 |
Лисья река
|
|
|
|
Константин сразу узнал эти места. Этот берег, поросший высоким камышом, эти деревья, склонившиеся к воде, эти холмы на противоположном берегу. Казалось бы, типичный пейзаж для здешних краёв, но он был уверен, что видел его прежде. Он был здесь – очень давно, как будто в другой жизни, но был! Кажется, он даже сидел на этом самом камне, слушал шелест ветра в древесных кронах, пускал бумажные самолётики, которые падали в реку и исчезали из виду, похваченные стремительным течением, листал детские книжки с картинками и ел крупные ягоды голубики. Хотя, может быть, он всё это выдумал и принял желаемое за действительное… Ему так хотелось верить, что он нашёл то самое место! Не зря же он сюда приехал, бросив институт и подработку. Не зря потратил столько денег на всяких гидов, которые провели его по всем местным тропкам, пригоркам и опушкам. Не зря по сто раз перечитывал отцовские дневники, высчитывая точные координаты. Его упрямство должно было быть вознаграждено – во что бы то ни стало…
- Искорка, будь добра, передай мне травы! Да, именно эти, которые кровь останавливают! Спасибо. Хорошенько же он головой приложился, ничего не скажешь… Как лоб себе не расшиб? Только чудом. И зачем он погнался за Снежинкой? Что, лис никогда не видел? Она тоже хороша! Подвести человека прямо к деревне! Я, конечно, и сама в её возрасте любила развлечься, заманивала городских парней в чащу, пугала, крича по-совиному, одного, было дело, даже в филина превратила – наутро, правда, расколдовала, сжалилась. Но с обрыва сталкивать – это ж надо было додуматься? Надеюсь, Осенняя Звезда её как следует накажет!
Плеск воды, шелест трав, крики птиц… Безмятежный весенний пейзаж. Но что-то привлекло внимание Константина. Чьи-то шаги… Чей-то смех… Звонкий, заливистый, как журчание горного ручья. Он обернулся и увидел… Кого же? Человека? Зверя? Почему он не может вспомнить? Глаза… У этого создания были медово-золотистые глаза, огромные, яркие, словно две полных луны. Его взгляд гипнотизировал и зачаровывал. Константин никогда не видел ничего подобного.
|
|
|
- Так, раны я ему, кажется, все перевязала. Впрочем, какие это раны – так, ссадины. Думаю, скоро он придёт в себя. Искорка, ты поможешь мне отнести его поближе к городу? А то одна я с ним точно не справлюсь, силы у меня уже не те, что прежде. Снежинка говорит, что уже подправила ему память, так что колдовать нам, скорее всего, не придётся.
- А если он очнётся по дороге?
- Уж чего, а сонного порошка у нас в достатке. Усыпим его ненадолго, и всего делов. А когда он окончательно проснётся, то ничего не вспомнит. Будет думать, что его течением на берег вынесло. Они все так думают. На этот счёт можешь быть спокойна.
Эта погоня под покровом леса была поистине безумной. И зачем только Константин побежал за этой лисицей? Ну конечно же, это была лисица! Маленькая, юркая, с белоснежным мехом и длинным пушистым хвостом. Она не позволяла ему потерять себя из виду, но и близко не подпускала, чуть что – сразу ныряла в кусты или высокую траву. С каждым мигом Константин распалялся всё больше. Весь мир, кроме маячившего впереди белого пятна, перестал для него существовать. Он страстно желал во что бы то ни стало настигнуть этого проворного зверька. Он был уверен, что вот-вот ухватит его за хвост, когда у него под ногами разверзлась бездна…
- Что ты говоришь, Искорка? Я не слышу, стала туговата на ухо. Хочешь оставить ему припасов? Я бы не стала этого делать. А то он ещё задумается, откуда они? Нам это надо? Он наверняка остановился где-нибудь в гостинице, там и поест, когда придёт в себя. Деньги у него есть – я пошарила по его карманам. На обед уж точно хватит. А дальше… это уже не наши проблемы.
|
|
|
Рёв стремительного потока – вот и всё, что помнил Константин после того, как сорвался с обрыва. Хотя нет, не всё. Было что-то ещё… Чьи-то глаза… Нет, не белой лисицы, у неё они были золотистыми, а у того, кто пришёл ему на помощь – голубыми. Того насыщенного оттенка голубого, который граничит с синим – прямо как те ягоды голубики, которые он рвал в детстве. Он увидел их за мгновение до того, как потерял сознание. Потом чьи-то зубы мягко, но крепко ухватили его за руку, а вот дальше… Дальше туман – густой и непроглядный.
- А ты точно положила на место всё, что вынула у него из карманов?
- Что у тебя за вопросы? По-твоему, я похожа на воровку? Конечно, я всё ему вернула. И деньги, и телефон, и фотографию эту мятую…
- Фотографию? Что за фотографию?
- Да которая у него в нагрудном кармане лежала – с какой-то избушкой у ручья. А ты почему спрашиваешь?
- Просто нынешние люди фотографии с собой не носят. У них теперь всё это, как они говорят… забыла… в цифровом виде, вот. На телефонах, да компу… компрю… компуткерах. И зачем ему понадоблась бумажка с картинкой?
- Да кто ж его знает? Фотография эта, кстати, старая, пожелтела вся. Может, она ему дорога как память? Кто поймёт этих двуногих? Ну всё, я закончила с приготовлениями. Сонное зелье в узелок увязала, провизию туда же – ты, вроде, говорила, что проголодалась, вот по дороге и поедим. А теперь пошли, отнесём его к реке…
- Не надо… меня… никуда… относить.
Константин сам не понял, как ему удалось выдавить из себя эти слова. Он смутно осознавал, где находится, и чей разговор слышит, но мысль, что от него хотят избавиться, была ему глубоко неприятна. Кем бы ни были эти люди – или не совсем люди – среди которых он оказался, он хотел познакомиться с ними, поблагодарить их за спасение и, в конце концов, узнать, что с ним произошло. Он уже догадывался, что оказался втянут во что-то странное, и всё-таки, картина, которую он увидел, открыв глаза, заставила его усомниться в том, что он не спит. Он лежал на маленькой кровати в полутёмной хижине, обставленной резной деревянной мебелью. Под её невысоким потолком тут и там висели пучки трав, в углу располагалась печка, из очага которой нещадно валил дым, а на стенах висели звериные шкуры. У самой постели Константина стояла, по всей видимости, хозяйка этого дома – высокая пожилая женщина с длинными седыми волосами, заплетёнными во множество кос, большими янтарными глазами и острыми, звериными чертами лица. Одета она была в узкое чёрное платье, расшитое птичьими перьями. Чуть поодаль от неё сидела молодая лисица, если не сказать, лисёнок – тощий, нескладный, с длинными лапами и оттопыренными ушами. Его огненно-рыжий мех в полумраке хижины казался почти красным, а изумрудно-зелёные глаза горели, словно пара болотных огоньков.
|
|
|
- Ну вот, он проснулся, - не без досады произнесла молодая лиса – именно ей принадлежал тот звонкий голосок, который Константин сперва принял за голос девочки-подростка, - я ведь говорила, что нам надо поторапливаться! И где твоё сонное зелье?
- Здесь, - ответила старуха, принимаясь развязывать свой узелок, - подожди, сейчас достану. Да уж, не думала я, что он придёт в себя так быстро. Похоже, я перестаралась со своими травами. Может, его вообще не стоило лечить? Достаточно было подбросить к людям, а там они сами… Их медицина во многом превосходит нашу, даром, что они умудряются обходиться без магии…
- Не надо мне никакого сонного зелья! – уверено произнёс Константин, рывком садясь в постели. Его раны при этом ощутимо заныли, но он постарался не подать виду, - я хочу знать, кто вы, и почему помогаете мне? Зачем та белая лисица привела меня в вашу деревню? Чего она хотела? И почему вам так не терпится от меня отделаться?
- Белая лисица? – переспросила старуха, пальцы которой так и замерли на узелке, - но ты не должен помнить её… Она сказала, что стёрла тебе память – за мгновение до того, как ты свалился. Уж в чём, а в этом ей нет равных. Ты должен был думать, что сам забрёл в чащу и по неосторожности поскользнулся над обрывом.
- Ничего подобного! Я прекрасно помню, как гнался по лесу за белой лисой с золотыми глазами. Она то подпускала меня к себе, то пряталась… Это у вас игры такие, да? Увести человека подальше, да и утопить?
|
|
|
- Это не у нас, это у Снежинки, - заявила молодая лисица, которую, как понял Константин, звали Искоркой, - ей скучно, вот она и развлекается, как может. Но справедливости ради надо сказать, что она не собиралась тебя топить. Просто испугалась, когда поняла, что не может от тебя отвязаться, и что ты вот-вот подберёшься к нашей деревне. Сразу стереть тебе память она не могла – для этого надо сосредоточиться, что на бегу сделать не так-то просто. А тем временем лапы сами принесли её к обрыву… Ну, она так рассказывает, а я ей верю. Она выскочка и задавака, но ни в коем случае не убийца.
- Именно так, - поддержала её старуха, - так-то мы народ мирный, людей избегаем, но иногда любим повеселиться. Припугнуть кого, сбить с дороги или, наоборот, вывести из лесу, если у нас настроение хорошее. Если и показываемся человеку – то потом обязательно стираем ему память, чтобы он не тревожился сильно, да своим о нас не рассказывал. Сейчас, конечно, таким историям вряд ли поверят, но страховка лишней не бывает. И всё-таки, странно, что на тебя не подействовали чары Снежинки… Уж не колдун ли ты, часом?
- Я? – удивился Константин, - сомневаюсь. Думаю, тут какое-то другое объяснение… Более тривиальное.
- Что ж, возможно. Я, хоть и травница, да в чародействе смыслю не так много. Вот моя бабушка… Но та уже двадцать вёсен, как с предками охотится. Хм, даже не знаю, что мне теперь с тобой делать… Память тебе, стало быть, не сотрёшь. Отправить к людям? Да ты ж вернёшься. По глазам вижу – вернёшься. Ты парень любопытный, не уймёшься, не узнав, кто мы, да как живём. Но оставить тебя здесь, даже в качестве гостя – шаг рискованный. Как я уже сказала, мы людей избегаем. Пожалуй, мне надо посоветоваться с Осенней Звездой… Это наша предводительница. Моё имя, кстати, Галка. А тебя как звать?
- Константин Маринеску. Очень приятно познакомиться.
- Ты ведь не местный? Акцент у тебя не нашенский.
- Верно, я приехал из Бухареста.
- И для чего же?
- А это моё личное дело.
Он боялся, что это прозвучало несколько грубо, но Галка, по всей видимости, не обиделась.
- Что ж, личное, так личное, - она пожала плечами, - вот что – выпей-ка пока чайку – Искорка тебе приготовит, - а я схожу к Осенней Звезде, авось мы и решим, что с тобой делать.
Приняв такое решение, она перекинулась крупной лисицей, чёрно-бурый мех которой местами посеребрила седина, и с удивительной для её возраста прытью выскочила на улицу. Константину осталось лишь проводить её взглядом. Тем временем Искорка тоже сменила облик – она превратилась в девочку-подростка с непослушными рыжими кудряшками и принялась хозяйничать в хижине. Из того, как ловко она управлялась с травами и кореньями, гость заключил, что она – ученица травницы.
|
|
|
- И что за чай ты мне готовишь? – поинтересовался Константин, - это правда будет чай или отвар какой-нибудь?
- Обычный зелёный чай, - ответила девчушка, - если хочешь, добавлю ягод – брусники или малины. Ещё тут где-то была мята…
- От мяты не откажусь, - улыбнулся парень, - и всё-таки, откуда у вас чай? Он же в здешнем климате не растёт. Или вы у людей воруете?
- Бывает, воруем, - призналась Искорка, - но редко. Чай мы, обычно, покупаем у заграничных торговцев. Вот три луны назад к нам приезжали хули-цзин – наши китайские собратья. Привозили какие-то безделушки, фигурки фарфоровые, веера с драконами, ну и чай. Плату, правда, запросили большую – тридцать куропачьих тушек за банку заварки, ну где это виданно? Хотя дичи у нас много, и охотники хорошие, так что особых потерь мы не понесли. Тебе, кстати, с сахаром?
- Нет, лучше с мёдом, - попросил Константин, - хм… говоришь, хули-цзин? Я что-то про них слышал… Это правда, что они пожирают человеческие сердца, чтобы поддерживать молодость? Да ещё и кровушку попивают?
- Люди много чего болтают. И да, кровушка – это больше по части корейских кумихо. Но сейчас у них это запрещено. Никто не хочет связываться с двуногими – от вас одни проблемы. Ещё в зоопарк посадите или захотите изучить в лубо… лябо… лоботомории.
- Лаборатории, - поправил юноша, - что ж, это действительно неприятно, тут я вас понимаю. Но если вы так не любите людей, зачем тогда к нам пристаёте?
- Такова наша натура, - заявила Искорка, протягивая гостю чашку, - мы хитрецы и обманщики, нам необходимо кого-то пугать и разыгрывать. Можно, конечно, и друг друга, но зачем нам лишний раз ссориться? А люди всё равно ничего не вспомнят, если мы им память подправим.
- В самом деле, - усмехнулся Константин, пробуя чай – он оказался очень горячим, но невероятно вкусным, - стало быть, вы – лисы-оборотни? Удивительно! Я слышал про ваших азиатских собратьев, но и не догадывался, что вы водитесь у нас в Румынии…
- В Валахии, - поправила девочка, - только в Валахии. Мы – здешние инд… энд… эндемедики. Люди зовут нас яломиште.
- В честь реки Яломицы?
- Именно. Мы тесно связаны с водой, стараемся держаться к ней поближе. Нам и колдуется лучше, когда она рядом. Возможно, поэтому Снежинка и подманила тебя к обрыву… - увидев, как помрачнело лицо собеседника, она добавила, - ты только не злись на неё, хорошо? Она напугана побольше тебя. Она и раньше двуногих гоняла, но ты – первый, от кого ей не удалось спрятаться. Теперь она опозорилась на всё племя. А ведь хотела-то всего лишь произвести впечатление на Буревестника… Это наш главный охотник. Она в него влюблена, и это все знают, да вот только она не знает, что все знают… Ну или знает, но все не знают, что она знает… В общем, ты ей не говори, что я тебе это сказала, ладно?
- Идёт, - пообещал Константин, - а ты не скажешь, кто именно меня вытащил? Мне кажется, это была не Снежинка… У неё золотые глаза, а у той лисицы – или лиса, я не уверен, - голубые…
- Это Бьянка. Она случайно оказалась рядом, вот и пришла на помощь Снежинке, которая страшно растерялась, когда поняла, что ты ранен. Хотя, честно говоря, это странное поведение для Бьянки. Она редко кому-то помогает. Впрочем, ты сам скоро поймёшь…
Стоило Константину допить чай, как в хижину вернулась Галка, которая объявила, что Осенняя Звезда очень заинтересовалась её рассказом и хочет видеть гостя. Не без помощи травницы, он поднялся с постели и осторожно вышел из хижины. Наступать на правую ногу, которую он сильно ушиб во время падения, было немного больно, но Константин понимал, что это скоро пройдёт. К тому же, ему не терпелось взглянуть на деревню яломиште.
Поселение оказалось гораздо больше, чем он предполагал. Оно напоминало скорее город – одноэтажный, состоящий из маленьких жмущихся друг к другу хижин, но город, со своими улицами, площадями, скверами и пустырями. Лисицы ходили по нему, преимущественно, в зверином облике, хотя некоторые принимали человеческий, если им срочно требовались руки – закрыть или открыть дверь, поднять что-то, что упало, пожать ладонь другу. Константин отметил, что несмотря на разнообразие расцветок, у большинства лисиц был очень яркий мех – не просто рыжий, а оранжевый, не просто чёрно-бурый, а обсидиановый, не просто белый, а словно светящийся изнутри. Так же он обратил внимание, что в человеческом облике многие яломиште имели седую прядь в волосах – яркую, словно белое пятно на конце лисьего хвоста. Друг с другом они вели себя очень любезно, но на Константина поглядывали косо – кто с любопытством, а кто и с опаской. Вероятно, им давно не приходилось видеть человека так близко. Впрочем, враждебности никто не проявлял, что не могло не радовать впечатлительного гостя.
Наконец, они с Галкой добрались до хижины предводительницы. Внешне она ничем не отличалась от остальных деревенских домов – обычная маленькая избушка, обнесённая невысоким забором, - однако её внутреннее убранство поражало воображение. Роскошные ковры на полу и на стенах, коллекции старинного оружия, охотничьи трофеи, и посреди всего этого – деревянный трон с высокой резной спинкой, на котором сидела стройная женщина лет сорока с медово-золотистыми волосами и пронзительными глазами цвета тёплого нефрита. Одета она была в длинное зелёное платье с поясом, расшитым драгоценными камнями. Весь её облик излучал спокойствие и силу. Галка поприветствовала её коротким поклоном – то же сделал и Константин. Осенняя Звезда ответила им сдержанной улыбкой.
- Добро пожаловать в Клан Тумана, господин Маринеску, - её голос оказался приятным, но твёрдым и исполненным силы, - вы первый человек за много вёсен, которому было позволено ступить на нашу землю. Это большая честь. Надеюсь, вам здесь нравится.
- Да, тут очень уютно, - признал Константин, - ваше… ммм… величество? Высочество?
- У нас не принято особых обращений к вождям. Строго говоря, у нас и на «вы» не обращаются – я использую это слово, только потому что знаю, что так говорят у людей.
- И это весьма учтиво с вашей… с твоей стороны, - улыбнулся парень, - но я не возражаю против ваших обычаев. Если у вас принято «ты» - так ко мне и обращайтесь… обращайся.
- Договорилсь. Ты садись, не стесняйся. И ты тоже, Галка. Для кого тут, спрашивается, стулья стоят? – убедившись, что гости с удобством расположились на своих местах, она продолжила, - стало быть, Константин, на тебя не действуют лисьи чары? Я разговаривала со Снежинкой – она сказала, что не смогла спрятаться от тебя, даже применив заклинание невидимости, и что ты легко восстановил воспоминания, которые она стёрла. Прежде я никогда о таком не слышала. Возможно, у тебя есть магические способности, о которых ты прежде не догадывался?
- А такое бывает? Видите ли, до сегодняшнего дня я вообще не знал, что магия существует. Прежде я не замечал за собой ничего необычного… Но если эти способности могут проявиться в любом возрасте…
- У яломиште это, как правило, происходит в детстве. У магов-людей тоже, но бывают исключения. Я для того и захотела встретиться с тобой, чтобы выяснить, что у тебя за дар, и как он работает. Наши шаманы используют для этой цели простой тест. К сожалению, шамана у нас в данный момент нет – вернее, есть Галка, и она отлично справляется с обязанностями целительницы, но общаться с духами не умеет, слишком уж редкая это способность, не в каждом поколении проявлется. Однако у нас есть артефакты, оставшиеся от её бабушки. Бьянка, будь добра, принеси мне орлиную цимбалу…
Только сейчас Константин заметил, что на протяжении всего их разговора позади трона Осенней Звезды стояла щуплая девушка лет восемнадцати с короткими иссиня-чёрными волосами и голубыми глазами. Одета она была в порядком помятые джинсы и футболку с принтом какой-то рок-группы, что выглядело довольно странно на фоне традиционных одеяний других яломиште. Так же Константин отметил, что в её волосах не было седой пряди, характерной для большинства её собратьев. Услышав распоряжение предводительницы, девушка молча направилась к ближайшей двери. Увидев, что гость смотрит ей вслед, Осенняя Звезда пояснила:
- Да, это та самая яломиште, которая тебя спасла. Можешь поблагодарить её, ей будет прятно – хотя внешне она этого, скорее всего, не покажет. Она может показаться немного грубой, но это напускное. Уверяю, она – добрейшей души существо.
Вскоре Бьянка вернулась, держа в руках струнный музыкальный инструмент с изображением расправившего крылья орла. Осенняя Звезда поблагодарила девушку и мягко намекнула ей, что хотела бы остаться наедине с посетителями. Молодая яломиште не стала возражать и всё так же молча покинула хижину. Убедившись, что дверь захлопнулась за её спиной, Осенняя Звезда взяла цимбалу и протянула её Константину.
- Но я не умею играть… - начал было он.
- Этого и не требуется. Просто возьми её.
Парень недоверчиво посмотрел на инструмент и осторожно прикоснулся к нему. Тёмное шлифованное дерево наощупь оказалось тёплым и гладким. Стоило цимбале оказаться в руках Константина, как её струны едва заметно зазвенели. Это была приятная спокойная мелодия, отдававшая чем-то средневековым. Она звучала несколько минут, на протяжении которых Осенняя Звезда не сводила глаз с инструмента. Казалось, что она чего-то ждёт. Но вот, музыка подошла к концу, а того, что она ожидала, по всей видимости, так и не произошло. Предводительница вздохнула и забрала инструмент из рук Константина.
- Н-да, очень странно… - пробормотала она.
- Что странно? – уточнил юноша.
- Эту мелодию цимбала играет тогда, когда попадает в руки обычного человека, лишённого каких бы то ни было способностей. Впрочем… Галка, тебе не показалось, что в этой музыке было что-то странное?
- Показалось, - кивнула травница, - заключительные аккорды. Они прозвучали чуть выше, чем начальные. Обычно высокие ноты свидетельствуют, что человек способен к спонтанной магии, проявляющейся в критические моменты. Но в этот раз они были такими тихими, что я сомневаюсь…
- Вот и я сомневаюсь, - вздохнула Осенняя Звезда, - подозреваю, что ты не волшебник, но у тебя есть магическая кровь. Возможно, кто-то из твоих предков был магом или даже сверхъестественным созданием – оборотнем, вампиром, фейри, - и тебе достались крупицы его дара. То есть, способностей как таковых у тебя нет, но в минуты опасности ты можешь выкинуть что-нибудь этакое. Например, проявить иммунитет к чарам.
- Хм… - протянул Константин, - это возможно… Я никогда об этом не задумывался…
- Если не секрет, зачем ты вообще приехал в Валахию?
- Я жил здесь в детстве. У моего отца была ферма. Я смутно помню, где именно… Это было живописное место, где-то в лесу, там ещё протекал ручей или речка, вероятно, приток Яломицы. Я часто гулял по окрестностям, играл с деревенскими детьми, пускал блинчики, собирал ягоды… Дружил с какой-то девочкой, помню, как мы с ней фехтовали на деревянных мечах и стреляли из самодельных луков… Но всё это я помню как во сне. Мне было три года, когда мы уехали. Папа не хотел оставаться здесь после смерти матери. Её я тоже почти не помню. Она утонула – несчастный случай… В общем, мне захотелось оживить память, снова взглянуть на эти места, узнать, что с нашей фермой, если она ещё цела, и кто там сейчас живёт.
- Что ж, если у тебя была родня в наших местах, то среди твоих предков могли быть даже яломиште. Это многое объясняет… Значит, ты хочешь найти свой старый дом?
- Именно так, - подтвердил Константин, - или то, что от него осталось. Не удивлюсь, если за прошедшие годы он давно разрушился.
- Это вполне вероятно, - согласилась Осенняя Звезда, - и тем не менее, мы готовы помочь тебе в твоих поисках. Даже если от вашей фермы не осталось ничего, кроме гнилых досок – мы приложим все усилия, чтобы найти место, где она когда-то стояла. Уж в этом можешь не сомневаться.
- Это весьма благородно с вашей стороны, - признал он, - но чем я заслужил такую доброту?
- Тем, что пострадал по нашей вине – уж что, а быть виноватыми мы не любим и всегда стараемся искупить зло, если причиняем его кому-то. Кроме того, у тебя, вполне возможно, есть лисья кровь – а мы никогда не бросаем своих. Давай так – ты задержишься у нас на некоторое время, будешь помогать нам по мере возможностей – ну там, еду готовить, одежду шить, в хижинах прибираться, - а мы постараемся сделать всё, что в наших силах, чтобы найти твой старый дом. Это будет выгодно обеим сторонам. Конечно, некоторые члены племени не обрадуются появлению в деревне человека… Но я постараюсь договориться с ними. В конце концов, я здесь вождь, и моё слово закон. Как тебе моё предложение?
- Я мог только мечтать услышать его, - улыбнулась Константин, - разумеется, я согласен! Ваша жизнь кажется мне настойщей сказкой, и я с радостью стану её частью – пусть и не навсегда.
- Значит, договорились, - предводительница протянула ему руку для пожатия, - по лапам?
- По руке и лапе, - поправил парень, пожимая её сильную жилистую ладонь.
Константин быстро прижился среди яломиште. Он даже не ожидал, что это будет так легко. Ему выделили домик неподалёку от хижины Галки, который он быстро обустроил по своему вкусу – то есть, обставил полки книгами и повесил на гвоздь над кроватью свой любимый дорожный рюкзак. Большего ему и не требовалось. Его отношения с соседями складывались как нельзя лучше – в частности, этому способствовало то, что он учился на ветеринара. Не сказать, что он разбирался в целительстве лучше Галки, но дельные советы давал не раз, за что лисы прониклись к нему огромным уважением. Кроме того, многим из них было интересно узнать, как живут люди. В особенности этим отличались лисята, которые по несколько раз на дню прибегали к нему с самыми разными вопросами. Не сказать, что яломиште жили изолированно и совсем ни с кем не общались – временами они навещали людские города, закупались модными вещами, ходили в кино и коротали вечера в ресторанах, поедая бифштексы с кровью, но их представления о жизни и культуре людей были полны стереотипов, многие из которых вызывали у Константина только смех. «А правда, что все люди носят при себе ружья и топоры? – расспрашивал его Огонёк, младший брат Искорки, который за всю жизнь не видел ни одного человека, кроме пары охотников и дровосеков, - и стоит им увидеть зверя – как они палят по нему, не разбираясь, хищник это или травоядный, съедобный или нет? А ещё они вырубают леса под корень, а потом заливают освободившееся место бетоном, чтобы строить заводы и эти, как их там… дома высокие… набокрёбы? ». Другой лисёнок был убеждён, что люди по-прежнему сжигают колдунов и ведьм, а третий – что автомобили – это живые существа, которые только и думают, как бы сбить пешехода, переходящего дорогу. Как правило, получая ответы на свои вопросы, юные яломиште испытывали разочарование, хотя многие вещи – такие, как самолёты, подводные лодки, компьютерные игры и рок-музыка, которую Константин включал им на своём телефоне, - казались им чем-то из области фантастики. «Подумать только, - удивлялся голубоглазый лисёнок по имени Василёк, - железные птицы, которые летают без всякой магии? Разве же такое возможно? Нет, наверное, те, кто их делает, всё-таки волшебники, просто другие об этом не знают! ». Лисы постарше тоже навещали его хижину – многих интересовало, как их жизнь выглядит со стороны, и не слишком ли она старомодна с точки зрения человека. Уклад Клана Тумана был довольно консервативным, что не нравилось многим молодым яломиште. Некоторые из них сбегали и выживали в одночку, примыкали к другим племенам или даже уходили к людям. Правда, последние в большинстве своём рано или поздно возвращались – слишком чуждыми и непонятными казались им человеческие обычаи. Но были и такие, кто легко забывал свои корни и начинал жизнь с чистого листа. Откровенно говоря, Константин их не понимал. У него не укладывалось в голове, как можно променять спокойную жизнь в гармонии с природой на городскую суету. Сам он нисколько не скучал по тому, что оставил в столице. Особо близких друзей у него не было, родственников тоже – только отец, но тот скончался два года назад, - а карьера никогда не была для него приоритетом. На самом деле он всегда мечтал жить на ферме, как в детстве, дышать свежим лесным воздухом, плескаться в речке и жарить шашлыки над костром. Сейчас его мечта почти сбылась, и он не представлял, как кто-то мог отказаться от такой жизни в пользу повседневной рутины. «Впрочем, все люди разные, - говорил он себе, - и лисы, надо полагать, тоже…».
Кроме Галки, Искорки и лисят, Константину удалось поладить с Чернолапом – главным поваром племени, который готовил отличные супы, холодную дичь и печёную рыбу, Остроглазом – молодым лисом, учившим его приёмам охоты и самообороны, и Снежинкой, которая оказалась остроумной и романтичной особой, умевшей поддержать беседу на любую тему. Поначалу она избегала Константина, потому что боялась, что он всё ещё злится на неё, но вскоре поняла, что он не из тех, кто держит обиды, и отважилась предложить ему дружбу. В результате они провели много прекрасных вечеров, гуляя вдоль реки и беседуя то об охоте, то об истории племени, то о праздниках, проходивших в деревне с завидной регулярностью, то о лисьей магии, в которой Снежинка оказалась весьма сведуща. Она умела вызывать бури, ускорять рост растений, менять течения рек и становиться невидимой – правда, ненадолго. Константина это приводило в восторг, хотя по меркам яломиште в этих способностях не было ничего удивительного – обычная стихийная магия, которой, при желании, мог овладеть любой из детей леса.
- То ли дело шаманы, - с благоговением говорила Снежинка, - они общаются с духами предков и духами природы, добрыми и злыми, которых вольны вызывать, прогонять или подчинять своей воле. Вот это действительно редкий дар. Жаль, что я не застала бабушку Галки, говорили, что она была очень талантлива. Правда, была ещё Ласточка…
- Что за Ласточка? – поинтересовался Константин. Он чувствовал, что его собеседница не хочет обсуждать эту тему, но не мог сдержать своё любопытство, - я не помню, чтобы кто-то при мне упоминал это имя…
- Мы в племени стараемся не вспоминать о ней. Видишь ли, она была старшей сестрой Осенней Звезды и должна была стать предводительницей. Предводительницей и шаманом одновременно – крайне редкое сочетание. Вот только она была очень своенравной. Любила нарушать правила. Как ты уже, наверное, понял, мы не одобряем тех, кто уходит жить к людям или заключает межрасовые браки, однако законом это не запрещено. Мы уважаем право каждого жить так, как ему хочется. Но будущий предводитель, тем более, с выдающимися магическими способностями – это очень ценный кадр, как говорят у вас… Мы не могли её отпустить. Она это понимала, но была не в силах перечить своему характеру. Такова уж была её натура – вечно тянуться к запретному…
- И что же она такого сделала?
- Влюбилась в человека. И не просто влюбилась, а тайно вышла за него замуж. В племени об этом не знали до поры до времени, но потом она родила лисёнка и была вынуждена во всём признаться… Правда, имени своего мужа она так и не открыла – никому, даже сестре. Не хотела навлечь на него гнев племени. Возможно, если бы мы знали, кто он, и где они встречаются, мы бы смогли ей помочь… Она была сильной охотницей и могущественной волшебницей, но подчас вела себя так глупо…
- Что же с ней случилось?
- Её убили охотники, когда она в очередной раз бегала на свидание со своим мужем. Мы узнали об этом от лиса из соседнего племени – он всё видел, но стоял слишком далеко и не успел прийти ей на помощь. Её застрелили как раз в тот момент, когда она подбегала к условленному месту. Такая нелепая смерть… С тех пор её имя стало в нашем клане синонимом своеволия и непокорности. Лисы стараются не упоминать его лишний раз. Тем более, что это причиняет боль её сестре и особенно дочери. Она часто тоскует по родителям, несмотря на то, что толком не помнит мать, а об отце вообще ничего не знает. Интересно, где он сейчас и чем занимается? Думает ли о Бьянке, понимает ли, что ей его не хватает?
- Бьянке? – переспросил Константин, - стало быть, она – полукровка?
- Именно. И очень по этому поводу страдает. Считает, что она здесь чужая, и что ей было бы лучше родиться человеком. Даже от своего лисьего имени отказалась – придумала новое и требует, чтобы к ней обращались только по нему. Каждый раз, когда кто-то называет её Голубикой – либо не отзывается, либо смотрит так, будто загрызть готова. Иногда меня это пугает.
- Голубика? Вот, значит, как её зовут на самом деле?
Снежинка кивнула.
- Её так назвали, во-первых, за цвет глаз, а во-вторых, потому что её мать, Ласточка, любила эти ягоды. В детстве Бьянка их тоже любила, да и её имя ей нравилось, но потом, лет в пятнадцать, она сильно изменилась… Начала всё чаще сбегать из деревни, бродить по людским городам, одеваться по их моде… Вроде как, подумывает насовсем уйти к людям. Её тёте это, конечно, не нравится, но что она может сделать?
«Что ж, теперь многое встало на свои места, - подумал Константин, - а я-то всё гадал, что не так с этой Бьянкой…».
Его в самом деле давно интересовало поведение этой лисицы. С самого первого дня он пытался улучить момент, чтобы остаться с ней наедине и поблагодарить за спасение, но она упрямо отказывалась давать ему такой шанс. Стоило ему приблизиться к ней хотя бы на пять шагов, как у неё возникала масса дел, по которым ей срочно требовалось отлучиться. Впрочем, точно так же она вела себя и с остальными членами племени, кроме, может быть, Осенней Звезды, к которой проявляла какое-никакое, а почтение. Она была страшно нелюдимой, избегала любых компаний, всегда обедала у себя в хижине (в то время как другие яломиште любили собираться у костра, который разводили на главной площади, и принимать пищу сообща, попутно делясь новостями), даже услугами Галки не пользовалась – так и ходила со ссадинами и ушибами, которые травница могла бы излечить за пару минут. К тому же, на памяти Константина она совсем не превращалась в лису – разве что, в тот раз, когда спустилась за ним с обрыва. Он смутно помнил, что в зверином облике она была стройной чёрно-бурой лисицей с белым пятном на груди, но это воспоминание было таким нечётким и расплывчатым, что он не мог быть уверен, что не выдумал его. Другие яломиште обсуждали Бьянку весьма неохотно. Искорка говорила, что у неё тяжёлый характер, и никому не хочется попадаться ей под горячую лапу. «Ударить она, конечно, не ударит, - пояснила ученица знахарки, - а вот словами унизит так, что захочется утопиться. Порой у меня от одного её взгляда мурашки по коже. В общем, не спрашивай меня о ней. Если она узнает, что я что-то тебе про неё сболтнула, она меня со свету сживёт». По мнению Галки, ей в своё врмя не хватило родительской любви, а Чернолап был уверен, что она просто хочет почувствовать себя особенной. «Ей нравится думать, что она не такая как все, - говорил повар, помешивая своё фирменное жаркое, - видимо, это придаёт ей значимости в собственных глазах. Я её не осуждаю, у всех из нас свои тараканы. Особенно у молодёжи. Вы лучше попробуйте моей оленины, уверяю, не разочаруетесь! ».
Так проходили дни, недели и месяцы. Константин привык к жизни среди лис и порой даже забывал о цели своего приезда. Ферма, на которой он жил в детстве, теперь казалась ему чем-то далёким и призрачным. Зачем её искать, если у него и так есть дом? Яломиште стали его семьёй, которой ему так не хватало после смерти отца. Конечно, не обходилось и без конфликтов – например, однажды Остроглаз обиделся из-за того, что Константин отказался играть с ним в кости – у яломиште это считалось оскорблением, особенно в отношениях между близкими друзьями, а в другой раз он неуместно пошутил про повышенную пушистость Снежинки, которая решила, что он считает её толстой, - но на фоне других коллективов, в которых ему приходилось бывать, лисья стая была, пожалуй, самым уютным и интеллегентным. В целом, Константин был здесь счастлив. Однако то, что он так и не смог отблагодарить Бьянку, продолжало давить на него. Он уже собирался поговорить с Осенней Звездой, надеясь, что той удастся убедить племянницу выслушать его, когда судьба сама предоставила ему прекрасный шанс объясниться. Однажды вечером, когда всё племя расходилось по домам после ужина, он увидел, как юная яломиште выскользнула за пределы деревни. По закону покидать территорию поселения после наступления темноты было запрещено – исключение делалось только для патрульных и ночных охотников, к которым Бьянка определённо не относилась. Однако Константин, считавшийся гостем, а не членом клана, имел полное право ходить везде, где ему захочется. Воспользовавшись этим, он последовал за девушкой, надеясь, что та не заметит его – во всяком случае, до поры до времени.
Эта прогулка через лес чем-то напомнила ему ту памятную погоню за Снежинкой. В нём проснулся точно такой же азарт, сопряжённый с любопытством. Куда Бьянка идёт на ночь глядя? Почему она никого не предупредила? Часто ли она это делает, или только сегодня? Как он уже знал, она любила гулять по людским городам, но сейчас её путь лежал не туда, а в самую чащу леса. Что могло ей там понадобиться? И почему именно сейчас?
Вскоре Константин получил ответ на этот вопрос – целью юной яломиште оказался тот самый берег, с которого начались его приключения. То самое место, где он когда-то играл, пускал самолётики и впервые услышал заливистый смех яломиште. А ведь если бы он не пришёл сюда в тот памятный день, то, вполне возможно, никогда и не узнал бы о су
|
|
|
