Метемпсихоз и греческая философия

Самым знаменитым из эллинских мыслителей древности был Пифагор с острова Самос, современ­ник Будды, Конфуция, Лао-цзы и последнего Заратустры. Путешествуя по свету, он посетил Индию, где был принят в число посвященных, пройдя один из обрядов посвящения, совершаемых браминами в пещерных храмах Эллоры и Элефанты. Получив от браминов-жрецов новое имя, он стал называться Яванчарьей, ионийским учителем, и оказался пер­вым в мировой истории небрамином, допущенным к участию в их эзотерических ритуалах. Впослед­ствии многие индусы приезжали к нему учиться в открытую им школу в Кротоне.

Пифагор привез с собой из Азии доктрину метем­психоза, или повторного рождения, и в эзотериче­ском толковании преподавал ее своим ученикам. Лаэрций говорит о Пифагоре: «Он первым заявил, что душа, проходя цикл необходимости, живет несколь­ко раз в разных живых существах».

Гераклит утверждал, что Пифагор помнил не­сколько своих прежних жизней и рассказывал о них некоторым из самых близких своих учеников. Ког­да-то он был глашатаем Эфалидом*, уважаемым сы­ном Меркурия, и в этом воплощении написал два сочинения, в одном из которых высмеивал непроч­ность бренного бытия. В другой жизни он был Евфорбом Троянским и погиб у ворот Трои от руки Менелая. В следующий раз он родился на свет че­ловеком, которого звали Гермотим. Затем он вопло­тился в рыбаке по имени Пирр, всю жизнь прожив­шем на Делосе. И вот после этой жизни он наконец явился в мир как Пифагор. В Аргосе он узнал щит,-которым пользовался, защищаясь от Патрокла* во время осады Трои. Среди военных трофеев в храме Юноны он разглядел копье Атрида*, которым неког­да был убит. Клеарх добавляет, что в одной из пре­жних жизней Пифагор был прекрасной куртизанкой по имени Алке.

Некоторым своим ученикам Пифагор рассказывал о событиях их прошлых жизней, причем к числу из­бранных относились только те, кто очистили свои души, практикуя преподаваемые в его школе дис­циплины. Одним из них был некто Миллий из Кро­тоны, которого Пифагор заставил вспомнить, что тот некогда был Мидасом, сыном Гордия, после чего Милий отправился в Эпир, чтобы совершить похо­ронный обряд над собственным телом, которое он имел в прежней жизни.

Из множества письменных источников со всей очевидностью явствует, что Пифагор определенно верил в метемпсихоз и преподавал эту доктрину сво­им ученикам. Более того, он верил, что высокораз­витая личность может помнить свои прежние су­ществования. Пифагор учил, что душа воплощается в материальную форму, чтобы иметь возможность приобрести новый опыт и очиститься от ошибок предыдущих жизней. Согласно пифагорейской фи­лософии, человеческая душа освобождается от цик­ла повторного рождения, достигнув богоподобной природы.

Пифагора неоднократно обвиняли в пропаганде доктрины трансмиграции, что, по всей вероятности, объясняется некоторыми неясностями в немногих

сохранившихся текстах, которые можно было истол­ковывать как выражение взглядов самого Пифагора. В действительности ни один из его рукописных тру­дов не сохранился. Вероятнее всего, Пифагор при­держивался того мнения, что люди, чья жизнь пере­полнена дурными поступками и разрушительными эмоциями, недостойны немедленного перевоплоще­ния в человеческой форме, а поэтому такие души овладевали астральными телами животных и пыта­лись действовать через эти захваченные нечестным путем оболочки. Позднее Платон прояснил эту точ­ку зрения.

Бытует также вера, что животные тела, о которых упоминал Пифагор, были зодиакальными созвезди­ями, через которые души людей нисходили в мир, рождаясь на свет. Считалось, что человек, рожден­ный под властью знака Льва, принимал облик льва, а тот, кто родился под знаком Тельца, обретал фор­му быка. Этим, вероятно, объясняется смысл стихо­творных строк, принадлежащих Эмпедоклу, которые на первый взгляд свидетельствуют о вере в транс­миграцию:

Сначала юношей я был, потом девицей обернулся; Был я растением и птицей, а затем, Став рыбой, в океан глубокий окунулся.

Эмпедокл как ученик Пифагора был связан клят­вой, запрещавшей ему раскрывать эзотерическое учение своего учителя, и нам по прошествии столь долгого времени остается лишь догадываться о точ­ном смысле, который он вложил в эти строки.

Учение Пифагора оказало сильное влияние на Платона, доказательством чему служит тот факт, что значительная часть его трудов посвящена толкова­нию старых пифагорейских принципов. Наряду с другими идеями самосского мудреца, Платон при­знавал и доктрину метемпсихоза. Его глубокий универсальный ум усмотрел в учении о повторном рож­дении наиболее разумную разгадку тайны бытия. Допуская вместе с Пифагором бессмертие человече­ской души, Платон заявлял, что душа заточена в те­ло подобно устрице в ее раковине. Он рассматривал материальный мир как сферу, где свершается воз­мездие, реальный ад, и утверждал, что периодиче­ское перевоплощение людей в материальном мире необходимо для доведения до совершенства боже­ственной природы человека.

В сочинении «Федон» Платон пишет: «...Каждое удовольствие и страдание, словно гвоздями, прико­лачивает душу к телу, заставляет ее стать плотской и внушает ей мысль, что все утверждаемое телом и есть истина. А поскольку у души формируются те же взгляды, что и у тела, и восхищается она теми же вещами, то, мне кажется, она оказывается вынужденной приобретать те же манеры, питаться тем же самым и настолько отойти от своего естества, что уже никак не может перейти в Гадес в чистом со­стоянии, а всегда покидает бренный мир, пропитав­шись плотской сущностью, и поэтому сразу же все­ляется в другое тело, и, будучи как бы посеянной, рождается, и наконец лишается божественного чи­стого единения».

В заключительной части «Республики» Платон описывает, как каждая душа закрепляет за собой, то есть выбирает себе личность и судьбу при повторном рождении. Как сказано в «Федоне»: «Давайте пораз­мыслим, попадают ли души умерших в низший мир или нет. Смысл одного запомнившегося мне древне­го изречения сводится к тому, что когда они уходят отсюда, они пребывают там, и вновь возвращаются сюда, и снова рождаются среди мертвых».

Платон верил в духовную эволюцию, а недву­смысленный характер его заявлений свидетельствует о том, что он основывается на священной традиции своего времени. Он был посвященным Элевсинских мистерий и не смел придерживаться убеждений, противоречащих принципам этих обрядов.

Рассказывая об Орфее, Платон пишет, что певец, которого вакханки растерзали на части, отказался повторно явиться в мир, родившись у земной жен­щины, и воплотился в лебедя. Орфей, что в переводе с греческого означает «смуглый», был уроженцем Востока, принесшим знание грекам и учредившим мистерии еще в 1400 г. до н.э. Изложенная в египет­ских писаниях история о том, как Осириса, в эзоте­рическом смысле представляющего как тело знания, так и бога, в облике пятнистого быка привезли в Египет из Индии, служит доказательством того, что египтяне признавали восточное происхождение сво­ей религии. Пифагор, будучи посвященным двадца­ти восьми мистериальных школ, включая греческую, египетскую, халдейскую и индусскую, утверждал, что все они проповедовали одну и ту же доктрину с той лишь разницей, что особое внимание в каждой школе уделялось какой-то одной части этой доктри­ны, например греки делали упор на геометрию, хал­деи — на астрономию, а гимнософисты* — на само­пожертвование.

По правилам мистерий греки не могли отвергнуть доктрину, которой придерживались брамины, хотя в какой-то отдельной школе особого значения ей, возможно, и не придавали. Таким образом, Пифагор пошел дальше и узнал о метемпсихозе — доктрине, не получившей значительного развития у греков, от браминов. А греки не опровергали ни одного из ос­новных учений браминов как представителей эзоте­рической школы. Если брамины учили метемпсихо­зу, то греческим школам оставалось лишь его при­знать. Школы мистерий были связаны между собой священнейшими узами и ни при каких условиях не могли ставить под сомнение доктрины друг друга.

Платон страстно желал отправиться в Индию, но войны, бушевавшие по всему Ближнему Востоку, сделали такое путешествие невозможным. Поэтому он был вынужден принять добытые Пифагором све­дения о восточных мистериях. Однако через три столетия другому пифагорейцу, Аполлонию, удалось пересечь Азию и добраться до страны, лежащей вы­соко в Гималаях, где он познал доктрину, которая была открыта Пифагору.

Резко обозначались основы религиозных разно­гласий. Постепенно точек совпадения взглядов ста­новилось все меньше и меньше, а расхождения во мнениях приобретали все большую и большую ре­альность. В результате же сформировалась современ­ная религия — грубое искажение мистерий, лишен­ное присущей вере гармонии.

В «Федоне» Платон вкладывает высказывания о метемпсихозе в уста Сократа, что, вероятно, означа­ет, что этот великий скептик верил в повторное рождение.

После смерти Платона в Академии* произошел раскол; одна ее часть осталась в Ликее, а другая под руководством Аристотеля удалилась на гаревую до­рожку*. Их постоянное расхаживание по этой до­рожке дало аристотелевской группе название пери­патетиков*. Аристотель сохранил доктрину повтор­ного рождения наряду с философскими традициями, унаследованными им от Платона.

Учение о перевоплощении преподавалось в пла­тоновской Академии на протяжении более чем девя­ти веков. Последний преемник Платона, Дамаскин, излагал эту доктрину в 529 году н. э., когда Акаде­мия была закрыта христианским императором Юс­тинианом.

После заката греческой культуры доктрина ме­темпсихоза увлекла римские умы. Юлиан, наиболее приверженный философии из всех римских императоров и единственный из них, претендовавший хоть на какую-то ученость, считал себя перевоплощени­ем Александра Великого.

Живший в I в. н.э. Аполлоний Тианский сам себя относил к пифагорейцам. Он подчинил свою жизнь старинным правилам, усугубив ее суровость пятилет­ним молчанием, носил волосы на манер пифагорей­цев и одевался как они. Аполлоний был другом и до­веренным лицом нескольких римских императоров, знаменитейшим чудотворцем и ревностным привер­женцем доктрины метемпсихоза.

Примерно в сорокалетнем возрасте Аполлоний совершил свое знаменитое путешествие к легендар­ным Махатмам Индии. В сопровождении своего преданного ученика Дама он в конце концов пере­правился через Ганг и ступил на землю мудрецов. Его приняли как долгожданного гостя и предложи­ли описать свои предыдущие жизни. Он отказывал­ся, поскольку прежде занимал в обществе очень скромное положение, но, поддавшись настойчивым просьбам, признался, что был капитаном морского судна и однажды спас корабль и груз от пиратов.

Первые века христианской эры были свидетелями возникновения и расцвета неоплатонизма в Алек­сандрии. Этот город был настоящим оплотом языч­ников, городом культуры, библиотек и философов. К числу самых известных неоплатоников принад­лежат Аммоний Саккас, Прокл, Плотин, Ямвлих и Порфирий. Все эти благородные и просвещенней­шие мужи, величайшие из когда-либо живших на земле, признавали доктрину перевоплощения фун­даментальным законом платонизма. Они восхища­лись учением о метемпсихозе и видели в этом зако­не идеальное объяснение тайны жизни.

Согласно Порфирию, душам даются новые тела сообразно их достоинствам и недостаткам. Прокл считал себя перевоплощением пифагорейца Микромаха. Ямвлих разъясняет, что люди здесь страдают, не сознавая, что расплачиваются за ошибки, совер­шенные в прошлых жизнях. Плотин всегда скрывал свой день рождения, потому что стыдился совершен­ных им дурных поступков, повлекших за собой его повторное рождение, и считал, что никто не должен торжественно отмечать его пороки.

В пересмотренном издании трудов Платона, вы­шедшем в семнадцатом веке, платоновская доктри­на повторного рождения поддерживается с глубоким знанием предмета. Выдающимися защитниками этой идеи были кембриджские платоники*. Повторное рождение признавали Кадворт и Юм, а также Фурье и Леру. В книге под названием «Множественность жизней души» Андре Пеццани попытался соединить перевоплощение с римско-католической идеей ис­купления.

Томаса Тейлора, писавшего на протяжении по­следней четверти восемнадцатого и первых тридца­ти лет девятнадцатого веков, вполне можно назвать последним платоником. Он посвятил свою жизнь возрождению философии Платона и подарил миру самые толковые из всех переводы произведений гре­ческих и римских платоников.

В своей «Антологии» в предисловии к «Халдей­ским оракулам» Тейлор пишет: «Они полагают, что душа часто нисходит в мир по многим причинам: либо вследствие постепенного исчезновения у нее крыльев, либо повинуясь отцовской воле».

Самую цивилизованную силу в западном мире представляли греки. От них доктрина метемпсихоза перешла в раннюю христианскую церковь, где полу­чила широкое признание в годы становления, пред­шествовавшие Никейскому собору. После подроб­нейшего исследования трудов Платона Вольтер вы­нужден был констатировать, что именно Платон был настоящим основателем христианской церкви. Если Греция и выделилась среди других стран совершен­ством философии, то лишь благодаря возвышенным представлениям ее народа о происхождении судьбе богов, вселенной и человека. Метемпсихоз как док­трина составлял неотъемлемую часть греческих зна­ний и служил мощнейшим стимулом к совершен­ствованию человеческой природы, каковой только можно отыскать в их учениях.