Глава 39. Читайте умные книги.

 

8 апреля 1998 года, среда.

*****

Рассвет подкрался незаметно. Казалось, еще недавно в свете прибывающей луны можно было разглядеть лишь темные, размытые силуэты деревьев. Но постепенно звездные россыпи исчезали со светлеющего неба, и самые яркие звезды гасли тоже, а с первыми лучами солнца с противоположного края поляны до палатки дотянулись длинные тени.

Солнце поднималось все выше, а тени медленно сжимались от его лучей, как шагреневая кожа, становясь короче и одновременно контрастнее. Легкий утренний ветер играл голыми ветками в верхушках деревьев, и это заставляло слегка дрожать сплетенное из древесных веточек кружево.

Не в меру разговорчивые мозгошмыгши к утру, наконец, заснули. В голове стало тихо и спокойно, а ласкающий лицо ветер создавал ощущение погружения в играющие, прохладно-теплые волны.

Как только Гарри почувствовал, что все проснулись, и вокруг него засуетился новый день с его нескончаемыми заботами, он просто отключился и заснул прямо у палатки, как сонная весенняя муха, пригретая солнцем. Сквозь сон до него доносились тихие голоса эльфов, иногда среди их тонких голосов можно было различить голос Гермионы, но все это было как бы по другую сторону бытия. Вокруг него кружили и шептались с ним благоухающие пыльцой цветущего леса потоки весеннего воздуха. Без сомнения, живые и разумные.

Потом его все-таки кто-то поднял, взял за руку и отвел в темноту палатки. Но он этого почти не помнил. Проснулся Гарри к тому часу, когда день уже давно перешел на свою вторую половину и клонился к вечеру.

Остаток дня почти полностью повторил предыдущий. Исключением было лишь то, что в первую же свободную минуту Гарри отвел в сторону своих малышей и осторожно, но настойчиво начал у них выспрашивать, что же они имели в виду, когда чуть было не обвинили его во лжи.

Добиться он, правда, почти ничего не смог. Солли и Холли нелепо переминались с ноги на ногу, переглядывались между собой, пожимали плечами, пока честно не признались, что сами "точно не знают, откуда у них такие мысли». Но "хозяина Гарри что-то связывает с мисс Гермионой", и, самое главное, эта связь заставляет их прислушиваться не только к приказам хозяина Гарри, но и к словам его "лучшей подруги", с которой "у хозяина Гарри нет прямой кровной связи".

Промучившись с этими малолетними недотепами битых полчаса, Гарри направился прямиком к Кикимеру. Потому что не привык останавливаться на полпути, а докопаться до истины очень уж хотелось.

Ответ Кикимера по поводу "кровной связи" оказался до банальности простым. Он внимательно посмотрел на своего хозяина и тут же просветил его насчет того, что порядочные эльфы-домовики хорошо чувствуют кровную связь своего хозяина с его родственниками. Хотя, приказы родственников хозяина вовсе не обязательно исполнять, и "наказывать себя за их нарушение не следует". Но обо всем этом Гарри, в принципе, уже догадался.

И тогда он очень осторожно начал расспрашивать про другие, отличные от кровных уз, виды связей в Магическом мире. В ответ Кикимер многозначительно проквакал, что эльфы чувствуют не только кровную связь, но и прочую магическую связь между его хозяином и другим волшебником. Вот если, например, "хозяин Гарри будет иметь неосторожность принести кому-либо Непреложный обет, то, если Кикимер увидит хозяина Гарри рядом с этим человеком, он почувствует связывающие их между собой нити".

- Но мы с Гермионой не давали друг другу Непреложный обет! - невольно вырвалось у Гарри. Он не хотел так прямо обо всем расспрашивать Кикимера, но не сдержался.

- Но хозяин Гарри не станет ведь отрицать, что мисс Гермиона и он сам многократно спасали друг другу жизнь, - квакнул в ответ домовик с присущей всем эльфам простотой и наивностью.

- И эльфы это чувствуют? - переспросил Гарри.

- А разве хозяин Гарри это не чувствует? - удивился Кикимер. - Когда двух волшебников связывает долг Жизни, то спасенный человек должен будет проявить насилие над собой, и над своей душой, чтобы причинить вред своему спасителю. Чтобы разорвать эти узы, он должен спасти жизнь этому человеку, но и тогда между ними остается связь.

Пока Гарри осмысливал все, сказанное Кикимером, домовик почему-то счел нужным добавить:
- Год назад Кикимер не чувствовал этой особой связи между хозяином Гарри и мисс Гермионой. Кикимер не знает, что произошло за год, но он точно видит, а, точнее - ощущает многочисленные нити, связывающие их.

- Но ведь при отдаче долга Жизни нити должны разрываться? - недоверчиво переспросил Гарри
- Должны, - согласился старый домовик, - Но почему-то в вашем с мисс Гермионой случае эти связи не порвались, а скорее... запутались. Только Кикимер ничего плохого не хотел сказать хозяину Гарри. Просто Кикимер так чувствует...

"Не ты один, - подумал про себя Гарри, - еще есть Солли и Холли.

"Запутались" - это было как раз то самое слово, которое выражало состояние его собственной души.

"Не знаю, как Гермиона, - вновь и вновь признавался самому себе Гарри, - а я-то точно запутался".

Лучшая подруга все еще была погружена в "Тайны Наитемнейшего искусства". Гарри даже не сделал попытки подойти к ней поближе. На использование магии по-прежнему действовало "Табу", и только после того, как необходимые для более-менее нормального быта дела были переделаны, Гарри удрал к устью ручья, прочь из перенаселенной палатки.

Река встретила его как старого доброго друга, сверкая миллиардами солнечных бликов и звеня прозрачными струями воды. Гарри снова примостился на магическом камне друидов и задумчиво провожал глазами солнечный диск на другую сторону планеты.

По мере того, как солнце покидало лес, поляну и реку, в голове прояснялось. Немного, но кое о чем можно было сказать совершенно точно. Так, Гарри пришел к грустному для себя выводу, что он почти ничего не сможет рассказать Джинни об их скитаниях в течение всего этого ужасного года. Ни о предательстве Рона, ни о Годриковой Лощине, ни о Дарах Смерти. Если только немного о крестражах, исключая подробную историю их уничтожения, о посещении Министерства и об ограблении банка. Но об этом Джинни и так уже знает.

Все бы это было ничего, но ведь Джинни, по идее, должна быть для него самым близким человеком, от которого не должно быть никаких тайн. А здесь получается, что они еще и не вместе, а у него от рыженькой девочки уже целая куча недомолвок.

Невольно он вспомнил, как неохотно она покидала комнату, когда они с Роном и Гермионой собирались обсуждать предстоящий поход. Но тогда все, по крайней мере, казалось правильным и естественным. А вот сейчас... Сейчас почему-то не казалось.

С Роном и Гермионой, точнее по-другому: с Гермионой и Роном – он чувствовал себя в мире с самим собой как раз потому, что у них не было друг от друга тайн. Вернее, почти не было (уничтожение крестражей не в счет). И они понимали друг друга настолько, что не нуждались в словах, и одно только молчаливое присутствие друзей рядом с ним делало жизнь прекрасной.

А вот рядом с Джинни нужно было что-то говорить, или обнимать ее. Разумеется, Гарри всегда делал выбор в пользу второго. Это было проще, и не надо было при этом напрягать разум. Впрочем, все мысли из головы рядом с Джинни обычно улетучивались самым волшебным образом, а чудовище, довольно мурлыкающее в животе, подозрительно увеличивалось в размерах и заполняло собой почти все тело, включая мозги. Только не получалось ли так, что эти объятия спасали его и Джинни от неловких пауз в разговорах, которые для него, Гарри, не могли быть до конца откровенными?..

Последний солнечный луч сверкнул и спрятался за горизонтом. Гарри, не спеша, теперь уже знакомой дорогой, побрел к поляне.

Заплетая ногу за ногу, он вдруг с грустью поймал себя на том, что он впервые завидует своему другу. Завидует в том, что у них с Гермионой куда меньше тайн друг от друга, чем у него с Джинни. Интересно, а Гермиона расскажет Рону про их путешествие в "прошлое", или нет? А так хотелось, чтобы Рон ничего не узнал об этом. Ну, или почти ничего.

Сам он точно не поделится всем этим с Джинни - это было совершенно понятно. Слишком заполненными были дни, и не только новыми открытиями и ошеломляющими фактами, но и сомнениями, и чувствами, и мыслями.

Мысль о том, что Гермиона заставила забыть Рона о Бузинной палочке, как ни странно, теперь грела душу, и поступок девушки не казался подлым издевательством над Роном. Так, всего лишь необходимая предосторожность. Причем, в интересах самого же Рона. Меньше знаешь - крепче спишь.

Но ничто так не разделяет людей, как недомолвки и тайны. Все невысказанное, утаенное между ним и Джинни никак не будет способствовать взапониманиманию. Грустно, но факт.

Интересно, а кому-то другому, кроме Гермионы, он смог бы рассказать обо всем происшедшем с ним за год? Пожалуй, смог бы. Луне. Пожалуй, она поймет и уход Рона, и не скажет ему вслед ни одного обидного слова, и не поставит подножку. Потому что Рон для нее не "придурок", а всего лишь человек, который только "иногда бывает очень недобрым", и, как всякий человек, имеет право на ошибку. Дамблдор дал Рону делюминатор, потому что знал, что он захочет вернуться.

Луне и про Дары Смерти не нужно долго объяснять, ведь она и так почти все знает. Гарри невольно улыбнулся, вспомнив, как она узнала его под оборотным зельем "по выражению лица". Но от всех этих мыслей о Луне на душе стало еще печальнее. Так или иначе, но получалось, что Луна для него ближе, чем Джинни.

Но, может быть, друзья всегда ближе, чем любимые? Может быть, так и должно быть? Но как же тогда клятва будущих супругов перед алтарем: "В горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и в здравии, и пока смерть не разлучит нас..."

Неожиданно для себя Гарри встал, как вкопанный. В голове зазвучал высокий звенящий голос: "Я не отдам тебя в руки Смерти! Кому угодно, только не Смерти!"

И тут же к нему присоединился другой отчаянный голос: "Пожалуйста, только не Гарри, пощадите... Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю все, что угодно..."

И еще перед глазами возникло ошеломленное лицо Северуса: "Взамен? Все что угодно».

У всех этих людей: у его матери, у Гермионы, у непонятого пока до конца угрюмого профессора по имени Северус, был выбор. Но все они выбрали то, что считали нужным.

Пожиратель смерти Северус Снейп, сделавший уже к тому времени "карьеру" на службе у Темного Лорда, пошел к Дамблдору просить за Лили, пошел к своему хозяину просить за свою любимую женщину. Его мама могла бы отойти в сторону, а Гермиона могла бы... уехать со своими родителями в Австралию, как сделали сотни семей, не желавшие регистрироваться в качестве "магловских выродков".

Никогда для тебя твои родители не будут значить больше, чем ее родители - для нее. Потому что ты их совсем не помнил, ты даже не сразу понял, кто они такие, когда увидел их в зеркале Еиналеж. У тебя сердце разрывалось на части, когда погиб Сириус, потому что он был для тебя не незнакомец с колдографии, а человек, которого ты знал, с кем общался, кого любил.

Гермиона ведь могла бы оставить его одного в палатке, уйдя вместе с Роном. Или плюнуть на все обещания Дамблдору не говорить никому о крестражах, и привлечь к делу хотя бы Люпина. Но она не сделала ни того, ни другого, ни третьего.

Когда-нибудь, при случае, надо будет спросить у нее об этом.

А сейчас самым важным было то, что она поступила так же, как его мать. Она выбрала Гарри. Почему?
Его мать любила его - как сына. А Гермиона любит его как брата. Ну, конечно. Он ведь любит ее как сестру! Потому что у него НЕ скребется зверь в животе, когда он смотрит на Гермиону.

И, все равно, она очень дорога ему. Он боится за нее. Боится оставить ее одну. Господи, когда ее не было рядом, когда она исчезла вместе с Кикимером, чтобы спасти своих ненаглядных эльфов, он чуть с ума не сошел. Да ведь это же невозможно - представить самого себя без Гермионы! Гермиону он, Гарри, может отодрать от себя только с куском собственной плоти.

В голове снова скинул с себя мантию нахальный мозгошмыг с саркастической снейповской ухмылкой.

- Можно подумать, Поттер, у тебя при виде Джинни вдруг так вот сразу в животе и завелись соплохвосты? Да ты на нее внимания не обращал пять лет подряд, а не свернули бы вы с Роном на темную лестницу, так и зверинца бы в кишках не было!

- Господи, но можно же выражаться как-нибудь яснее! Вроде ж ты мой собственный мозгошмыг, а говоришь загадками.

- Какие загадки, Поттер! Не стоит тратить все свое свободное время на квиддич и ходьбу по темным коридорам. Иногда стоит почитать умные книги. Я думал, ты сделаешь кое-какие выводы после нашего первого урока зельеварения, когда ты, Поттер, не смог ответить ни на один мой вопрос. Да видно, ошибался...

Мне показалось, Гермиона тебе что-то такое советовала по этому поводу. Или ты уже забыл? Впрочем, вы, Поттер, меня не очень удивили. Вы такой же самодовольный болван, как ваш отец!

Дожили: противный мозгошмыг принялся цитировать профессора зельеварения!

Мерлин, да где же он здесь, в лесу возьмет книги? Да еще магловские, про которые упоминала Гермиона.

И вдруг Гарри вспомнил, что у него есть одна книга. Правда, было не ясно, сможет-ли он найти в ней что-нибудь полезное для себя, но можно было хотя бы попробовать.

Эту книгу ему, в нарушение всех сложившихся традиций, подарил Рон на семнадцатилетие, а он ее даже не открыл. Но она непременно должна быть у него с собой, потому что весь свой нехитрый, нажитый за семнадцать лет скарб он таскал в рюкзаке.

Книга, если ему память не изменяет, называлась "Двенадцать безотказных способов, позволяющих зачаровывать волшебниц". И она даже на Рона подействовала, потому что Рон вдруг как-то проронил нехарактерные для него слова: "Очень мило!" вместо обычного: "Гермиона, что бы я без тебя делал?".

Миновав остаток пути за считанные минуты, Гарри оказался на поляне. В который раз с удовлетворением убедившись, что ни палатки, ни ее обитателей со стороны не видно и не слышно, он тихо возник у ее стен и скинул с себя Мантию-невидимку. Одновременно до него донесся облегченный вздох Гермионы.

- Со мной все в порядке, - счел нужным сообщить ей Гарри. - А как твои успехи, одолела Темные Искусства?

- Их одолеешь... Скорее уж, они меня, - с глубоким вздохом промолвила Гермиона. - На завтра еще почти треть книги осталась.

- Гермиона, - нетерпеливо спросил Гарри, - что конкретно ты хочешь найти в этой дьявольской книге? Ты же сама говорила, что читать ее не просто мерзость, а еще... хуже того.

- Конкретно хочу найти ответ на два вопроса, - твердо ответила девушка, без всяких недомолвок. - Как изготавливать крестражи, и что представляет собой ритуал "Кость, плоть и кровь"?

- Ты с ума сошла, - только и смог вымолвить Гарри от неожиданности. - Но зачем? Ты ведь не...

- Гарри, - почти жалобно протянула Гермиона, - ну, разумеется, я НЕ... собираюсь изготавливать крестражи. Да как ТЕБЕ такое в голову пришло! Но мне нужно понять, как мог из тебя, по словам Дамблдора, сам собой получиться крестраж? И второе: как возродился Ты-Знаешь-Кто?

- А какой смысл ради этого перечитывать заново всю книгу? - снова спросил Гарри. - Загляни в оглавление книги, там и страницы должны быть указаны.

Гермиона отложила книгу и внимательно взглянула на своего друга.

- Удивительно, но ты снова рассуждаешь точно также, как и я. С чего бы это? Я так думаю, что с того, что в книгах обычно пронумерованы все страницы, и есть так называемое оглавление, - сказала она с ехидством.

- А здесь разве нет? - не понял Гарри.

- Взгляни сам, - предложила девушка.

Гарри взял в руки книгу и бросил взгляд в уголок страницы, сначала в нижний, потом в верхний. Чисто. Тогда юноша попробовал перевернуть лист, и вздрогнул: в ушах совершенно отчетливо раздался протяжный стон: «У-ммм...»

Попытка открыть следующую страницу отозвалась в голове новым стоном, который показался Гарри мучительнее прежнего.

Все еще не веря своим ушам, юноша пролистал несколько страниц. Дальше не смог: душераздирающие стоны превратились в один ужасный крик, от которого кровь стыла в жилах. Но главное было ясно: все страницы были без маленьких чисел в уголках листов.

Нечто подобное случилось с Гарри на первом курсе. Тогда, получив от Дамблдора Мантию-невидимку, он проник в Запретную секцию библиотеки и, стянув с полки первый попавшийся фолиант, раскрыл его. Сразу понял, что секция не зря названа «Запретной» – раскрытая книга кричала вот таким же леденящим душу криком!

- Она живая? – прошептал совершенно ошеломленный Гарри, когда Гермиона силой выхватила книгу из его рук, и крик в ушах немного стих. – Но как же ты это выдерживаешь?!

- Если читать все написанное медленно и внимательно, По-порядку, книга не кричит, а только стонет, - ответила Гермиона. – Но ты прав: приятного мало. А нумерация страниц, как видишь, отсутствует.

- Но такого не может быть! Я не встречал ни одной книги в библиотеке без нумерации страниц. Даже самые древние из Запретной секции пронумерованы, - воскликнул Гарри.

- Это когда же ты посещал Запретную секцию? - удивилась Гермиона.

- Ну, не посещал, - нехотя признался Гарри, - зато, когда... Ты знаешь, когда я у тебя... списывал... ИНОГДА, то ты всегда указывала номера страниц, откуда брала ценные сведения.

- Лентяй вы, Поттер, конечно, порядочный, - строго сказала Гермиона, - но мыслить умеете. И это, между прочим, вдвойне обидно!

- Я это... исправлюсь, - смело пообещал Гарри. - Вот сейчас как раз хотел попросить у тебя книгу про "Двенадцать безотказных способов, позволяющих зачаровывать волшебниц".

Гарри показалось, что Гермиона посмотрела на него очень и очень подозрительно. И даже слишком многозначительно кивнула головой. А улыбнулась-то как понимающе! Но книгу все-таки вручила прямо в руки.

Она еще немного задержалась, наблюдая за догорающими в костре углями и одновременно косясь в сторону Гарри. Ему же очень хотелось остаться одному, чтобы раскрыть, наконец, книгу. При Гермионе это делать было как-то неловко, ведь ей самой приходится читать такую гадость! И как после такого «удовольствия» она еще может нормально разговаривать, а вчера даже смеялась немного?

Сегодня настроение подруги оставляло желать лучшего, а сама она казалась измученной и раздраженной. Так оно и понятно! От помощи Гермиона отказалась наотрез, объяснив тем, что сама она закончит с этим ужасом намного быстрее, и, как бы невзначай, посоветовала Гарри, не тратя времени зря, заняться подарком Рона.

Так и спросила с показным безразличием: "Что это он надеется в ней прочитать"?

А он, не моргнув глазом, ответил: "Про комплименты".

Соврал, разумеется. А что, прикажете сказать девушке - что он собирается почитать "Рассказы о животных"? С него вполне хватило того, что при слове "комплименты" Гермиона с самодовольной улыбочкой и со своим фирменным "Гермионистым" выражением лица пожелала ему удачи, после чего скрылась за пологом палатки.

К великому удовольствию Гарри, книга, подаренная Роном, содержала в себе не только нумерацию страниц, но и оглавление. С него-то Избранный и начал.

Глав было всего двенадцать, и то, о чем было в них написано, легко угадывалось по их названию.

1. Знакомство. Что следует и о чем не следует говорить при первой встрече.
2. Приглашение. Как следует приглашать волшебниц на бал или на званый вечер.
3. Внешний вид. Что следует одевать для торжественных случаев.
4. Подарки. Что следует и что не следует дарить волшебницам.
5. Комплименты. Что следует говорить в особых случаях.
6. Хотите удивить? Действуйте!
7. Где и как лучше провести время вместе.
8. Письма и послания.
9. Переживания и страхи.
10.Влюбленности и романы.
11. Если вы решили расстаться.
12. Магический союз двух сердец.

Главу про комплименты он сразу, твердо и однозначно, решил пропустить. Представить себе, что он, как... да как Рон, например, может сказать той же Гермионе: "Очень мило!", было просто выше его сил. Поэтому пусть там кто-нибудь восторженно шепчет: "У тебя хороший глаз на такие вещи", сам Гарри лучше скажет свое обычное: "Гермиона, ты - замечательная!"

Туда же, в принципе, следовало отправить главы про знакомства, приглашения, одежду, подарки, проведение свободного времени, написание писем. Все это, по крайней мере, сейчас, его волновало меньше всего. Поэтому он открыл книгу ближе к концу и начал читать.

"Взрослея, волшебники часто начинают испытывать сильное чувство к кому-то, кем восхищаются. Вот одна юная ведьма, например, может часами сидеть в своей комнате, глядя на плакат, где изображен ее любимый игрок в квиддич. Она представляет себе, что бы было, если бы они встретились. Иногда она закрывает глаза и целует его фотографию.
Она влюблена в знаменитого квиддичного игрока.

Влюбленность - это когда испытываешь к кому-то сильное влечение. Когда волшебник при виде предмета своего обожания ощущает прилив нежности к нему, восхищается его красотой, умом, талантом - это значит, что он влюблен. Часто влюбленность возникает к человеку, с которым ты в действительности незнаком или знаком, но мало.

Влюбленности продолжаются обычно не очень долго, но в будущем, когда юный чародей станет старше, они помогут ему разобраться в своих чувствах.

В один прекрасный день ты познакомишься с волшебницей, которая тебе понравится и с которой тебе захочется больше общаться. Если ты стесняешься сразу предложить ей свою дружбу, пригласи ее пойти куда-нибудь, например, в кафе. На первом свидании вы оба, возможно, будете нервничать и думать о том, а что же делать дальше. Волнение - плохой помощник. Постарайся расслабиться и вести себя естественно. Забудь о своих страхах и неуверенности и делай то, что подсказывает тебе твое сердце. Если вам приятно держаться за руки, целоваться или обниматься, прекрасно. Если нет, ты вовсе не обязан этого делать. Постарайтесь сначала получше узнать друг друга.

Когда вы повзрослеете, то обязательно встретите волшебницу, которая станет для вас самой лучшей. Любовь - замечательное, светлое чувство. Оно немного отличается от тех нежных, теплых чувств, которые мы испытываем к своей семье: к матери, отцу, сестре, брату. Любовь придает нам силы и наполняет нашу жизнь особым смыслом".

М-да... По-крайней мере, с влюбленностью все худо-бедно понятно. Интересно, много на свете дур, которые время от времени, закрывшись в своей комнате, таращатся на плакат с изображением своего любимого игрока в квиддич? Или того хуже, целуют его колдографию?

Кажется, лучше не стоит и думать о профессиональной игре в квиддич. Во-первых, слишком опасная игра, во-вторых, слишком короткий век у игроков, в-третьих, сама мысль о том, что его очкастая физиономия со шрамом будет смотреть с такого вот плаката, а какая-нибудь кучерявая дура... Спасибочки. Хватит нам и Мальчика-Который-Выжил! Его хотя бы на плакатах не рисуют.

По поводу нервозной атмосферы первого свидания тоже все понятно. Прямо как у него с Чжоу! А он-то думал, что он неотесанный болван, и лихорадочно придумывал темы для разговоров. А нужно было просто расслабиться... Как с Джинни, например. Встретились и стали целоваться. Им же не надо было получше узнавать друг друга. Все же лето в квиддич играли...

Не понятно было то, что было написано про любовь. Что значит – «замечательное, светлое чувство»? Что значит – «когда повзрослеете»? Что значит – «отличается от нежных и теплых чувств к своей семье»?

Все это написано было так, будто бы целуются и обнимаются какие-то несмышленые подростки. Вот как он с Чжоу. Только в этой книжке и Чжоу, и Джинни ставились практически на одну доску. Типа, хочешь - волнуйся, хочешь - разговаривай, хочешь - целуйся и обнимайся, но все эти отношения еще не любовь. Так, влюбленность, которая, тем не менее, когда-нибудь, в будущем,
"поможет тебе разобраться в своих чувствах".

А что же тогда любовь, если не поцелуи? Сравнивают даже с любовью к своей семье... Хотя нет, написано же: "Чувства немного отличаются". Но как понять, что именно ЭТА волшебница и любовь к НЕЙ "придает силы и наполняет жизнь особым смыслом"?

И где же она, самая лучшая?

⇐ Предыдущая24252627282930313233Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: