-

⁴ Нерсесянц В. С. Юриспруденция. С. 58.

⁵ Козлов В. А. Указ. соч. С. 15.

⁶ Сырых В. М. Логические основания общей теории права. С. 93.

⁷ Там же. СИЗ.

⁸ Подчеркнем, что теоретическое обсуждение понятий предмета и объ­
екта юридической науки в категориях «закон», «реальность», «действитель­
ность», определение понятий и т. п., не входит в предмет настоящего иссле­
дования. В данной работе решаются более частные задачи, находящиеся в
рамках выявления методологических смыслов различения предмета и объек­
та правоведения. Поэтому вопросы содержания предмета юриспруденции,
его структуры, характеристики объекта юридической науки и т. п. будут далее
затрагиваться только в той мере, в какой это необходимо для методологи­
ческого отношения к проблеме.

3. 1. Объект и предмет юридической науки...                  137

ких конструкций в материале юридических исследований, строящая­ся на отношении к методологии правоведения как частному случаю методологии науки, должна соединяться с рассмотрением их оп­равданности относительно традиционных особенностей юриспру­денции. Одно из направлений таких исследований, на наш взгляд, и состоит в обращении к методологическим смыслам различения объекта и предмета юридической науки.

Для организации дальнейших рассуждений относительно следст­вий отождествления или различения объекта и предмета юриди­ческой науки, проблему удобно упростить до предельных оснований и представить как две точки зрения на вопрос. Тогда суть первой из них будет состоять в том, что предмет науки права рассматри­вается в «объектном отношении», т. е. как «объективная реальность», существующая вне научного знания и не зависящая от оснований и методов научного исследования⁹. С такой точки зрения научное поз­нание мыслится как непосредственное отношение объекта и ис­следователя, в котором и формируется знание об объекте. Поэтому предмет правоведения здесь предстает как сама, данная в созер­цании, реальность права («правовые явления»), его имманентные свойства, закономерности возникновения, функционирования и раз­вития¹⁰. Такая (натуралистическая) точка зрения на объект стро­ится на принятии положения о существовании некоторой системы знаний, «исходные положения которой представляются абсолютно бесспорными и выступают как очевидные факты самой действи­тельности»¹¹. Постулирование таких исходных положений и дает

⁹ См., напр.: Денисов А. И. Методологические проблемы теории госу­
дарства и права. М., 1975. С. 7; Гражданское право. Часть 1. (Под ред.
Ю. К. Толстого, А. П. Сергеева). М., 1996. С. 3 и след.

¹⁰ Нетрудно заметить, что такая позиция представляет собой, в значи­
тельной степени, реализацию натуралистической гносеологической модели
господствовавшей до XIX века классической научной рациональности, ко­
торой «свойственна тенденция к так называемой «философии тождества»,
тождества мышления и бытия». См.: Киссель М. А. Философский синтез
А. Н. Уайтхеда// УайтхедА. Н. Избранные работы по философии. М, 1990.
С. 23 и след. В этом смысле, относясь к своему предмету как находящимся
вне юридического знания правовым явлениям, объективным закономер­
ностям права, правовая наука должна рассматривать представления о пра­
вовой реальности как тождественные этой реальности.

¹¹ Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. С. 77.

138                        Глава 3. Проблемы предмета правоведения

возможность трактовать предмет науки как объективную реаль­ность (законы объективной реальности), а получаемое в исследо­вании знание рассматривать, абстрагируясь от условий и средств его продуцирования, т. е. полагая, что объект исследования устроен так же, как наши знания о нем. С данной натуралистической точки зрения, основания для различения объекта и предмета науки и смыслы такого различения отсутствуют. В правоведении такая схе­ма рассуждений и сегодня сохраняется как актуальная, а в отрас­левых науках - как доминирующая. Несомненные плюсы данного подхода, с позиций позитивной юриспруденции, состоят в соответст­вии юридического исследования идеалу объективности, естествен­ном обеспечении согласованности научного знания, устранении про­тиворечий между различными его областями уже в силу познания законов самого объекта, что соответствует как постулатам гос­подствовавшей у нас версии материализма, так и традиционным представлениям о природе права¹².

Для противоположной позиции требование различать объект как познаваемую реальность и предмет науки как создаваемую опре­деленными исследовательскими средствами теоретическую модель этой реальности является принципиальной. С данной точки зрения предмет - «это реальность, созданная самой наукой, существующая лишь постольку, поскольку есть знания об объекте»¹³. Так, обосно­вывая необходимость различения объекта и предмета общей теории права, В. А. Козлов отмечает: «Каждый сложный объект имеет сущ­ности разного порядка, характеризующие его со всех сторон, мно­гообразные связи и отношения, и каждая наука исследует свою соб­ственную сущность, что и делает ее относительно самостоятель­ной. Поэтому один и тот же объект изучается различными наука­ми, каждая из которых фиксирует в своей системе знаний специфи­ческий предмет. Однако объективная ориентация, трактовка пред­мета как системы объективных законов приводит к отвлечению от деятельности познающего субъекта и отождествлению законов нау­ки и законов реальной действительности»¹⁴. В таком понимании, объект юридической науки «существует», а предмет формируется в процессе познавательной деятельности правоведов в зависимости

¹² См.: КеримовД. А. Общая теория государства и права. С. 12.; Бабаев
В. К. Советское право как логическая система. С. 49.

¹³ Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. С. 124.

¹⁴ Котов В. А. Указ. соч. С. 27.

3. 1. Объект и предмет юридической науки...                            139

от тех или иных мировоззренческих представлений, гносеологичес­ких установок и исследовательских средств.

От принятия одной из данных точек зрения нередко зависят трактовки обсуждаемых вопросов, понимание конкретных проблем правоведения, подходы к их решению. В частности, точное следо­вание первой требует абстрагироваться от условий, целей и средств научного познания права, что не только минимизирует возможности критики оснований полученного знания, заставляет принимать «на веру» его предметную репрезентативность¹⁵, но и фактически сни­мает вопрос о самостоятельности методологических исследований в рамках юридической науки. Для второй же исследовательские средства находятся в зависимости и от гносеологических установок, характера социокультурной ситуации, могут создаваться, в том чис­ле, путем методологического конструирования, а значит, целевые методологические исследования и разработки являются условием построения развернутого предмета правоведения и, следовательно, обеспечения наиболее полного познания права. Кроме того, пос­кольку научное исследование права, правовых явлений осуществ­ляется определенными, присущими юриспруденции средствами и методами, оценить адекватность теоретических конструкций пра­вовой реальности (и, следовательно, истинность юридического зна­ния) возможно постольку, поскольку характер и особенности при­меняемых методов исследования предъявляются в процессе опи­сания и объяснения исследуемых объектов. Это означает, в том числе, что в данной установке философские методологические раз­работки уже не могут приниматься «по умолчанию» и рассматри­ваться как достаточное условие для научной обоснованности пра­вовых теорий, а методология должна рассматриваться как фунда­ментальная область юридической науки¹⁶.

Следствия избрания одной из данных установок обнаружива­ются и в дискуссиях правоведов по конкретным вопросам юриди­ческой науки. Примером могут послужить разногласия в понимании научного факта как фрагмента реальной действительности и науч-

¹⁵ См.: Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. С. 124;
Козлов В. А. Указ. соч. С. 28.

¹⁶ Здесь уместно упомянуть, что среди методологов науки существует
мнение, что философия призвана давать только дефиницию истины, а проб­
лема ее критериев должна решаться исключительно конкретными науками.
См.: Чудинов Э. М. Природа научной истины. М., 1977. С. 64.

140                             Глава 3. Проблемы предмета правоведения

ного факта как формы знания об этой действительности. Так, позиция исследователей, настаивающих на включение в состав правоведения научных фактов в качестве фрагментов реальной действительнос­ти¹⁷, может быть соотнесена с онтологической установкой на отож­дествление объекта и предмета правоведения, ведущей к его нату­ралистическому пониманию. Критикуя данную позицию, А. Ф. Чер-данцев рассматривает в качестве научных фактов, составляющих эмпирический базис науки, не сами «реальные факты», т. е. фраг­менты реальной действительности, а формы достоверных знаний об этой действительности, т. е., по сути дела, теоретические конст­рукции реальной действительности¹⁸. Тем самым автор, в отноше­нии данной проблемы, правда, без специального обсуждения, фак­тически пользуется конструкцией различения объекта и предмета юридической науки¹⁹.

В более широком контексте из различения объекта и предмета юриспруденции следует, например, что правовая система, правовой статус, правоотношение, правоприменение, типы правового регули­рования, правосознание и т. д. должны рассматриваться как входя­щие в предмет юридической науки теоретические конструкции, соз­даваемые в ходе научного познания по поводу соответствующих социальных реалий и соответствующими методами. Поэтому, опе­рируя в процессе научного исследования данными понятиями, мы находимся в рамках предмета юридической науки, поскольку пра­вила такого оперирования задаются не исследуемой действитель­ностью, а методом науки²⁰. Отсюда, в частности, следует, что фор­мулируемые правоведами в процессе юридических исследований утверждения о фактах правовой действительности справедливы

¹⁷ См., напр.: Красавчиков О. А. Советская наука гражданского права.
Понятие, предмет, состав и система. Труды Свердловского юридического
института. Т. 1. Свердловск, 1961. С. 204; Марксистско-ленинская общая тео­
рия государства и права. Основные институты и понятия. С. 25.

¹⁸ См.: Черданцев А. Ф. Логико-языковые феномены... С. 77 и след.

Более того, А. Ф. Черданцев не только различает факт как событие ре­альной действительности и научный факт как форму знания, но и ставит проблему знакового существования научного факта, языка юридической науки.

¹⁹ Обращения к данной конструкции встречаются и за рамками теории
права. См., напр.: Криминалистика/Под ред. Н. П. Яблокова. М., 1999. С. 15.

²⁰ «В самом внешнем мире нет, например, теоретического и эмпири­
ческого, хотя и есть аспекты, стороны, которые могут быть отражены теоре­
тически и эмпирически». Грязин И. Указ. соч. С. 7.

3. 1. Объект и предмет юридической науки...                 141

именно в предмете науки, а их соотнесение с объектом исследова­ния, как правовой реальностью, их онтологическая интерпретация - отдельная проблема²¹. Такое понимание дает право, в частности, утверждать, что отождествлять формулируемые юридической на­укой законы правового регулирования с правовой реальностью, равно как напрямую распространять выводы научных исследований на юридическую практику, нельзя, поскольку правоведение имеет дело с правовой реальностью опосредованно, через свой предмет, сое­диняющий объект и средства его исследования. При этом оправ­данно считать, что законы объекта и конструкции предмета науки находятся, с методологической точки зрения, в отношениях не тож­дества, а эвристического соответствия. Отсюда, в правовом ис­следовании неизбежно актуализируются проблемы способов обос­нования, доказательности, критериев истинности научного юриди­ческого знания и т. д.

Напомним, что для нашего исследования анализируемые точки зрения продуктивно рассматривать не просто как оппозиционные гносеологические конструкции, одна из которых, в представлениях современной методологи, является не адекватной научному позна­нию, а как различные методологические установки, подлежащие оценке на возможность их применения в сфере юриспруденции. В частности, относительно юридической догмы. Как отмечалось, на­туралистическая точка зрения на процесс познания имеет место в случаях, когда исследование опирается на систему знаний, исходные положения которой принимаются как абсолютно бесспорные и рас­сматриваются как очевидные факты самой действительности. Именно таким образом строятся размышления на уровне юриди-

²¹ Она возникает в теоретической юриспруденции не сегодня. «Уста­новленное в пределах наблюдения однообразие отношений между явлени­ями носит название эмпирического закона и противопоставляется закону в научном смысле, или математическому, т. е. необходимому отношению меж­ду явлениями». Тарановский Ф. В. Указ. соч. С. 40. «А зачастую законы в том виде, в каком они фиксируются в науке, проецируются на объективную реальность, т. е. те свойства, которые присущи закону как феномену позна­ния, механически переносятся на объективные законы. Для решения проб­лемы определения предмета важно то, что теория отображает действитель­ность, формулируя законы не относительно эмпирически данных объектов, а относительно абстрактных (теоретических) объектов, их систем. Иначе говоря, теория имеет своим непосредственным предметом системы абст­рактных объектов». Козлов В. А. Указ. соч. С. 29.

142                        Глава 3. Проблемы предмета правоведения

ческого позитивизма, где правовая действительность ограничена действующим правом, средствами его анализа являются конструк­ции юридической догмы, цели же определяются обеспечением задач юридической практики, а не познанием сущности и законов правовой реальности. Отсюда, в юридических разработках такого рода сама постановка вопроса о различении объекта исследования и предмета как создаваемой в процессе знакового замещения его теоретической модели теряет смысл, поскольку исследуемый объект- позитивное право, уже существующий как знаковая система, адекватная ха­рактеру решаемых задач, действительно дан правоведу в непос­редственном созерцании. В связи с этим необходимость знакового замещения такого объекта отсутствует, а юрист мыслит не в кон­цептуальных схемах, а в терминах и понятиях закона. Таким обра­зом, на уровне юридического позитивизма исходить из того, что аналитические утверждения касаются самого позитивного права как объекта исследования и не нуждаются в последующей практи­ческой интерпретации, не только допустимо, но и вполне оправданно. Данные соображения могут восприниматься как излишние, с учетом ранее изложенного понимания юридического позитивизма как сферы интеллектуальной деятельности правоведов, строго го­воря, не являющейся наукой в собственном смысле. Однако это справедливо только при исходных методологических положениях, принятых в данном исследовании. В иных контекстах возможны неодинаковые трактовки вопроса, в частности при рассмотрении его в некоторых аспектах представлений о постнеклассической на­учной рациональности. Например, можно обсуждать, что по отно­шению к ценностно-целевым структурам общества юристы пред­восхитили постнеклассическое понимание науки и опередили естест­вознание минимум на 500 - 600 лет. Данное обстоятельство позво­лило, как уже отмечалось, Г. Дж. Берману утверждать, что право должно рассматриваться как прототип западной науки, а «юристы схоластической школы создали науку права, науку скорее в совре­менном западном, а не платоновском или аристотелевском смыс­ле»²². Однако к данному утверждению исследователя следует от­нестись с определенной осторожностью. Причина в том, что сов­ременная постнеклассическая рациональность, в отличие от клас­сической, действительно рассматривает науку в системе ценностно-целевых структур общества, однако это можно рассматривать как

²² БерманГ. Дж. Указ. соч. С. 153.

3. 1. Объект и предмет юридической науки...                  143

изменение в стратегиях развития науки, но не как изменение отно­шения к методам научного исследования. В отношении методологии познания, сравнение юриспруденции с естествознанием, как пока­зывалось выше, вряд ли правомерно. Прежде всего необходимо при­нимать во внимание принципиальную разницу в способах обоснова­ния и проверки постулатов. Рассматривать естественно-научный эксперимент и реализацию юридических идей как равнозначные спо­собы опытной проверки гипотез - весьма сильное допущение. Не случайно и сам Г. Дж. Берман спешит ослабить заявленный тезис. «Что и говорить, это не была точная наука вроде нынешней физики или химии, она не поддавалась лабораторным опытам, характерным для многих (пусть и не всех) естественных наук, хотя и пользовалась собственным видом опытной проверки»²³.

Однако и такое паллиативное истолкование научности не сни­мает основных напряжений в позиции автора. Прежде всего, это касается характеристики западной науки нового времени как сос­редоточившейся «на формулировании гипотез»²⁴. Усматривая основу метода науки в выдвижении гипотез как способов упорядочения явлений, исследователь, на наш взгляд, упускает из виду то обсто­ятельство, что научная гипотеза строится в рамках предмета ис­следования, теоретической схемы, «сконструированной» самой нау­кой, а не на основании некоторым образом понятой потребности практики, не по усмотрению исследователя²⁵. Иначе говоря, научная гипотеза не извлекается из социальной реальности, а формулируется в предмете правоведения, «упорядочивает» не явления, а знания и поэтому не может являться результатом практического усмотрения юриста. Следовательно, без теории и вне теории научная гипотеза невозможна «по понятию». Не случайно догматическая юриспру­денция всегда занималось обоснованием правовых положений, а не

²³ Там же.

²⁴ См.: Там же.

²⁵ «Гипотезы развертываются из основополагающей схемы природы и
вписаны в нее. Эксперимент есть образ действий, который в своей подготовке
и проведении обоснован и руководствуется положенным в основу законом
и призван выявить факты, подтверждающие закон или отказывающие ему в
подтверждении. Чем точнее спроектирована основная схема природы, тем
точнее очерчена возможность эксперимента. Часто поминаемый средне­
вековый схоласт Роджер Бэкон никак не может поэтому считаться предтечей
современного исследователя-экспериментатора, он остается пока еще прос­
то преемником Аристотеля». Хайдеггер М. Указ соч. С. 45.

144                        Глава 3. Проблемы предмета правоведения

их теоретической концептуализацией и проверкой на истинность в научном смысле.

В такой логике ставить знак равенства между классической научной рациональностью нового времени и «наукой схоластов», а значит, и догматической юриспруденцией, весьма проблематично. Отсюда, рассматривать прикладные юридико-позитивистские раз­работки с позиций научного познания, в том числе относительно объекта и предмета исследования, в принципе, смысла не имеет. В то же время догматический, научный и философский подходы к праву в исследовательской практике нередко реализуются синкретически и в конкретных исследованиях могут быть выделены только путем методологического анализа. Поэтому обсуждаемое различение работает, в том числе, как инструмент такого анализа.

Значение различение объекта и предмета исследования отно­сительно правоведения в целом, юридической науки как системы может быть представлено в связи со сложностью права как объекта научного познания и многоаспектностью юридических исследова­ний.

Считается, что сложность, многогранность права как социаль­ного явления предполагает, что оно, в той или иной степени, иссле­дуется не только правоведением, но и целым комплексом общест­венных наук²⁶. Наряду с этим, и сами юристы весьма активно об­ращаются к вопросам политологии, экономической теории, теории управления, занимаются социологическими, социально-психологи­ческими, антропологическими, информационными и прочими аспек­тами права²⁷. При этом можно считать, что все подобные исследо­вания в той или иной мере раскрывают природу права, его роль в культуре и обществе. В то же время их содержательное соприкос­новение и пересечение, при недостаточно отчетливом различении объекта и предмета правоведения, предстает прежде всего как

²⁶ См., напр.: КеримовД. А. Общая теория государства и права. С. 25.
По убеждению П. М. Рабиновича, многоаспектность права не может

быть теоретически выражена в рамках лишь юридической науки, представ­лена в границах ее предмета, а охватывается рядом общественных наук. Рабинович П. М. Проблемы теории законности развитого социализма Львов, 1979. С. 34 и след.

²⁷ В сегодняшних условиях такие исследования получают дополнитель­
ный импульс в связи с поиском новых подходов к праву и проблемам пра­
вового регулирования.

3. 1. Объект и предмет юридической науки...                  145

проблема «рамок» юридической науки, определенности ее предме­та²⁸. Отождествление объекта и предмета правоведения, исходящее из тождества действительности и знания о ней, ведет к натурали­зации наших представлений о праве и отношению к его моделям как самой реальности права. При такой исследовательской уста­новке выход за рамки господствующей онтологии права может выг­лядеть выходом за пределы права как явления. Отсюда, активизация обращений юристов к разного рода «неюридической» проблематике нередко рассматривается как опасность потери правоведением сво­ей предметной определенности, «размывания» границ предмета юридической науки. Высказывая такое отношение к вопросу, А. Ф. Шебанов считает возможным избежать ее за счет опреде­ленного «самоограничения» правоведения, которое должно состоять в обращении к «неюридическим» абстракциям только в связи с действительностью позитивного права и реализацией правовых норм²⁹, т. е., по сути дела, с позиций аналитической юриспруденции. Для В. В. Копейчикова обращение правоведения к вопросам, традици­онно относимым к иным областям знания (философия, экономичес­кая теория, социология и т. д. ), также является выходом за пределы его предмета, которое автор допускает при условии, что соответст­вующими науками они разработаны в степени, недостаточной для исследовательских задач юристов³⁰. В связи с этим юридическая наука вынуждена заниматься «неюридическими» проблемами, од­нако должна обращаться к ним «лишь в той связи и в том объеме, в каких это необходимо для исчерпывающего, всестороннего и де­тального изучения именно государства и права»³¹.

Нетрудно заметить, что в рамках приведенных позиций методо­логическое отношение к проблеме связано со стремлением обоз­начить границы собственно юридического познания права, поскольку от этого зависит исследовательская «собственность» юриспруден-

²⁸ Выглядеть это может, например, как вопрос о границе между юриди­
ческим исследованием психологических, антропологических и т. п. аспектов
права и исследованием права психологами, философами, социологами и т. д.

²⁹ См.: Шебанов А. Ф. Повышение творческой роли права - важное
направление общетеоретических исследований // Актуальные проблемы
социалистического государства и права. М., 1974. С. 121 -122.

³⁰ Копейчиков В. В. О предмете юридической науки и науки общей
теории государства и права // Актуальные проблемы теории социалисти­
ческого государства и права. М., 1974. С. 41 -42.

³¹ Там же. С. 43.

146                             Глава 3. Проблемы предмета правоведения

ции на право и право юристов на «научную автономию», через ука­зание на явления, закономерности которых и должна раскрывать правовая наука. В качестве предмета юридической науки здесь рас­сматриваются некоторые явления взятые, разумеется, в своем те­оретическом описании, но в объектном отношении. Таким образом, при обсуждении данных вопросов вне различения объекта и пред­мета правоведения мы вынуждены соотносить различные онтоло­гические утверждения, а по сути - производить оценки явлений как подлежащих юридическому исследованию или находящихся за пре­делами его «компетенции». Основанием таких оценок будут выс­тупать доминирующие понятия правового (право, правовая реаль­ность, правовая действительность и т. д. ), которые рассматриваются не как теоретические конструкции, созданные на определенных ос­нованиях и по определенным правилам, т. е. научная реальность³², а как явления объективной реальности. Следовательно, ограничения к расширению предмета юридической науки, по сути дела, будут задаваться не свойствами права, а господствующими представле­ниями о них³³. Например, если господствующие представления о праве, правовой реальности строятся на фундаменте юридического позитивизма, то и любые исследования, выходящие за сферу пози­тивного права (за исключением чисто прикладных), будут рассмат­риваться как «неюридические». И наоборот, если право начинает рассматриваться как сложный социокультурный феномен, то сфера исследований, признаваемых юридическими, начинает расширяться до проблем правовой ментальное™³⁴, народного духа как источника права и отношений между теорией права и юридической методоло­гией³⁵. Таким образом, вне различения объекта и предмета право­ведения, разграничение «юридических» и «неюридических» проблем в правовых исследованиях во многом превращается в вопрос онто-

³² См.: Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятельность. С. 82.
По справедливому замечанию В. А. Козлова, «новые характеристики

правового объекта могут быть введены в систему знания на основе преды­дущих, а не возникают как рядоположенные с ними». Указ. соч. С. 16.

³³ «Понятие предмета исследования по своему смыслу выражает зави­
симость всякого конкретного акта познания от существующей в данное время
системы знаний». Юдин Э. Г. Методология науки. Системность. Деятель­
ность. С. 81.

³⁴ См.: СинюковВ. Н. Российская правовая система. Саратов, 1994. С. 178
и след.

³⁵ См.: ЯиЛеге Вепк1. КеспЫпеопе. Веек Уег1а§. Мипспеп, 1999. С. 261, 538.

3. 1. Объект и предмет юридической науки...                  147

логической оценки и, в этом смысле, не решает вопроса о предмет­ной определенности юридической науки.

Дискутируя по поводу предметной определенности юридической науки, Д. А. Керимов предлагает иное видение ситуации. Автор счи­тает, что «опасения некоторых правоведов о «размывании» границ предмета юридической науки не имеет под собой сколько-нибудь рациональных оснований»³⁶. В своих рассуждениях Д. А. Керимов исходит из того, что государство и право - элементы единой соци­альной действительности, подчиняющиеся «общим объективным закономерностям развития общества»³⁷, в силу чего для юриди­ческого исследования почти всегда существует необходимость вый­ти за пределы государственно-правовых явлений³⁸, а неюридичес­кие проблемы, органически связанные с проблемами сугубо юри­дическими, равно с последними составляют предмет правовой нау­ки³⁹. Такая логика приводит исследователя к выводу о бесплодности попыток провести «абсолютную разграничительную линию» между предметами общественных наук, что не исключает возможности определения предмета конкретной науки, но означает, что «отгра­ничение предмета одной науки от других должно идти не только по линии расчленения объектов исследования, но и по аспектам и уров­ням исследования в случае совпадения их объектов»⁴⁰. С такой ин­терпретацией проблемы можно согласиться в части «бесплоднос­ти» поиска абсолютной границы между «юридическим» и «неюри­дическим» в исследовании права в том смысле, что данная грани­ца если и может быть обозначена, то только как «скользящая», пос­кольку в процессе исторического развития правоведения она заметно сдвигается в сторону ранее считавшегося «неюридическим»⁴¹. Дру­гими словами, такие разграничения не носят абсолютно норматив­ного характера, связаны с социокультурной ситуацией, познаватель-

³⁶ Керимов Д. А. Общая теория государства и права. С. 36.

³⁷ См.: Там же. С. 15.

³⁸ См.: Там же. С. 38.
³⁹См.: Тамже. С41.

⁴⁰ Там же. С. 42.

⁴¹ Правда, в рассуждениях Д. А. Керимова в данном случае превалирует
онтологизированный подход к проблеме, так как усилия по абсолютному
разграничению предметов общественных наук для автора малопродуктивны
постольку, «поскольку сами общественные явления органически между со­
бой связаны, взаимодействуют и взаимо

⇐ Предыдущая45678910111213Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: