Быть учителем - это счастье. 15 глава

Пропустил я два дня….

Ученый Совет постановил снять со стипендии всех, пропустивших на май два дня. Мы (Я, Земфира, Николай) опять уцелели, так как преподаватель (мы занимаемся сейчас в военном госпитале) подал списки, в которых мы присутствовали 29 и 30, и велел всем молчать о нашем отсутствии.

Сегодня встретил нас хорошо. Спросил, как отдохнули, кто куда ездил и прочее. Хорошо, что не к формалисту попали, а то, ведь, всякие есть - расхлебывай потом. Ну, на 5-ом курсе пропускать мне больше не придется, а на шестом видно будет …. За окном дождь, год будет хлебным….»

30-ого июня мужчины-студенты после экзаменов, получив от военкоматов повестки, были направлены в военный лагерь Гороховецкий, что за городом в километрах сорока.

Сбор около главного корпуса. К определенному часу подали машины. Огромная толпа студентов, в том числе и женского пола: ведь у каждого были знакомые, невесты, жены. Шура тоже меня провожала; она приехала числа 25 июня; несколько дней мы жили вместе на Гребешке.

Команда: «По машинам!».

Колонна двинулась в направлении Сормова. Впервые видел окраины этой части города. Город постепенно переходил в село и деревню. Час с небольшим езды и мы - в лагере. Распределились по палаткам.

Во вторую очередь нас встретила холодная баня со слегка подогретой водой. Переоделись в военное обмундирование: гимнастерка с коротким стоячим воротничком, брюки, кирзовые сапоги, пилотка со звездочкой. В новой форме после «крещения» в бане я, Николай, Володя Шестеркин зашли в фотографию запечатлеться: молодые, «чистые», ясноглазые солдаты.

Жили в армейских палатках. Каждое утро - физзарядка. Затем: завтрак, занятие, обед, занятие, ужин, отбой.

Как только укладывались на сон, начинались тягучие «песни» комаров. Спасения от них не было. То и дело в разных углах палатки раздавались звонкие шлепки по щекам и матерные эпитеты.

Надоедало однообразное питание. Где-то в середине срока сборов решили устроить «забастовку»: в обед во всех палатках наших студентов по мискам застучали ложки. Приходило начальство разбираться в причинах такого звона, но не помню чтобы что-то изменилось в нашем питании.

Присутствовали в качестве зрителей на учении «Бой в ночных условиях». Ракеты, пунктирные трассирующие автоматные очереди, залпы артиллерийских стволов, взрывы, утробный гул танков - зрелищная игра. С трибуны начальствующего состава, к которой мы жались, выглядело красиво, эффектно, мощно.

Совершали мы и марш-бросок. В полной выкладке на несколько километров. Попотели исправно. Ох, как хотелось пить! А до ближайшего села надо было идти да идти.

Нашей ротой командовал лейтенант (не помню - младший или старший или просто лейтенант) лет 30-35. Как-то признался: «Завидую вам, вы- свободные люди. А мы каждый день пашем до изнеможения, до седьмого пота, вот, даже облысел. Придёшь до хаты и … ни до чего, даже жена не нужна; лишь бы снять сапоги, умыться и вытянуть ноющие ноги.

Ровно месяц мы варились в армейской жизни. Месяц можно выжить, а вот всю жизнь…. Трудно, нужно огромное терпение и выдержка. Вот что я вынес из этих сборов.

Мигом пролетел каникулярный месяц совместной семейной жизни и … последний бросок в последний год учебы.

Конечно, приезжал на Новый год. Несколько дней пролетели незаметно. Снова письма: «Итак, я уже 4 с половиной часа в Горьком. Самолет прилетел ровно в три часа дня. Уже все надежды на его прилет покинули, часть людей пошла домой. Крылов (работник аэродрома) собрал флажки и направился в свою «избушку на курьих ножках»; я забросил мешок за плечи и хотел отнести его к Наместниковым, а самому идти домой, как вдруг Крылов выбежал из своего убежища и стал спешно расставлять флажки. Мы стали вслушиваться и услышали шум, но не самолетный, а машинный. Покрутились кругом - увидели на дороге около инкубатора машины. Их, наверное, и услышал служитель. Увидев машины, я направился в Гагино, так как ждать уже было нельзя: пошел такой сильный снегопад, что, казалось, не только самолет может заблудиться в небесах, но и люди на земле. И все же через несколько секунд самолет появился. Радовались, словно мы были на льдине и к нам пришла долгожданная помощь, что мерзли не зря. Погрузились, полетели…. Оказалось, не смотря на снег, сверху было видно всё, как в той песне: «Мне сверху видно всё, ты так и знай». Летели 40 минут. А в Горьком уже не было никакого снега».

А в конце января снова появилась возможность слетать на несколько дней. По-прежнему удобств для пассажиров никаких. В «Горьковскую правду» (сидит во мне какой-то зуд журналиста местного покроя!) написал заметку «На Гагинском аэродроме - ни хаты, ни дома». Получил ответ из редакции, что заметка направлена в адрес Гагинского райисполкома, от которого ответа не получил.

В феврале в городе разразилась жуткая эпидемия гриппа. Меня направили в поликлинику на Краснофлотской (слава Богу, рядом от квартиры). Задача: обслуживание вызовов на дому. Приходишь в какую либо квартиру сегодня - одна больная (один больной); завтра- сразу двое или трое. И так в каждой квартире. Работал на полставки, с 11 часов и до 5-6, иногда до 7. По понедельникам особенно много вызовов. Более или менее справлялся. Конечно, не без трудностей и не без ошибок. Но серьезных ошибок, кажется, не делал. Однажды был курьёзный случай. Когда я уходил из квартиры, дочь больной предложила мне деньги. Конечно, я отказался. Неприятный был момент, готов был сквозь землю провалиться.

«Я до сих пор еще не заразился, хотя после перенесенной ангины организм должен в какой-то степени ослабнуть. Дай Бог, не заразиться. А половины февраля уже как небывало. Осталось 4 с половиной месяца, это уже не пять. Теперь уже не годы разделяют нас, а месяцы. Крепись, мамуля. Я тоже по вас очень скучаю, с великим удовольствием побывал бы сейчас с вами.

Скоро будем вместе на всю жизнь. Только береги себя, - писал я 14 февраля 1959 года».

Между тем приближалось время решения наших судеб. Министерство в Горьковскую область выделило 52 места (больше всех),. В Чувашию мест около 30, в 3-ье Управление (спецназначение) - 20. На случай направления по спецназначению решил писать в Министерство просвещения о переводе жены Приказом Министерства. На праздник Весны, Женский день, снова был дома в Ветошкино. Женился брат Володя, жена - Маша. Она из села Лопатино Сергачского района. Уезжал в спешке, даже не сходил в школу проститься с Шурой.

«Пришел отец и сказал, что трактор уже ждет» - писал я 12 марта. «Началась спешная сборка. И тут Сергей разревелся. Просится на руки. Он, очевидно, догадался, что я уезжаю. Стал успокаивать его, а он плачет и плачет. Я уж сам готов был разреветься на него глядя. Отдал его в руки Маше и выбежал, даже «до свидания» забыл ей сказать. А в это время все уже ушли в МТС. Идти к тебе проститься уже было некогда».

«Когда ехали (в Сергач) на тракторе, я немного вздремнул и мне пригрезилось, что я собираю Сергея на улицу. Самая настоящая явь. Одеваю пальтишко, шапку, разговариваю… и прежде чем подумать, что это - сон, тракторист рывком неумолимо возвращает меня к действительности от желанных и сладких грез.

На самолете улетать легче. Сорок минут … и ты сразу переносишься из одного мира в другой; здесь этот переход постепенный и, прежде чем приедешь в Горький, тысячу раз в мыслях побываешь с тобой, Сергуней, поговоришь с вами и т.д. Так тяжелее переживать отъезд. Лучше сразу перенестись в другую среду.

Что нового здесь? Радуйся или огорчайся - по спецназначению я не попал. Итак, теперь нам надо искать «уголок» в Горьковской области. Распределение будет в апреле. В Горьковскую область по последним данным распределиться тоже будет не особенно просто - только по каким- либо обстоятельствам».

Поэтому просил Шуру немедленно выслать справки:

1. с места работы

2. об образовании

3. о семейном положении.

«Мое мнение сейчас такое - остаться в пределах южных районов нашей области».

«Сегодня пятнадцатое, - писал я в следующем письме. Три с половиной месяца осталось от шести лет. О! какой ужас! Страшно подумать, что мы столько лет, любя друг друга, прожили почти врозь. Шура, ты совершила героический подвиг! Много ли найдется примеров такого стоического ожидания?! Наверное, не так уж много. Да, а всё-таки очень жаль эти шесть лет, прожитых не вместе. Они как бы почти выпали из нашей жизни. Судьба…, рок наш такой…».

О перспективе распределения писал.

«Надо сохранить на время твое место в Ветошкине. Я не знаю какие мне предложат точки в Горьковской области. Но какие тебе больше нравятся? Скажем, Гагино, Болдино, Бутурлино? Это для того, чтобы я был ориентирован в твоем мнении.

Не один же я должен решать, правда? От МВД я буду отказываться категорически, от Чувашской республики тоже. Есть места еще во ВТЭК; это в городах или городишках, но это - административная работа; она меня не удовлетворяет. Есть ещё, например, в санаториях. Короче говоря, до апреля все мы будем в неведении.

Через несколько дней приходил представитель МВД. Сюда требуется 22 врача. Большинство в Коми АССР, двоих - в Горький, четверых - в Сухо-Безводное.

Зарплата 1000 рублей, квартира (правда, без ванной и газа), 25% надбавка. Желающих было мало.

Наконец, получил зарплату (331 рубль) за работу во время гриппозной эпидемии. Хочется купить тебе что-нибудь из ювелирных украшений».

Из письма 21 марта - 1959 года. «Объездил Канавино, Маяковку, обошел Свердловку. Колье, которое мне так понравилось, нигде не нашел. Брошки - какие-то чепуха. Случайно увидел брошку на продавце; она мне понравилась больше, чем другие, и я попросил такую же, хотя она и стоила всего 23 рубля. Купил ее».

Это был первый подарок Шуре, купленный на заработанные мною деньги.

Первый месяц весны подходил к исходу. Через месяц предстояла последняя!! студенческая поездка домой. У нас там в парке грачи кричат, стало шумно. Здесь я увидел их числа 22-го марта.

«Хочешь, опишу почти чеховскую картину из одного его рассказа? (из письма 29 марта).

Иду я из «ПАЛАСА»: кино смотрел. Возле гастронома (у аптеки) - толпа. Пялят глаза в небо. Прохожие, глядя на них, тоже останавливаются. Одни, ничего не увидев, отправляются дальше, не поняв в чем дело. А большинство притормаживают. «Спутник», - говорят одни и даже пальцем «попадают» в небо. «Вон, вон…». «Где, где? Ничего не вижу!» - спрашивают увидевшего спутник. «Нет, это - звезда», - отвечает увидевший звезду вместо спутника.

«Самолет, наверное», - говорит другой, не видя ни спутника, ни самолета. Много других фантазий. А виной всему была кошка, сидевшая на самой верхушке дерева и, очевидно, жаждавшая полакомиться грачатиной. Определив вид животного, проходившие с разочарованием уходили, уступая место другим. Ну, а Чеховский рассказ ты, наверное, помнишь».

Наконец, 7 марта состоялось распределение.

Вот обстановка, в которой оно проходило.

«П - образно стоят столы, за ними - представители из разных областей, краев, республик и члены комиссии. Проходишь к перекладине П, в середине которой сидит директор института. Если ты ждешь чего-то хорошего от этой комиссии, то при входе можно сказать «здрасьте». Если не ждешь, то проходишь к директору, где стоит стул, на который при желании можешь сесть. Я при входе проявил свое воспитание и опустился на стул. Директор представил: Баландин Виктор Николаевич, жена с высшим образованием, педагог, сын с 1957 года. Куда желаете поехать?»

Я говорю: «Конечно, в Горьковскую область, желательно в Гагино».

Директор обращается к представителю Горьковской области, который предлагает Б-Маресьевскую участковую больницу на 25 коек. Я, в свою очередь, называю Болдино. Нет, в Болдино направлены уже двое врачей. На Б-Маресьевскую не соглашаюсь. Директор отдает мне личное дело и направляет к представителю Горьковской области, где я расписываюсь, что я направлен в распоряжение Облздравотдела. Через неделю мне велено прийти сюда за выяснением места работы. Я ставлю в соответствующей графе свою подпись и выхожу. Вот, собственно, в этом и состояло мое распределение. Итак, пока ясно, что я остаюсь в Горьковской области.

13 апреля ходил в Облздрав. Пока дело - дрянь. В Гагино мест нет и, вероятно, не будет. В Болдино - нет, было два места в Болдинский район, одно из них в Слободу. В Бутурлино нет. Представитель зачитал список участковых больниц, начал с Ляписской на 15 коек Работкинского района, потом «поехал» в Ветлужский район. Ну, лучше ехать в Чувашию. Ни одного районного центра даже не предложили. Чтобы во всех районах дела обстояли хорошо, этого не может быть. В конце концов, ни к какому решению не пришли. «Пока, - говорит зав. отделом кадров, - лучшего предложить не могу. Сдавай экзамены, потом придёшь». Решил подождать ответа из Гагина: что ответит Г.И. Кочемасов, если ответит.

В конце апреля - начале мая ездил домой, в Ветошкино. На обратном пути зашел в Районо в Сергаче. Об этом писал Шуре.» Старший инспектор А.С. Жданов куда-то торопился, представил меня директору 8-летней школы З.И. Базякиной. К какому-либо конкретному решению о возможности трудоустройства здесь не пришли. По приезду в Горький ходил в Облоно. Инспектор по кадрам товарищ Зверева пояснила: поскольку из Сергачского района на вас нет заявки, то направлять они в район не могут, а в распределение часов Облоно не вмешивается, что договариваться нужно только на месте, т.е. в Сергаче.

Они же здесь единственно могут оформить тебе перевод, если из Районо Сергача будет документ (приказ о твоем назначении на работу).

Я предлагаю тебе съездить в Сергач и как можно быстрее. Ты лучше меня разбираешься в своем деле, в распределение часов, да и тебя узнают.

Когда поедешь, нужно идти к Жданову, а не к директору школы. Вообще, будь настойчива и спокойна.

До райкома партии, я думаю, тебе доходить не надо. Не плохо бы познакомиться (для разведки) с кем-нибудь из учителей этой школы. Если не будет Жданова, то зайди в общий отдел инспекции, здесь нужно обращаться к Нине Федоровне (фамилии не знаю).

В Ветошкине пока места не теряй. Уйти всегда легко. Последний экзамен я сдаю 30-го июня. Так что ты можешь работать до конца этого месяца.

Расписание экзаменов: 27-ого мая - хирургия, 2-ого июня - терапия, 11 июня - гигиена с организацией здравоохранения, 20-ого - история КПСС, 30-ого - акушерство с гинекологией.»

7 мая мы закончили заниматься, с 10-ого начали готовиться к экзаменам. Заниматься решили втроем (я, Ийка и Валя) у Вали на Мызе с 8 часов до 20. Рабочий день - 12 часов, час из них на обед и минут 20 на ужин. Правда, я привык готовиться один (у одного больше продуктивности), но Валя попросила меня в качестве тонизирующего средства, иначе у них много времени будет уходить на пустую болтовню. Попробуем, что получится; не выйдет - отключусь. От мысли, что придётся почти два месяца «коптеть», камень на душу ложиться. Даже сомнение закрадывается: выдюжим ли? До нас сдавали, значит, и мы выживем.

В письме от 24 мая писал.

«Итак, один сдал - хирургию на четыре. Второй предмет - терапия, можно сказать, гигант. Объём материала ужасный. Приходится учить с 8 часов утра до 10 вечера с часовым перерывом на обед. Как-нибудь осилим. Лень прошла.

В Облоно ходил без успеха, никого не было. Схожу после сдачи экзамена выяснить некоторые вопросы. Все-таки я бы посоветовал тебе еще раз съездить в Сергач и поговорить с Земсковой: узнать, что она за человек. Кажется мне, что они только ссылаются на неё, но не разговаривали с ней.

Хочу еще написать в райисполком. Во всяком случае мне думается, что за Сергач нам нужно стоять до конца».

2 июня сдал терапию на пять.

После экзамена пошли в кино (нужна же разрядка), потом в библиотеку, затем в баню, после поехал на Мызу: решили для отдыха погулять по лесу (Коля, Зема, Ия, Валя и я). Пришла умная мысль - отметить сдачу экзаменов. Ну и выпили поллитра красного вина. Устал неимоверно.

Итак, 40% сдали. Следующий предмет труден тем, что материал огромный, а дней на подготовку мало, но на этом предмете тройку - то всегда поставят.

Пока еще не устал. Чувствую себя хорошо. Только сплю плохо. Готовлюсь один, так лучше. Гигиену с Организаций здравоохранения сдал на 4. Экзаменатору не понравилось, что я завысил содержание воды в человеческом организме до такого овоща, как огурец. «Что, человек - огурец что ли?» Я отшутился: в некоторых экземплярах возможно и больше Н₂О, чем в огурцах». Четверка - так четверка. Главное - сдал.

20 июня сдал четвертый (на 5) - Историю партии с «частичкой» философии.

«Итак, у меня две четверки и две пятерки. Сегодня были даже двойки (две), правда, не из нашей группы. Посчитал сколько предметов мы сдали за 6 лет. Сегодняшний был сороковой. Чем ближе к концу, тем сильнее по вас скучаю. В начале экзаменов была какая-то отрешенность от всего мира, а сейчас вновь начинается постепенное включение в него. О Сергуне так соскучился, что и представить нельзя. Всё на малышей любуюсь из окна. Очень соскучился.

Это письмо будет последним в этом году».

«Вот, мамочка, и прошли шесть лет. Сколько воды утекло за это время! Много! Ужасно много! Наконец-то мы скоро будем вместе. Когда, мамочка, приедешь? 30-го, во всяком случае, ты должна быть здесь. Мы хотим группой отметить день окончания института, а мне хочется быть с тобой».

Ура!!! 30-го сдал последний - Акушерство с гинекологией.

Все! Институт позади, позади шесть лет! Ура!!! Заранее наметили своей компанией отметить окончание института - событие судьбоносное для всех нас. Жаль, Шура не могла приехать. Решили отметить романтично в ресторане «Поплавок». На судне, пришвартованном у стапелей Речного вокзала. Был жаркий день. Из спиртного ничего не заказывали. Попросили чехословацкого пива. Более вкусного я потом не пробовал в течение всей последующей жизни. Продавалось оно в бутылочках темного стекла по 0,25 литра с содержанием 8-10^о спирта. Мы выпили по 2-3 бутылочки и … толи судно опьянело - закачалось под ногами, толи нас развезло - снялось месячное нервное напряжение. Часа два нас качало, волна ласкалась о борта «Поплавка», а мы предались воспоминаниям. «А помнишь?», «А помнишь?», «А помнишь?». Много историй, всплывавших в памяти то одного, то другого, как бы вновь возвращали нас в ушедшее навсегда время и не хотело отпускать. Но всему бывает конец. «Прощай «Поплавок»!, но еще не город Горький». Мы - пока бездипломники. Через несколько дней нам вручили их, и мы разъехались по местам жительства, дав обещание держать связь и обязательство встретиться через десять лет.

.Р.S. Да,состоялось несколько общих институтских встреч. Первая- в 1969 году. Фотография запечатлела нас на откосе,что ниже гостиницы «Россия», более ста бывших студентов.Среди них из нашей 17-ой группы:Николай и Земфира Зюзины,Ия Кирилловская,Тоня Нуцкова, Галя Напитухина, Валентин Чашин, Маша Соболева,Катя Иванова, Аля Кондратьева,Люся Стародубцева, моя жена Александра,брат Геннадий и я. Нам немного за тридцать. Мы здоровые, улыбающиеся, в расцвете сил. За плечами ещё только десять лет работы.

На следующей встрече нас ещё более ста «студентов». Пролетело ещё десять лет. Выглядим молодцевато. Не сдаёмся.К сожалению,фотография мелковата,лица трудно различимы. Узнаю В. Чашина, М. Соболеву, А. Кондратьеву, А. Смирнову, Б. Неведина и других.

Через следующие десять лет (фото 3июня 1989г) нас собралось около 50 человек. Время уже начинает редеть наше поколение. Раздобрели наши девушки. Посерьёзнели лица Бориса Неведина,Валентина Чашина. Лишь Гена (забылась его фамилия,работал гл. врачом в какой –то ЦРБ) улыбается по-прежнему,как в1969 и1979 годах.Молодец! Это была последняя коллективная встреча.

В Горьком, позднее –в Нижнем,за 31 год работы гл. врачом пришлось бывать не менее сотни раз. Но как-то всё не хватало времени навестить Гребешок, пройтись по ул. Чернышевского, взглянуть на дом № 11,в котором мне пришлось прожить пять студенческих лет.

Такая «спецпоездка»,прощальная состоялась 15июля 2015 года. Поехали я, Наташа (дочь), Оля(внучка), она за рулём. Два с половиной часа езды и мы –у строящегося дома(Слобода Подновье,ул.Лысогорская), в котором Сутырины по ипотеке купили однокомнатную квартиру.Полюбовались видами на Заволжье, Борскую сторону. Отсюда поехали по ул. Горького к Дому Связи (ГлавПочтамту).Оперный театр снаружи,кажется, не изменился. Последний раз был в театре с ветеранами Сергачского района в конце прошлого века. Проезжали мимо здания «Анатомки»,здесь во дворе в октябре-ноябре 1954г мы впервые сфотографировались нашей студенческой группой. Все молодые,задорные,у которых ещё всё впереди: и пять лет учёбы и вся жизнь.

Несколько минут езды и мы останавливаемся Почтамта. Показал Наташе и Оле место бывшего прохода(в настоящее время его нет) к домику на ул. Горького,в котором мы жили с братом в1953-54 г. Прошлись по Звездинке;здесь в доме№15 квартировали мои одногрупницы Земфира Воронцова и Ия Кирилловская.От прежней Звездинки ничего не осталось.Нашли лишь один дом «нашего» времени, двухэтажной деревянной постройки. Вернулись к Почтамту. Мне запомнились переговорные кабины, из которых я много раз разговаривал с абонентами, многочисленные «окна»разного функционального назначения в основном зале; здесь теперь многочисленные автоматы.

Прошлись по Б. Покровке(Свердловке) до здания Госбанка.Раньше вход в него был свободным. Неоднократно бывал в нем, любовался красотой интерьера,фресками на потолке. Остановился около бывшего кинотеатра Палас, сюда мы чаще всего ходили на просмотр фильмов. А вот бывшее главное здание Университета им. Лобачевского,сюда я поступал и не поступил на радиофак в 1952 году. До сих пор, наверное, учёные сожалеют о потери моего радиофизического «таланта».

По всей Покровке гуляющая и развлекающаяся публика. Здесь же бойко идёт разнообразная уличная торговля. Масса кафе, кафешек, «забегаловок». В одну из них зашли(выбрала Оля),где попробовали «суши». Не знаю с чем сравнить этот китайский деликатес,но в нём я не нашёл ничего вкусного и приятного.На кружочек «продукта» (его я не понял) сверху надо положить лепесточек какой-то травки, затем чуть- чуть приправы в виде горчицы, обмакнуть в соус и есть палочками. Возможно,я не понял пикантности этого «едева» потому,что употреблял его не палочками,а вилкой. За три порции заплатили 800 с гаком рублей.Возможно, в стоимость входило китайское одеяние официанток и официантов(шучу,конечно). Интересна схема оплаты. Официантка приносит папочку, внутри её счёт.Мы вкладываем в неё деньги, официантка забирает папку и потом приносит в ней сдачу,если она положена.Пока мы ждали сдачу,за нами внимательно следила другая официантка, этого нельзя было не заметить. Ожидание длилось несколько минут. Дождались. Ну, что стоит состоятельным клиентам 30-50 рублей? Они уходили не дождавшись сдачи, спонсируя дополнительный навар к зарплате вежливым «китайцам». Видимо, на это и был рассчитан такой церемониал расчёта.

Несколько других зарисовок. Видели неопрятных гитаристов, пытающихся что-то хрипло петь. Один молодой человек просил помочь финансами на лечение больного ребёнка,но по его виду не трудно определить в нём плута имошенника

На Площади Горького исчезли скамейки,на одной из которых брат Геннадий запечатлел меня с Земфирой Зюзиной.

Простившись с этой частью Города,поехали на «Гребешок».Но сначала Оля свозила нас на другой откос с видами на Стрелку,Бор,Заволжье. Здесь место свадебных фотосессий. Отсюда виден другой откос,на котором в «радиусном» доме некоторое время по приезду из Сергача жили Батановы.

Чудо, чудо, чудо!!!! Мы на Гребешке! Здесь,на ул.Чернышевского сохранился дом № 11, в котором мы с братом жили пять лет. Только вход теперь не со стороны двора, а с улицы.

Много домов сохранились в прежнем виде.

Прошли на место,где я и Коля Зюзин сфотографировались между двумя деревьями на краю откоса. Нет тех деревьев.Внизу-съезд,по которому в наше время ходил трамвай №3;

сейчас здесь дорога, по которой бесконечным потоком снуют машины. Прошли к оврагу,в котором почти на самом дне я в экзаменационные дни одолевал гранит медицинской науки. Теперь здесь тоже автомобильная дорога со стороны набережной Оки до Площади Лядова. Вместо деревянной лестницы к бывшему Казанскому вокзалу спускается железобетонная. Откос правее её,с видом на Стрелку, от самой улицы на набережной реки до самого верха был чистым, без единого деревца. Теперь весь склон зарос деревьями и из-за них не видать ни одного строения на набережной да и её самую. Простившись с Гребешком, направились на Площадь Минина и Пожарского посмотреть и проститься с Альма Матер –Медицинским институтом,в котором получили медицинское образование я, внучки Саша и Оля.

Увидел совсем другую Лестницу- Восьмёрку,красивую,изящную.На десяток ступенек спустился вниз,поднялся.Она стала памятником исторической ценности.Ещё раз отсюда полюбовались видами Волги и Заволжья, и довольные,полные впечатлениями, слегка уставшие отправились в обратный путь в родной Сергач.

Вот такое большое получилось отступление. А теперь снова к времени,когда мы только получили дипломы и разъехались по местам своих назначений.

На первых порах обещания держать связь выполнялись.

Первой откликнулась Ия Кирилловская. Судьба забросила её в Таджикистан.

«Новости какие? Колька Зюзин прислал письмо, тебе привет просил передать. Работает много, даже времени нет; Зема в Кирове пока проходит специализацию. Танька уже бегает и начинает говорить. … О себе немного: живу по- старому, работаю сейчас полностью на участке, т.е. прием 3 часа и 3 часа гуляю по городу - обслуживаю на дому вызовы и веду диспансерную работу. Понемногу втянулась, но приемы утомляют, много дикарей ходит, т.е. лентяев. В личной жизни, Витенька, ничего интересного, не везет здорово твоей маленькой коллеге, меня здесь называют малюткой иногда; вообще-то ко мне очень хорошо относятся, но Витенька - ведь любовь - есть любовь, даже для меня, когда-то такого слишком холодного человека. Что у меня за любовь, напишу как-нибудь позднее, просто сейчас не до чего: я и писать то села из-за плохого настроения, меня всегда спасает твоя надпись на фото. Вот такие дела, Витенька. У нас уже настоящая весна, очень тепло на улице, раздетыми ходим, тополя зеленые, в общем, май самый зеленый. Да, извини, лучше поздно, чем никогда - поздравляю с праздником вас всех. Сейчас уже Первое Мая, дежурю на «скорой», ибо больше нечего делать. Передо мной на столе цветы, ведь у нас это редкость - на май полевые цветы.

Только что кончилась демонстрация; погода, правда, сегодня не праздничная - туман; у нас так бывает, ладно еще дождя нет. А вчера была чудесная погода. Вот пока и все. Большой привет Шуре и Сереже. Витька! Как мне хочется в Горький! Пребывание даже три дня там вернуло бы мне на год настроение! Но, увы! Ничего не поделаешь. Все время вспоминаю нашу группу; не вернешь те времена уже никогда…

Колька просил написать тебе его адрес: Кировская область, село Доровское, райбольница.

С приветом Ия.

1 мая 1960 года. Как же быстро летит время»!

Затем было второе или третье письмо - последнее, что у меня сохранилось, от 26 апреля 1961 года.

«Витя, письмо я твое получила, спасибо; не думай, что успела забыть своих одноклассников; нет, просто иногда бывает не до писем. Только домой и пишу и то раз в месяц, пока нагоняй из дома не получу.

Какие у меня новости? Во-первых, поздравь: вышла замуж почти год назад, пока не жалуюсь.

Коля работает хирургом, выпускник одного из Ленинградских институтов; несколько напоминает Зюзина, особенно по складу ума и суждений; правда старше меня немного. Работаем с утра до ночи (по «скорой»), свободного времени не имею. По работе новому ничему не научилась, работать в этой системе надоело. Собираюсь в отпуск в Россию, соскучилась по ней страшно. У нас уже жарко, зелено, скоро созреет урюк, но все равно хочется домой. А как вы живете? Сережка, верно, уже большой; как работаешь? Что нового знаешь - пиши. Привет Зюзиным. Я им однажды написала письмо - ответа не было. В общем жду письма с новостями - ведь бываешь в Горьком».

Сохранилось одно письмо от Николая Зюзина.

Свой юмор он не растерял.

«Здорово, замглавначпупырснаба!

Здравствуйте, Шура и Сережа!

С приветом к вам - Земфира, Танюша и я.

Лучше поздно, чем никогда, - так изрекал всегда наш «милый», а я ему поддакивал и у нас кое-когда получалось. Не так ли, профессор?

Мы были очень рады, что от вас получили депешу, но с ответом значительно задержались. Ты брось писать загадками, лучше выкладывай все сразу. Что это тебе за операцию делали в областной больнице и вообще по поводу какой галиматьи? (15 декабря 1960 года я был оперирован по поводу банального лимфоаденита с нагноением в области затылка - В.Б.).

В Горьком видели В. Карпеченкову и (фамилия неразборчива), а больше никого.

Около 15 дней были в Ленинграде, а остальное время - в Мордове, вот и весь первый долгожданный отпуск. Очень бы хотелось увидеть В. Чашина. Он, наверное, вовсю преуспевает в науках (я слышал, что он у Б.А. Королева) - это хорошо, но было бы гораздо полезнее это время поработать в районе…. Конечно, после этих лет он будет еще большим теоретиком, а практики там много не возьмешь, кроме кое-какой мелочи. Рад за тебя, что ты лечебную работу сочетаешь с административной (Коля путает общественную работу - я был выбран председателем месткома - с административной; последняя была еще впереди - В.Б.) и пользуешься заслуженным успехом. У нас пока дела идут ничего, устроились неплохо, оба побывали на первичной специализации (по 4 месяца). Работы много, так что иногда не промолачиваем. Больница у нас 75 коечная, а с 1-го августа будет на 100 коек; врачей работает 14 (вместе с зубным и санитарными). Квартирами обеспечены неплохо, да и вообще жить можно. Некоторым врачам разрешено работать на две ставки. Я занимаюсь хирургией, Земфира - «ныряньем» (женскими болезнями).

⇐ Предыдущая10111213141516171819Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: