Вставка от Анны Брыль.

1973 год

  Лето 1973 года. Я, ассистент кафедры судовых турбинных установок, после окончания летней сессии готовлюсь к руководству плавательной практикой. Она предстояла на судах Новороссийского морского пароходства, где я недавно работал механиком.

  Группа в составе 25 человек, после третьего курса, готовились в рейс. Я провёл необходимые беседы, приобрёл билеты. До Новороссийска должны были добираться на теплоходе «Адмирал Нахимов». Здесь и произошло первое приключение, если это можно так назвать. На морвокзал прибыли каждый в отдельности. Некоторых ребят провожали девушки. Меня провожала Аня. На причале остановилось несколько новеньких «Волг». Из них начали выносить на плечиках мундиры с адмиральскими погонами. Их занесли по трапу судна. Следом двинулась свита, в которой было несколько адмиралов. Началась посадка. Я, попрощавшись с женой, поднялся на борт и начал помогать курсантам размещаться по кубрикам. Дали сигнал к отходу: «Швартовой команде – третьему помощнику на бак, второму на корму». Неожиданно по радио было объявлено: «Руководитель плавпрактики срочно приглашается на мостик». Я тут же прибыл на место. В рубке, кроме капитана и штурманов, находились трое адмиралов и мой курсант. После того, как я представился, командующий Черноморским флотом спросил, мой ли это курсант. Естественно, что я ответил утвердительно. Оказалось, что он опаздывал на судно и прибыл, когда отдавали швартовые. Не растерявшись, на руках, по ещё не отданному концу, поднялся на борт. Разумеется, за этим с мостика с интересом наблюдали. Когда его «под белы ручки» доставили в рубку, он, не растерявшись, доложил, что самое большое зло, — это отстать от судна. Ответ понравился, и, вручив мне курсанта вместе с документами, адмирал сказал, чтобы я сам назначил наказание. Конечно, кроме его объяснений, внушений никаких других мер к нему я не применил.

  Далее всё происходило штатно. Адмирал со свитой сошли в Севастополе, затем погуляли по Ялте, а вечером снялись на Новороссийск, куда прибыли на следующее утро. Я перед этим провёл беседу с ребятами, на причале всех построил, сделал перекличку. Разместил ребят на брандвахте, этакой плавучей барже, приспособленной для общежития. Находилась она на месте современного морвокзала. Меня встретил коллега, сотрудник по кафедре Виктор Коняев. Он тоже с группой прибыл несколько дней назад и уже начал рассадку её по судам. Для нас он снял двухместный номер в гостинице «Бригантина», которая недавно вступила в эксплуатацию. Номер был очень уютным, с душевой и туалетом.

  Я оформился в гостинице, и мы с Виктором поспешили в отдел кадров пароходства. Были представлены все необходимые документы, уточнены позиции судов. Виктор оформил несколько своих ребят на приходящее судно, и мы отправились в город. Съели по нескольку пирожков и запили это бокалом пива. Пешком пошли в гостиницу. В городе попадалось много знакомых. Мне — бывшие члены экипажей судов, где я работал, а Виктору — его бывшие дипломники, которых у него было достаточно. Он уже несколько лет работал на кафедре.

  Вечером оказались приглашёнными в ресторан, находившийся на первом этаже гостиницы. Утром опять пошли в кадры. Я устроил несколько своих ребят, а Виктор с несколькими оставшимися своими курсантами оформился на танке. Через пару дней я остался в номере один, а вскоре и для меня нашлось судно. Это был танкер «50-летие Октября», однотипный тому, на котором я плавал механиком. Со мной оформились оставшиеся девять человек. На следующий день отправились на судно, представились начальству, оформились. Я обрадовался, что старшим механиком был Калниш Евгений Янович, у которого я работал третьим механиком. У меня была хорошая каюта с санузлом и душем. Ребята жили в двух каютах для практикантов.

  Через два дня в балласте снялись на Сирию. Там на платформе начали принимать нефть на Кубу. К борту подошёл среди прочих торговец-сириец. У него члены экипажа что-то покупали. Нас это не касалось, так как мы только прибыли, и денег у нас не было. Я никогда раньше не чувствовал такого сильного запаха от паров нефти. Это было что-то между хлором и серой. Закрыли все двери, иллюминаторы. Утром узнал, что торговец угорел и его с товарищами отправили на берег. Вечером снялись на Гавану. Распределили курсантов по вахтам, поставили им задачу. В этом мне активно помогал второй механик Тигиев Владимир Викторович, с которым потом многие годы нас будет связывать дружба.

  Шли дни, я занимался с курсантами, решал и собственные дела. К тому времени моя диссертация была готова, но немного не хватало экспериментальной части. К тому же мой научный руководитель сразу же после моего поступления слёг с тяжелейшим инфарктом и часто болел. На попытки меня переманить к себе профессору Коваленко Всеволоду Феоктистовичу я ответил отказом.

Вставка от Анны Брыль.

  Я набираю текст своего мужа, и каждое слово находит во мне отклик. Тигиев Володя – друг моего мужа — до своего последнего вздоха. Помню, как Артур ходил к уже очень больному Володе. Не всё так просто оказалось в Володиной жизни, и я вместе с Артуром переживала очень за него. Надо сказать, что судьба его, а потом и его сына, оказалась трагической. Мы никогда не забываем Володю.

  Отдельные чувства вызвала история с предложением Всеволода Феоктистовича перейти к нему аспирантуру.

  Артур очень высоко ценил профессора, но он не мог уйти от своего больного руководителя, бросить его. За это друзья ценили и уважали Артура. Наверное, именно это качество не позволило ему в годы гонений на турбинные установки, перестать их изучать. Он на долгие годы был единственным судовым турбинистом на Юге России.

  Думаю, что именно это мужское качество – надежность — позволило нам сохранить наш брак, который длится уже почти 55 лет (тьфу-тьфу). Только дедушка Артура переплюнул нас. Он прожил со своей женой, своевольной кубанской казачкой, 65 лет. Род Брылей по мужской линии пошел в этого самого дедушку Дмитрия…

  В моего мужа влюбляются даже сейчас, когда он не выходит из дома. Женщины нашего двора и продавцы соседних магазинов передают привет моему красивому и замечательному мужу…

  Верен Артур не только к семье, но и друзьям, курсантам, родственникам. Его пример заразителен. Он для меня и всех членов нашей семьи образец порядочности.

  Мы с Артуром — два представителя огненных знаков. Он Стрелец, а я Овен. Мы оба с ним натуры горячие и вспыльчивые, но отходчивые, зла не таим, не носим годами.

Продолжение текста Артура следует.

  Он (профессор Коваленко) за эти слова меня, как я понял, зауважал и даже попросил подыскать ему достойного кандидата для аспирантуры, что я и сделал. Позже мы много лет встречались, моя жена помогла его дочери Оксане в написании диссертации и выведении её на защиту. Если моя Аня захочет, то подробно об этом напишет.

Вставка от Анны Брыль. Я часто вспоминаю семью Коваленко. Вспоминаю с любовью. Защита диссертации Оксаны Коваленко и подготовка к ней – это прекрасная история о дружбе между поколениями.