 |
Глава 32. Перевернутая страница.
|
|
|
|
Обгрызенный с одного края лунный диск показался в небе из-за завесы серых облаков и осветил старое кладбище и одинокую палатку на окраине. Лунный свет отразился в дождевых лужах и, задержавшись на лицах юноши и девушки, смешался со светом, льющимся из-за полога походной палатки.
Гермиона подняла голову и отвела от лица руки.
- Может быть, профессор Снейп просто не мог поверить, что Лорд все-таки решится избавиться от него?
- В это, по-моему, сам Лорд поверить не мог, - серьезно ответил Гарри. - Гермиона, у Снейпа голос дрожал, когда он в последний раз просил позволить ему "привести мальчишку". Только я не думаю, что он боялся смерти. Он не трус. Но вот то, что он может не успеть передать информацию...
- Да... действительно, - задумчиво проговорила Гермиона. - Выходит, не знал... Иначе постарался бы тебя найти...
Неожиданно для самого себя Гарри усмехнулся, а потом и расхохотался. Просто представил себе, как к нему подходит Снейп, и пытается ему втолковать, что он должен сам пойти к Волан-де-Морту и самопожертвоваться без мешка взрывчатки в рюкзаке за спиной. Мысль эта показалась ему до того нелепой, что он невольно прыснул от смеха.
- И заработал бы от меня в лоб! Знаешь, последний раз у меня даже "Круцио!" классно получилось. Амикус чуть ли не до потолка взлетел, потому что тут главное - захотеть! В висках, правда, стучало...
Гермиона посмотрела на него удивленно, видимо не сразу сообразив, что это вдруг на него нашло, но быстро поняла, в чем дело, и тоже зашлась смехом.
- Он тебе: Поттер, мне велено передать, что у тебя назначена аудиенция с Темным Лордом. Так что с вещами на выход!
- А я ему: сейчас рога взрывопотама в рюкзачок утрамбую и прибуду на место...
|
|
|
- И он тебе: вещи оставить в моем кабинете, а палочку отдать мне на хранение!
- А я ему в ответ: ЩАС! Разбегусь... Вы бы лучше, сэр, отошли в сторонку...
-...чтобы я вас тут случайно рогом не задел!
-...а то он больно взрывчатый, рог-то этот!
- Так что вам, прЫнц-полукрови, не повезет...
- Да хоть у Трелони спросите, если мне не верите! Старой стрекозе-то вы верите еще? Как нет? А раньше верили каждому слову и хозяину докладывали! Нехорошо... "Круцио!"
- А когда это ты у нас так поднаторел с Непростительными заклинаниями? - спросила Гермиона деланно-серьезным тоном, вцепившись в юношу глазами, когда ее дрожащий от смеха голос немного выровнялся.
- Да там, в гостиной Когтеврана. Когда Амикус плюнул в лицо МакГонагалл, меня вдруг такое зло разобрало! Честное слово, никогда в жизни ничего подобного не испытывал. Ну, я и сказал этому типу, что мол, зря он так... И приправил, чем следует. И ты знаешь, на него так хорошо подействовало! С потолка он уже почти что замертво свалился. МакГонагалл их с сестрой связала и оставила в уголке отдохнуть, подумать о своем поведении...
Гермиона взглянула на друга внимательнее, и произнесла все тем же полусерьезным тоном, подражая строгому голосу профессора МакГонагалл:
- Да вы, Поттер, прямо на глазах становитесь все хуже и хуже. Боюсь, что мне придется наложить на вас взыскание в виде домашнего ареста в стенах означенной палатки с обязательным прочтением "Истории Хогвартса".
- Вслух, чтобы лучше запомнить, - протянул Гарри, очень удачно подражая противному, самодовольному тону профессора Амбридж.
- Вы, юноша, помяните мое слово, пойдете по кривой дорожке! - Гермиона вскочила со стула, и, положив одну руку на живот, пригрозила Избранному указательным пальцем другой руки. Гарри тотчас узнал в ней старого профессора Слизнорта. - Клянусь бородой Мерлина!
В ответ Гарри скрестил на груди руки и, напустив на себя суровый вид, произнес, приправив свои слова сарказмом профессора Снейпа:
- А я вас недооценивал, Поттер!
|
|
|
Напоминание о профессоре Снейпе вернуло их обоих к старой теме разговора. Казалось, что даже лунный диск в небе почувствовал перемену настроения и спрятался за завесой облаков. Вновь стало темно.
Гермиона с силой стукнула себя ладонью по ноге и воскликнула:
- Вот чего я точно не понимаю, так это то, какой половинкой одного известного места думал Дамблдор, поручая именно Снейпу поведать тебе о том, о чем... он должен был поведать! Не понимаю... Он на что рассчитывал?
- Не иначе, как на мое невероятную способность оказываться в нужное время в нужном месте, - устало произнес Гарри единственное, что пришло ему в голову, потому, что ничего другого придумать было невозможно. - Да он мне сам об этом говорил неоднократно... Что можно сказать со стопроцентной уверенностью, так это то, что я бы непременно увидел глазами Сама-Знаешь-Кого все, что происходило в Визжащей хижине. Только вот... А успели бы мы туда добраться вовремя?
Гермиона вдруг стала совершенно серьезной, нахмурилась и прямо, почти жестоко, высказала вслух то, что незримо витало в воздухе, и неумолимо должно было быть сказано:
- То есть Дамблдор знал, что Темный Лорд засомневается в Старшей палочке, и перед тем, как использовать ее против тебя, постарается принять все необходимые меры предосторожности...
- Говоря короче, постарается убрать с дороги того, кого он искренне считал ее хозяином, то есть профессора Снейпа, - безжалостно подвел общий итог Гарри. - А поскольку для Ты-Знаешь-Кого "убрать с дороги" всегда означало "убить", то ему даже в голову не пришло, что можно просто настучать Снейпу этой палочкой по башке.
- Олливандера, между прочим, к тому времени уже не было в его распоряжении, - уточнила Гермиона, - а если бы был, то бедный Драко... Впрочем, и устранив Драко, и настучав по голове Снейпу, он все равно бы ничего не добился. Настоящим хозяином Старшей палочки уже был ты.
Гермиона замолчала, наклонившись к самой земле, схватила какую-то ветку и с силой переломила ее надвое. Ветка жалобно хрустнула, как будто напоминая девушке, что природа, мир и вселенная не виновны в ее сомнениях и страхах. Гермиона вновь подняла глаза на юношу, и произнесла почти с отчаянием:
- Гарри, мы не можем позволить себе изменить прошлое! Это чревато такими последствиями, что... никто не сможет сказать, чем это закончится... Так что максимум - это можно доставить в круглый кабинет пузырек с ядом и посоветовать принимать зелье Подобия.
|
|
|
- А также посоветовать ему: обратиться к Трелони на предмет узнать, какие опасности подстерегают его в ближайший месяц, - попытался пошутить Гарри, припоминая ненавистные уроки прорицания у старой стрекозы.
Но Гермиона, на удивление, осталась совершенно серьезной.
- А это, между прочим, вполне здравая мысль, - рассудительно заметила она. - Тем более что один-то раз в своей жизни Снейп ей поверил. И это нам известно совершенно точно, не спорь!
- А я и не собирался, - отмахнулся Гарри. - Тем более что Трелони сделала целых два настоящих предсказания. Второе, помнишь, я рассказывал, про Питера, который должен был добраться до тайного убежища Темного Лорда и помочь его воскресить. Дамблдор еще тогда пообещал прибавить Трелони жалование...
Вдруг Гермиона издала резкий, протяжный звук, нечто похожее на "О-ой" или "А-ай", и в страхе за свою несдержанность быстро закрыла рот ладонью.
- Ты чего? - не понял Гарри. - Я же вам с Роном рассказывал...
Гермиона вытерла ладонью выступивший на лбу пот и убрала с лица растрепанные ветром волосы. Ей понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
- Гарри, - неуверенно начала она, - я тогда думала, что пузырьки с НАСТОЯЩИМИ произнесенными пророчествами попадают в Отдел тайн, в Зал Пророчеств, а о том, что этот зал есть, я узнала от Рона, а он от своего отца, примерно также, как портреты умерших директоров школы появляются в круглом кабинете. В "Истории Хогвартса" написано, что это обусловлено древней магией замка...
Дальше она могла не продолжать. Гарри мгновенно все понял, как только в памяти всплыли слова Дамблдора: "То, что разбилось, было всего лишь записью пророчества из архивов Министерства магии. Само же пророчество было сделано в присутствии некоего лица, и это лицо имеет возможность досконально вспомнить все изреченное".
|
|
|
Дамблдор не взял у него, Гарри, воспоминание о произнесенном Трелони новом пророчестве о грядущем возрождении Волан-де-Морта, и вряд ли сказал хоть одно слово предупреждения тому же Фаджу. Да ни черта он ему не сказал, и в этом Гарри сейчас был уверен, как никогда. Потому что, будь Фадж предупрежден, разве стал бы он устраивать злосчастный Турнир вместо того, чтобы организовать облаву на Питера.
Ведь даже он, Гарри, четырнадцатилетний школьник, догадался, что Питер отправится разыскивать своего хозяина в Албанские леса. Но там, на постоялом дворе, Хвоста встретил не отряд мракоборцев, а всего лишь Берта Джоркинкс. Круглая дура, страдающая неумеренным любопытством, которую даже жалкий Петтигрю смог одолеть без особого труда, а Волан-де-Морт смог выудить из ее никчемных мозгов невероятно полезную для него информацию.
А потом Хвост притащился с уродливым тельцем своего хозяина в этот дом, где раньше жил Том Реддл старший, и который, оказывается, так и назывался, ДОМ РЕДДЛОВ... И Дамлдор не мог этого не знать, ведь он же сам говорил, что он тщательно наблюдал за своим учеником. И не мог Дамблдор, вот тут хоть гром, хоть молния, ничего не знать о тройном убийстве в этом доме.
Гарри почувствовал, что ему становится тяжело дышать, и мысли в его голове начали путаться. Ну, разумеется, Дамблдор знал о тройном убийстве в Доме Реддлов. Он ведь сам ему об этом рассказал. Только узнал старик об этом не год назад, и не два, а полвека назад, когда первые полосы "Ежедневного пророка" были целиком и полностью посвящены убийству, совершенному при помощи магии. И Дамблдор читал магловские газеты об исчезновении Фрэнка Брайса... И там черным по белому написано, что Фрэнк служил садовником в ДОМЕ РЕДДЛОВ... И Дамблдор точно знал, что Волан-де-Морт и Том Реддл - это одно и то же лицо... И Гарри подробно описал Дамблдору свой вещий сон, когда Волан-де-Морт подлетал на филине к этому дому... И грозный Темный Лорд был тогда всего лишь жалкой мелкой тушкой!
Гарри почувствовал, что он должен немедленно рассказать Гермионе все, как есть. От начала до конца. Потому что все это было чрезвычайно важно. На интуитивном уровне он чувствовал, что каждая деталь, каждая мелочь из прошлых событий может иметь огромное значение и дать ключ к разгадке чего-то более важного, что давно уже незримо витало в воздухе.
- Гермиона, - тихо, но решительно обратился Гарри к своей подруге, - помнишь, я рассказывал о возрождении Сама-Знаешь-Кого, когда давал интервью Рите Скитер. Я тогда еще не знал точно, где именно это случилось. То есть знал, что на кладбище, но на каком именно – не знал. Только ты ведь, наверное, уже сама догадалась, что произошло это здесь, на этом самом кладбище.
|
|
|
Гермиона протяжно вздохнула, а из ее волшебной палочки вырвался луч света, осветивший мокрые голые деревья вокруг палатки и разогнавший темноту ночи. По ее освещенному лицу Гарри понял, что она давно об этом догадалась, еще днем, когда они увидели могилу Тома Реддла-старшего. После нескольких месяцев скитаний они уже давно не боялись ни темноты, ни привидений, но с зажженной палочкой подростки почувствовали себя намного уютнее.
- Помнишь, - начал свой рассказ Гарри, - когда-то давно я вам с Роном рассказывал свой вещий сон, когда я видел глазами Ты-Знаешь-Кого, как он летел на филине и влетел в разбитое окно старого заброшенного дома. То есть это было не когда-то давно, а конкретно перед третьим заданием злосчастного Турнира.
Гермиона молча кивнула головой, не рискуя перебивать рассказчика.
- Так вот, Гермиона, - продолжал Гарри, - это был тот самый дом, где мы сегодня были с тобой, и именно в ту комнату перед камином опустился филин, и на том обшарпанном коврике корчился Хвост, когда я... то есть он, тренировал на своем слуге пыточное заклятие.
Заглянув в глаза Гермионы, Гарри увидел в них недоверие, и поспешил добавить:
- Это совершенно точно, Гермиона! Я узнал этот дом! Я узнал бы его из тысячи других домов. Мы влетели в разбитое окно на втором этаже, пролетели по коридору в ту самую комнату и опустились в то самое кресло перед камином. Только тогда в камине горел огонь, и Хвост ждал своего хозяина...
Гарри говорил с таким отчаянием в голосе, так боялся, что Гермиона ему не поверит, что не заметил, как перешел на крик, вскочил на ноги и начал нетерпеливо ходить взад и вперед вдоль палатки. Внезапно он ощутил на своем запястье руку девушки, и от этого прикосновения по телу пробежала теплая волна.
- Подожди, Гарри, не волнуйся, - раздался спокойный, но настойчивый голос подруги. - Признаюсь, твои слова вызывают у меня некоторые сомнения, но, скорее всего, я просто многого не знаю. Вот, например, как мог Сам-Знаешь-Кто лететь на филине? Если он был бесплотным духом, то для перелетов ему вовсе не требовалось дополнительное средство передвижения. А если он уже был бледной рептилией с двумя дырками вместо носа, то зачем ему был филин, если он и так умел летать, и о каком предстоящем возрождении тогда может идти речь? Не понимаю.
Гарри остановился и хлопнул себя по лбу. Господи, неужели он ничего не рассказывал своим друзьям про уродливого младенца, которым был тогда Волан-де-Морт? Гермиона, наверное, ничего не знает про мелкую безобразную тушку, похожую на червяка. С уродливым лицом, с как будто ободранной кожей, с тоненькими ручками и ножками.
Он присел рядом с девушкой и снова начал говорить:
- Тогда Сама-Знаешь-Кто был чем-то вроде уродливого младенца. При помощи крови единорога, яда Нагайны и каких-то заклинаний, а также при активном участии Хвоста, потому что бесплотный дух не мог даже палочку держать, ему каким-то образом удалось обзавестись таким вот, весьма хиленьким тельцем. А для поддержания жизни в этом хрупком тельце Ты-Знаешь-Кто употреблял почему-то яд своей любимой змеи.
- Но откуда ты все это знаешь? И почему ты раньше не говорил нам ни про какого уродливого младенца? - не удержалась Гермиона. – Даже в интервью «Придире» ты обмолвился, что видел Хвоста с каким-то свертком, а что лежало в свертке, то было так ужасно, что лучше бы не видеть это вовсе. Да и про само заклинание старинной Черной магии, вернувшее Сам-Знаешь-Кого к жизни, ты не сказал почти ничего. Ты упомянул только про котел, в котором булькало сваренное зелье, и про то, что Темный Лорд взял кое-что из могилы отца, у Хвоста и у тебя, не вдаваясь в подробности.
Гарри вздохнул, живо представив себе, как Рита Скитер описывает для широкой публики с его слов все подробности Черной магии, о которых он тогда все-таки решил не распространяться: и без того все, кому не лень, считали Мальчика-со-Шрамом больным на голову. Но своей лучшей подруге можно и даже нужно было рассказать все, и потому Гарри продолжал терпеливо объяснять:
- Гермиона, я всего два раза видел во сне Темного Лорда до его возрождения. Первый раз летом, перед чемпионатом мира по квиддичу. У меня тогда впервые заболел шрам, если не считать, конечно, окончания первого курса. И вот тогда я увидел этот самый Дом Реддлов, и даже стал невольным свидетелем убийства старика Фрэнка. Я видел своими глазами зеленую вспышку, вырвавшуюся из волшебной палочки в моих тоненьких ручках и... проснулся. Но я так и не разглядел тогда свое собственное тело, то есть, я имею в виду его тело. Наверное, потому, что никто не обращает внимания на себя в минуты особого волнения. А я всегда видел глазами Ты-Знаешь-Кого именно тогда, когда он испытывал особенную злость. Я только никак не мог понять, чем же он держал палочку, но это уже потом, когда я проснулся. И я тогда сразу же написал про боль в шраме Сириусу.
- И сразу же рассказал Дамблдору про свой вещий сон на уроке Трелони, - задумчиво протянула Гермиона, как будто бы разговаривала сама с собой. - А тельца Лорда ты по-прежнему не видел...
- Вот именно! - обрадовался Гарри тому, что его, наконец-то, поняли и ему, несомненно, верят. - И теперь ты, надеюсь, понимаешь, почему я хочу узнать все, что только возможно о Доме Реддлов!
Гермиона утвердительно кивнула головой, и глаза ее сверкнули в свете волшебной палочки.
- Когда мы... с Седриком... схватились за кубок, то он перенес нас на это кладбище... И я ведь сам, дурак, сам ему предложил разделить между нами победу Хогвартса!
Гарри снова вынужден был замолчать, потому что в горле встал комок, который нелегко было проглотить. К счастью, Гермиона не торопила его, и лишь тогда, когда пауза в их разговоре стала слишком натянутой, сказала:
- Гарри, Дамблдор никогда не упоминал даже само слово «кладбище», когда настойчиво просил нас с Роном не распрашивать тебя ни о чем, что случилось в ЛАБИРИНТЕ.
На последнем слове она повысила голос и сделала твердое ударение. Это подействовало на Гарри, как толчок, как будто бы комок, застрявший в горле, подтолкнули изнутри, и он выскочил наружу, чтобы никогда уже не возвращаться и не давать Гарри замолчать. Гарри даже закашлялся, но легкий кашель быстро прошел, оставив после себя лишь негодование. Так вот оно как, оказывается! Дамблдор даже не употреблял в своей речи само слово "КЛАДБИЩЕ", заменив его нейтральным "ЛАБИРИНТ". Замечательно!
Он снова вскочил на ноги, и с жаром, захлебываясь словами, стал говорить о появлении Хвоста со странным свертком в руках, о том омерзении, который он испытал, впервые увидев уродливое червякообразное тело младенца. И как потом до него дошло, что и в кресле, и на спине у филина он сам был тем же маленьким хрупким уродом. Только о смерти Седрика Гарри не стал ничего говорить, кроме того, что Хвост убил его по приказу хозяина.
Картины прошлого оживали перед его глазами, прерываемые лишь, время от времени, короткими возгласами Гермионы. А когда он дошел до того места в своем повествовании, когда Хвост погрузил тело младенца в котел с кристаллической жидкостью и начал, собственно, сам черномагический ритуал, достав что-то прямо из-под земли, из могилы своего отца, Гермиона, не выдержав, перебила его.
- Гарри, ты уверен в этом? Ты уверен в том, что Хвост достал что-то именно из могилы своего отца?
- Гермиона, я был привязан к надгробному камню. Тот ужас, который я испытал, когда земля разверзлась прямо у меня под ногами, забыть невозможно. Вот только что именно там было, я не смог, не успел разглядеть. Тоненькая струйка непонятно чего, которая по мановению волшебной палочки нырнула в котел, - еле слышно ответил Гарри, закрыв глаза и пытаясь хоть таким образом выудить из памяти прошлые события.
Но память предательски молчала. Что это была за струйка? Песка, могильной земли, праха? Если бы Гарри смотрел только себе под ноги... Но он одновременно видел и котел, жидкость в котором шипела и бурлила, окрашиваясь в голубой цвет, и скулящего от ужаса Хвоста, отрубающего самому себе руку и баюкавшего свой обрубок. А потом... Потом Хвост разрезал ему руку и взял его кровь...
- Кровь недруга... взятая насильно... воскреси... своего врага! - вслух проговорил Гарри, вспоминая черномагический ритуал, мастерски проделанный Хвостом, когда дошел в своем рассказе до своей незавидной роли в этом страшном действе.
- Так вот как здесь это произошло, - с рассеянной задумчивостью проговорила Гермиона, - вот каким образом Питер оказался без руки, с протезом, а вы с Лордом стали одной крови... Гарри, а ты не мог бы попытаться вспомнить другие заклинания, что произносил Хвост. То есть не сами заклинания, они меня не интересуют. Но сам смысл!
Покопавшись в памяти, Гарри все-таки извлек на свет, что Хвост что-то бормотал про "плоть слуги, отданную добровольно", но, как он ни старался, не мог он вспомнить, что же говорил Хвост, когда сопровождал словами то, что выпорхнуло из-под его ног, из разверзшейся под ним земли. Бездонная трещина под ногами стояла перед глазами, сверкающая поверхность котла сыпала искры в разные стороны, но слова Хвоста, казалось, напрочь стерлись из его несовершенной человеческой памяти.
Гарри подошел в своем рассказе к тому, как в облаке пара, поднимающегося над котлом, стали постепенно вырисовываться очертания бледной, скелетообразной фигуры с красными прорезями злобных глаз и узкими щелками ноздрей.
- И все это ты видел в ночных кошмарах три года подряд...
Гермиона произнесла последнюю фразу бесцветным голосом, устало опустив волшебную палочку, закрыв от собственного бессилия лицо нервно дрожащими руками.
Жар, подогревавший Гарри изнутри, когда он оживлял в своей памяти картины прошлого, прошел, и по телу пробежал сначала легкий холодок, а потом его стала колотить самая настоящая дрожь. Было отчетливо слышно, как в тишине ночи его зубы мелко стучат друг о друга.
Словно очнувшись ото сна, Гермиона, вскочив на ноги, схватила Гарри за руку, и с силой потянула внутрь палатки, в тепло. Все эльфы давно уже спали, и только старый Кикимер сидел на корточках подле печки и смотрел на слабо мерцающие угли. Гермиона что-то шепнула ему на ухо, и он, кряхтя и шаркая, отправился на кухню. А Гарри почувствовал, как Гермиона накинула ему на спину одеяло и исчезла в дверном проеме кухни вслед за домовиком. Через несколько минут по палатке распространился ароматный запах свежезаваренного горячего чая.
Заботливый голос Гермионы из кухни позвал его, и Гарри, соблазненный горячей кружкой, полной живительного напитка, поспешил на его зов. Вместе с ароматным чаем в его тело постепенно входило тепло и разливалось по жилам.
Гарри нисколько не жалел о том, что нашел в себе силы и все рассказал Гермионе. Но сейчас он чувствовал страшное опустошение, как будто бы вместе с воспоминаниями из него вытянули некий стержень, на котором до недавнего времени держалось хрупкое равновесие его души. Слишком много вопросов ставила перед ним жизнь, и все они были слишком каверзными.
Сейчас казалось, что еще немного, еще чуть-чуть, и любая новая "информация к размышлению" неминуемо прихлопнет все, что до этого момента он знал о своей жизни, о магическом мире и об Альбусе Дамблдоре. Как будто бы все, чему он до сих пор верил, и этой верой был уже заполнен целый лист его жизни с двух сторон, вдруг оказалось совсем не тем, чем представлялось вначале, а попросту говоря – ложью. И теперь этот исписанный лист под давлением обстоятельств неминуемо съеживался, сминался, как черновик, и следовало переходить к новому, чистому листу и начинать осмысливать свою жизнь заново.
- Но откуда дух Сам-Знаешь-Кого взял свою старую волшебную палочку, которая была сестрой твоей палочки? - рассеянно проговорила Гермиона, скорее всего, совершенно неожиданно для себя, потому, что она все время сосредоточенно о чем-то думала, бесцельно перебирая в руках свою волшебную палочку и измеряя шагами кухню.
Время от времени до ушей Гарри долетало ее тихое бормотание, похожее на бессвязный шепот, но он почти ничего не мог разобрать, кроме "нет, этого просто не может быть", "это было бы слишком...", "нет, это полный бред". Но слова о волшебной палочке Гарри услышал и предположил первое, что пришло в голову:
- А, может быть, его бесплотный дух летал в воздухе вместе с волшебной палочкой, а потом его оттуда собрал Хвост.
Казалось, Гермиона не услышала слов друга. Она нервно обернулась и с виноватой улыбкой попросила его повторить свои слова. Гарри повторил. Гермиона подошла к нему, и, глядя на него сверху вниз, положив на стол волшебную палочку и скрестив на груди руки, тихо сказала:
- Гарри, бесплотный дух - это всего лишь бесплотный дух, а палочка - вполне материальная вещь. Бесплотному духу нечем держать палочку, для этого надо быть хотя бы полтергейстом как Пивз.
- Я совсем не то имел в виду, - Гарри даже немного обиделся. - Я хотел сказать, что Хвост мог собрать из воздуха волшебную палочку Лорда вместе с телом уродливого младенца. А когда анимаг превращается в животное, куда девается его палочка?
Гермиона нежно улыбнулась одними уголками губ и, ласково потрепав его рукой по лохматой голове, произнесла:
- Гарри, анимагическое превращение осуществляется БЕЗ волшебной палочки. Когда МакГонагалл на уроке демонстрировала нам свое превращение в кошку, она, если ты заметил, откладывала палочку в сторону. Одежда волшебника превращается или в шерсть, или перья, но волшебная палочка в этом не участвует. И это один из существенных недостатков анимагии. А уж предположение о том, что палочка сначала растворилась в воздухе, а потом заново собралась в одно целое и вовсе лишено здравого смысла. Волшебные палочки капризные дамы и плохо поддаются ремонту, мы с тобой сами смогли в этом убедиться в недавнем прошлом. Некоторое исключение составляет только трансгрессия, но там все происходит мгновенно, и хотя волшебник со всем своим содержимым распадается на элементарные частицы, их структура и порядок при этом не нарушаются.
- Но тогда получается, что Хвост доставил своему хозяину его волшебную палочку, - нерешительно предположил Гарри, лихорадочно перебирая в голове все возможные варианты, и находя при этом, что и перебирать-то особо нечего. - Больше-то просто некому. С Нагайной Темный Лорд, вроде, только в Албанских лесах познакомился. А больше там и не было никого. И всем его "верным" соратникам, тем, которые в тюрьме не сидели, их хозяин был, что называется, до... Мой кузен Дадли здесь обычно произносит одно нехорошее слово.
Гермиона устало опустилась на лавку рядом с другом, потирая рукой лоб, как будто бы и на нем начинал прорезаться шрам от активной мыслительной деятельности.
- Действительно, - сказала, наконец, она. - Впрочем, в любом случае, с палочкой или без, если бы Хвост тогда не сбежал, Темный Лорд бы не возродился. Знаешь, Гарри, я сейчас так жалею, что не позволила тебе тогда сбегать и забрать Мантию-невидимку, которая лежала около Дракучей Ивы. Или надо было попытаться обездвижить Хвоста или мелкую крысу "Петрификолусом".
- Проще было призвать ее к себе Манящими чарами, - предложил Гарри и тут же осекся, потому что вспомнил, что "Ассио" они узнали только в начале четвертого курса. - А ты уже умела тогда применять обездвиживающее заклинание?
- Немного, - коротко ответила девушка. - Я знала о нем, и даже использовала, но практики было слишком маловато. И потом: направить заклинание в стоящего рядом Невилла – это одно, а попасть в бегущую мелкую крысу с десятка шагов – совсем другое. О невербальных заклинаниях мы тогда даже представления не имели. В принципе, «Петрификолусом» нужно было оглушать Хвоста сразу, как только он напал на Живоглота. Если уж честно, то я слишком растерялась, Гарри. У меня ведь никогда не было твоей мгновенной реакции, твоей решимости к действию, твоей способности принимать сложные решения. Что я? Книги и знания, и ничего больше!
И она развела руками в стороны, как бы подчеркивая этим жестом свою беспомощность в некоторых моментах, когда надо было бы проявить силу и ловкость. Но именно этот жест слабой худенькой девушки поднял в душе Гарри огромную волну нежности к лучшей ученице Хогвартса, гриффиндорской заучке, маленькой храброй девочке, от которой вовсе не требовалось быть мужественной и смелой. Потому что это удел мужчин, а не женщин.
- Только вот без твоих знаний, Гермиона, я бы просто не выжил в этой войне, - вырвалось из самой души Избранного.
Это откровенное признание было голой, неприкрытой правдой. Простой, как два плюс два. Из проруби вместо Рона его непременно вытащил бы Снейп. В том, что он наблюдал за ними с Роном из развилки деревьев, у Гарри не было никаких сомнений. А скорее всего, стоял совсем рядом с ними, потому что предположить, что Снейп НЕ владел Дезиллюминационным заклинанием, не хватало фантазии. Но Гермиона спасала его постоянно, каждую минуту. И дело было даже не в Годриковой Лощине, и даже не в том, что ее заклинания оберегали обитателей походной палатки. А в том, что она просто была рядом. А иначе он бы свихнулся за время скитаний от одиночества.
- Дорога ложка к обеду, Гарри, - несмело улыбнувшись, напомнила ему Гермиона. - Знания нужно применять вовремя. Если бы я тогда обездвижила из-за кустов крысу, то никто бы этого не заметил. Рон был оглушен, Люпин превратился в оборотня и мало что соображал, Сириус был целиком и полностью занят Люпином, даже верный Живоглот был предусмотрительно выведен из строя. Вот и остаемся только мы с тобой, но мы и так, и этак бы все узнали. А я, глупая, раздумывала о правилах обращения с хроноворотом. Остается только Бога благодарить, что ты не думал о таких формальностях, когда вызывал Оленя и отгонял от всех нас дементоров.
- Гермиона, там просто ситуация была другой, - возразил Гарри, выставив вперед согнутую в локте руку и решительно помахав ею из стороны в сторону, как бы отгоняя от девушки неправильные мысли. - Там речь шла не о том, сбежит или не сбежит какая-то грязная крыса, а о спасении наших душ. Тут уж не до соблюдения правил. И либо ты стоишь, как пень...
- Либо скачешь, как олень! - понимающе улыбнулась Гермиона, и в один миг тесная кухонька наполнилось теплотой и уютом от звуков ее высокого голоса, сияющих глаз и умных слов.
Недавнее опустошение прошло. Чистое пространство души Гарри, только что освобожденное от кошмаров трехлетней давности, постепенно наполнялось ощущением радости от общения с Гермионой. Исписанная косым почерком Дамблдора страница была перевернута, а заполнение нового листа следовало начинать только с хорошего.
Глава 33. Глазами змеи.
Так уж устроена человеческая жизнь, что люди чаще всего учатся уму-разуму на своих ошибках и на чужих примерах. А надо бы, конечно, наоборот. Чужие ошибки и свои собственные примеры для подражания. Но такое счастье случается не часто, и остается только надеяться, что собственные ошибки можно будет исправить, а чужие примеры не останутся незамеченными.
- Гермиона, - вдруг обратился Гарри к подруге, припоминая в деталях их первое путешествие в прошлое в конце третьего курса, - мы ведь тогда вовсе не сидели в кустах. То есть сидели, но Люпин вот-вот должен был превратиться в оборотня и побежать как раз в нашу сторону. И мы с тобой, не дожидаясь худшего, побежали к избушке Хагрида.
- Вот именно, что предпочли спрятаться! - возразила девушка. - Хотя... Можно было, конечно, попытаться... Но и с оборотнем тоже шутки плохи. Вот если бы я сразу тогда не ступила, и к твоему "Экспеллиармусу" добавила свой "Петрификулс"... Но ты-то не остался в избушке Хагрида, а рванул к озеру!
Гермиона неожиданно стала совершенно серьезной.
- Гарри, то первое путешествие в "прошлое" и твой Патронус, спасший всех нас, заставил меня кое-что пересмотреть в себе самой. По крайней мере, я не слишком много раздумывала, когда потянула тебя в гостиную поместья Малфоев.
- А я что-то не припомню, чтобы я в принципе сопротивлялся, - так же серьезно заметил ее друг.
Сказав это, Гарри с неожиданной остротой почувствовал, что пора принимать решение: ставить в известность Северуса Снейпа о странной игре Дамблдора со Старшей палочкой или нет? Бросив взгляд на часы, он обнаружил, что время перешло за полночь, так что вероятность застать Снейпа одного в его кабинете была наивысшей. Машинально зажав в руке стакан с остатками уже остывшего чая, отстраненно наблюдая за движением планет на циферблате часов, он бесконечное число раз прокручивал в голове один и тот же вопрос: говорить или молчать? Быть или не быть?
Гермиона задумчиво шагала от стены к стене крохотной кухни. Шаг, два вперед... Разворот... Снова шаг вперед...
Наконец, видимо придя к какому-то выводу, она остановилась.
- Гарри, я прошу, только не перебивай меня, - путая порядок слов от волнения начала она, и в ее голосе чувствовалось напряжение, но в нем не было неуверенности. Очевидно то, что она хотела сказать, было решено совершенно твердо. - В данном конкретном случае мы не можем позволить себе изменить прошлое. Снейп на вызов Метки должен пойти к хозяину, а не искать тебя. Тем более что мы с тобой пришли к совместному верному выводу, что это было совершенно бесполезно. Ты бы ему ни за какие коврижки, и даже за воспоминания не поверил, и правильно бы сделал, между прочим!
Гермиона замолкла на несколько секунд, чтобы перевести дух и набрать воздуха в легкие.
- Если за тот год, что портрет Альбуса Дамблдора висит над его столом в круглом кабинете, мудрейший, старейший и добрейший бывший директор Хогвартса не счел нужным рассказать Снейпу о Старшей палочке – значит, были у него на то причины, - Гермиона жестом остановила своего собеседника, увидев, что тот порывается что-то сказать. - Какие именно причины, сказать не могу. Сейчас не могу. У меня, Гарри, в последнее время в голове перестало сходиться два плюс два, хотя я всегда любила нумерологию. Но, если у плоского, как доска, портрета хватило ума спланировать кровавые большие гонки, когда надо было вытащить тебя из дома на Тисовой улице, то времени предупредить Снейпа о Старшей палочке тоже должно было хватить с лихвой. И если он этого не сделал, то это камень на его совести, а не на твоей, Гарри!
Гермиона снова замолчала и, присев рядом, взяла Избранного за руку. Теперь ее глаза были совсем рядом.
- Наконец, самое главное... Гарри, Темный Лорд не рискнул использовать Бузинную палочку против Снейпа, потому что он в ней сомневался. Он даже Нагайну использовал втихую, вдали от других УПСов, чтобы не видел никто. Он же так и сказал тогда: "Я должен получить власть над этой палочкой, Северус". И если он не будет уверен, что устранил истинного хозяина Смертоносной палочки, он может... Вдруг он откажется ее использовать, Гарри! И тогда... Гарри, я даже думать об этом не хочу!
Не отрывая своих карих глаз от ярко-зеленых, Гермиона с видимым усилием над собой выдохнула последнее:
- Северус Снейп, без сомнения, герой и замечательный человек, но... Я смогу смириться с его смертью... Понимаешь, Гарри, смогу, как бы кощунственно это ни звучало! Добби был для меня намного дороже, чем мрачный профессор зельеварения...
Больше она уже ничего не могла говорить, потому что руки ее затряслись, как в лихорадке, и из раненой души вырвался наружу горестный вой. Неожиданно раздался громкий треск, и Гарри почувствовал, как к нему на колени что-то льется. В своей руке он сжимал обломки стеклянного стакана. Откуда в его руке стакан? Несколько долгих секунд он тупо смотрел на капли крови, выступившие из-под впившихся в ладонь острых осколков стекла, потом, наскоро замотав рану полотенцем, попавшимся под руку, напрочь забыл о них и шагнул навстречу девушке. И в следующее мгновенье настоящей реальностью в его руках были лишь трясущиеся от отчаянных рыданий худенькие плечики Гермионы.
Гарри потерял счет времени. Сердце больно сжалось, и он не помнил, когда стихли рыдания Гермионы. Только почувствовал, как она осторожно освободилась из его объятий и скрылась в ванной. Кровь из рассеченной ладони продолжала капать, и он вынужден был пойти в ванную вслед за девушкой.
Гермиона подняла склонившееся над умывальником лицо и, бросив короткий озабоченный взгляд на раненую руку Гарри, быстро уступила ему место перед умывальником. Глаза Гермионы были все еще мокрыми и красными, но она, казалось, забыла обо всем. Через несколько минут рана была промыта водой, из нее были извлечены осколки стекла, а Гермиона сосредоточенно перебирала аптечку.
Ни с того ни с сего Гарри вдруг почувствовал себя на верху блаженства. Сначала это показалось ему несколько странным. Чего это вдруг чувствовать себя счастливым, если ты руку порезал, а девочка плачет? Но девочка уже не плакала, а занималась ранкой на его ладони, приказав ему сидеть смирно и не дергаться. А он и не хотел ничего больше. Ему нравилось вот так сидеть, вытянув вперед порезанную руку и поручив ее заботам Гермионы. А когда ранка была уже обработана бадьяном, и Гермиона заверила его, что теперь рука опять "как новенькая", в душе мелькнуло легкое сожаление, что все хорошее, увы, быстро кончается.
И снова упрямо начинается не понятно что, не понятно как, и не понятно зачем...
Гарри достал из кармана пузырек с ядом, повертел его в руках, посмотрел на свет и поставил на стол. Коротко спросил:
- У тебя кусочек пергамента есть?
Гермиона, порывшись в бисерной сумочке, вытащила заложенную в одну из книг знакомую закладку со стрелочкой. Повертев ее в руках, она произнесла еле слышно: "Какая теперь разница..." и через мгно<
|
|
|
