 |
Глава 28. Рассказ Кикимера.
|
|
|
|
Проснулся Гарри от шумной детской возни в маленькой комнате. Сначала он услышал тихий осторожный шепот, и сразу же узнал тоненькие детские голоса Солли и Холли.
- Мисс Гермиона сказала, что уже можно играть. Хозяин Гарри уже поспал, уже можно играть, - судя по быстрой торопливой речи, это говорила Солли.
- Он еще не проснулся, Солли. Можно играть, но только очень тихо, - ответил ей слегка медлительный, рассудительный голосок Холли.
- Холли, а мы и будем играть шепотом. Начинай, - снова нетерпеливо прошептала ее сестренка.
"Интересно, что же они придумали на этот раз?" - размышлял Гарри, не открывая глаз и лениво наслаждаясь последними минутами отдыха. Маленькие домовята не заставили себя ждать. Скоро комнату заполнили звуки детской считалочки:
Раз, два! Раз, два!
В прятки нам играть пора.
Раз, два, три! Раз, два, три!
Отвернись и не смотри.
Раз, два, три, четыре!
Эльфы спрятаться решили.
Раз, два, три, четыре, пять!
Открой глаза, иди искать.
Спрятаться никто не успел, потому что в комнату, кряхтя, вошел недовольный Кикимер. Он неодобрительно посмотрел на малышей и начал длинно и нудно объяснять им, что положено делать порядочным эльфам. Малыши притихли, но наставления Кикимера у них явно не вызывали ответной положительной реакции.
Гарри посмотрел на часы. Воспитательная беседа Кикимера длилась уже три с половиной минуты, так что пора было вмешаться.
- Кикимер, можно тебя на минутку, - позвал Гарри своего домовика. - Ты не мог бы и мне подробнее объяснить, что положено и что не положено делать порядочным эльфам. Ведь ты же знаешь, что твой хозяин воспитывался среди маглов, и с правилами поведения порядочных эльфов не знаком. Только давай выглянем на улицу, здесь слишком душно. Подожди меня там, я сейчас. Немного приведу себя в порядок и приду.
|
|
|
Кикимер ушел из комнаты. Солли и Холли вздохнули с видимым облегчением. Гарри шепнул им, что теперь, когда он больше не спит, они могут продолжать играть с чистой совестью и пошел умываться.
Заглянув по дороге на кухню, он обнаружил там всю как есть славную компанию во главе с Гермионой. Она сидела за столом и внимательно прислушивалась к разговору домовиков между собой. Тема разговора была как нельзя более болезненной для данного момента и, естественно, касалась воспитания подрастающего поколения.
- А я вам говорю, что Кикимер прав. Нельзя так распускать молодежь, - Гарри сразу же узнал твердый голос Сэрры. - Эльфам не положено веселиться. Эльфам положено исполнять то, что велено.
- Да, Сэрра совершенно права, - поддакнул ей Хаппи.
- Потому что, если сейчас позволить им веселиться, то они не полюбят труд и никогда не научатся трудиться, - снова раздался наставительный голос Сэрры. – И, в конце концов, плохо кончат.
- Да, Сэрра говорит правильно, - снова поддержал ее верный муж.
Гарри оглядел кухню и остановил свой взгляд на несчастных молодых родителях девочек-домовят. Они стояли в сторонке, стыдливо опустив большие глаза и уныло свесив уши. Надо было что-нибудь придумать, чтобы смягчить ситуацию, и Гарри решил действовать:
- Сэрра, а что вы имеете в виду, употребляя выражение "плохо кончат"?
- Я имею в виду, сэр Гарри, - с достоинством ответила эльфийка, - что они могут остаться без хозяина. А это очень, очень, очень скверно.
Да уж! Действительно, печальный конец... Гарри невольно улыбнулся, но поймав на себе озабоченный взгляд Гермионы, постарался сохранить серьезный вид. Уши эльфов, родителей малышей, нервно дернулись.
- Ну, вы преувеличиваете, уважаемая Сэрра, - протянул Гарри, стараясь придать словам самый что ни на есть непринужденный тон. - Признаюсь, я очень доволен девочками. Сразу видно, что они живые и подвижные дети. Значит, когда они вырастут, они будут все делать быстро. Да к тому же, они еще и умницы. Стихи сочиняют. Нет, вряд ли у меня возникнет желание с ними расстаться...
|
|
|
Юппи и Бобби смогли, наконец, поднять остроносые мордочки на хозяина своих малышей, и теперь на Гарри смотрели с надеждой две пары мокрых зеленых глаз.
В этот момент на кухне раздались шаркающие шаги Кикимера, а вслед за ними его квакающий голос:
- Кикимер хочет предупредить вас, хозяин Гарри, что все эти стишки и буйные увеселения до добра не доведут. Вот увидите, они опустятся до того, что начнут у вас зарплату просить, словно распоследние гоблины!
Так вот в чем основная трагедия неподобающего эльфам воспитания! Ну, это мы как-нибудь переживем... Гарри взглянул на Гермиону и встретил на ее лице понимающую улыбку. Она нетерпеливо перебирала в руках кухонное полотенце, и было видно, что с трудом себя сдерживает от того, чтобы вмешаться в разговор. Гарри подмигнул ей и сделал успокаивающий жест рукой. Руки Гермионы застыли на месте, а сама она превратилась в одно большое ухо. А на Гарри накатило вдохновение, и он вдруг почувствовал, что сейчас сможет уболтать даже тупоголовых эльфов с их непреодолимой рабской психологией.
- Уважаемый Кикимер, - сохраняя в голосе серьезность и приправив ее нотами искренней благодарности, обратился Гарри к своему домовику, - я чрезвычайно тебе признателен за заботу о своем кошельке, но право, тебе не стоит так беспокоиться. Что-то мне подсказывает, что у меня в будущем не будет проблем с работой и, соответственно, с деньгами. И если уж случится такое несчастье, как необходимость платить Солли и Холли по одному галеону в неделю, то я с радостью буду платить им зарплату за их труд, лишь бы в доме была чистота, и завтрак подавался вовремя. Гораздо, гораздо печальнее обстоит дело, когда домовик только делает вид, что чистит, а на самом деле ничего не делает...
Камешек был закинут явно в огород Кикимера и точно попал по адресу. Кикимер насупился, и тут же проквакал в свое оправдание:
- Хозяин Сириус запретил Кикимеру пользоваться магией. Кикимеру приходилось чистить десятилетнюю грязь руками, да еще и без специальных средств, потому что у хозяина Сириуса не было денег. А хозяин Сириус так издевался, так издевался над бедным Кикимером...
|
|
|
Слова домовика немало озадачили Гарри, но он решил пока не заострять на этом внимание публики, а подробнее расспросить обо всем Кикимера наедине. Сейчас у него впереди стояло решение вопроса чрезвычайной важности, от которого зависели мир и спокойствие в их тесной палатке, где им всем вместе предстояло прожить без малого месяц.
- Мне, готов признаться, тяжело судить о том, что положено и что не положено делать взрослым эльфам. Очень, поверьте, трудно себе представить, что эльфам совсем нельзя быть веселыми, а можно только исполнять приказы, - начал Гарри издалека. - Но я успел заметить, что Солли и Холли совсем еще дети. По нашим, человеческим меркам им не больше пяти-шести лет. Юппи, Бобби, ведь это так?
- Им нет еще пяти, сэр Гарри. По пять лет им исполнится этим летом, - тихо ответил Юппи.
Гарри вздохнул еще глубже от такого исторического факта и заговорил еще более красноречиво:
- Значит, они совсем еще малыши. И тем более я не вижу ничего плохого в том, чтобы дать им возможность немного побыть детьми. Когда у ребенка отнимают детство - это ужасно. Я могу говорить об этом с полной ответственностью, потому что у меня самого не было детства. Я обитал в маленьком тесном чулане под лестницей, где совсем не было окон, где было летом очень душно, зимой очень холодно, и всегда темно. А единственная игра, в которую мне довелось играть в детстве - это изобретенная моим кузеном и его дружками "Охота на Гарри". Да что там говорить, я сам практически был домашним эльфом в доме своих родственников, но даже они стали заставлять меня делать работу по дому только после пяти лет. Наверное, боялись, что я что-нибудь испорчу.
Гарри сам от себя такого не ожидал. Он никогда не рассказывал подробностей своего "счастливого детства" у Дурслей даже своим близким друзьям. Всегда считал, что распускать нюни - это самое последнее дело. Да и какой смысл был портить себе настроение, вспоминая в Хогвартсе о ненавистном доме на Тисовой улице. Разумеется, Гермиона и Рон знали, что родственники его не жалуют. Наверняка Рон рассказал Гермионе, как он и близнецы выломали железную решетку, приколоченную к окну самой маленькой спальни Гарри. Но про темный чулан, полный пауков и про маленького мальчика, забившегося в угол чулана, вытирающего кулачками замурзанную мордашку и прислушивающегося к голодному урчанию в животе, Гермиона услышала впервые.
|
|
|
Через четверть часа Гарри с удовольствием признался самому себе, что его затея полностью удалась. Если с умом подходить к делу, то, оказывается, даже из его "счастливого" детства в доме Дурслей можно было извлечь немалую пользу. Скоро все семь пар огромных, как теннисные мячи, глаз были мокрыми от слез (Солли и Холли незаметно пробрались на кухню), Гермиона тоже украдкой вытирала глаза, и даже за своей спиной Гарри обнаружил всхлипывающего Микки, который должен был дежурить у входа в палатку.
Дело принимало слишком непредсказуемый оборот, так что пора было закругляться с воспоминаниями о тяжелом детстве Мальчика-Который-Выжил.
- Так вот, с тех пор, - Гарри резко сменил интонацию в своем голосе с печально-сентиментальной на жизнеутверждающую, - я не могу смотреть, когда рядом со мной кто-то сидит голодный. Так что считаю, что сейчас самое время немного подкрепиться. С удовольствием съем тарелочку овсяной каши, тем более что давно чувствую ее манящий запах.
С удовольствием понаблюдав за деловитой суетой домовиков, Гарри отправился в ванную, чтобы, наконец, умыться и почистить зубы. Сияющие глаза Гермионы встретили его на пороге ванной комнаты, а руки девушки протягивали ему новый тюбик с зубной пастой.
- На, возьми. А то старый тюбик уже подошел к концу. Нас же теперь много, - услышал Гарри ее звонкий голос.
Избранный не стал уточнять, нужно ли домовикам чистить зубы. И так было понятно, что у эльфов в жизни почти все, как у людей.
Гермиона задержалась на мгновенье и, слегка покраснев, восторженно произнесла:
- Гарри, а ты молодец! Честное слово, здорово у тебя получилось. Я уже была готова к тому, что придется волшебной палочкой уговаривать эльфов жить дружно...
- Да ладно тебе... Ты лучше это..., - смутился Гарри. - Сказки Барда Бидля у тебя с собой?
Гермиона хлопнула себя ладошкой по лбу и исчезла прежде, чем Гарри успел прочитать на тюбике название зубной пасты.
Когда голодные желудки были наполнены овсяной кашей, а Хаппи приступил к мытью пластиковых мисок (Гермиона настояла на их приобретении, чтобы лишний раз не использовать магию), Гарри разыскал Кикимера и отвел его в сторонку. Нужно было прояснить для себя некоторые моменты, и, возможно, именно домовик мог бы что-то рассказать.
|
|
|
- Кикимер, - обратился к старому домовику Гарри, когда они уединились в дальнем углу палатки, - а почему Сириус запретил тебе использовать магию?
Кикимер поднял на своего хозяина хозяина водянисто-серые глаза с крупными красными прожилками, которые более всего выдавали его преклонный возраст, и пробурчал:
- Хозяин Сириус всегда называл Кикимера мелким зловредным уродом. Хозяин Сириус говорил, что Кикимер - существо ЗЛО-НА-МЕ-РЕН-НОЕ, а Грюм ему поддакивал все время, настаивая, что за Кикимером "нужен глаз да глаз". А этот друг хозяина Гарри, рыжий пащенок предательницы крови все время повторял, что Кикимер - псих полнейший. А мамаша его так ворчала, так ворчала на Кикимера... И все время повторяла, что Кикимер - никчемный домовик, и что у нее такое чувство, что он замышляет что-то нехорошее, и чем он вообще тут столько лет занимался, и что она бы непременно нашла на Кикимера управу. У Кикимер никогда бы, ни за что на свете не стал бы слушать приказы мерзкой старой преда...
- А чем же, в самом деле, занимался Кикимер в доме более десяти лет? - прервал Гарри домовика на полуслове.
Сейчас он вспомнил, каким увидел старого домовика три года назад. Сгорбленный, с обвислой кожей, в которую можно было с легкостью вместить еще одного эльфа, он медленно ходил по дому шаркающей походкой. Казалось, что он точно знает, куда идет и что делает, потому что в его медленных движениях чувствовалась целеустремленность. Но при этом он беспрерывно бормотал себе под нос, как безумный, а его хриплый, утробный голос поносил всех подряд обитателей штаб-квартиры. Да, пожалуй, Сириуса можно было понять. От Кикимера он мог ожидать чего угодно, и запрет домовику на использование магии был просто необходимой мерой предосторожности.
- Кикимер исполнял приказы своей госпожи, миссис Валбурги, - ответил Кикимер с явной гордостью. - А она так гоняла, так гоняла Кикимера... Бедный Кикимер много, много раз перечитывал вслух "Природную знать. Родословную волшебников" для портрета своей госпожи, читал ей "Ежедневный пророк" от начала до конца. И еще госпожа очень, очень часто изъявляла желание поговорить с портретом Финеаса Найджелуса, и Кикимеру приходилось то и дело передавать слова госпожи бывшему директору Хогвартса и приносить госпоже его ответы.
- А о чем же переговаривались между собой миссис Валбурга и Финеас Найджелус? - удивился Гарри.
- Ох, хозяин Гарри, - вздохнул Кикимер, - госпожа Валбурга печалилась о судьбе своего старшего сына Сириуса...
Брови Гарри изумленно полезли вверх. Вот уж чего он точно не ожидал, так это того, что в глазах своей сумасшедшей мамочки Сириус был, так или иначе, реабилитирован.
Кикимер заметил искреннее удивление Гарри и пробормотал:
- Хозяин Гарри забыл, что за год до того пропал младший сын госпожи Валбурги, Регулус. Даже тело его так и не смогли найти, а бедный Кикимер ничего, ничего не мог рассказать его матери... А когда старший сын угодил в Азкабан, госпожа совсем стала сама не своя. Кикимер даже сказал бы, что миссис Блэк тронулась умом. Она все время сидела у окна и повторяла, что ее мальчики скоро придут домой.
Кикимер на некоторое время замолчал, собираясь духом, и, наконец, поведал то, что, по-видимому, боялся сразу сказать своему хозяину:
- Хозяин Гарри, конечно же, знает, что хозяина Сириуса обвинили в убийстве двенадцати маглов и в предательстве членов Ордена. Но именно это и сделало старшего сына в глазах его матери настоящим героем. Это доказывало ей, что она ошибалась в своем сыне, что ее сын не забыл о том, что в его жилах течет чистая кровь и, что сам он принадлежит к благороднейшему семейству Блэков. Она до конца жизни верила, что Сириус верой и правдой служил Темному Лорду, и переписала на него завещание. Кикимер вместе со своей госпожой после ареста Сириуса посетил его квартиру и перенес в дом на площадь Гриммо вещи Сириуса. Госпожа Валбурга чрезвычайно бережно относилась ко всему, что осталось от старшего сына.
"Так вот откуда взялся в доме на площади Гриммо справочник по уходу за мотоциклом и письмо мамы в нем", - отметил про себя Гарри.
Вслух он произнес:
- Кикимер, ты так и не ответил на вопрос: о чем же говорили между собой миссис Валбурга и Финеас Найджелус?
- Госпожу Валбургу чрезвычайно огорчало то, что ее сын был отправлен в Азкабан без суда. По его делу не было никакого заседания Визенгамота. Было лишь решение закрытой комиссии. Когда госпожа была еще жива, она несколько раз отправляла письма Верховному чародею Визенгамота, то есть суда волшебников, и самому Министру Магии, но в ответ приходили лишь жалкие отписки. Кикимер знает об этом, потому что сам привязывал письма к лапке совы: пальцы рук госпожу Валбургу совсем не слушались. Дело Сириуса не собирались пересматривать и выносить на открытое заседание. А между тем из Азкабана вышел Игорь Каркаров, а Люциус Малфой вновь занял место в попечительском совете школы. Госпожа часто, часто жаловалась Кикимеру на несправедливость судьбы к ее старшему сыну.
Подробности Кикимера все время уводили разговор в сторону и Гарри, наконец, не вытерпел:
- Кикимер, ты все замечательно говоришь! Только скажи мне все-таки, что же хотела миссис Валбурга от Найджелуса?
- Ох, хозяин Гарри, хозяин Гарри, - тяжело вздохнул Кикимер. - Госпожа Валбурга упрашивала портрет Финеаса уговорить директора школы Альбуса Дамблдора все-таки пересмотреть дело ее старшего сына. Ведь именно Альбус Дамблдор был Верховным чародеем Визенгамота... Но Финеаса Найджелус с портрета все время повторял, что Дамблдор и слышать не хочет о Сириусе в своем кабинете, и запретил Финеасу произносить имя предателя. И что, к сожалению, портреты бывших директоров Хогвартса должны подчиняться действующему директору... Но покойная госпожа вновь и вновь отсылала Кикимера к портрету Найджелуса, и бедный Кикимер ча-часами высиживал около портрета, тщетно дожидаясь, когда прапрадед Сириуса появится в раме.
Гарри на миг показалось, что его облили холодной водой из железной бочки. Он опустил глаза и зажмурился - до такой степени казалось нереальным то, что Дамблдор мог просто забыть о Сириусе, задвинуть в сторону, как ненужную вещь. Крестный просидел в тюрьме двенадцать лет! В Азкабане! Среди дементоров. У маглов даже закоренелому преступнику дается адвокат и возможность подать опровержение в суд или прошение о помиловании. Не то чтобы Гарри хорошо знал магловские законы, но тетя Петуния и дядя Вернон очень любили телесериалы с судом присяжных, обвинительными приговорами, выступлениями адвокатов и свидетельскими показаниями. Слишком часто Гарри заставал их с разговорами о том, что представит сегодня в суде мистер Брэнтон, или какие факты еще раскопает сторона защиты.
Тяжело подняв глаза с полу, Гарри огляделся. Рядом стояла совершенно бледная Гермиона и нервно накручивала на палец прядку каштановых волос. На немой вопрос в глазах Гарри она тихо сказала: "Я слышала почти все".
Кикимер стоял, сгорбившись, тихо дрожа и нервно переступая с одной босой ноги на другую ногу. Всю его одежду по-прежнему составлял лишь медальон Регулуса и полотенце с гербом Хогвартса. Задержав свой взгляд на босых ступнях Кикимера, Гарри пожалел, что ему так и не удалось уговорить старого эльфа что-нибудь надеть себе на ноги. Надо бы хоть тряпками обмотать ему ноги. Простудится ведь! А пока он затащил старого эльфа на кровать, усадил рядом с собой и накинул на него одеяло. Спустя немного времени Кикимер согрелся и, почувствовав, что худенькое тельце домовика перестала бить мелкая дрожь, Гарри решил продолжить разговор.
- Кикимер, - снова обратился Гарри к домовику, надеясь выяснить до конца каверзные вопросы, - но если мать Сириуса считала своего старшего сына чуть ли не героем, то почему она на него так ругалась со своего портрета?
Домовик шмыгнул большим мясистым носом и проквакал в ответ:
- Кикимер говорил хозяину Гарри, что госпожа Валбурга была уже немного не в себе, когда ее хватил смертельный удар. Больше чем за дюжину лет одинокой жизни в своем портрете у нее совсем, совсем стало плохо с разумом... Иногда Кикимер думает, что может быть это к лучшему, что его госпожа уже мало что понимала. Хозяин Сириус как был беспутным сыном, так им и остался... Да разве Хозяин Гарри не видел, во что превратился дом, и кто его заполонил? Всякое отребье, по мнению госпожи: грязный оборотень, предатели крови со своими пащенками, воры и маг-ло-рож-ден-ные...
Кикимер выучил это слово, потому что хозяин Гарри запретил произносить ему другое оскорбительное слово.
Гарри, однако, не оценил в должной мере усилий эльфа по подбору синонимов к запрещенным к произношению словам. А такими словами, как он заметил хозяйским ухом, было не только слово "грязнокровка", но и сочетание слов "осквернители крови", замененное на "предателей крови".
На последних фразах Гарри наградил домовика таким суровым взглядом, что тот, испугавшись справедливого хозяйского гнева, затараторил скороговоркой:
- Нет-нет, Кикимер не хочет ничего плохого сказать про мисс Грейнджер. Сейчас, когда Кикимер узнал мисс Грейнджер ближе, он понял, что мисс очень, очень умная и воспитанная девушка. Но вот миссис Уизли слишком много командовала в чужом доме, а лучше бы за своими детьми последила. Ее рыжая доченька только и делала, что раскидывала в прихожей навозные бомбы, а Кикимеру потом приходилось чистить... Делает вид, что мать слушает, а как старая ведьма отвернется, так давай рожи корчить!
На этом месте в рассказе Кикимера Гарри громко кашлянул, но распоясавшегося эльфа это не остановило. Гарри взглянул в глаза своей подруги, надеясь там найти поддержку, но, похоже, она больше была согласна с замечаниями Кикимера, чем с вполне уместным, по мнению Гарри, его собственным возмущением нелестными замечаниями эльфа в адрес семьи Уизлей.
Кикимер же не обращал внимания ни на понимающую улыбку Гермионы, ни на многозначительное покашливание хозяина, а продолжал гнуть свое:
- Уж на что хозяин Сириус был отпетым сорванцом, но и он такого себе не позволял со старой матерью... А этот Наземникус - вонь на весь дом и ворюга в придачу! Припер в дом моей госпожи ворованные котлы и не посрамился. Чуть не умыкнул из дома чистого серебра кубок пятнадцатого века гоблинской работы с фамильным украшением Блэков...
- А разве не умыкнул? - невольно воскликнул Гарри, вспомнив алчный взгляд Наземникуса, когда тот полировал рукавом своей потасканной мантии обнаруженный в штаб-квартире артефакт.
- К счастью, нет, - квакнул в ответ Кикимер. - Этот нищий оборотень уговорил-таки Сириуса сдать ценный кубок в антикварную лавку, и слава Мерлину. На вырученные деньги хозяин Сириус потом кормился весь год, пока не помер... А ведь такой славный был мальчик в детстве. Но слишком живой... Даже портрет его госпожа не смогла заказать, он ни минуты не мог посидеть спокойно. Надо было, надо было госпоже быть с ним построже и потерпеливее. Сириус совсем не выносил долгих нравоучений...
Кикимер горестно вздохнул и развел руками, как будто хотел сказать, что судьба его хозяина Сириуса прямо вытекала из недостатка родительского внимания.
- Ну, Кикимер, тебя не поймешь, - протянул Гарри. – Ты говоришь о том, что долгие нравоучения не привели ни к чему хорошему в случае с Сириусом, а сам пытаешься читать нотации Солли и Холли.
Кикимер поднял опущенные уши и проговорил с достоинством, будучи твердо уверенным в своей правоте:
- Сириус был маленький мальчик, волшебник, а не эльф. Это эльфам не положено веселиться, а положено делать то, что велено...
Но Гарри решил больше не заострять внимание на различии в воспитательных моментах маленьких волшебников и эльфов. Его гораздо больше взволновали слова Кикимера о денежных затруднениях крестного. А ведь он-то был уверен, что у Сириуса счет в банке, и, по крайней мере, на еду ему хватает.
- Ладно, Кикимер, давай отложим процесс воспитания кого бы то ни было в сторону, - предложил он домовику. - Ты лучше скажи, почему у Сириуса не было денег?
- А разве хозяин Гарри забыл, что хозяин Сириус был беглым преступником? - изумленно квакнул Кикимер и вытаращил на своего хозяина выцветшие глаза с набухшими красными прожилками.
Еще бы Гарри об этом не помнил! Но как же тогда Сириус смог купить ему "Молнию"? Кикимер, поймав старыми глазами непонимающий взгляд хозяина, быстро разъяснил ситуацию:
- Хозяин Сириус часто разговаривал с этим ворюгой Флетчером о наследстве Блэков, в которое ему так и не удалось вступить. Как понял Кикимер из их пьяных разговоров: Сириус смог воспользоваться своим счетом только один раз, да и то от имени Гарри Поттера. Гоблины посчитали покупку новой метлы для Мальчика-Который-Выжил чуть ли не благотворительностью от имени «Гринготтса», получив к тому же неплохие комиссионные. Да что с них, с гоблинов возьмешь? Это ж такой народ жадный да ушлый... Они же шагу ступить не могут, чтобы не обвести кого вокруг пальца! И хозяин Гарри проявляет очень большую неосмотрительность, потакая гоблинским замашкам своих новых работников...
Гарри остановил Кикимера жестом, поскольку размышления домовика о разнице в психологии гоблинов и эльфов в пользу последних его интересовали сейчас меньше всего.
- Но как же тогда Сириус смог составить завещание на мое имя? Завещание, по которому я получил его дом и тебя, дорогой мой Кикимер, в придачу!
- Хозяин Гарри лучше старого Кикимера знает, что случилось в Министерстве, и почему хозяин Сириус был оправдан перед смертью. Завещание хозяин Сириус написал еще зимой, с полного одобрения сэра Альбуса Дамблдора, а мистер и миссис Уизли поставили на нем подписи, как свидетели...
Гарри устало потер лоб и переглянулся с Гермионой. Та тоже имела весьма озабоченный вид. Кикимер воспринял это, как неодобрение своему поведению и тут же быстро стал оправдываться:
- Хозяин Гарри не должен думать, что Кикимер подслушивал. Кикимер не подслушивал, а просто все слышал. Хозяин Сириус так часто обсуждал с ворюгой... с Флетчером свои денежные дела... И про завещание частенько вспоминали за очередной бутылкой...
Все. Больше Гарри не мог слушать Кикимера. Самое ужасное было то, что домовик говорил правду. По крайней мере, излагал те факты, которые видел своими глазами и слышал своими ушами, поскольку физически не мог обманывать своего хозяина. Гарри отослал Кикимера к теплой печке, а сам устало откинулся на кровать, чувствуя, что просто не может держать голову прямо: так много было в ней тяжелых мыслей.
Зачем Дамблдору понадобился в Ордене этот вор и трус Флетчер? Спаивать Сириуса? Почему Дамблдор за двенадцать лет не вспомнил о бойце своего Ордена? Не нашел время, чтобы поговорить? Но ведь Сириус был живой человек. ЖИВОЙ, черт возьми!
Гарри представил себе темную, холодную камеру Азкабана... Голые нары, равнодушные камни и голодные алчные дементоры. И жуткий, до костей пронизывающий холод... Мерзкие, склизкие твари не отходят от своей жертвы, даже когда приносят в камеру скудный арестантский паек. Тем более что при виде пищи узник должен испытывать хоть какие-то крохи радости. Сириус что-то говорил об этом? О том, что узники Азкабана умирают, потому что отказываются от пищи. Просто кусок перестает пролезать в горло... И точно таким же конвоем сопровождается принятие душа, если, конечно, довелось крестному помыться за долгие двенадцать лет тюрьмы.
Бродяга помогал крестному вылизывать арестантскую похлебку и спасал от холода в промозглые ночи. Но Дамблдор говорил, что он понятия не имел об анимагических способностях Сириуса.
Озабоченный голос Гермионы застал его врасплох, посреди тяжелых размышлений:
- Гарри, ведь ты же не думаешь, что Дамблдор это специально...
- Я не знаю, что думать, Гермиона, - произнес Гарри усталым бесцветным голосом. - Но он мог хотя бы поговорить с Сириусом... Хотя бы один раз...
- Даже если напрочь забыть о том, что Альбус Дамблдор был хороший легилимент, - тихо добавила Гермиона.
|
|
|
