Глава 10. О православном храме и Богослужении 3 страница

Св. Григорий Нисский (IV в. ) также буквально говорит о жертвенниках христиан. Жалуясь на еретиков, он говорит: «За что ненавидят нас, и что значат эти новые жертвенники, воздвигаемые в противоположность нашим? »⁶⁵³.

Итак, как центром ветхозаветного Богослужения было жертвоприношение (совершаемое на жертвеннике), так и сейчас центром новозаветного Богослужения является принесение «безкровной Жертвы» – Таинство Тела и Крови Христовых. При этом, ветхозаветное прообразовательное принесение в жертву животных было заменено на истинную жертву Христа, « непорочного и чистого Агнца» (1Петр.   1: 19). Таким образом, служение скинии Давидовой было не отвергнуто, а исправлено. Протестанты же, для которых все эти понятия, вся вера и богослужебная жизнь древней (и современной) Церкви – совершенно чужды, являются чуждыми и Жертвы Христа; не имея жертвенника они, как и служащие скинии, о которых пишет ап. Павел, не имеют возможности и питаться от него, а, значит, – и возможности иметь в себе жизни, ибо, по словам Христа, «если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни» (Ин.   6: 53)⁶⁵⁴.

 

Ковчег Нового Завета (дарохранительница).

 

Важнейшей принадлежностью и святыней ветхозаветного храма был ковчег Завета, где хранилась манна небесная: «и повесь завесу на крючках и внеси туда за завесу ковчег откровения…» (Исх.   26: 33); «…скиния… имевшая золотую кадильницу и обложенный со всех сторон золотом ковчег завета, где были золотой сосуд с манною…» (Евр.   9: 3–4). Ап. Павел пишет также: «Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1Кор.   10: 11). Что же прообразовала собою небесная манна, этот «хлеб ангельский» (Пс.   77: 25)? Не что иное, как «хлеб, сшедший с небес» (Ин.   6: 41), то есть Христа – Его Тело и Кровь, как Сам Христос и объясняет (Ин.   6: 48–59). Причём, в 58-м стихе Он ясно и буквально сравнивает Своё Тело и Кровь с ветхозаветной манной: «Сей-то есть хлеб, сшедший с небес. Не так, как отцы ваши ели манну и умерли: ядущий хлеб сей будет жить вовек». Вот этот уже истинный, а не прообразовательный Божественный Хлеб и хранится сейчас в новозаветных храмах во Святая святых на жертвеннике в дарохранительнице⁶⁵⁵, которая есть ковчег Завета, но уже не Ветхого, а Нового. «Ковчеги (лат. arca) для хранения Св. Даров – первоначально не только в храмах, но также и в домах верующих – известны с III в. »⁶⁵⁶. И заметим, что Новый Завет был установлен именно на Тайной Вечере, когда Господь дал Своим ученикам вкусить этот небесный Хлеб. Потому дарохранительница с Хлебом Небесным, Телом и Кровью Христа, поистине есть ковчег Нового Завета.

 

Престол.

 

Престол есть в храме Божием на небесах: «За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них» (Откр.   7: 15). Престол в храме и Сидящего на нём Господа видит и пророк Исаия: «…видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесённом, и края риз Его наполняли весь храм» (Ис.   6: 1)». И поскольку, как было сказано, христианам дана заповедь подражать Богу, и церковные храмы устраиваются по образу небесному, то и в них есть престолы – седалища для епископов, которые олицетворяют собою сидящего на престоле Христа⁶⁵⁷. И как на небесах престол находится за жертвенником – «жертвенник, который перед престолом» (Откр.   8: 3), так на этом же месте находится престол и в православном храме; и как вокруг престола Божия были другие престолы – «И вокруг престола двадцать четыре престола…» (Откр.   4: 4), «И двадцать четыре старца, сидящие пред Богом на престолах своих, пали на лица свои и поклонились Богу» (Откр.   11: 16) – так и в алтаре вокруг (полукругом с двух сторон) престола епископа располагаются меньшие престолы⁶⁵⁸ для священников, которые олицетворяют этих святых старцев, то есть самых близких ко Христу святых. О том, что на небесах у Бога есть престол, и что восседает Он на нём среди других престолов, говорится также и у Даниила: «И поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями» (Дан.   7: 9). По этому небесному порядку и устраиваются престолы в православных храмах, которые являются наглядным свидетельством и проповедью о невидимом устройстве Божьего Небесного Царства. Престол епископа и меньшие престолы для священников пророчески прообразуют также важное эсхатологическое событие, о котором предсказывал Христос: «когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф.   19: 28).

В Церкви из древности были в храмах особые престолы для епископов (и для священников, очевидно, меньшие, как и сейчас). Об этом ясно говорится в «Апостольских Постановлениях» при описании того, как нужно устраивать здание церковного храма: «Прежде всего, здание да будет продолговато, обращено на восток, с притворами по обеим сторонам к востоку, подобное кораблю. В средине⁶⁵⁹ да будет поставлен престол епископа, а по обеим сторонам его пусть сидит пресвитерство и стоят проворные и легко одетые диаконы…» (кн. 2/57); «А наутро прочие епископы пусть помещают его (новорукоположенного епископа) на принадлежащий ему престол…» (кн. 5/8).

Тертуллиан также писал: «Ну что же! Ты, желающий скорее упражнять любострастие в деле спасения твоего, пройди мимо церквей апостольских, в которых и до сего дня стоят подлинные кафедры апостолов, в которых оглашаются подлинные их писания, звучащие их голосами и являющие образ каждого из них»⁶⁶⁰. «Кафедра» в греческом языке значит: «сиденье», «седалище». И Церковь до сего дня называет престол епископа кафедрой – отсюда и названия «кафедральный собор» и «епископская кафедра»⁶⁶¹. И важно, особенно протестантам, отметить для себя, что кафедры были в церквах с I века: сначала для Апостолов, а потом и для их преемников – епископов.

О восседании на Богослужении на престоле пишет и св. епископ Григорий Богослов: «казалось, я сидел на горнем престоле. По обе стороны у меня на низших местах сидели пресвитеры – вожди стада. Диаконы стояли, и в белых своих одеждах изображали собою ангелов светлых. Народ, точно рой пчёл, толпился у решётки»⁶⁶². О горнем месте упоминает и св. Иоанн Златоуст⁶⁶³. В Православии же до сего дня место престола епископа именуется «горним местом».

Итак, протестанты, не имея престолов ни для епископов (а чаще всего они не имеют даже самих епископов – читать об этом в гл. 12), ни для пресвитеров никак не следуют небесному образу, и устройство их домов молитвы в самых главных моментах совсем не таково, как было в древней Церкви.

 

Иконостас.

 

В ветхозаветном храме Святое святых отделялось от остальной части храма завесой: «И сделай завесу из голубой, пурпуровой и червленой шерсти и крученого виссона; искусною работою должны быть сделаны на ней херувимы… и повесь завесу на крючках и внеси туда за завесу ковчег откровения; и будет завеса отделять вам святилище от Святаго святых» (Исх.   26: 31, 33). В воссозданном и исправленном храме новозаветном также есть завеса. О ней упоминается в древнейшем документе Церкви – «Апостольских правилах»: «Сосуд золотой, или серебряный освящённый, или завесу, никто уже да не присвоит на своё употребление» (правило 73). Также и св. Дионисий Ареопагит говорит, что священники, «с благоговением исходя с ними (Святыми Дарами) вне священных завес…»⁶⁶⁴, причащают верных у алтаря. Об алтарной завесе упоминают и святые отцы: св. Иоанн Златоуст: «когда ты видишь открывающимися обе половины завесы, то представляй, что отверзаются небеса и нисходят ангелы»⁶⁶⁵; св. Епифаний Кипрский (315–403 гг. ), описывая церковь, в которой он побывал, путешествуя, говорит: «В ней увидел я завесу тонкую и раскрашенную с изображением, кажется, Христа или некоего святого; хорошо не помню»⁶⁶⁶; св. Кирилл Александрийский (IV-V вв. ): «Да научатся отнюдь не допускать человека незрелого внутрь священной завесы»⁶⁶⁷, т. е. не поставлять незрелого священником, который служит в алтаре за завесой.

Кроме завесы алтарь со временем стал отделяться невысокой решёткой, о чём упоминает, например, св. Григорий в вышеприведенной цитате (абз. 66). Об этом пишет, около 316–317 года, также и Евсевий Кесарийский: «Чтобы (алтарное пространство) было недоступно для многих, (строитель) огородил (его) решетками из дерева, с предельно искусной тонкостью украшенными, чтобы смотрящим представить удивительный вид»⁶⁶⁸. Со временем церковная завеса и решётка были преобразованы в величественный иконостас (хотя осталась и завеса⁶⁶⁹, называемая ещё катапитасмой). В том, что ветхозаветная завеса ныне стала иконостасом, нет ничего недопустимого, ибо Церковь, как было уже неоднократно замечено, устройство ветхозаветного храма не слепо заимствует, но исправляет его и приводит в большее совершенство согласно тому, как наставляет Её Дух Святой (Ин.   16: 13). Иконостас же более чем матерчатая завеса отвечает нуждам храма новозаветного. При этом назначение иконостаса осталось прежним – отделять Святое Святых (алтарь) от остальной части храма. И как в иерусалимском храме на завесе были святые изображения (херувимов), так и ныне на иконостасе находятся святые изображения – Христа, Девы Марии, Апостолов, Ангелов, пророков, древних патриархов и других святых. Главная идея иконостаса – показать вселенскую Церковь Божию, объединяющую в себе ангельский и человеческий мир, Ветхий и Новый Завет. Иконостас есть видимое выражение той истины, что верные верою во Христа «приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах, и к Судии всех Богу, и к духам праведников, достигших совершенства, и к Ходатаю Нового Завета Иисусу, и к Крови кропления, говорящей лучше, нежели Авелева» (Евр.   12: 22–24). Иконостас наглядно показывает, с кем православно верующие находятся в духовном общении, с кем составляют одну Церковь.

 

Амвон.

 

В ветхозаветном храме был амвон – возвышение для торжественных молитв священников пред лицом всего народа: «книжник Ездра стоял на деревянном возвышении, которое для сего сделали» (Неем.   8: 4). На амвоне молился и царь Соломон о построенном им храме: «ибо Соломон сделал медный амвон длиною в пять локтей и шириною в пять локтей, а вышиною в три локтя, и поставил его среди двора; и стал на нем, и преклонил колени впереди всего собрания Израильтян, и воздвиг руки свои к небу» (2Пар.   6: 13). В новозаветном храме, воссозданной и исправленной скинии Давидовой, также есть амвон⁶⁷⁰ (и солея) – возвышение перед алтарём, на котором (амвоне) также совершаются молитвы (например, дьякон произносит здесь прошения от имени всей Церкви), произносятся проповеди, читается диаконом Евангелие, а главное – совершается причащение верных.

О наличии амвона (что буквально значит «возвышение») в христианских храмах прямо говорится в «Апостольских Постановлениях»: «Когда же окончит он (епископ) слово учительное, – говорю я, Андрей, брат Петра, – пусть все встанут, а диакон, взойдя на возвышение, пусть возглашает…» (кн. 8/5). И далее: «…дети пусть станут к амвону…» (кн. 8/11), и говорится это в связи с причащением. Так происходит в Церкви и до сего дня: верные, начиная с детей, подходят к амвону, где их причащает священник. У протестантов, кстати, также есть, как правило, подобие амвона и солеи – их кафедра и хор располагаются впереди дома молитвы на помосте (возвышении). Правда, протестанты никогда не называют это место своих домов молитвы амвоном или солеёй, и не подходят к нему для участия в своей вечере (хотя христиане всегда причащались у амвона), а принимают хлеб и вино на своих местах. Итак, с одной стороны протестанты подражают Церкви, и в то же время всё отвергают и искажают.

 

Притвор.

 

В ветхозаветном храме был притвор: «Большой двор огорожен был кругом тремя рядами тесаных камней и одним рядом кедровых бревен; также и внутренний двор храма Господа и притвор храма» (3Цар.   7: 12). У Церкви, воссозданной и исправленной скинии Давидовой, также есть притвор, и о нём упоминается ещё в «Апостольских Постановлениях» (кн. 8/13). Выше было сказано о духовном смысле притвора. В нём полагается стоять некрещеным и тяжко согрешившим и отлученным от причастия и общения церковного. Эту меру церковного наказания – поставление согрешившего в притвор – нельзя не признать весьма мудрой: с одной стороны грешник не извергается из Церкви совсем, а с другой – стояние в притворе и запрет на молитву в храме с верными очень наглядно даёт ему прочувствовать свой грех и его неизменный плод – извержение из Царства Божия и Богообщения, что даёт грешнику повод и стимул к искреннему покаянию. Протестанты же, естественно, ничего об этом не знают.

 

О церковных светильниках – лампадах и свечах.

 

Необходимой частью ветхозаветного храма был семисвечник: «И сделай светильник из золота чистого; чеканный должен быть сей светильник; стебель его, ветви его, чашечки его, яблоки его и цветы его должны выходить из него; шесть ветвей должны выходить из боков его: три ветви светильника из одного бока его и три ветви светильника из другого бока его; И сделай к нему семь лампад и поставь на него лампады его, чтобы светили на переднюю сторону его» (Исх.   25: 31–32, 37). На небесах ап. Иоанн в Откровении также видит семь светильников: «Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною; и обратившись, увидел семь золотых светильников» (Откр.   1: 12); «И от престола исходили молнии и громы и гласы, и семь светильников огненных горели перед престолом…» (Откр.   4: 5). Потому и в новозаветном храме, являющимся воссозданной и исправленной скинией Давидовой, устроенном по образу небесному, по заповеди: «подражайте Богу, как чада возлюбленные», также есть семисвечник, который, как и в Откровении, стоит «пред престолом» (Откр.   4: 5). Протестанты же не имеют ни светильников с лампадами, ни семисвечников, ни престолов, ни вообще храмов.

В Деян.   20: 8 мы также встречаем особое упоминание о светильниках на собраниях первых христиан: «В горнице, где мы собрались, было довольно светильников». Хотя, безусловно, светильники использовались в том числе и для освещения (для этой цели они используются и в Церкви, особенно во все прежние века, когда не было электрических светильников), был у них (равно как и у свечей), безусловно, и сакраментальный – богослужебный смысл, иначе для чего бы Лука сообщал о светильниках, используемых для обычного освещения? Сакраментальное, а не практическое значение, имеют светильники и на небесах, ведь ясно, что горят они пред престолом Божиим не просто для освещения – Царство Христа и без них преизобилует светом. Такое же сакраментальное духовное значение у светильников было и в Ветхом Завете: Господь повелел, «чтобы горел светильник во всякое время» (Исх.   27: 20), «чтобы непрестанно горел светильник» (Лев.   24: 1). Если бы целью светильника было обычное освещение, то, очевидно, ему не нужно было гореть постоянно – и днём и ночью, даже при отсутствии людей в храме. Данный обычай соблюдается в Православии поныне: во многих храмах есть лампады, которые горят непрестанно⁶⁷¹ – их называют «неугасимые». А каково духовное назначение светильников – понять не трудно. Они символизируют свет Христов, просвещающий всякого человека (см. Ин.   1: 4–9), напоминая о том, что христианин также должен быть «светом мира» (Мф.   5: 14) и «светильником горящим и светящим» (см. Ин.   5: 35); что он должен, как лампада, гореть и пламенеть духом (см. Деян.   18: 25; Рим.   12: 11) и сердцем (см. Лк.   24: 32) к Богу, иначе – духовно бодрствовать, как говорил Христос: «Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи» (Лк.   12: 35). И поскольку духовное бодрствование христианина выражается прежде всего в молитве, то горящая лампада есть символ молитвы. Свеча же, кроме сказанного, означает мягкость и податливость сердца человеческого Божьей благодати: как воск тает под воздействием огня, так и наше сердце должно не упорствовать, а таять пред светом учения и заповедей Христа; и как свеча отдаёт свет, сгорая при этом, так и мы должны жертвовать собой и отдавать самого себя для служения Богу и ближним. Горящие свечи и лампады означают также духовную радость, торжество и умиление.

В Церкви издревле на Богослужениях использовались лампады и свечи, и отнюдь не только для практической цели – освещения. Так, на духовный смысл лампады указывает св. Дионисий Ареопагит (I в. ). Он упоминает об использовании в церквах «вещественных светильников», которые служат «образом невещественного озарения» (полную цитату см. ниже, абз. 95).

О том, что в церквах, местах собраний древних христиан, использовались лампады, явствует и из Апостольских Правил: «Да не будет же позволено приносить к алтарю что-либо иное, кроме елея для лампады и фимиама во время святого приношения» (правило 3). А также: «Если какой христианин принесёт елей в капище языческое, или в синагогу иудейскую, в их праздники, или возжет свечу: да будет отлучен от общения церковного» (правило 71). Из сего можно заключить, что для древних христиан было обычаем приносить в церковь елей и возжигать свечи, что практикуют православные и сегодня. Правило же запрещает не вообще возжигать свечи, а делать это в капище и синагоге.

И ещё: «Если кто из причта, или мирянин, из святой церкви похитит воск, или елей: да будет отлучен от общения церковного, и пятерицею приложит к тому, что взял» (правило 72). Опять же, мы видим, что в церквах из древности используется воск (очевидно, что для свечей) и елей (для лампад и не только).

О елее также упоминается и в «Апостольских Постановлениях»: «Воду и елей пусть благословляет епископ…» (кн. 8/29). В контексте жизни древней Церкви можно не без основания полагать, что елей освящался, в том числе, и для возжжения его в лампадах.

Здесь же говорится: «Когда настанет вечер, ты, епископ, собери церковь, и после того, как скажут светильный псалом…» (кн. 8/35). Также и св. Василий Великий пишет: «во святой кафолической Церкви ежедневно воссылают славословия и молитвы утренние, равно как поются псалмы и приносятся молитвы «светильничные«»⁶⁷². Название «светильничные» получили некоторые псалмы именно потому, что при их чтении зажигались (как и сейчас зажигаются⁶⁷³) светильники, что ещё раз подтверждает, что лампады использовались в Церкви из начала, причём богослужебно-сакраментально, а не только в качестве освещения.

Св. Ипполит Римский (II-III вв. ) также упоминает о светильниках при Богослужении: «Когда приходит епископ, после наступления вечера, диакон пусть вносит светильник…»⁶⁷⁴. Хотя св. Ипполит говорит здесь о вечере, что вызывает вопрос о том, не для одного лишь освещения церковного здания требовалось вносить светильник, то требование вносить светильник именно диакону, рукоположенному священнослужителю, говорит в пользу того, что данное действо имело и сакраментальный смысл: особенно этот вывод кажется справедливым в контексте других, приведенных здесь (выше и ниже) свидетельств отношения древней Церкви к светильникам.

Но наиболее ясно о постоянном, даже днём, употреблении свечей – причём именно богослужебном – в древней Церкви свидетельствует Тертуллиан († 220 г. ) «Никогда не совершается у нас Богослужение без свечей, но мы употребляем их не для того только, чтобы разогнать мрак ночи, литургия совершается у нас и при свете дневном, но для того, чтобы изобразить через это (горящие свечи) Христа – Свет несотворённый, без Которого мы и среди полдня блуждали бы во тьме»⁶⁷⁵.

Блаженный Иероним († 420 г. ) пишет о том же: «Во всех Восточных Церквах, когда следует читать Евангелие, возжигается свеча и при солнечном сиянии, воистину не для прогнания мрака, но в знак радости… чтобы под образом чувственного света показать тот Свет, о котором говорится в Псалтири: «Слово Твое – светильник ноге моей и свет стезе моей» (Пс.   118: 105)»⁶⁷⁶.

Св. Иоанн Златоуст (IV в. ) в Слове на память святого мученика Фоки свидетельствует, что в день его праздника церковь от множества горящих лампад походила на огненное море.

Также на Седьмом Вселенском Соборе была подтверждена древнецерковная практика возжигать свечи, причём именно в духовно-символическом смысле: «изображению честнаго и животворящего Креста, святому Евангелию и прочим святыням, фимиамом и постановлением свечей честь воздаётся, какой и у древних благочестивый обычай был».

Здесь уместно также привести замечание Г. С. Дебольского: «Даже Реформация, которая отменила многие и древние обычаи Церкви кафолической, в некоторых местах встретила сильную защиту древнего употребления светильников при богослужении; и посему употребление их доселе сохранилось у лютеран в некоторых местах»⁶⁷⁷.

На всё это протестанты, кроме общих, уже рассмотренных в начале главы, возражений, говорят, что семь светильников, по объяснению Христа, суть семь церквей (Откр.   1: 20) и семь духов Божиих (Откр.   4: 5), которые только образно названы светильниками. Да, семисвечник действительно обозначает семь церквей (и конкретные малазийские церкви, и, в ещё большей степени, семь периодов жизни Церкви, и полноту Вселенской Церкви), и семь таинств Церкви, и семь духов Божиих, – которых можно, по всей видимости, отождествить с «очами Господа» (Зах.   4: 2, 10), то есть Его всеведением, – и вообще Божье совершенство, которое выражается числом семь. Но разве понимание смысла символа говорит о ненужности самого символа? Если мы поняли, что флаг страны обозначает само государство и его людей, то разве это значит, что флаг уже не нужен? Или можно вспомнить о символе креста, который последние годы и протестанты стали устанавливать на своих домах молитвы. Крест обозначает страдания Христовы. Но если мы это поняли, то разве это значит, что сам символ уже не нужен, и что крест нужно снять? Вот так и с семисвечником: если мы понимаем, что он обозначает и что символизирует, то это не значит, что сам семисвечник уже не нужен. К тому же в Откр.   1: 12 ясно сказано, что ап. Иоанн увидел семь светильников, а не семь Церквей или семь духов.

 

О ладане и кадильницах.

 

Протестанты, как известно, не используют ладана и каждения, считая это достоянием лишь Ветхого Завета (см. Исх.   25: 29; 30: 7–8; Лев.   16: 12–13; 1Цар.   2: 28; Неем.   19: 9). Но Новый Завет нигде не отменяет каждения. Напротив, в Новом Завете Апостол и тайнозритель Иоанн видит небесное Богослужение, на котором совершается каждение: «И пришел иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом» (Откр.   8: 3; ср. 5: 8). Также и Исаия, видя небесный Божий храм, в котором Серафимы славят Бога, замечает, что он «наполнился курениями» (Ис.   6: 4). Верные же должны «подражать Богу, как чада возлюбленные» (Еф.   5: 1). Посему, подражая Богу, Церковь, по небесному образу, также совершает воскурение фимиама на своих Богослужениях. К тому же премудрый Соломон даёт общую оценку фимиаму, говоря, что он «радует сердце» (Притч.   27: 9); и особенность этой тонкой духовной радости, бываемой при каждении, хорошо известна православным.

Важно заметить, что святые мудрецы принесли рождённому Спасителю три дара – золото, ладан и смирну (Мф.   2: 11). Дары эти, конечно же, были принесены не случайно, а по вдохновению Божьему, и, несомненно, были угодны Христу. Вот так Церковь и поныне приносит Господу эти дары: золотом Она старается по возможности покрывать церковные сосуды, кресты, купола и пр.; смирна используется при изготовлении мира – важнейшей церковной святыни, через которую подаётся верным Дух Святой; приносит Христу Церковь и ладан на своих Богослужениях. Так за что же обвиняют православных протестанты, и почему они сами не приносят Христу ладан, если этот дар угоден Ему, и если на небесах Ангелы воскуряют фимиам перед престолом Божиим?

Протестанты говорят: фимиам символизирует молитвы – вот их мы и приносим Господу. Но разве ладан препятствует молитве или заменяет её? Напротив, как символ молитвы, благоговейное воскурение ладана только содействует молитве и видимо её выражает. Ведь как при иудейском Богослужении, так и на небесах, есть и были и молитвы и фимиам, и одно гармонично дополняет другое и не вредит ему. Протестанты же, как обычно, не способны к восприятию полноты истины, и должны только выбирать – или молитва, или фимиам. Совместить же одно с другим они никак не могут – так дьявол повредил их логос.

Один из важных смыслов воскурения ладана заключается в том, что Господу, особенно на Богослужении, должно служить всем своим существом. И в православном храме всё устроено премудро, чтобы человек участвовал в Богослужении всеми своими чувствами. Глазами молящийся видит иконы, священников и различные символические действия; ушами слышит молитвы, песнопения, проповеди, звон колоколов. Прикладываясь к иконам и кресту, совершая крестное знамение, помазываясь елеем и окропляясь святой водой, он задействует осязание; при вкушении Причастия или просфоры участвует вкус. Воскурение же ладана направлено на обоняние, без чего участие человека в Богослужении было бы не полным. Вообще, в мире у всего есть свой запах, и запах храма, дома Божьего, – это запах ладана, который сразу вызывает у входящего в храм особые ассоциации, настраивая его на почтение к святому месту и молитву. Потому воскурение ладана имеет важное значение в богослужебной жизни Церкви, и протестанты совершенно не правы, отвергая каждение.

Но, пожалуй, самое важное, что нужно знать протестантам о ладане – в Библии есть прямое пророчество о его приношении Господу в Новозаветной Церкви: «Ибо от востока солнца до запада велико будет имя Мое между народами, и на всяком месте будут приносить фимиам⁶⁷⁸ имени Моему, чистую жертву; велико будет имя Мое между народами, говорит Господь Саваоф» (Мал.   1: 11). То, что данное пророчество говорит о Церкви, ясно, во-первых, из выражения «на всяком месте», поскольку во времена Малахии воскурение фимиама совершалось только в иерусалимском храме; во-вторых, здесь говорится не о «народе» Израильском, а о «народах», то есть язычниках. В «Апостольских Постановлениях», например, говорится, что данные слова (Мал.   1: 1), Господь изрёк о «вселенской Церкви Своей» (кн. 7/30).

Итак, в Церкви Православной приносят и воскуряют Богу фимиам (ладан). Протестанты же этого не делают. Из одного этого факта легко понять, что протестанты не в истине поклоняются и служат Богу, не исполняя Его воли и пророчества.

О том, что христианская Церковь издревле совершала каждение, есть ясные свидетельства. Так, в «Правилах Апостольских» мы читаем: «Да не будет же позволено приносить к алтарю что-либо иное, кроме елея для лампады и фимиам во время святого приношения» (правило 3). Зачем же древним христианам было приносить в алтарь фимиам, как не для его воскурения? Об использовании «чувственных благоуханий» (каждения) в древней Церкви говорит и св. Дионисий (см. абз. 95).

В постановлениях Седьмого Вселенского Собора мы читаем: «изображению честнаго и животворящего Креста, святому Евангелию и прочим святыням, фимиамом и постановлением свечей честь воздаётся, какой и у древних благочестивый обычай был». Заметим: использование фимиама сей Собор не устанавливает, как новшество, а лишь подтверждает, ссылаясь на древность этого обычая в Церкви. Тот факт, что «каждение совершается во время молитвы с апостольских времен» признаёт и «свободная энциклопедия» Википедия⁶⁷⁹.

Вообще, для того, чтобы согласиться с правомерностью и необходимостью использования на церковном Богослужении различных видимых и ощутительных для человеческих чувств вещей – икон, лампад и прочих предметов и священнодействий, в частности каждения – нужно понять природу человека и признать, что мы не можем познать Бога, Который есть чистый Дух, не поддающийся никакому описанию, иначе, как посредством видимых земных вещей. Поэтому Бог, приспосабливаясь к нам, как истинный Педагог, желая объяснить человеку, каков Он есть, постоянно уподобляет Себя чему-то земному, наделяет Сам Себя человеческими характеристиками и свойствами. Поэтому Библия говорит нам, что Бог имеет очи (Пс.   10: 4), уши (Пс.   33: 16), волосы (Дан.   7: 9), лицо (Пс.   33: 17), руки (Иов  10: 8), крылья и перья (Пс.   90: 4) и т. п. Потому Господь уподобляется то двери, то пастырю, то пути, то виноградной лозе и виноградарю (Ин.   10: 7, 11; 14: 6; 15: 1), то камню (Деян.   4: 11), и пр. Потому и учение Своё Христос постоянно сопровождал различными притчами, уподобляя Царствие Небесное чему-то земному и человеческому. Со всем этим в принципе согласны протестанты. Но ведь именно этот принцип приспособления, принцип познания Бога посредством видимого, понятного и осязаемого для человека, и положен в основу Богослужения Церкви. Об этом замечательно говорит св. Дионисий Ареопагит: «Потому-то в первоначальном установлении обрядов святейшая наша Иерархия образована по подобию премирных небесных Чинов, и невещественные Чины представлены в различных вещественных образах и уподобительных изображениях, с той целью, чтобы мы, по мере сил наших, от священнейших изображений восходили к тому, что ими означается, – к простому и не имеющему никакого чувственного образа. Ибо ум наш не иначе может восходить к близости и созерцанию небесных Чинов, как при посредстве свойственного ему вещественного руководства: т. е. признавая видимые украшения отпечатками невидимого благолепия, чувственные благоухания – знамениями духовного раздаяния даров, вещественные светильники – образом невещественного озарения, пространные в храмах предлагаемые наставления – изображением умственного насыщения духа⁶⁸⁰, порядок видимых украшений – указанием на стройный и постоянный порядок на небесах…; кратко, все действия, принадлежащие небесным существам, по самой их природе, нам преданы в символах… дабы мы чрез чувственное восходили к духовному, и чрез символические священные изображения – к простой, горней небесной Иерархии»⁶⁸¹. А также: «Известно, что совершение священных тайн ни у нас, ни у Церкви Ветхозаветной не производилось без боголепных символов… надлежало бесстрастную душу вознести к простому и внутреннему созерцанию боговидных образов и страстное тело врачевать и возводить к Богу по законам телесности, т. е. посредством предустановленных, преобразовательных символов, которые были бы сообразны с понятиями души и в то же время совершенно соответствовали бы истинам неприкровенного богословия, как образы, руководствующие к уразумению его учения…»⁶⁸².

⇐ Предыдущая33343536373839404142Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: