 |
Быть учителем - это счастье. 12 глава
|
|
|
|
Мы жили в нужде, но в любви.
В декабре 1958 года при росте 172 сантиметра я весил 61 килограмм. На своих фотографиях того времени у меня щека щеку ест. На питание тратил не более 300 рублей в месяц, этих денег хватало на очень скудный рацион.
Как-то зимой заболел гриппом. Тяжело болел. Несколько дней лежал в постели. Ничего не ел (да и был лишь батон, да сахар), пил чай, а скорее всего- просто кипяток. Через пару дней страшно захотелось есть, а есть нечего.
Анна Михайловна сварила какой-то супчик, который я с жадностью поел и… удивительное дело! Мне сразу полегчало, и я быстро пошел на поправку. Я скрыл свою болезнь от Шуры, но мой брат Александр в это время заезжал к нам и, конечно же, по приезду домой в Ветошкино рассказал Шуре, результатом чего было ее письмо - выговор.
«Приехал Шурка и рассказал, что ты серьезно болел гриппом. И это -результат твоего «бережного» отношения к своему здоровью. Ты не умеешь беречь себя так же, как и я. Давай выздоравливай и учти на будущее.
Ты, видимо, хитришь (не писал мне об этом). Хотел приехать с Геннадием 25-го, а сейчас советую не ездить. Ведь от Горького- на машине! Промерзнут ноги и сляжешь потом, в кабине-то ведь все не поместятся. А ты лучше на Октябрьскую уедешь на 2-3 дня пораньше. Как раз и мне во многом поможешь: ведь у нас горячая пора, конец четверти».
Ещё о нужде, она долго не отступала.
«Корову мы сдали в конезавод за 3900 рублей вот уже неделю назад, так что из-за питания сейчас плохо у нас. И денег, как нарочно, не дают, назанимали полно. Виктор, я получу деньги 20-го, но не решаюсь тебе послать, а привезу сама, так как я поеду числа 27-го. Папа еще не получил, да им не до нас. Назанимали 300 рублей. Шурка просит (он лежит в больнице,в Ардатове: сломал кость ноги ниже колена при игре в футбол), ребятишкам кое-что много надо покупать. Отцу дадут зарплату после 20-го. Ты займи до моего приезда и до стипендии у девчат, а там расплатимся. Я бы заняла, но не у кого» - это из письма от 13 сентября 1956 года.
|
|
|
От 12 декабря 1956 года.
«Поедешь домой, купи платочка три носовых подешевле. Я здесь их уделаю, а то я все подрастеряла, и у тебя мало. А денег, смотри, на разные покупки - безделушки не трать, они нужны нам. Купишь гостинцы по своему усмотрению и ладно. А яблочка два привезешь? Только самых кислых, зеленых, ладно?»
«В этот месяц нам придется отложить кое-какие покупки, т.к. в связи с поездкой в Апраксино в апреле появились непредвиденные расходы. 90 рублей заняла у т. Машуни и купила маме на юбку и бабушке чулки. Кроме того, купила Сереже коляску хорошую за 140 рублей, да когда тебе посылала, заняла у Абустиной 50 рублей. Вот и нужно будет расплатиться: послать за коляску (я взяла ее в долг), маме дать 200 рублей (в сентябре я ей не давала, а в этот раз обещала дать). Получается: 50 рублей Абустиной, 90 рублей т. Машуне, 140 за коляску, 200 рублей маме, 50 рублей за комсомольские и профсоюзные взносы, 50 рублей за выписку газет, итого - 580 рублей. Я получу на руки 1068 рублей, из них 580 долг, остается 488 рублей. Вот я и думаю купить часы; песку надо привезти Сереже, фланели 4 метра (бордовой или красной 2 метра и 2 в полоску ему на кофту и штанишки). На это минимум надо 450 рублей. Но, ведь, нужно еще кое-какие гостинцы привезти (колбаски, киселя Сергею, яблок, батонов). Значит, нужно минимум 500 рублей. Что я думаю делать? Попросить Абустину подождать долг до ноябрьской зарплаты, маме пока отдать 100 рублей и у Тарасовой занять до ноябрьской, так как мне нужно обязательно купить чемодан… Нине в этот раз посылать не буду…» (от 10 октября 1957 года).
От 19 октября 1957 года.
«Колбаски хоть грамм 200-300 привези, а?»
|
|
|
Не меньше нужды материальной тяготило тревожное международное положение. «Горячая» война закончилась в 1945 году, а холодная с каждым годом набирает свои обороты. Возможность новой войны дамокловым мечом висела над страной, над каждым из нас. Страна напрягала всесилы для укрепления обороноспособности. Огромные материальные трудности испытывало все население.
Эта тема нестабильности международной обстановки звучит во многих письмах Шуры.
Женщины с врожденными материнскими инстинктами остро переживали положение, возникшее между двумя политическими блоками, враждебными другк другу.
«… только бы была нормальная международная обстановка, все равно мы будем вместе, родной мой. Я сегодня говорила с Геннадием. Он говорит: «Может быть и Университет не закончу». А я подумала: А Виктору учиться целых шесть лет, неужели столько продержится мирная обстановка. Да, это главное и совсем не зависело от нас. Неужели я - несчастная, но… будем надеяться на лучший исход» (из письма 12 февраля 1954 года).» А вчера по радио передали, что во Франции одобрили Парижское соглашение и теперь оно вступит в силу. Я очень расстроилась: представила, что нам больше не быть вместе, что я не увижу тебя, а больше любить никого не способна… и как эти изверги любят загребать жар чужими руками! Неужели народ допустит этого!? И что не живется в мире? Почему эти иуды гонятся за прибылью, не считаясь ни с чем. С жизнью миллионов людей. Неужели они забыли о том, что нельзя повернуть вспять колесо истории, что побеждает всегда (Увы, далеко не всегда. В.Б.) правое дело, что нет такой силы, которая бы пересилила русскую силу (из письма 28 марта 1955 года).
В начале декабря 1955 года проходило Московское Совещание по обеспечению мира и безопасности в Европе. Была принята соответствующая Декларация. По всей стране проходили митинги по обсуждению итогов Совещания. Обратной стороной их было опустошение магазинов. Люди были научены опытом предыдущей войны.
«Завтра приступим к проведению кампании сбора подписей за Мир под обращением сессии Всемирного Совета Мира. А изверги человечества все твердят о войне; видимо, им недостаточно тех уроков, которые они получили! Как надоели эти сообщения о войне! И как они неблагоприятно отражаются на душевном состоянии всех людей, всего народа (и не из-за того, что люди чувствуют страх перед этим, а потому, что знают о последствиях войны, что она приносит много горя, массовое уничтожение людей» (из письма 2 апреля - 1955 года).
|
|
|
Даже снилась война.
«Вчера приснилось, будто немцы заняли село, к нам поселились; ежедневные попойки; я все не показывалась им на глаза; и вот однажды один немец увидел меня и говорит маме: «Какая у тебя дивчина славна и стал привязываться ко мне. Тогда мы с мамой решили, что мне надо уйти в соседнее село к знакомым и там скрываться. Ночью я пошла.… С этим проснулась» (от 2 апреля 1955 года).
«Очень беспокоит международная обстановка, ибо сообщения ТАСС неутешительны. Будем надеется на то, что агрессора удастся обуздать» (от 14 сентября 1957 года).
В целях развития народного хозяйства по повышению обороноспособности страны ежегодно выпускались займы, добровольно-обязательные. Учителя и другие представители сельской интеллигенции ходили по домам, агитировали на займы. Трудно было представить, как бедно жили крестьяне.
Мне тоже приходилось выполнять этот нелегкий по психологической нагрузке долг. Многие подписывались со слезами на глазах. Откуда могли быть деньги у колхозников? Пришел в один дом. Самодельный стол и кровать, такие же стулья, скамья вдоль стены. Вот и вся мебель. Подписалась на сколько-то бедная хозяйка. Было и такое: каждый куст смородины, крыжовника, яблони облагались налогом. Стали вырубать ягодные кустарники. Нужны были средства на оборону страны. Уж очень хотелось Н.С. Хрущеву показать заправилам из-за океана «Кузькину мать».
Вот под таким психологическим прессом жили и живём до сих пор.
На несколько месяцев раньше (в мае 1955 года) женился брат Геннадий на дальней родственнице нашей хозяйки Нине Дмитриевне Горшковой, с которой я учился в одном классе Гагинской школы, а теперь - на одном потоке 2-го курса Мединститута. Геннадий к этому времени пережил любовную трагедию. В его группе училась девушка Вера (фамилию ее не помню) из города Горького. Умная, интеллигентная, степенная, светящаяся внутренней красотой, очень серьезная. Я видел ее несколько раз; влюбиться в такую было немудрено. Но не было ответной любви. Вера увлеклась поляком. В их группе училось несколько студентов из Польши. Они заметно отличались от нас внешней культурой, лучше и богаче одевались, со вкусом, да и выглядели интеллигентнее нас. После окончания Университета Вера вышла замуж (кажется, его звали Яном) и уехала в Польшу.
|
|
|
Геннадий метался. В летние каникулы он «крутил» с Машей, то ли пионервожатой, то ли работницей сельпо. Но это было всего скорее просто времяпровождением. Наконец, зимой 1955 года он всерьёз увлекся Ниной Горшковой, родственницей хозяйки,у которой мы жили (и она тоже), бывшей моей одноклассницей по Гагинской школе и однокурсницей по институту.
Перед Первомайским праздником Геннадий и Нина испросили разрешения на брак от родителей и получили согласие. Родители Нины были Дмитрий Михайлович и Раиса Васильевна, сельские учителя из Гуленок Гагинского района.
Родители Геннадия (и мои) Баландины Николай Петрович и Мария Федоровна с Раисой Васильевной были уроженцами села Исупово.
Свадебное торжество состоялось 1-го мая 1955 года. По наивности или глупости в какой-то мере я воспринял женитьбу как измену старшего брата младшему. Ну, представьте: спали на одной постели, ели из одной тарелки, многое было общим…И вдруг!... я остался один. Для меня это было большим стрессом. Много вечеров, ложась спать в одиночестве, слезы душили меня.
В сентябре 1955 года меня переселили из «моей комнаты», где стали жить «молодые» (и это логично), в переднюю, где в основном находилась Анна Михайловна. Её кашель по ночам (она болела бронхитом) особенно меня не тревожил.
У молодых в 1956 году 21 января родился сын Саша. Иногда, когда родители отсутствовали, а ребенок плакал, я с удовольствием нянчился с ним: так сказать, проходил первичную стажировку.
Это был третий Саша в семье: Саша - брат, Саша - моя жена, Саша - племянник. Он рос спокойным ребенком. Много лет спустя(19 января 1985 года) у моей дочери Наташи родилась первая девочка, которую тоже назвали Сашей.
Вторым «женатиком» в нашей группе стал Николай Зюзин, сочетавшийся браком с Земфирой Воронцовой в 1957, а в следующим году у них родилась дочь Танюшка, воспитывавшаяся до окончания учебы в Педиатрическом институте. Шура приготовила «приданое»: связала симпатичный чепчик и ещё что-то; годом раньше девушки группы прислали моему Сереже скромный подарочек по случаю его рождения
Ия Кирилловская, Земфира (Земой мы ее звали) Воронцова, Капа Якушева, Аля Кондратьева (первая и последняя из однокурсниц, побывавшая у меня в Сергаче), позднее - Валя Карпеченкова, я и Коля Зюзин составляли наш дружественный клан. Дни рождения, праздники мы отмечали в этом составе. Вместе ходили в кино, театры, на институтские вечера. Только однажды Первомай мы справляли всей (или почти всей) группой. У одной из наших девушек в Сормове в собственном доме деревянной постройки (да и вся улица была деревенской) жили родственники. Они разрешили отметить праздник у них. Это было на первом курсе. Геннадий тоже отмечал с нами. Его все наши знали и он всех знал. Так что все были свои. Немного выпивали, пели, танцевали, плясали. Всем было весело, все были рады общей встречи. Это была первая и последняя общегрупповая вечеринка. Поздно вечером, немного усталые, но довольные разъезжались по общежитиям, домам, квартирам.
|
|
|
Учеба отнимала, конечно, основное время. Но не мало его уходило на общественную работу. Я не чурался ее. Участвовал в редколлегии потока, в институтской газете «Кировец». Сохранилось несколько написанных мной заметок, фельетонов. Позднее избрали членом бюро комсомола курса, затем в комитет комсомола института. Отказывался: молод еще; в комитете работали студенты старших курсов, а я еще учился на третьем. Уговорили. Приходилось заниматься разными делами. К поручениям относился ответственно.
Вот какие мероприятия зафиксировал в записную книжку за вторую половину ноября 1955 года. 14 ноября - с Инной Кашниковой был на семинаре ответственных за политико-воспитательную работу. В будущем году меня планируют на избрание уже ответственным за политико-воспитательную работу в институте.
15 ноября - дежурил в комитете комсомола.
16 ноября - был в первом общежитии, познакомился с планом работы студкома (студенческого комитета). Познакомился с «делом» Баскаковой.
17 ноября - посетил комсомольское собрание в 12-ой группе. Обсуждали Баскакову. «Дело» запуталось, надо расследовать подетальней. Обвиняется в воровстве.
18 ноября - познакомился с личным делом Баскаковой в деканате. Ездил в 5-ое общежитие, ознакомился с планом работы студкома.
19 ноября - с Жанной обсуждали план работы. Жанна - это секретарь комитета комсомола.
Решил познакомиться с Баскаковой (не помню ее имени) поближе. В один из вечеров поехал к ней домой. Разговаривали по душам. Отказывается.
Из письма Шуре от 10 декабря 1955 года. «Во вторник дежурил в комитете; ходил в общежитие: в одной комнате девочки замерзали, нужно было договориться с комендантом о принятии соответствующих мер.
В среду было заседание комитета; сначала был на семинаре агитаторов, а потом - на комитете.
Обсуждали одного типа: сорвал потоковый вечер, напился пьяным, с кем-то подрался, разбил огнетушитель. Характерно, что этот студент (с 3-го курса) получает ежемесячно от родителей 450 рублей на расходы и 110 рублей за квартиру. В общем, один из «благовоспитанных».
8-го, в четверг, вечером ездили с одной девушкой (секретарём бюро с курса, где учился этот тип) к нему на квартиру. Прождали часа два - не дождались. Пошел её провожать. Дошли до дома - не отпускает: «Отогреешься - пойдешь, а сейчас - к нам». Отказывался- отказывался, но эта девушка (я даже ее имени не знал) схватила меня за рукав и не отпускает. По настойчивости она мне напомнила тебя. Вскипятила чаю, наложила картошки, нарезала колбасы. «Ешь, - говорит, - и всё..». Пришлось есть. «А то - не пущу: на квартиру-то придешь, а там то - ли есть, то - ли нет чего поесть». Поинтересовался, кто у нее родители. Отец - военный врач, мать - тоже врач, сама она (Галей называла ее мать) - тоже будущий врач - педиатр. Живут в достатке, даже- комфорте.
Два крайних полюса: тот тип, к котором у ездили, и- она. Оба обеспечены, а один - шалопай, катится по скользкой дорожке вниз, другая - простая, скромная, неизбалованная девушка. Когда встречаешься с хорошим человеком, меня радость охватывает: не только грязи много на земле, но и хороших людей.
В субботу, т.е. сегодня, был в пятом общежитии: там проходила лекция - монтаж к 50-летию первой русской революции».
Приходилось поддерживать общественный порядок на улицах. Обычно мы «гастролировали» по Свердловке. Наших красных нарукавных повязок всё-таки остерегались. Однажды пьяного вдребезги мужчину отвели не в милицию, а сопроводили домой. Благодарности от него мы не получили, а нагоняй от институтских «комитетчиков» (откуда-то они узнали об этом факте) получили. В душе мы считали себя правыми: проявили акт милосердия: подвыпившему мужчине грозили или штраф или 15 суток заключения.
Кроме общественной работы, связанной с институтскими делами, выполняли и другие.
Я не говорю о сельхозработах (на первом курсе в селе Серкове, на втором - Гремячках, на третьем - Хвощевке Богородского района); на четвертом курсе наша группа (и другие) работали на подсобных работах при завершении строительства корпуса БФК, где нам преподавали биологию, физиологию, судебную медицину и другие дисциплины. Здесь мы рыли траншеи под закладку фундамента для вивария, строили забор. Нашу бригаду даже фотографировали для институтской газеты «Кировец». Для убедительности и наглядности факта работы я подержал в руках несколько секунд увесистый силикатный кирпич. За эту работу нам даже сколько-то заплатили.
Однажды пришлось расчищать от снега ул. Грузинскую: ждали приезда Н.С. Хрущева в наш город. Да, он действительно приезжал, но в другой год, в апреле 1957-го). Видимо, в финансах страны были существенные прорехи. На митинге, состоявшемся на площади Минина и Пожарского, он просил городской люд в обмен на отмену займов отодвинуть выплаты по выигрышам на 20 лет. Я был на этом митинге. «Люд» дал согласие. По истечении срока облигации выкупались по нарицательной стоимости.
Весной силами студентов города приводили дворовые площадки в порядок: скалывали лед, убирали снег и все то, что накапливалось во дворах за зиму.
Приобщали нас к проведению санитарно-просветительной работы среди населения домов, на фабриках, предприятиях.
Запомнилась беседа на тему о профилактике желудочно-кишечных заболеваний (дело было к лету) в одном из домов по улице Минина. С домкомом договорились о месте и времени встречи с жильцами. Собрались в коммунальной кухне человек 15-20 женщин. Волнения не испытывал, материал знал. Некоторые домохозяйки откровенно улыбались по поводу пришедшего молодого «дохтура», я старался не обращать внимания, делая серьезное лицо. Постепенно жильцы втягивались в просветительный процесс, задавали вопросы, я отвечал и заработал «спасибо».
Однажды попросился на фабрику (кажется, текстильную) в Молитовку. Сюда приезжал неоднократно, поскольку на этой улице жили мои родственники. Да и коллектив был молодой, женский, интересующийся.
Иногда санитарное просвещение заканчивалось чаепитием. Мне доставляло удовольствие общение с людьми простыми, искренними, прямыми, без фальши в поведении и проявлении своих чувств, какими они в основном и были. Среди них было несколько землячек из окрестных с Ветошкином мест.
В 1958 году в Горьком разразилась гриппозная эпидемия. Нас привлекли в качестве зауряд-врачей. Я работал при поликлинике на улице Краснофлотской, обслуживал больных на дому, выписывал почти всем больным один и тот же препарат - кутизон, бывший тогда модным противогриппозным средством. Бывая во множестве квартир, наблюдал как неприхотливо и скромно жили городские люди.
Сейчас Нижний Новгород стал для меня почти чужим городом. Во времена нашей учебы он ощущался своим, родным. Кроме многих знакомых по своему институту, Университету, другим высшим учебным заведениям (в основном одноклассников по Гагинской школе), товарищей - земляков по детству, в городе жили родственники моей невесты, позднее - жены.
В Молитовке жила моя тётя по отцу Александра Петровна Максимова (тётей Шурой мы ее звали). Большая была семья: тетя Шура, дядя Петя (ее муж), сын Слава, дочери Дина, Аля, младший сын Миша, мать тети Шуры и моего отца (моя бабушка) Анна Александровна. Был какой-то генетический порок в их семье. Некоторые дети рождались с врожденными пороками сердца и рано умирали.
Помню мальчугана Мишу. Чернявый, шустрый, непоседа, умный, сообразительный, с печалью в глазах. Было ему годика четыре. Уезжал на каникулы - Миша казался здоровым. Приехал к ним - чувствую тишину в доме. Чего-то не хватает. Не сразу понял причину скорби. Дядя Петя принес фотографию - Миша в гробу. Он умер 13 февраля 1959 года от острой сердечной недостаточности.
Какой-то злой рок преследовал эту семью. В 1954 году Максимовы уехали в Кутаиси. Там строился автозавод и дядю Петю как опытного работника (он много лет работал на Горьковском автозаводе) направили туда. Тетя Шура летами несколько раз приезжала в Горький. Привозила фрукты, чачу на пробу. Попробовал однажды - не понравилась.
В Кутаиси при каких-то обстоятельствах погибла Дина, старшая дочь, умная, скромная девушка лет семнадцати. Семья возвращается в Горький.И вскоре- смерть Миши.
В Заволжье строился моторный завод, наверное, как филиал Горьковского. Максимовы переезжают сюда. Несколько раз бывал у них здесь, когда уже работал главным врачом Сергачской больницы. Каждый, кто возглавлял в то время учреждение, предприятие, знает трудности с приобретением тех или иных запчастей. Случайно узнал, что на заводе работает Подуздиков Николай Степанович, ранее возглавлявший организационный отдел райкома партии в Сергаче, а мне, как участковому врачу, приходилось лечить его жену. Землячество - великое дело. Всегда для земляков хочется сделать полезное дело. Николай Степанович не раз помогал больнице в приобретении двигателей для машины «Волга». По этой причине мне и приходилось наведываться в Заволжье и, конечно, же я бывал у Максимовых. В эти года у них родилась девочка Марина, тоже умершая в младенческом возрасте от порока сердца.
Я видел её несчастную, обреченную на смерть. Может быть, несколькими годами позже, когда хирургические возможности лечения пороков сердца были более совершенны, она и осталась бы живой. Но тогда технология операций была далека до совершенства, а в наше время, наверное, не позволила бы сохранить ей жизнь финансовая нестабильность родителей: медицинское обслуживание вопреки Конституции стало платным и дорогостоящим. Деньги, деньги - превыше всего! И даже жизни!
К второй двоюродной сестре Але жизнь тоже не была благосклонной. Её постигло двойное несчастье. Родился неполноценный сын. Наезжая иногда к ней на улицу Перекопскую, я видел его, когда ему было лет 16-17. Невооруженным взглядом видны были его психические отклонения. Всего скорее виной было зачатие в нетрезвом виде мужа. Он и сам погиб от злоупотребления алкоголем. Сама Аля была «сердечницей», работать не могла, жили бедно. Привозил иногда кое –какие продукты. Последнее письмо получил от неё (написано чужой рукой) в 2002 году; её парализовало.Такая выпала ей доля.
Старшим из детей был Слава. Это с ним я фотографировался в конце 30-х годов (прошлого века) в селе Ломакино. Мы были с ним одногодки. Учился Слава в педагогическом институте на географическом факультете. Целая этажерка книг этой тематики была заполнена у него. Без всякой надобности однажды попросил какую-нибудь. «В дебрях Даль - Гея» Ю. Тупицына осталась у меня на память.
Среднего роста, крепыш, неунывающий никогда и ни по какому поводу. Романтик. После окончания института вместе с другом Володей Засецким мечтали поехать на Восток или Север. Оба уехали на Сахалин.
Володя мечтал стать писателем. У Славы однажды увидел три толстенных тетради. В них были повесть «Найду ли я» и научно-фантастический рассказ «Люди с вечерней звезды». Я тогда только мельком перелистал их.
Как-то на дне рождении Славы встретились я, брат Геннадий, Засецкий с женой Милой. Со стороны я изучающее посматривал на него. Заметив мой взгляд, говорит: «Ты что, Виктор, подозрительно на меня смотришь?»
«Читал кое-что у тебя, мне понравилось, только жаль, что пробежал галопом по Европам».
Разговорились. Несмотря на свои 23 года, он обогатился большим жизненным опытом. Прошел службу в армии. Многое рассказал о своей нелегкой жизни.
В повести (писал не для печати, а для себя) основное взято из его жизни.
«Не нашел?», - спрашиваю, памятуя название повести «Найду ли я».
Нет, не нашел», - тихо ответил.
Договорились, что он даст мне прочитать свои литературные опыты.
В 1956 году Слава и Засецкий по направлению уехали на Сахалине. Работали в одной школе, жили вместе на квартире. Стали выпивать, водка все глубже засасывала их в свои объятия.
Слава каким-то образом вырвался из дурмана и приехал в Заволжье. Но опять уехал куда-то на Север, где и погиб от «зелёного змия».
В разные годы умерли дядя Петя, тетя Шура, бабушка Анна, племянница Марина. Все упокоились в Заволжье.
Теряются родственные узы.
Возможны анекдотические ситуации, когда люди работают годами бок о бок, не зная своих родственных связей. И лишь случай помогает установить их.
Вот как, к примеру, через 25 лет земной жизни я познакомился с двоюродной сестрой Лилей Баландиной, дочерью сводного брата моего отца Петра Петровича.
В 1965 г. в Горьком проходил специализацию по элекрокардиографии.Однажды зашёл в институтскую библиотеку на улице Грузинская.Подал библиотекарю заявку на необходимую литературу и паспорт.Сижу за столом, штудирую необходимые разделы. Через некоторое время мило улыбаясь, подходит ко мне библиотекарша с моим паспортом и объявляет: мы –родственники. Это была Лиля,о существовании которой я знал,а увидел впервые.Разговорились. Да, мы оказались двоюродными братом и сестрой. Пригласила в гости домой на Бор. В один из вечеров по льду мы перешли Волгу и на автобусе доехали до их дома. Здесь и состоялось знакомство с моим дядей по отцу. Вот и так бывает.
Р. S. Кстати, все Р.S. относятся уже к октябрю-ноябрю 2016 г., когда я второй раз редактировал текст этой книги.
А это Р.S. о дядьях по линии моей мамы.
Тридцатое октября-день памяти жертв политических репрессий. Мои дядья по иронии судьбы относятся к этой категории. Мне очень хотелось узнать о них и я всерьёз занялся их поисками. Это - целая эпопея. Благодарю Начальника ГУ ВД Нижегородской обл. Шаева И. М., Начальника ИЦ ГУ МВД С. Н. Игошина,указавших мне пути поиска через И Ц ГУ МВД России по Челябинской области. В конце концов, нашлись материалы о Федоре Федоровиче и Василии Федоровиче Данилиных. Но для их получения необходимо доказательство моего родства с ними. Моего свидетельства о рождении, в котором указана девичья фамилия мамы(Данилина) и по браку (Баландина), оказалось недостаточно. Необходимо свидетельство о браке родителей, а оно сгорело при пожаре в с. Шарапово. Запросил Гагинский ЗАГС – отрицательный ответ, из Г У ЗАГС по Нижегородской обл.- тоже.Вспомнил: в 30х годах мой отец работал на строительстве Автозавода,к нему тогда и убежала его невеста Данилина Мария при раскулачивании её семьи. Есть вероятность регистрации брака в Автозаводском ЗАГСе. Написал. Отрицательный ответ. Предположил: могли будущие мои родители какое то время проживать у сестры отца Александры Петровны (тёти Шуры), проживавшей в Канавинском районе. Написал в ЗАГС этого района. Ур-ра! Брак зарегистрирован здесь. Документ получен, отправлен в Челябинск. Наконец, в декабре 2012г получил увесистое письмо с копиями документов из архивных дел Данилиных Василия Фёдоровича и Фёдора Фёдоровича. Вот некоторые выписки из них.
О Василии Федоровиче.» Из протокола №47 от 4 августа 1931 г. общего собрания членов колхоза «Имени Ленина». Присутствовало 120 человек..Слушали: Информацию тов. Исаакова о коллективизации и ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации.
Постановили: Большинством голосов единогласно кулака Данилина Василия Фёдоровича, владельца 2- х поставной ветряной мельницы,индивидуально обложенного,лишённого избирательных прав, выселить из пределов района со всем семейством.» Ему было 23 года(В.Б.) Находился в спецссылке в Копейске Челябинской области. Работал в с/х артели «Вперед» пастухом по 1 апреля 1934 года.
В 1934г. женился на трудпоселенке Полетаевой Марии Степановне.Имели семерых детей. Один из них, Юрий, был у нас в Ветошкине в1957г.(В.Б.) Василий Федорович реабилитирован заключением ГУВД Нижегородской области 31.01.2002г. Дети сняты с учета трудпоселенцев в 40 х годах прошлого века.
Немного о Фёдоре Фёдоровиче.
На том же собрании принято решение о его раскулачивании (он имел ½ части шерстобойки) и выслан с женой, двумя сыновьями и дочерью на спецпоселение в Челябинскую область. Умер примерно в1975г. Сын Борис 1923г.р. освобожден из трудссылки 31 августа 1940г,Николай 1925г.р.-10 декабря 1941г, дочь Клавдия 1927г.р.-15 декабря 1943г.Борис- шофёр, Николай- шахтёр. Более удачно сложилась жизнь у Клавдии. Работала учителем биологии. Дочь Наталья (1955 г.р.) живёт в Осетии,куда была направлена после окончании института в Москве.Вторая дочь Вера (1959г.р.), обучаясь в институте в Москве, познакомилась с венгром и,выйдя за него замуж, уехала в Венгрию. Так разбрелись родные по свету.
И ещё один факт.
Моя бабушка по матери, Екатерина Андреевна, добровольно отправилась в ссылку вместе со своими детьми в 1931г. И,видимо,убедившись, что жить там можно и дети не пропадут, сбежала в 1932г. в родное село Исупово. Умерла в 1937г. от парализации. Наверное, стрессовые переживания не прошли даром.
А теперь снова к основному повествованию.
К тёте Оле (Ольге Петровне), что жила в Гордеевке за Московским вокзалом, заезжали реже. Она часто болела, жили бедно. Неудачно сложилась у нее личная жизнь: трижды выходила замуж. Первый сын-Юрий Каляпин (он был женат и жил отдельно в бараке возле Молитовки); средний - Гера Волченков (высокий, худощавый, занимался спортом, добрый душой). Последним был Алик, было ему в то время лет пять. Знал его отца. Работал на каком-то заводе, в горячем цехе; лицо его было в мелких черных точечках, очевидно, от въевшейся в кожу гари.
Всегда усталый, хмурый, неразговорчивый; нам казалось, что он был недоволен нашими приездами. Рядом с их домом была баня, в нее мы иногда и приезжали и волей-неволей заходили к ним. Тетя Оля, наоборот, была приветливой женщиной: и угостит чем-нибудь. и чаем напоит. Сердце ее подводило: умерла в ванной. Царство ей Небесное.
Изредка навещали Юрия. Я знал его ещё по селу Тарханово, куда он однажды приезжал к нам погостить в послевоенное лето 1945 года. Как-то я, Геннадий, Слава пошли к нему на Пасху. Конечно, Божье Воскресение не отметить было нельзя. На обратном пути шли мимо озерка, образовавшегося после выемки песка (рядом находился силикатный завод по изготовлению кирпича). Апрель отсчитывал последние дни (это было в 1954 году). Солнце ярило по-летнему. «Искупаемся?», - кто-то предложил. «Искупаемся», - кто-то поддакнул.
На прибрежной льдине быстро разделись, не раздумывая нырнули, все издали протяжное «ууухх», с трудом вылезли на льдину, на сырое тело оделись и трусцой метров 800-900 сделали пробежку до Максимовых. Здесь сам Бог велел «согреться». Молодые были, даже насморка никто не прихватил.
|
|
|
