Рэкетные чувства и система рэкета 1 глава

Мы говорили о том, что поглаживания вызывают позитивные чувства, а пинки — негативные. Каждый человек имеет свою систему обмена поглаживания­ми и пинками, которые зависят от жизненной уста­новки человека, от его детских представлений о себе, мире и других людях. Теперь мы проанализируем чувства и эмоции, которые переживаются при полу­чении поглаживаний.

При рождении каждый из нас наделен набором аутентичных эмоций: радости, страха, печали, гнева. К ним можно добавить различные физичес­кие ощущения, которые может испытывать ребе­нок, например, покой, расслабленность, голод, сытость, усталость, возбуждение, сонливость и другие. В течение первых лет жизни мы испыты­ваем, проверяем эти эмоции и ощущения и реак­цию окружающих на то, как мы их выражаем. Семья, используя принятые нормы поведения, пытается поставить фильтры на открытое, спон­танное проявление эмоций. Ребенок учится по­давлять одни и пользоваться другими, иногда в

ущерб собственным желаниям, но получая поощ­рения, поглаживания от родственников за «пра­вильные» эмоции.

В онтогенезе чувства появляются позже, чем эмо­ции. Чувства — одна из форм переживания своего отношения к предметам и явлениям, отличающая­ся относительной устойчивостью (Словарь практи­ческого психолога.— М., 2001.— С. 760). В отличии от эмоций, отражающих субъективное отношение к предмету в конкретной ситуации, чувства выделяют явления, которые имеют стабильную мотивационную значимость. Следовательно, при одном и том же стимуле эмоции как реакции на стимул могут быть разными, чувства же относительно постоянны. Чув­ства формируются по мере развития индивидуально­го сознания ребенка, под влиянием воспитательных воздействий семьи, средств массовой информации (у ребенка, в основном, телевизора и книг) и искус­ства. Возникая как результат эмоционального опы­та, сформировавшиеся чувства становятся ведущими и начинают сами определять динамику и содержа­ние эмоций. Например, из чувства любви к близко­му человеку могут развиваться — как радость, так и страх за него, гнев, если он не оправдал ожиданий, или печаль, например, при расставании.

В каждой семье есть свои предпочтительные, разрешенные чувства. В обществе для каждого пола, возраста, социального слоя есть разрешенные и зап­рещенные чувства. Например, во многих так назы­ваемых интеллигентных семьях женщине не приня­то сердиться, гневаться, ярко выражать свои эмоции, быть «базарной бабой». Неприлично. Однако при гневе человеческий организм вырабатывает дополни­тельную энергию, необходимую для защиты. Что с ней делать? Если девочка сердится, все говорят, что она устала, переутомилась, ведь девочки такие чув-

8*

ствительные. Если продолжает сердиться— ребенок заболел. «Полежи, успокойся, мама побудет с тобой, почитает книжку». «Хочешь чего-нибудь вкусненько­го?» Все члены семьи не замечают гнева ребенка, не спрашивают и не интересуются источниками гнева. Эмоция гнева запрещена, и она игнорируется. Ребе­нок растет и начинает думать, что устал, заболел, когда испытывает чувство гнева. Во взрослой жизни напряжение, которое возникает от невозможности расслабиться или дать выход энергии гнева, будет проявляться головными болями, мигренью или бо­лями в эпигастрии с возможным исходом в язву желудка или двенадцатиперстной кишки. Это уже называют— влиянием стресса, который принято лечить или «заедать чем-нибудь вкусненьким». Итак, когда девочка, женщина игнорировала свой гнев и не проявляла его открыто, то она получала поглажи­вания в виде материнской заботы и чего-нибудь вкусненького. Истинную эмоцию гнева она заменя­ла рэкетными чувствами, которые были разрешены, например, печалью, обидой, болью.

Рэкетное чувство — замещающее чувство, оно замещает настоящее, аутентичное чувство, эмоцию или потребность. Чувство рэкета определяется как чувство, зафиксированное и поощряемое в детстве, переживаемое в различных стрессовых ситуациях и не способствующее взрослому решению проблем. В нашем примере, женщина, будучи девочкой, на­училась в своей семье справляться с гневом — болея. Будучи уже взрослой и имея взрослые ресурсы, она по-прежнему использует энергию гнева для его по­давления, для сдерживания, для переключения на другие чувства — печали, обиды, зависти, огорчения или на телесную боль. Например, она заболела, по­лучила заботу от близких людей, очередной раз под­крепила поглаживаниями правильность выбранного

способа реагирования. Но она не решила проблему, связанную с возникновением гнева. Источник остал­ся, и он будет вновь вызывать гнев. С каждым ра­зом требуя больше сил и энергии на сдерживание гнева. Психосоматическая болезнь— диагноз, кото­рый поставят женщине, и будут лечить тело. Болеть не стыдно. Признать же свою некомпетентность, несостоятельность или поражение в какой-либо об­ласти жизни— стыдно. Образ врача знаком и соци­ально поощряем. Образ психолога, психотерапевта непривычен. Психосоматические болезни надо ле­чить, но врач будет лечить только тело. Если не ле­чить «душу», то возникает парадокс. Лечение тела без лечения души усиливает систему рэкета и делает болезнь «неизлечимой». Пациент получает от врача поглаживания в виде внимания к болезни, заботу, лекарства, процедуры, рекомендации оставаться в постели. Иногда врач становится единственным че­ловеком, который интересуется пациентом. Врач мо­жет годами лелеять симптом, входя в симбиотичес-кие детско-родительские отношения и наказывая пациента за попытки проявления им аутентичных чувств. Например, радости по поводу улучшения самочувствия или гнева по поводу бесплодности лечения. «Я не буду тебя любить, если ты попра­вишься»,— скрытое послание врача. Психологичес­кая стратегия иная. Задача психотерапевтической работы— зрелая личность клиента, способная са­мостоятельно справляться с возникающими пробле­мами. Личность с доминирующим Взрослым эго-со-стоянием, которая делает самостоятельный выбор — быть здоровым или больным.

Рэкет представляет собой проигрывание устарев­ших стратегий поведения, часто принятых в детстве и помогавших в те далекие времена. Но в настоящем-то они уже не являются успешными стратегиями.

В детстве ребенок, демонстрируя рэкетные чувства, получал от родительских фигур долгожданное погла­живание. «Здесь и сейчас» в окружении уже взрос­лого человека всегда найдется тот, кто даст эти по­глаживания, так как мы сами выбираем свое окру­жение. Каждый раз в стрессовой ситуации эти детские паттерны будут повторяться бессознательно. Однако подлинные чувства и потребности останут­ся неудовлетворенными. Загнанные внутрь, они бу­дут проявляться в виде психосоматических реакций, фобий, приступов панической атаки.

Дети учатся испытывать чувства рэкета как сред­ство удовлетворения своих потребностей в семье, как способ получения поглаживаний. Мальчиков учат подавлять страх, печаль, боль, зато можно сердить­ся, проявлять агрессию. «Не плачь, ты же мужчина. Мой маленький солдат!» Так в мужчине развивают рэкетные гнев, агрессию, чтобы заместить страх и боль. Девочек же учат заменять гнев на плач или печаль, даже если им хочется дать сдачи. «Ты же девочка, разве можно драться!»

Культура, религия, идеология общества также используют систему рэкета. Поразительно то, что обоснования для рэкетных чувств добропорядочны, праведны и справедливы.

Вот пример, рассказ участницы нашей терапевти­ческой группы. Елена, 38 лет, врач. «Мне было де­сять лет. Отец тогда работал на комбайне. Он брал меня в поле. Была осень. Мы встали очень рано, еще до рассвета. Когда подошли к полю, рассвело. Огром­ные поля золотой пшеницы, как живые, двигались от малейшего ветерка и переливались. Мне казалось, что они живые и разговаривают со мной. Радость, восторг. Острое чувство единения с миром, приро­дой. Вдруг страх— неприлично так радоваться, ведь кругом люди заняты тяжелым трудом, день и ночь

убирают урожай. А я веселюсь?! Вина, печаль сменя­ли радость. Оставаться в поле уже не хотелось». Это яркий пример замены аутентичной радости на рэкет-ный страх, вину. И обоснование наполнено правед­ным гневом: «Радуешься, а люди мучаются». Поче­му нельзя трудиться с радостью?

Национальные стереотипы замены аутентичных эмоций на рэкетные чувства хорошо прослеживаются в народных сказках, фольклоре. Иванушки, Емели обычно страх подменяют пассивным глупым пове­дением. «Ваньку валяют». Много пословиц, погово­рок указывают на способ подмены или являются предостережением для проявления аутентичных чувств и эмоций. Например: «Рано пташечка запе­ла— как бы кошечка не съела», «Смех без причи­ны— признак дурачины», «Много смеешься— бу­дешь горько плакать».

Для терапевтической работы важно различать рэкетные чувства и скрывающиеся под ними аутен­тичные, истинные чувства. Втранзактном анализе принято, что аутентичных чувств, как первичных эмоций, всего четыре: гнев, печаль, страх, радость. Это первый признак отличий.

Рэкетных чувств бесконечное множество, напри­мер, смущение, ревность, депрессия, вина, обида, чувства растерянности, фрустрации, беспомощнос­ти, отчаяния, непонимания и т. д.

Может возникнуть вопрос, в связи с чем рэкет­ные чувства иногда носят такое же название, как и аутентичные? Печаль, страх, радость, гнев могут быть и рэкетными. Например, часто встречающая­ся женская манипулятивная стратегия. Гнев откры­то выразить нельзя, ведь женщина должна быть не­жной, хрупкой и беззащитной. Зато можно попла­кать, погрустить о том, что тебя не понимают. Обидеться, надуться. Аутентичный гнев женщина

заменила эмоцией печали, но уже рэкетной. Для облегчения задачи распознавания рэкетных чувств существует второй признак отличий.

Аутентичные чувства приводят к решению пробле­мы «здесь и теперь», разрешению и завершению си­туации. Рэкетные чувства— не дают завершения.

Третий признак предложил Джон Томпсон. Он объяснил связь аутентичных чувств с решением про­блем во времени. Аутентичный гнев помогает решить проблему в настоящем. Страх — в будущем. Пе­чаль — помогает проститься с прошлым, завершить ситуацию и сказать ей «прощай!». Аутентичная ра­дость — не имеет временных границ и сигнализирует «Не нужно никаких перемен!»

Рассмотрим пример. Виктор, врач 45 лет, ехал в вагоне поезда. Выйдя в тамбур, почувствовал за­пах гари и дыма. Аутентичное чувство страха было им подавлено на спокойствие. «Я мужчина, что буду, как баба, панике поддаваться». Он чинно си­дел и ждал, когда кто-то другой рванул стоп-кран. Виктор помогал из задымленного вагона выносить вещи других пассажиров. Когда пожар разыгрался, и вагон начал гореть, он засобирался и был пос­ледним, кто покинул вагон. Он схватил, что под руку попало, когда выскакивал из горящего ваго­на. Обжег себе лицо и руки, шрамы остались. В той поездке Виктор вез важный груз, который полностью сгорел.

Итак, страх, который был аутентичным у Викто­ра в начале пожара, помог бы ему решить проблемы «в будущем» — его груз остался бы невредимым, не сгорел, его лицо и руки не обгорели бы. Виктор пред­почел заместить страх равнодушием и спокойствием. После пожара ему пришлось уволиться и переехать в другой город. Гибель груза ему не простили. Переез­жать в другой город не захотела жена, они расстались.

Известный современный транзактный аналитик Фанита Инглиш («Рэкет и реальные чувства», ТА, 1971. № 4) подробно проанализировала этапы возник­новения рэкета. По ее мнению, существует три ас­пекта восприятия чувств у зрелой личности: осозна­ние, выражение и действия.

Осознание— знания о себе, внешние и внутрен­ние. Используя пять органов чувств, человек полу­чает информацию от ощущений своего тела. Он от­фильтровывает переживания и приходит к уверен­ному осознанию происходящего с ним, миром и телом в настоящий момент. Например, человек ви­дит, слышит и осознает, что сейчас испытывает ос­трую боль в мизинце левой ноги, на которую насту­пила любимая собака.

Выражение чувств это их демонстрация с помо­щью тела или слов. «Пошла прочь, глупая собака»,— говорит человек и выдергивает ногу из-под лапы животного. Действия обычно направлены на кого-то или что-то, например, на собаку. Перед тем как со­вершить действие, мы делаем выбор между актив­ным действием и пассивным бездействием. Шлеп­нуть собаку или нет? У взрослого человека есть воз­можность сделать выбор осознанно, совершить действия и выразить свои чувства. У маленького ре­бенка нет возможности сделать такой выбор осоз­нанно, так как перечисленные три аспекта воспри­ятия чувств у него формируются не одновременно. Ребенок начинает осваивать действия (третий аспект) одновременно со спонтанным проявлением эмоци­ональных реакций (второй аспект) и это происходит раньше, чем появляется осознавание себя (первый аспект). Поэтому осознание за ребенка совершают взрослые. Ребенок выражает чувство, а родитель его называет, озвучивая одновременно причину и послед­ствия. Например, «Ты сейчас вздрогнул? Тебе страш-

но. Иди ко мне на ручки, мама тебя защитит, ты такой беззащитный, а мир суров». Ребенок будет ис­пользовать свое Взрослое эго-состояние для осозна­ния, но позже. Обычно, Воспитанный, адаптивный Ребенок принимает и соглашается с -родительской интерпретацией происходящего. Когда ребенок вы­растет, его Взрослое эго-состояние, возможно, кон-таминируется детским эго-состояние м, скопирует ро­дительские выводы. Он будет оценивать «вздрагива­ние» как реакцию испуга, а не возбуждения или холода, например.

Вернемся к рэкетным чувствам. В нашей семье две дочери-погодки— Катя и Ксения. Обе они тон­ко чувствуют свои границы и нарушение границ воспринимают весьма агрессивно. Предположим, что Ксеня без спроса взяла Катину любимую вещь. Увидев это, Катя разгневалась и ударила сестру. Ксеня расплакалась и прибежала к бабушке. Наша бабушка не психотерапевт, поэтому поступает стан­дартно, «по-человечески». «Ты же девочка, драть­ся нельзя»,— говорит бабушка. Тем самым игнори­рует и запрещает чувство гнева у внучки. Бабушка дает реакцию только на действия. «Все споры надо решать мирно, — продолжает бабушка и дает стра­тегию. «Ты ведь умная девочка, Катя»,— закрепля­ет поглаживанием.

Что делать и как воспитывать детей? Есть две стратегии, которыми мы активно пользуемся и как родители со своими детьми, и как терапевты в пси­хотерапевтической работе. Первая стратегия— на­учить отделять чувства от действий. Вторая стра­тегия — научить выбирать оптимальные средства выражения чувств и наиболее результативные дей­ствия.

Вернемся к нашим дочерям. Родитель говорит: «Я вижу, как ты, Катя, сердишься на Ксеню. Но тебе

не позволяется ее бить». Родитель не игнорирует, а принимает чувство гнева, но не разрешает повреж­дать сестру. «Ты можешь кричать, орать, возмущать­ся, бить «грушу» (у нас есть боксерские перчатки и груша), любыми способами выражать свой гнев, но не бить сестру». Девочки учатся делать выбор меж­ду выражением чувств и действиями. Разведение чувств и действий позволяет взять время для осоз-навания своих чувств и мотиваций действия. А в дальнейшем — для осознания своего желания пост­роить иные отношения друг с другом, более ясные, прозрачные. «Мне не жалко дать тебе свою вещь. Я прошу тебя, в будущем не бери мои вещи без раз­решения»,— говорит Катя сестре. В такой ситуации у девочек нет запрета на проявления гнева, нет за­мены на рэкетные чувства. Они ищут, эксперимен­тируют и находят новые цивилизованные способы взаимодействия и выражения эмоций без рукоприк­ладства.

Рэкетные чувства, так же как и аутентичные, мож­но проявлять сразу— «здесь и теперь», а можно накапливать для того, чтобы использовать позднее. Есть выражение — последняя капля в чашу терпе­ния, которая позволяет опрокинуть всю чашу на обидчика. Накапливание по каплям рэкетных чувств называется сбором марок. Как дети собирают марки, купоны, этикетки, пробки, чтобы потом получить приз. Или собирают монетки в копилку, чтобы сде­лать себе подарок, желанную покупку. Так и мы откладываем на потом, копим рэкетные чувства. Зачем? Чтобы потом получить награду или распла­ту. Например, мужчина терпит свою жену, которая активно делает карьеру. Его аутентичное чувство страха одиночества, покинутости, замещено рэкет-ной обидой. Он открыто не проявляет своих аутен­тичных чувств. Он не говорит своей жене правду:

«Милая, я так боюсь тебя потерять. Ты для меня свет в окне, смысл моей жизни, счастье и спокойствие». Очень вероятно, что женщина после таких слов не останется равнодушной и сделает все, чтобы боль­ше быть рядом с этим мужчиной. Однако реально муж демонстрирует рэкетное равнодушие и накап­ливает марки обиды для расплаты. Когда «чаша тер­пения» переполняется, он высказывает все о своих обидах. Жена уходит. Он остается один. Его распла­та— одиночество, которого он так боялся.

Купон, или марка — рэкетное чувство, которое че­ловек собирает с целью последующего обмена на нега­тивную расплату.

Клиенты на терапию приходят с толстыми аль­бомами марок, с пузатыми копилками. У многих сбор «марок»' и «монет» становятся главной мотива­цией в жизни. Часто клиенты накапливают золотые марки аутентичных чувств, которые не разрешают себе проявлять «здесь и сейчас», а копят, кто на «черный день», кто— к празднику.

Вот распространенный пример. Света, врач, 43 года. Ее «альбом» назывался «Любящая женщина». Аутентичные чувства радости, ожидания любви, нежности, секса скрывались за рэкетными чувства­ми равнодушия к мужчинам. В семье мать запреща­ла «быть женщиной»: пользоваться косметикой, ярко одеваться. «Не родись красивой, а родись счастли­вой», «Не красота, а доброта красит человека», «По одежке встречают, по уму провожают». Девочка ре­шила быть умной, доброй и ждать принца всю жизнь. В свой «альбом» она клеила марки своих не­выраженных аутентичных чувств радости и любви. Ее призом должен был быть только Принц. А «аль­бом» был ее приданым.

При работе с марками терапевт задает много воп­росов клиенту. Какая Ваша копилка? Какой она фор-

мы, размера, цвета? Это кошечка или свинья? Тяже­лая она или пустая? Как долго Вы еще будете соби­рать монеты невыраженных чувств? Рэкетны или аутентичны Ваши чувства? Какие вы собираете мар­ки? Много ли у Вас альбомов? Дайте названия Вашим альбомам. Как долго Вы их собираете? Какой приз желаете получить? На этом этапе важно диссоцииро­вать, отделить клиента от его рэкетных чувств, напри­мер, используя визуальные образы альбомов, копилок. Далее терапевт с клиентом подробно анализиру­ют коллекции и ожидаемую расплату. В ходе рабо­ты клиент осознает, что, расставшись с коллекцией, он расстается и с расплатой. Здесь важно осуще­ствить процесс расставания, предлагая клиенту со­вершить некий ритуал. Мы используем трансовые техники. Вот один из вариантов текста: «Вы можете представить свои альбомы и марки в них. Копилки. Выберите способ избавиться от них. Это может быть большой ритуальный костер. Возможно, он похож на пионерский костер. Он подойдет, если Вы копите марки еще с тех времен. А может быть, огромный шаманский костер, вокруг которого мечутся тени, персонажи Вашей жизни, они в карнавальных мас­ках и костюмах. Посмотрите на них внимательно. Кто скрывается за масками, что они делают, о чем говорят. Какие у них чувства, эмоции? Они веселят­ся или грустят? Смотрите, слушайте, чувствуйте, что происходит вокруг. И когда Вы будете готовы, то возьмите свои альбомы и поднимите их повыше, теперь бросайте альбомы в огонь. Смотрите, как раскрываются страницы. Как марки разлетаются, вспыхивают огнем и осыпаются пеплом. Кто рядом с Вами? Посмотрите по сторонам, что изменилось. Кто эти люди, стоящие рядом с Вами? Они в мас­ках или нет? Присмотритесь к ним. Что они дела­ют, о чем говорят, какое у них настроение.

Есть ли у Вас копилка? Если есть, представьте, что вы бьете ее огромным молотком и разбиваете вдре­безги. Или топите в синем море, подвязав к любимой «кошечке» или «свинке» приличный булыжник.

Освободитесь от тяжести накопившихся эмоций. Проститесь с ними. Крикните громче «Прощай!».

Следующий этап терапевтической работы — обу­чение клиента выражать свои чувства, не накапли­вая их. Для этого мы используем техники поведен­ческой психотерапии, основанные на выработке и закреплении новых поведенческих навыков. На этом этапе мы активно даем клиенту домашние задания. Эта работа по адаптации нового опыта клиента в его микро- и макросоциуме. Он учится строить новые взаимоотношения и одновременно анализировать свои чувства, действия и мысли, которые возника­ют при этом. Он выстраивает новую систему обме­на поглаживаниями и поощряет себя за успех.

Итак, рэкет представляет собой систему сценар­ных паттернов поведения, которые используются вне осознания, как средство переживания чувств рэкета. Рэкет — это процесс, цель которого получить поглаживание за рэкетные чувства. Мы неосознан­но искажаем восприятие реальности вокруг нас, иг­норируем свои потребности, играем в психологичес­кие игры и получаем фальшивые поглаживания. Продолжим анализ человеческого поведения и рас­смотрим процесс игнорирования, приводящий к искажению реальности.

Игнорирование и обесценивание / преувеличение

Понятие о способах искажения реальности В предыдущей главе мы показали, как происхо­дит подмена аутентичных эмоций и чувств рэкетны-

ми. В ходе этого процесса, как и при формировании других групп сценарных убеждений, ведущую роль играет искажение воспринимаемой информации.

Искажение реальности — механизм обработки зна­чимой информации, формирующий и подкрепляю­щий дезадаптивные и деструктивные представления человека о реальности. Проявляется в игнорирова­нии реальных фактов либо в обесценивании или пре­увеличении (раздувании) их значимости для удовлет­ворения конкретных потребностей.

Игнорирование, обесценивание/преувеличение («разду­вание») — неосознаваемые способы искажения ин­формации, связанной с решением проблемы. Иска­жение содержит в себе как игнорирование «слона-то я и не приметил», так и преувеличение «делать из мухи слона». И обесценивание: «плюй в глаза— все божья роса». А вот и комплексные примеры: восхо­дящий к Библии «В чужом глазу сориночку заметил, а в своем— бревна не замечал» и из русской клас­сики «От других мне хвала— что зола. От тебя и хула— похвала» (А. Ахматова). Преувеличивая одну часть, мы преуменьшаем другую, а иногда и просто не видим ее.

Искажение реальности используется для подтвер­ждения своих сценарных верований и убеждений и оправдания пассивности при решении проблемы.

Ребенок адаптируется к социуму и при поддер­жке родителей получает в подарок за хорошее по­ведение «розовые очки», через которые начинает смотреть на мир и видеть все приукрашенным, в ро­зовом цвете. Аза плохое поведение— осколок от волшебного зеркала тролля. Проиллюстрируем эту метафору отрывком из сказки X. Андерсена «Снеж­ная Королева». Тролль, злющий, как дьявол, «сма­стерил такое зеркало, в котором все доброе и пре­красное уменьшалось и искажалось донельзя, все же

негодное и безобразное выступало еще ярче, казалось еще хуже. «Теперь только можно увидеть весь мир людей в их настоящем свете», — говорил тролль. И не было ни одной страны, не осталось ни одного че­ловека, которые бы не отразились в. искаженном виде».

Мы проводим долговременную работу с терапевти­ческими группами, которая может продолжаться от нескольких месяцев до нескольких лет. Обычно при первой встрече после длительного перерыва мы пред­лагаем участникам подвигаться по комнате. Выбрать себе партнера или партеров и обменятся с ними тран­закциями и поглаживаниями. Предлагаем рассказать о том, что значительного и важного произошло за это время. Мы просим участников отследить: кого выб­рали, с кем говорили, что рассказали, насколько важ­на информация и.., что скрыли? «Что Вы проигно­рировали? В себе? В других? В мире вокруг Вас?» — спрашиваем мы участников, и это хорошие вопросы для начала терапевтической работы в группе.

Рассмотрим области искажения, которые затраги­вают отношения человека к себе, другим и ситуации. Области искажения хорошо определяются по экзи­стенциальным, жизненным позициям. Признание неблагополучия (не ОК) указывает на искажение реальности. Например, когда я признаю, что Я — неблагополучен, то игнорирую или обесцениваю свои способности думать, решать, меняться, прини­мать ответственность. Я игнорирую или обесцениваю возможность стать благополучным. Если я признаю неблагополучность другого (Вы неблагополучны, не ОК), то игнорирую и обесцениваю аналогичные чер­ты и возможности в другом. Если для меня мир вок­руг плох, враждебен, и от него нельзя ждать ничего хорошего, то все усилия в этой жизни для меня и других бесполезны и бессмысленны.

Существуют следующие типы искажения — игнори­рование и обесценивание стимулов, проблем, выбора и способностей. Игнорируя стимул, клиент не видит или обесценивает сам факт существования события. «Он вовсе не пьет» — заявляет, например, на сессии жена алкоголика. Обесценивая проблему, человек по­нимает, что что-то происходит, но игнорирует пробле­му, которая стоит за стимулом. Продолжим с нашей клиенткой — женой алкоголика. Она говорит: «У меня нет проблем, я пришла, потому что муж пьет и ребе­нок не успевает в школе». «Это не мои проблемы» — желание не вскрывать, не трогать уже закапсулирова-ные, спрятанные далеко проблемы с целью сохране­ния спокойствия, временного затишья. Это похоже на детскую игру в прятки, когда ребенок закрывает ладош­ками глаза и говорит, что спрятался.

Следующий тип— игнорирование возможностей выбора. Человек понимает, что что-то происходит, что это составляет проблему, но он игнорирует воз­можность решить эту проблему.

Часто клиенты, приходящие на психотерапию, осознают стимул, проблему. Они сделали выбор — пришли за помощью, но игнорируют собственные способности и ждут волшебного превращения. «Док­тор, введите меня в гипнотическое состояние и вну­шите, чтобы я не пил». Или «Закодируйте его, сил нет терпеть».

Когда мы начинаем процесс искажения, то ста­вим фильтры игнорирования (см. рис. 8, стр. 242). Пропуская событие через эти фильтры, мы на выхо­де получаем маленькую нестрашную ситуацию, с ко­торой легко справиться, а можно и вообще не обра­тить на нее внимание. Или же наоборот, на выходе мы получаем маленькое, совсем незначительное дос­тижение. Хотя вначале казалось, что приняли судь­боносное решение и получили эпохальный результат.

Рис. 8. Фильтры игнорирования

Разберем пример. Я веду семинар. Перерыв на обед, и я иду в кафе рядом с местом проведения семинара. Я сижу и жду заказа. Спешу. Обещали обслужить быстро, но, увы! Вначале я пропускаю через первый фильтр — наличие проблемной ситу­ации. Я сижу и делаю вид, что все нормально. Вре­мя идет. Мое пассивное поведение надо оправдывать дальше. Тогда я использую второй фильтр— значи­мость. «Не так уж важно прийти вовремя, минута в минуту». «Я не президент страны, чтобы им суетить­ся». Моя значимость, значимость семинара, значи­мость участников семинара— все поставлено под вопрос и немножко обесценено, что позволяет на­чать игнорирование. Официанта нет. Я выставляю третий фильтр— возможность изменения. «Конеч­но, я могу накричать. Хлопнуть дверью и уйти». Во внутреннем диалоге, вспоминая предыдущий фильтр и свои рэкетные чувства, я добавлю обесценивание и даю оценку такому поступку — «Давай, давай, и все скажут— «Не леди». Я игнорирую другие возможно­сти, выбирая самый неподходящий. И четвертый фильтр — фильтр личных способностей. Я продол­жаю вгонять себя в позицию «Я неблагополучен» —

«Ну, что слабо сидеть тут до второго пришествия? Ха-Ха!». «Слабо!» Я осознаю, что существует прием­лемый способ выхода из ситуации, и понимаю, что другие могут пойти по нему, но для себя отвергаю эту возможность. И продолжаю внешне пассивно сидеть, закипая внутри. Энергия раздражения перей­дет у меня на проблемы желудка, и пища будет им «отвергнута» — не переварена. «Кафе ужасно»,— ска­жу я, опоздав после перерыва. Месть состоится. Я отыграюсь, дав отрицательную характеристику кафе. Ну, и что? Сама я мучилась в кафе, а потом после него. Я подтвержу очередной раз свою пози­цию неблагополучия.

Четыре типа пассивного поведения

Процесс игнорирования скрыт от партнера, од­нако специфические слова, жесты, мимика, а так­же действия могут свидетельствовать об игнориро­вании. Пассивное поведение всегда свидетельствует об игнорировании.

Ничегонеделание, сверхадаптация, возбуждение и беспомощность — четыре типа поведенческого игно­рирования.

Рассмотрим пример, который ярко иллюстриру­ет тип пассивного поведения — ничегонеделание. Однажды пассивному участнику одной из наших групп ведущий задал вопрос: «Сергей, ты пассивен в группе. Возможно, ты поспешил с участием в пер­вом круге. У тебя есть выбор: остаться или присое­диниться ко второму кругу участников?» Сергей молчал 30 минут, группа ждала, время шло. Это было большое испытание для всех участников и ведущих группы. Тридцать минут тишины! Сергей не мог сказать и принять решение, и продолжал пассивно сидеть, не проявляя никаких эмоций и действий. Монумент! Сергей в том случае ничего не

делал. Он не использовал свою энергию для реше­ния проблемы, он тратил ее на то, чтобы предотв­ратить любое действие. Он игнорировал свой интел­лект, способности думать и действовать согласно ситуации.

Сверхадаптация является еще одним типом пас­сивного поведения, построенного на игнорировании. Рассмотрим пример. Я прихожу домой после рабо­ты. С порога дети мне говорят: «Кушать пора!». Я раз­деваюсь и иду на кухню, вспоминая, что планиро­вала приготовить на ужин. Возвращают меня в реальность крик дочерей: «Сюрприз!» Стол накрыт и ужин готов.

Мое пассивное поведение — сверхадаптация. Мои роли жены, матери, хозяйки приспособлены к удов­летворению нужд членов моей семьи. Мой Воспитан­ный Ребенок ориентирован на удовлетворение же­ланий других членов семьи. А мой Карающий Роди­тель подтверждает мою роль и место в семье, постоянно напоминая об ответственности и долге. Иногда я получаю поглаживания за выполнение фун­кций жены и матери. Я не стараюсь понять, чего реально «здесь и сейчас» хотят другие и чего хочу я сама. Мой Взрослый контаминирован (засорен) пред­рассудками Родителя и иллюзиями Ребенка, поэто­му его действия запрограммированы, мышление пассивно. Я игнорировала в своей пассивности из­менение ситуации, возможности детей. Даже фраза «Кушать пора!» была истолкована мною в привыч­ной адаптивной форме. Кушать пора им! Хочу ли есть я сама? Хочу ли готовить ужин? Этих вопросов сверхадаптивный человек себе не задает. Он действу­ет так, как ждут от него другие. Сверхадаптивным человеком легко манипулировать. Он как робот — запрограммирован и предсказуем. Щелчок— и он пошел выполнять команду. Сверхадаптивный чело-

⇐ Предыдущая3456789101112Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: