 |
Глава 43. Золушка и Карлсон, который не прилетел.
|
|
|
|
11 апреля 1998 года, суббота.
Пустые стаканчики уже сиротливо стояли на столе, Гермиона, не торопясь, доставала из бисерной сумочки тусклую стеклянную бутыль, в которой плескалась жидкость густого медового цвета.
- Держи, - обратилась девушка к Гарри, протягивая бутылку. – Мой папа считает, и я с ним согласна, что мастерски разливать спиртные напитки могут только мужчины.
- Спасибо за доверие, - немного смутившись, пробормотал Гарри, принимая бутылку и наполняя ее содержимым стаканчики.
Кухню заполнил восхитительный аромат, как-то сразу напомнивший о далекой мирной жизни, редких вылазках в Хогсмид и уютном тепле «Трех метел». Юноша и девушка взяли в руки стаканчики и некоторое время стояли с поднятыми «бокалами», глядя друг на друга. По этикету требовалось что-то сказать, но Гермиона явно решила передать инициативу в мужские руки, а тот, в свою очередь, никуда не спешил.
Игра в «гляделки» продолжалась не меньше минуты, при этом Гарри чувствовал себя, вполне в своей тарелке, совершенно искренне любуясь лучшей в мире девочкой.
Он бы и дальше на нее смотрел, но Гермиона, не выдержав, осторожно напомнила:
-Гарри, мне кажется, что ты должен, все-таки, сказать что-нибудь торжественное...
- Спасибо за доверие еще раз, - машинально повторил Гарри, но больше на ум, как назло, ничего не приходило. Он определенно ощутил, каким-то шестым чувством, что и сам напиток, и его соблазнительный запах уже не вызывали в нем ни прежнего интереса, ни желания.
Наконец, потеряв остатки терпения, Гермиона произнесла:
- Ну, раз главный виновник нашего позднего собрания собирается мужественно молчать, как герой на допросе...
- Нет, герой не намерен молчать, герой... он серьезно готов..., - с важным и даже, пожалуй, чересчур торжественным видом проговорил Гарри первое, что пришло в голову, не сразу сообразив, что получилось до безобразия складно.
А когда после недолгой заминки Избранный все-таки произнес последнее слово «отвечать» (Ну, по смыслу подходило, черт его возьми!), Гермиона уже не смогла оставаться на ногах. Едва успев поставить на край стола свой так и не выпитый «бокал», она буквально осела на пол, беззвучно смеясь и держась за живот.
|
|
|
Быстро смекнув, что к чему, Гарри тоже согнулся пополам, и вскоре очутился там же - на полу, рядом с девушкой.
- Знаешь, Гарри, иногда ты бываешь совершенно неподражаем! – воскликнула Гермиона, когда вновь обрела способность говорить более-менее разборчиво. – За что и... любит народ своих героев...
Гермиона на мгновенье замялась, слегка покраснев, но от этого в маленькой тесной кухне стало еще уютнее. Казалось, все происходит в каком-то другом измерении, что весь остальной мир живет и воюет сам по себе, а здесь есть только он, Гарри, и Гермиона.
- Народ любит своих героев за то, что они время от времени спасают и спасают мир, - проворчал Гарри в ответ, оторвавшись от своих четырехмерных мыслей и вернувшись в реальность. – Правда, спасение мира каждый раз занимает чертовски много времени! Ты знаешь, совсем не остается на личную жизнь, - добавил он жалостливо.
Гермиона сделала неопределенный жест рукой, который Гарри истолковал для себя примерно так: «В обращении с героями требуется соблюдать особую осторожность!», а потому поднялся на ноги, взял со стола наполненные медовухой стаканчики и снова приземлился напротив девушки.
– Но, вынуждена сказать, - с деловым видом начала Гермиона, – свою подачу ты упустил, и квоффл влетел туда, куда нужно, то есть в твои ворота. Так что, теперь пожелания говорить буду я.
«Гермиона открывает счет! - тут же довольно удивленно отметил про себя Гарри. – «Десять – Ноль» в ее пользу. Ха-ха!».
Определенно, такого поворота событий он не ожидал.
|
|
|
- Гарри, давай за тебя, - произнесла девушка, поднимая повыше стаканчик, - потому, что все-таки ты смог сделать почти невозможное!
- Еще не смог, - внезапно посерьезнев, ответил Гарри, которому вдруг показалось, что пить за победу сейчас слишком рано. – Извини, боюсь сглазить.
- Ну, тогда выпьем просто за тебя, как за человека, - понимающе улыбнувшись, предложила Гермиона. – Просто Гарри – звучит...
-...изумительно! – подхватил Избранный. – Вот уже почти семь лет наивно мечтаю быть просто Гарри, но ничего не получается.
- Вот и прекрасно! Значит, пьем за тебя, простого парня по имени Гарри, - произнесла Гермиона, и немного подумав, добавила: - И за твое душевное здоровье! Очень надеюсь, что теперь его будет хватать не только на спасение мира, но и на простые радости жизни. На квиддич, например...
Неужели она всерьез собралась играть против него? Очень было похоже на то, потому что взгляд у нее был вызывающим, а глаза удивительно живыми и задорными. Она сидела на полу тесной кухни, поджав под себя ноги и гордо расправив худенькие плечики, она предлагала ему принять ее вызов, и он не мог не согласиться с ее условиями. Терпеть поражение просто так, без боя, было совершенно не в его правилах.
- Тогда по рукам? – спросила Гермиона, протягивая Гарри свободную ладонь.
- По рукам, - ответил Гарри, протянув девушке свою ладонь и, тем не менее, решившись напомнить: - Если ты, конечно, понимаешь, что квиддич – это серьезно!
- Прекрасно понимаю, - нисколько не смутившись, ответила девушка. – Только, должна предупредить: я люблю хороших игроков в квиддич!
Гермиона замолчала, подняла стаканчик и стала внимательно рассматривать на свет его содержимое. Вид у девушки был такой, как будто бы ее ничего не интересовало в этом мире больше, чем густота медового оттенка напитка. Потом, видимо найдя его вполне соответствующим ее высоким требованиям, Гермиона поднесла стаканчик к губам и чуть-чуть отпила янтарную жидкость.
Гарри последовал ее примеру. Надо сказать, было чертовски вкусно! Даже вкуснее, чем год назад, или он просто отвык за год от деликатесов.
- Нет, если душевное здоровье игрока не позволяет ему выйти на поле, - как бы нехотя произнесла Гермиона, оторвав взгляд от «бокала» и посмотрев на Гарри, хитро сверкнув при этом глазами и лукаво улыбнувшись, - то я пойму его состояние.
|
|
|
Так он и сдался, и пошел себе лечиться... Размечталась!
- Матч «Грейджер против Поттера» состоится завтра, в субботу, по старой доброй Хогвартской традиции, - подвела итог Гермиона, убедившись, что Гарри полон решимости стоять до конца. – Приветствуются любые «приколы», но, чур, по самолюбию больно не бить. Это будет нарушение спортивных правил.
Гарри улыбнулся в ответ: его «душевное здоровье» как никогда нуждалось в хорошей разрядке, так что небольшое соревнование - это как раз в кольцо. Впрочем, игра только началась, и счет «Десять – Ноль» не в его пользу – сущие пустяки для «душевного здоровья» Гарри Поттера, который теперь непременно будет жить!
Так что, все впереди.
*****
Обсудив условия завтрашнего состязания в остроумии, девушка, стыдливо прикрывшись ладошкой, не в силах подавить зевок, практически сразу ушла спать. Но на Гарри медовуха подействовала совсем не так, как на Гермиону.
Избранному даже сама мысль о кровати показалась просто смешной. Душа, облегченно откинув в сторону всякие потусторонние мысли о крестражах, тайнах Наитемнейшего Искусства и прочих Темных колдунах, беззаботно чирикала и щебетала, иногда вставляя шипящие на змеином языке.
Надо сказать, душу одолевали некоторые заботы, но были они до странности простые и чрезвычайно легко решаемые. Пустяки, дело житейское... Вот через три недели он победит Волан-де-Морта, потом прочитает и выучит все учебники, и "Тысячу трав и грибов", и "Расширенный курс зельеварения", и всю трансфигурацию со спичками и птичками, и без таковых тоже. А еще он запишется на курсы анимагии, и к осени обязательно превратится во что-нибудь летающее. Ну, нельзя же так жить, в самом-то деле! Вот сейчас у него душа хочет чего-нибудь этакого, а полетать не на чем.
Счастливая его душа в это время, подхватив под руку сальноволосого мозгошмыга и пританцовывая вместе с ним в паре, весело напевала: "Спляшем, Севви, спляшем!"
|
|
|
К утру, он уже почти всерьез раздумывал: "А не прочитать ли ему, в самом деле, "Историю Хогвартса"? Ну, так, для разнообразия. А то все трансфигурация, зельеварение, окклюменция...
Здорово! Гарри только сейчас вспомнил про книги, которые они с Гермионой обнаружили в круглом кабинете директора Хогвартса. Ведь эту книгу действительно стоило почитать. Решив про себя, что завтра, а лучше, послезавтра, нет – лучше в понедельник, он этим непременно займется, совершенно счастливый человек Гарри Джеймс Поттер отправился спать, влив в себя на радостях остатки медовухи из початой бутылки. Все равно ведь выдохнется добро. Жаль, заклинание дозаправки применить нельзя! Гермиона строго запретила. А он, пожалуй, смог бы сделать так, что она бы и не заметила...
Ну, что такое три глотка для хорошего для мужика?
Гарри проснулся от шума дождя за стенами палатки, от легкого треска сучьев в печке и от приглушенного шепота малышей Солли и Холли, которые расспрашивали Гермиону о магловских сказках и, с явным интересом в тихих детских голосах, просили что-нибудь им рассказать.
Гермиона любезно согласилась, а вскоре к малышам присоединились почти все остальные эльфы. Неустойчивая апрельская погода окончательно испортилась, и на свежий воздух под дождь и слякоть не тянуло никого.
- В одном сказочном королевстве, - начала Гермиона, - жил человек, и работал он лесничим при королевском дворе. Жена его умерла давным-давно, оставив ему маленькую дочь. Спустя несколько лет после смерти жены лесничий вновь женился. Жена его была женщиной чрезвычайно властной, и у нее тоже было две дочери. С первой минуты мачеха невзлюбила родную дочь своего нового мужа и с утра до ночи заставляла ее работать. Девочка должна была мыть полы, готовить еду, убирать посуду, наводить порядок в комнатах, стирать и гладить одежду. К ночи она так уставала от непосильной работы, что садилась у печки прямо на золу и засыпала. За это ее и прозвали Золушкой.
- А разве у сэра лесника не было ни одного эльфа? - раздался почти мальчишеский голос, принадлежавший, скорее всего, Микки.
- Разве Микки не знает, - поправил его рассудительный голос Сэрры, - что эльфы живут в старинных особняках, и никак не могут появиться в избушке сэра лесника или сэра садовника. Эльфы не заводятся на кухне, как тараканы, а переходят по наследству.
- Да, мама Сэрра, Микки знает это, - возразил домовик-подросток, - но Микки так жаль мисс Золушку. А разве мисс Золушка не училась в Хогвартсе?
- Нет, Микки, не училась, - ответила Гермиона. - Она вовсе не была волшебницей...
|
|
|
- Неужели мисс Золушка была сквибом? - недоверчиво переспросили сразу несколько взволнованных эльфийских голосов.
- Тогда понятно, почему ее так невзлюбила мачеха, - со вздохом произнес чей-то голос, явно принадлежавший кому-то из взрослых эльфов, но Гарри не смог разобрать, кому именно.
- Друзья, - нетерпеливо обратилась Гермиона к своим слушателям, - девочка по имени Золушка вовсе не была сквибом. Потому что ее родители были маглами, и сказка эта магловская. Лучше слушайте дальше.
Однажды король того самого сказочного королевства объявил, что дает большой бал в честь совершеннолетия своего сына, юного Принца, и приглашает на бал всех своих подданных.
- А бал должен был состояться в Министерстве? - тихо уточнил кто-то из эльфов. Гарри весь этот разговор слушал, лежа на кровати под одеялом, и мало по малу его стал разбирать смех.
- Нет, - снова возразила главная рассказчица, - бал должен был состояться во дворце. Ну, это такой королевский особняк, где живут короли и... королевские эльфы!
- Так, значит, сам король был волшебником! - обрадовался Микки, уточнив рассудительно: - Домовики могут жить только с волшебниками.
- Вот сразу видно, что вы, мисс, плохо знаете традиции Магического мира, - счел нужным высказать свое мнение Кикимер, нравоучительный квакающий голос которого Гарри узнал сразу. – У волшебников не бывает ни королей, ни принцев. Кикимеру известно только о древнем роде чистокровных волшебников, которые носили фамилию Принц с двенадцатого века.
- Хорошо, пусть будет так, - обреченно согласилась Гермиона, явно чувствуя, что другого выхода нет. - Так вот, получив приглашение от Принцев, мачеха Золушки и сестры стали готовиться к балу. Они совсем загоняли бедную девочку. К той обычной работе, которую она должна была делать в течение дня, добавилось еще то, что нужно было приготовить бальные наряды для сестер. Золушка вынуждена была с утра до вечера корпеть с иголкой над рюшами и оборочками, пришивать ленточки, заглаживать выточки и складочки.
- Мантий, значит, парадных, приличествующих торжественному балу, тоже не было, - ехидно заметил Кикимер, и в его голосе уже звучал явный скептицизм. – Покойная госпожа Кикимера, миссис Блэк, на порог бы не пустила ни одну мадам без приличной мантии.
- Мисс Золушка и шить умела? - недоверчиво переспросила Сэрра, и с достоинством рассудила: - Очень немногие эльфы умеют шить, а волшебники предпочитают приобретать мантии у мадам Малкин. Но рюши и оборки на парадных мантиях уже давным-давно вышли из моды.
- Да, Золушка умела шить, и сказка старая, - подтвердила Гермиона, а Гарри был как никогда рад тому, что находится в соседней комнате и может не прятать широкую улыбку на своем лице. До него стало понемногу доходить, почему взрослые волшебники не читают своим детям магловские сказки. Начни что-нибудь этакое рассказывать, потом на вопросы отвечать замучаешься!
- Но вот, наконец, все было готово, и мачеха с сестрами уехала на Святочный бал. Золушка тоже очень хотела поехать на бал, но мачеха снова задала ей кучу работы: перебрать мешок крупы, прибраться в комнатах, вырастить пять розовых кустов...
"Вот про пять розовых кустов - это она зря! - искренне подумал про себя Гарри. - Сейчас начнется поток эльфийских мыслей..."
Не ошибся. Почти хором раздались сразу два недоуменных детских голоса, которые явно принадлежали малышам Солли и Холли:
- Как же девочка могла вырастить пять розовых кустов, если она не была волшебницей?
- Это мачеха специально дала Золушке такое невыполнимое задание, чтобы потом наказать девочку за его невыполнение, - потихоньку теряя свое великое терпение, пояснила Гермиона.
Разъяснения Гермионы все-таки дошли до ее любопытных слушателей, зато теперь до ушей Избранного стали долетать короткие вздохи и всхлипывания эльфов.
- Золушка уже села перебирать крупу, - мужественно продолжала Гермиона, - как вдруг в дом постучали. Золушка открыла дверь и увидела на пороге дома свою тетю. "Крестная! Дорогая крестная! - воскликнула она. - Как же я рада вас видеть!" А крестная была очень удивлена, что девочка осталась дома, когда обе ее сестры уехали на бал. "Очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь", - серьезно сказала тетя Золушки, и сразу же занялась сборами своей крестницы в дорогу. Она велела Золушке принести с огорода большую тыкву, проверить мышеловку и крысоловку. А когда все требуемое уже лежало перед ней, крестная Золушки достала волшебную палочку и...
Гарри постарался побыстрее и, главное, поглубже зарыться под одеяло, и правильно сделал.
- Так эта женщина, крестная Золушки, была волшебницей? - хором воскликнули домовики.
- Наверное, мама Золушки тоже была волшебницей, - несмело предположил кто-то из взрослых эльфов. - Но почему-то вышла замуж за магла...
- Наверное, она сбежала с ним, - ответил низкий для эльфа голос, скорее всего принадлежавший Хаппи. – Хаппи представляет, какой там был скандал! Любовь иногда бывает слишком зла...
- Да, она любила своего мужа, - вздохнув, подтвердила Гермиона, только сейчас обнаружив в сказке, знакомой с детства, кучу интереснейших подробностей. - Волшебница осторожно коснулась волшебной палочкой тыквы, и тыква превратилась в великолепную карету. Она коснулась палочкой серых мышей, и они тут же превратились в красивых лошадей, серых в яблоках. А огромная усатая крыса превратилась в важного кучера...
- Этого быть не могло, - со знанием дела возразил квакающий голос Кикимера. - никакое животное нельзя превратить в человека. Человека в животное можно, а вот обратно нельзя.
- Но это же только сказка! - воскликнула Гермиона. - Причем, сказка-то магловская. Маглы ведь не учатся волшебству и не знают таких подробностей.
Кикимер тяжело вздохнул. Понятно. Что с них, с маглов, возьмешь?
Гермиона не нашла нужным что-либо возражать. Гарри, сидя под одеялом и тихо хихикая себе в кулак, был более чем уверен, что сейчас его подруга постарается по-быстрому закончить повесть о приключениях бедной Золушки. Он не ошибся. Платье девочки успешно превратилось из старого потрепанного в новое великолепное, девочке подарены были две хрустальных туфельки. Она должна была веселиться на балу и непременно танцевать с самим принцем.
Наконец, произнесен был главный наказ крестной: "Ты должна будешь покинуть бал не позднее полуночи. Потому что ровно в полночь, вместе с двенадцатым ударом часов, карета снова станет тыквой, лошади - мышами, а твое бальное платье превратится в обноски".
- В сумерках наколдовано - к полночи развеется, - мудро заметил Кикимер, квакающий голос которого снова долетел до Гарри. – И, ради старого верного Кикимера, мисс, не называйте парадную мантию «бальным платьем». Госпожа Валбурга этого бы не одобрила.
- Наверное, эта волшебница не очень хорошо училась в школе, - в тон Кикимеру назидательно проговорила Сэрра.
- А ведь Золушка хотела танцевать на балу с юным Принцем? - уточнил Микки.
- А Принц будет танцевать с Золушкой? - раздался детский голосок Солли.
- И ей все равно придется уйти с бала с наступлением полуночи? - присоединился к голосу сестренки голосок Холли.
- Да, - вздохнула Гермиона, - Золушке придется уйти с бала в полночь. Но она успеет потанцевать с Принцем и покорить его сердце. Потому что она была очень доброй девочкой, и Принц непременно в нее влюбится.
Всхлипывания малышей, и без того время от времени прерывающие рассказ Гермионы, вдруг разом превратились в дружный вой. Не в меру впечатлительные слушатели, в основном младшее поколение, горько плакали, печалясь о судьбе бедной Золушки. Старшее поколение эльфов отнеслось к истории более прагматично.
- Мерлин великий! На что же она рассчитывала? - сквозь вопли эльфов донесся до Гарри недоуменный голос Сэрры. - Разве чистокровный отпрыск древнейшей волшебной семьи возьмет в жены грязнокровку, которая не в состоянии трансфигурировать обычной половой тряпки!
- А крестная-то ее тоже хороша! И платье-то заколдовать, как следует, не смогла!
- Да нечего ей было делать на балу у Принцев! Ее дело – крупу перебирать, раз колдовать не умеет. Кикимер знает, что говорит.
- Вот так осквернили волшебную кровь – и нет старинного волшебного рода. Где теперь Принцы? Нет Принцев.
«Бедная Золушка! – стонал под одеялом Гарри, обдумывая ситуацию. – Если б она знала, во что вляпалась...»
Робкие попытки Гермионы закончить сказку не имели никакого успеха. Малыши наотрез отказывались верить, что у Золушки и Принца будет замечательная семья, и продолжали всхлипывать, жалея бедную девочку. Старшее поколение упорно продолжало сокрушаться о судьбе «древнейшего и чистокровного волшебного рода», который «довели до вымирания всякие там». Шум в палатке стоял невообразимый.
Всеобщий хор плачущих, спорящих и прочих голосов прекратился только тогда, когда пред всей честной компанией появился Избранный и, с великим недоумением на якобы озабоченном лице, поинтересовался, по какому поводу "такой сыр-бор"?
Эльфы тут же опомнились. Сэрра и Хаппи пригласили Гарри на кухню, Юппи и Бобби заняли свое место у входа в палатку, Кикимер деловито начал ворошить кочергой угли в печке. Только малыши, потихоньку удалившись в уголок комнаты, продолжали вздыхать над несчастной судьбой Золушки. А по разочарованному выражению лица Гермионы было видно, что больше ее никто не заставит рассказывать эльфам магловские сказки: больно уж реакция впечатлительных эльфов была непредсказуемой...
После обеда, выбрав удобную минутку, Гарри отвел подругу в сторонку и осторожно шепнул ей на ушко:
- А мне очень понравилась твоя история про Золушку. Хотя, признаюсь, в детстве я эту сказку не любил.
- Серьезно? – немного смутившись, удивилась девушка. - Но почему?
- Гермиона, неужели непонятно? Я ведь сам был не кем иным, как той самой Золушкой, - просто ответил Гарри. - Только вот о балах и принцах не мечтал.
- А мне эта сказка нравилась вовсе не из-за поездки Золушки на бал, - задумчиво произнесла девушка. - Меня больше всего занимал процесс превращения тыквы в карету, мышей в лошадей, старого платья в новое...
- На что угодно спорю, что, прочитав эту сказку, ты перепробовала все, хоть ты в то время еще не училась в Хогвартсе! - с улыбкой предположил Гарри.
- Угадал, - согласилась девушка. - Правда, все ограничилось трансфигурацией тыквы в карету, которая по размерам была ничуть не больше тыквы, но для куклы была в самый раз. Платье куклы мне тоже удавалось перекраивать довольно легко. А вот специально выпрошенные у папы, купленные в зоомагазине, белые мышки упорно не желали превращаться в лошадок, даже в маленьких.
- А как твои родители отнеслись к трансфигурации тыквы? - спросил Гарри, живо представляя себе реакцию тети Петунии на такое "безобразие".
- Да никак, - отмахнулась Гермиона. - Они мне просто не верили, выдумщицей считали. У меня ведь такое целенаправленное волшебство тоже не всегда получалось. А, если и получалось, то, как назло, только тогда, когда я была одна в комнате. А вот на глазах у мамы с папой ничего подобного повторить не удавалось. И даже то, что уже было наколдовано, рассеивалось еще до того, как родители приходили на это взглянуть. Расстраивалась, конечно. Но в детстве я слишком рано перестала играть в куклы: книги нравились больше.
- А у меня и не было никаких игрушек, кроме книжек, - с грустью произнес Гарри. - Да и те были не мои, а кузена. Но он в них не заглядывал, а потому всегда можно было незаметно стянуть одну-две и утащить к себе в чулан. Моей любимой книгой была история про Карлсона, а себя я представлял тем самым маленьким малышом. Я очень хорошо его понимал, потому что ему, как и мне, больше всего на свете хотелось иметь друзей.
Но Карлсон ко мне так и не прилетел. Наверное, потому, что в моем чулане не было ни одного окна - по крайней мере, для себя я это объяснял именно так. Я больше всего на свете мечтал переселиться в маленькую спальню Дадли на втором этаже, чтобы лучший в мире Карлсон меня нашел, чтобы однажды вечером я увидел его, сидящего на подоконнике. Правда, не было у меня ни паровой машины, ни детских кубиков, а о собаке в доме Дурслей можно было лишь мечтать. Но я и не мечтал о собаке, я мечтал о Карлсоне, который живет на крыше, и представлял себе, как мы вместе с ним изображаем из себя привидения и пугаем Дадли.
А потом я узнал, что Стокгольм слишком далеко от Англии, и... в общем, выдумки это все! Только мясные тефтельки мой кузен делил по такому же принципу, как и в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил с моторчиком за спиной: здесь девять штук, каждому по семь, и свои семь уже взял... Оставалось довольствоваться тем, что оставалось, и радоваться тому, что досталось хоть что-то.
Гарри стыдливо замолчал, потому как его рассказ про Карлсона, начавшийся вполне себе "за здравие", незаметно скатился к невеселой истории об украденном детстве. Плакаться в жилетку было не в его жизненных правилах.
- Впрочем, с Дадликом тоже было весело время от времени. Я, как только заходил в его комнату, так язык проглатывал. Все, как в любимой книжке про любимого героя, - здесь Гарри на минуту остановился, а потом начал говорить с выражением, как будто декламировал отрывок из литературного произведения на конкурсе чтецов.
– В комнате Дадли стоял письменный стол, вещь незаменимая, - и уроки на нем делать можно, и есть, а главное, вываливать на него что попало. Стояла и кровать, чтобы спать, прыгать и кидать туда все барахло. Ну, пока Дадлик не увеличился в габаритах до критической отметки, он еще мог позволить себе попрыгать на кровати. Это я про то счастливое для кровати время, когда младшему из семьи Дурслей было не больше семи лет.
- Два стула, - продолжал Гарри, всячески стараясь сдерживать улыбку, - чтобы сидеть, класть туда всякую всячину и влезать на них, когда нужно что-нибудь засунуть на верхнюю полку шкафа. Но это чаще всего было дохлым номером, потому что шкаф был до отказа забит тем, что не могло валяться на кровати или на столе. А чего только в том шкафу не было! В общем, скажу лишь то, что у меня ничего подобного никогда не было. Дадлик как-то удивительно быстро вырастал из своих свитеров и костюмчиков, а вот я все никак не мог дорасти до штанов кузена.
У Дадли в комнате был камин, и каминная полка тоже была заставлена самыми разнообразными предметами. А вот с потолка ничего не свисало: разве что пижама Дадли могла иногда отдыхать на люстре, или шкурка от банана, или пара башмаков...
-...или кочерга, и мешок сушеных вишен, - широко улыбаясь, в тон Гарри продекламировала Гермиона строчки из любимой книги детства.
- А больше ничего, - неожиданно для себя закончили они уже хором и, не в силах более сдерживаться, рассмеялись.
- Не-а, - возразил Гарри, когда смех немного отступил, и он смог, наконец, говорить дальше. Кочерга чаще всего находила себе место на каминной полке, а позднее Дурсли заменили настоящий камин электрическим. Зато дальше все точь-в-точь по книге. Вот как ты думаешь, зачем я заходил в комнату Дадли? Нипочем не догадаешься: я хотел там убирать... Серьезно. Мне так тетя Петуния и говорила: «Ты не хочешь навести порядок в комнате Дадли? Я как раз вижу, что посуду ты уже помыл и начал скучать без дела».
Я вот только никак понять не мог – откуда у Дадли за один день набирается столько вещей, что к вечеру все в комнате оказывается погребенным под плодами цивилизации? И это не считая его второй спальни, где было в принципе то же самое, только уже сломанное. Впрочем, мое дело было браться за веник и приниматься за очистку. А из-под кровати иногда можно было выудить, не только пустую коробку от конфет или пирожных, или массу разноцветных фантиков, но и целую сковородку с недоеденной тефтелькой.
- Как же он мог оставить такое добро без присмотра? – удивилась Гермиона, живо представляя себе грязную сковороду под кроватью.
- Видимо, уже в живот не влезало, - рассудительно заметил Гарри. – Ой, Гермиона, ты даже не представляешь, сколько умных слов в свой адрес я услышал от дяди и тети за десять лет! Да никакой планировщик заданий с Дурслями не сравнится.
«Как это можно быть таким ленивым, как ты? Раз уж ты уже унавозил клумбы и устроил себе переменку, неужели так трудно сварить кофе? Лучше бы ты старался услужить людям, которые подобрали тебя ранним ноябрьским утром на крыльце и дали тебе еду и кров, и вообще из кожи вон лезли ради тебя. Действовать надо энергичнее, а не рассчитывать на чью-то помощь! Собери все, что нужно для вечернего чая, на этот вот красивый поднос, и не забудь положить булочки, и продолжай себе подметать. Пока мы все съедим, ты как раз успеешь все убрать. Но и тебе немного достанется, потому что у нас сегодня на редкость хорошее настроение», - самое малое из того, что было сказано в мой адрес и должно было, как ты догадываешься, иметь воспитательное значение.
Только когда я прочитал, как примерно в тех же самых словах Карлсон воспитывал Малыша, я хохотал до колик в животе... Не мог я после этого к Дурслям относиться серьезно! То есть играл по их правилам, вопросов не задавал, но и ко всем их нравоучениям относился скептически. Ну, надо же было им что-то говорить родному племяннику, по которому плакала Школа Святого Брутуса. И я, как будущий подросток с преступными наклонностями, уже без всякого стыда совершал время от времени налеты на холодильник. О! Здесь мы с Дадликом даже составляли друг другу конкуренцию.
- А что им было делать, беднягам? Ведь не все могут жить крыше и быть лучшими в мире Карлсонами, а воспитывать тебя все равно было их обязанностью, - с улыбкой заметила Гермиона в ответ своему другу. – Но ты никак не производил впечатления забитого родственниками ребенка. Невилл куда как больше боялся своей бабули, чем ты Дурслей. А оказывается, к этому Карлсон руку приложил...
- И моторчик! – весело уточнил Гарри, - А что? Я один раз взлетел на крышу школьной столовой без всякого моторчика. Раз – и ты уже на крыше! Правда, за мной тогда Дадли гнался.
Одно я понял точно еще в детстве, и до сих пор согласен с Карлсоном: если человеку мешает жить только ореховая скорлупа, попавшая в ботинок, он может считать себя счастливым. Это я совершенно серьезно!
Гарри убрал с лица улыбку и посмотрел на Гермиону выжидательно. Она, к счастью, поняла, что он не шутит, и мгновенно посерьезнев, произнесла:
- У Астрид Линдгрен есть еще кое-что, что наводит на нехорошие размышления.
Ответ Гермионы порядком удивил: с чего это Гермиона такое взяла? А потому Гарри снова выразительно посмотрел на Гермиону, не решаясь произнести свои сомнения вслух и взглядом призывая ее продолжить свою мысль.
Гермиона без тени улыбки и сомнения в своих словах, и довольно грустно произнесла:
- Помнишь тот момент, когда Карлсон приглашает малыша посетить свой домик на крыше, а Малыш опасается, что он с этой крыши упадет. А чем Карлсон его успокаивает: «Велика беда! Ведь на свете столько детей. Одним мальчиком больше, одним меньше – пустяки, дело житейское!»
От слов Гермионы Гарри, осев на пустую кровать, почувствовал, как мысли дружно поплыли в сторону войны, Волан-де-Морта и Хогвартса, где сейчас Корнак Маклаген освобождает первоклашек от жестокого наказания, а ему самому за этот акт милосердия предстоит перенести еще большие зверства.
«Одним мальчиком больше, одним меньше – пустяки, дело житейское!»
- Гарри, это же просто шутка, - тихо произнесла Гермиона.
- В которой, без сомнения, есть доля правды, - откликнулся Гарри. – Только я бы сказал – доля шутки.
Какие уж тут шутки, если через двадцать дней погибнут полсотни учеников Хогвартса, полсотни мальчиков и девочек, о которых он, Гарри, не мог думать, как о мертвых? Может быть, среди погибших будет Чжоу, его первое увлечение, или та девочка с длинной косой из Халпаффа, или кто-то из тех, кого он учил боевым заклинаниям в Отряде Дамблдора.
Гарри как-то некстати вспомнил, что так и не решился расспросить Гермиону о погибших подробнее. Нет, лучше не надо расспрашивать. Пусть они остаются живыми для него, пока не наступит время решающей битвы.
- Гарри, Астрид Линдгрен не была знакома ни с Сам-Знаешь-Кем, ни с Дамблдором, - тихо произнесла Гермиона.
- Да, да, - слегка улыбнувшись, ответил ей Гарри. – Карлсон уж точно просто шутил с малышом, так что я уже успокоился. Все-таки лучший в мире толстенький человечек с моторчиком за спиной помог пережить трудные годы детства в темном чулане, а это, поверь, дорогого стоит.
Судя по мягкой теплоте в сияющих глазах, Гермиона верила, и, тем не менее, чтобы оторвать друга от мрачных мыслей, девушка поспешила сменить тему разговора:
- Чем думаешь заняться сегодня? Погода, к сожалению, не позволяет наслаждаться весной.
Чем заняться? Да он как-то не думал... То есть думал слишком о многом и не о чем конкретно.
Внезапно в голову пришла еще одна замечательная выходка мужчины с моторчиком, и Гарри воскликнул:
- Гермиона, а ведь у меня сегодня день рождения! Я и забыл, что сегодня ночью заново родился, и весь долгий-предолгий сегодняшний день у меня, оказывается, день рождения.
- И я полагаю, - произнесла Гермиона с понимающей улыбкой, - что должна тебе сказать: «Поздравляю тебя, дорогой Гарри!»
- А то! Ты против? – деланно возмутился Гарри, одновременно внимательно наблюдая за девушкой, - И не забудь, пожалуйста, про подарок... И мы могли бы вечером выпить за мое здоровье. У нас же еще одна бутылка медовухи есть!
- Ну-ну! – пожурила его Гермиона. – Я в курсе того, Гарри Джеймс Поттер, чем вы занимались сегодня ночью, находясь на дежурстве!
- Не-а, ночью я не пил, - ответил Гарри совершенно искренне. – Под утро – да, было дело. Но это уже после дежурства, для крепкого здорового сна! Я мужчина или не мужчина?
- Не знаю, не знаю..., - слегка нараспев, немного растягивая слова и старательно имитируя глубокое раздумье, произнесла Гермиона. – О вас, Гарри Джеймс Поттер, упоминается в нескольких книгах по истории магии, но везде вас называют «мальчиком». Вернее, мальчиком, который... Дальше через дефис пишется.
Гарри в очередной раз вынужден был признаться самому себе, что Гермиона просто великолепна, очаровательна, неподражаема, и... делает подачу точно в кольцо. Он даже не сразу сообразил, что ответить, невольно прикинув про себя, что счет уже, как минимум, «Двадцать – Ноль», и отнюдь не в его пользу.
«Ну, я покажу вам, милая девочка, мальчика через черточку! - с мстительным наслаждением подумал про себя Гарри. – По очкам ведете вы, но снитч будет мой!»
Сейчас Гарри казалось, что за последние дни он узнал ее больше, чем за все предыдущие семь лет. С Гермионой было... уютно, и даже здесь, в одинокой перенаселенной палатке, и холодный дождь, набирающий силу за хрупкими стенами их временного пристанища, не мешал ему быть счастливым.
- А что ж вам подарить, великий Гарри Джеймс Поттер? – лукаво произнесла Гермиона с нажимом на слово «великий». – Учтите, у меня сейчас ничего нет.
Гарри слегка смутился: собственно, ему ничего особенного и не хотелось. Так, посидеть рядом с Гермионой, поговорить о чем-нибудь интересном, посмеяться. Или напротив, ему хотелось слишком многого? Хотелось, чтобы в его жизни остался еще один памятный вечер в обществе самой замечательной девушки.
Чувствуя себя до крайности глупо, а также припоминая злосчастную книгу про «Двенадцать безотказных способов зачаровать волшебниц», Гарри, набравшись смелости, произнес, удивляясь своему почти официальному тону:
- Я всего лишь хотел бы разделить вечер в вашем обществе.
Он на несколько долгих секунд остановился, невольно замечая на себе слегка удивленный взгляд девушки, и добавил с некоторой заминкой:
- Мисс Грейнджер, вы... согласны?
- Да... Да-да... Конечно, конечно, - рассеянно проговорила девушка, не сводя глаз со своего друга. – Когда начнем?
Она согласна! Гарри не мог поверить в то, что она согласилась, да еще без дополнительных условий и оговорок. Просто согласилась провести время с ним под выдуманным предлогом, не имеющим почти никакого отношения к реальной жизни.
- Как только мелкий народ разбредется по кроватям! – победно воскликнул Гарри, искренне радуясь тому, что его незатейливая полудетская выходка удалась как нельзя лучше.
Сегодня определенно его день. Уже было за полночь, когда прижимал к себе Гермиону, стараясь утешить, а на самом деле... прижать к себе еще крепче. Ему уже повезло один раз, так может быть, еще раз повезет? С Волан-де-Мортом столько раз везло...
В самом деле, разве можно отказать лучшему в мире специалисту по истреблению Темных Лордов, если у него невзначай сорвет предохранительный клапан?
А Гарри сердцем чувствовал: сорвет.
«Клянусь, что замышляю шалость и только шалость!» - прошептал он, пытаясь как-то оправдать свои неджентльменские планы, но видимо увлекшись своими далеко идущими мечтами, произнес про «шалость» слишком громко.
Уже сделав шаг к выходу из комнаты, Гарри обернулся. На лице Гермионы застыло удивленное выражение. Брови деловито поднялись вверх, а верхние зубки как будто бы в глубоком раздумье прикусили нижнюю губу.
«Интересно, о чем она сейчас думает? – глубокомысленно размышлял Гарри, отмеряя шаги по направлению к лесу, где собирался набрать хвороста для костра. – О чем в принципе может думать хорошенькая девочка, закусив нижнюю губку? Шляпа права однозначно: срочно необходима глобальная реформа образования. В Хогвартсе нас должны учить тому, как работает голова у девочек... И это куда как полезней умения заваривать чай...»
Дорогая Leesska!
Огромное спасибо Вам за стихи! Честное слово, не ожидала, даже слов подходящих не могу найти. Еще раз спасибо.
Русалка.
|
|
|
