Порождающая модель нарративного конституирования 5 глава

или чувства) и подчинительным союзом (Он сказал, что...; Он спросил, почему...; Он видел, как...;

Он чувствовал, что...) или подобными конструкциями без подчинительных союзов (Ему пришло в

голову...) и 2) передаваемой чужой речи. При помощи подчинительной конструкции два текста (т.

е. передающий ТН и передаваемый ТП) объединяются в одно высказывание.

При трансформации ПР в КР должны соблюдаться следующие правила (см. Падучева 1996,340—

343):

1. Местоимения 1-го и 2-го лица, обозначающие, соответственно, Субъекта или адресата чужой речи, заменяются местоимениями 3-го

лица.

2. Дейктические наречия времени и места заменяются анафорическими. 217

3. В языках с согласованием времен производится изменение времени и/или наклонения. В русском языке время и наклонение ПР остаются неизмененными.

Не said: «I am ill». > Не said (that) he was ill.

Er sagte: «Ich bin krank». > Er sagte, dal3 er krank sei.

Он сказал: «Я болею». > Он сказал, что он болеет.

4. Экспрессивные и апеллятивные элементы ПР

а) выражаются добавочными определениями или

б) заменяются во вводящих словах соответствующим сообщением. Он сказал: «Как хорошо! Это — исполнение!»

> а. Он сказал, что это очень хорошо и что это настоящее исполнение.

> б. Он восторженно сказал, что это хорошо и что это настоящее исполнение. Недопустимый вариант: *0н сказал, как это хорошо и что это исполнение

5. Синтаксические нарушения ПР, такие как эллипсисы, анаколуфы т. п., сглаживаются в КР.

6. В некоторых языках (например, в немецком) подчинительные союзы требуют изменения синтаксической конструкции передаваемой речи:

Er sagte: «Ich bin krank». > Er sagte, dal3 er krank sei.

Без подчинительного союза: Er sagte, er sei krank.

В русском языке КР по причине отсутствия в ней изменения времени, наклонения и синтаксической инверсии грамматически не так резко отличается от ПР, как, например, в

немецком языке, что привело А. М. Пешковского (1920, 466) к заключению, что «косвенная передача речи русскому языку не свойственна» [курсив в оригинале], выводу, опровергнутому вскоре Волошиновым (1929, 138). В русском, как и в других языках, КР может (и во многих случаях должна) обращаться как с содержанием, так и с формами выражения ТП свободнее, чем ПР, Волошинов (1929, 139) говорит об «аналитическом» характере этой

Примеры по: Волошинов 1929, 139. 218

формы («Анализ — душа косвенной речи»), различая две основные ее модификации — «предметно-аналитическую» и «словесно-аналитическую». Первая аналитически передает «предметный состав» и «смысловую позицию» чужого высказывания. В русском языке она, по Волошинову (1929, 141), слабо развита из-за отсутствия в его истории картезианского, рационалистического периода. Вторая же («словесно-аналитическая») передает «субъективную и стилистическую физиономию чужого высказывания как выражения» (Волошинов 1929, 140—144). В настоящей работе предлагается другая типология модификаций КР, которая построена на основе близости передаваемой речи к ТН или 'I'll.

В нарраториалъной КР речь персонажа подвергается обработке со стороны нарратора, обнаруживающейся в тематически-результативном изложении и в стилистической ассимиляции к ТН. При этом все признаки передаваемой речи, кроме 1 (тема) и 2 (оценка), указывают, как правило, на ТН. Нарраториальная КР преобладает в творчестве Л. Толстого. Примером может служить передача восприятий и чувств Бориса Друбецкого в «Войне и мире»:

Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся (Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 9. С. 60).

Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза (Там же. С. 65).

В персональной КР нарратор старается демонстрировать речь персонажа непосредственно во всех ее особенностях, в ее аутентичном стилистическом облике и в ее синтаксической структуре. За исключением признака 3 (лицо) все признаки, в том числе дейктические наречия, указывают на 111. Широко распространена персональная КР в творчестве Достоевского. Рассмотрим два примера из «Двойника»:

<Голядкину> пришло было на мысль как-нибудь, этак под рукой, бочком, втихомолку улизнуть от греха, этак взять — да и стушеваться, то есть сделать так, как будто бы он ни в одном глазу, как будто бы вовсе не в нем было и дело (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 1. С. 135).

Пример косвенной речи, приведенный выше (с. 209), относится к нарраториальному типу. В персональном варианте предложение гласило бы: «Она спросила себя, почему она его, вот такого шалопая, так любит». 219

Сознав в один миг, что погиб, уничтожился в некотором смысле, что замарал себя и запачкал свою репутацию, что осмеян и оплеван в присутствии посторонних лиц, что предательски поруган тем, кого еще вчера считал первейшим и надежнейшим другом своим, что срезался, наконец, на чем свет стоит... (Там же. С. 167).

Персонализация КР может зайти так далеко, что нарушаются грамматические и синтаксические нормы. Тогда получается смешанный тип, который я предлагаю назвать свободной косвенной речью. Он имеется:

1) когда в персональной КР экспрессивность и синтаксис ТП передаются настолько миметически, что нарушаются нормы КР,

2) когда КР перенимает основополагающие признаки ПР (кавычки или их эквиваленты, 1-е лицо). По характеру особенностей, принадлежащих ПР и выходящих за границы КР, можно различить несколько форм свободной косвенной речи. Привожу примеры главным образом из раннего творчества Достоевского, где все указанные разновидности встречаются особенно часто.

а. Включение междометий в КР:

<Голядкину> показалось, что кто-то сейчас, сию минуту, стоял здесь, около него, рядом с ним, тоже облокотясь на перила набережной, и — чудное дело! — даже что-то сказал ему... (Ф.М.Достоевский. «Двойник» // Там же. С. 139).

б. Связь подчинительного союза и вопросительного слова:

И между тем как господин Голядкин начинал было ломать себе голову над тем, что почему вот именно так трудно протестовать хоть бы на такой-то щелчок... (Там же. С. 185). ²⁸ Некоторые теоретики употребляют этот термин, который у них фигурирует как перевод понятий discours indirect libre или style indirect libre (ср. Хольтхузен 1968, 226), для обозначения НПР. Ср., напр.: Булаховский

1954, 442—446; Падучева 1996 («свободный косвенный дискурс»). В русском переводе «Словаря лингвистических терминов» Марузо (1960, 252) «свободная косвенная речь» также дается как эквивалент discours indirect libre и erlebte Rede. Свободную косвенную речь в моем понимании отличает от НПР присутствие в первой эксплицитного указания на передачу чужой речи. ²⁹ За исключением оговоренных случаев курсив мой. — В. Ш. 220

в. Употребление в КР личных форм, соответствующих ПР:

Трактирщик сказал, что не дам вам есть, пока не заплатите за прежнее (Н. В. Гоголь. «Ревизор» // Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.: В 14 т. Т. 4. М., 1951. С. 27)³⁰.

г. Ввод в КР прямой номинации:

Устинья Федоровна... причитала, что загоняли у ней жильца, как цыпленка, и что сгубили его «все те же злые насмешники»... (Ф. М. Достоевский. «Господин Прохарчин» // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 1. С. 246).

д. Переход от КР к ПР при употреблении

1) кавычек и

2) личных форм ПР:

...потом распознали, будто Семен Иванович предсказывает, что Зиновий Прокофьич ни за что не попадет в высшее общество, а что вот портной, которому он должен за платье, его прибьет, непременно прибьет за то, что долго мальчишка не платит, и что, «наконец, ты, мальчишка, — прибавил Семен Иванович, — вишь, так хочешь в гусарские юнкера перейти, так вот не перейдешь, гриб съешь, а что вот тебя, мальчишку, как начальство узнает про все, возьмут да в писаря отдадут...» (Там же. С. 243).

е. Переход от КР к ПР при употреблении

1) частиц мол, дескать, де и

2) личных форм ПР:

Тут господин Прохарчин даже признался, что он бедный человек; еще третьего дня у него, дерзкого человека, занять хотел денег рубль, а что теперь не займет, чтоб не хвалился мальчишка, что вот, мол, как, а жалованье у меня-детакое, что и корму не купишь... (Там же. С. 243).

ж. Переход от КР к ПР при употреблении

1) кавычек (или частиц мол, дескать, де) и

2) сохранении личных форм КР:

Устинья Федоровна завыла совсем, причитая, что «уходит жилец и рехнулся, что умрет он млад без паспорта, не скажется, а она сирота, и что ее затаскают» (Там же. С. 255).

Этот пример, отмеченный уже Пешковским (1920, 429), Успенский (1970, 49) ошибочно рассматривает как «классический пример» НПР (ср. выше, с. 119, примеч. 17; ср. Шмид 1971,129). 221

Свободная косвенная речь, как правило, связана с желанием нарратора привести речь персонажа как можно непосредственнее, не отказываясь при этом от признаков своего нарраториального присутствия. Активизированное таким образом присутствие двух текстов нередко употребляется в целях иронического освещения слов и смысловой позиции персонажа. Процесс возникновения свободной косвенной речи из крайней персонализации КР и стремление иронического нарратора к полному воспроизведению ТП в рамках КР отчетливо видны в следующем примере из «Войны и мира»:

Княгиня <Лиза Бол конская >... сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь будет ходить бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, но что об этом поговорим после (ТолстойЛ. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 9. С. 120).

Несобственно-прямая речь: определение

Самое важное, и при этом сложное, проявление текстовой интерференции — это НПР. Это явление в русском языке уже в конце XIX века было предметом описания: Козловский (1890, 3) характеризует его как «превращение так называемой „чужой речи" (прямой или косвенной) в речь самого автора». Основополагающее (не только для русского языка) исследование НПР (и других явлений текстовой интерференции) — книга В. Н. Волошинова «Марксизм и философия языка» (1929). Структурные признаки НПР освещаются в некоторых работах 1930-х годов. Так, С. Г. Бархударов (1935) пишет о «передаче внутренней речи героя и авторской оценки», а А. В. Алексеева (1937) о «перекрещивании речевых линий автора и героя». Особенная роль

Вопреки мнению некоторых исследователей (ср. особенно: Банфильд 1973), НПР не ограничивается литературой, но встречается также и в повседневной коммуникации. Ср.: «Он не мог сделать это дело. У него было столько хлопот поважнее!» Содержание и форма этих высказываний могут, в зависимости от контекста, принадлежать не говорящему, а тому лицу, о котором говорится. Возникновение НПР в бытовом контексте подчеркивают: Шпитцер 19286, О. Лерх 1928. О роли НПР в бытовой речи, в парламентской речи и в журналистском употреблении (как письменном, так и устном) см.: Паскаль 1977, 18—19, 34, 57; МакХейл 1978,282.

О той и другой работе см.: Соколова 1968, 11. Там же, с. 10—22, дается обзор дальнейших русских исследований того времени. 222

в исследовании структуры и истории НПР принадлежит работам В.В.Виноградова о стиле русской прозы (1936а; 19366; 1939). В 1940—1950-е годы формы и функции НПР в творчестве отдельных писателей исследуются в работах В. Б. Бродской (1949), Н. Ю Шведовой (1952), И. И. Ковтуновой (1953; 1955), Е.Л.Ронина (1955), Н. С. Поспелова (1957)³³. При сравнении работ 1940—1950-х годов выделяются две основные концепции:

1. НПР — это третий (наряду с прямой и косвенной речью), самостоятельный способ передачи слов и мыслей изображаемых персонажей.

2. НПР — это смешение авторской речи с речью того или другого персонажа, «совпадение двух речевых планов, двух речевых стихий» (Ковтунова 1953, 18).

В большинстве работ обе концепции более или менее явно сосуществуют, и только И. Ковтунова (1953) настаивает на правильности исключительно второго подхода.

Попытку новой систематизации предпринимает А. А. Андриевская (1967), различающая многообразные проявления НПР по четырем «лингво-стилистическим» критериям: 1) по передаваемому содержанию, 2) по формальной организации, 3) по качественно-количественному соотношению элементов автора и персонажа и 4) по морфологическим и синтаксическим средствам. Общий признак всех разновидностей НПР — это, по Андриевской, «речевая контаминация автора и персонажа».

Второй новый фундаментальный вклад в изучение НПР после Волошинова представляет собой книга Л. А. Соколовой (1968). Критически синтезируя русские и более ранние немецкие работы, Соколова определяет прием (который у нее имеет название «несобственно-авторская речь») — вслед за И. Ковтуновой — не как синтаксическую конструкцию, ставящуюся в один ряд с ПР и КР, а как «способ изло-

В противоположность концепции «переплетения голосов автора и героя», Ронин и Поспелов видят специфичность НПР в том, что «за персонажа говорит и думает автор; именно перевоплотившийся в героя автор, а не герой и автор одновременно» (Ронин 1955, 108).

Этой концепции придерживаются, напр.: Гурбанов 1941; Каноныкин 1947; Калугина 1950; Левин 1952; 1954; Поспелов 1957. 223

жения, совмещающий субъектные планы автора и героя». Наряду с анализом морфологических и синтаксических средств, «выделяющих» НПР из «авторского контекста» и «включающих» НПР в него, главное достижение этой работы состоит в том, что в ней подробно рассматриваются «основные стилистические возможности» НПР и причины ее употребления. Некоторая слабость работы Соколовой заключается в том, что «несобственно-авторская речь» отождествляется с тем общим явлением, которое мы в настоящей работе называем «текстовая интерференция». В работе Соколовой не различаются основные виды этого явления, такие как прямая номинация, КР, свободная косвенная речь, НПР, не описаны и основные типы НПР. Отнесение разнообразных проявлений к одному общему понятию снижает значимость функционального анализа. В моем понимании НПР — это проявление более общего явления текстовой интерференции. От других проявлений текстовой интерференции она отличается следующими свойствами. 1. В отличие от прямой номинации и определенных разновидностей свободной косвенной речи,

НПР не выделяется из повествовательного текста графически (кавычками, тире, курсивом и т. п.) или частицами мол, дескать, -де.

2. В отличие от тех типов свободной косвенной речи, в которых употребляются личные формы, соответствующие ПР, в НПР адресант, адресат и объект обозначаются грамматическими формами 3-го лица.

3. В отличие от КР, НПР не предваряется вводящими (и не маркируется включенными в нее или следующими за ней) словами с глаголом речи (мысли, восприятия или чувства); ее синтаксическая конструкция не зависит от подчиняющих союзов. Принадлежность передаваемых высказываний, мыслей, восприятий и т. д. к ТП никакими эксплицитными знаками не обозначается.

4. По предыдущим разграничениям, НПР сливается с ТН. Но от ТН НПР отличается тем, что она передает высказывания, мысли, восприятия и т. д. не нарратора, а того или иного персонажа. Это сказывается в том, что при неполной нейтрализации оппозиции текстов по крайней мере признаки 1 (тема) и 2 (оценка) указывают на (в дальнейшем =>) 'I'll.

Итак, определим НПР следующим образом: НПР — это отрывок повествовательного текста, передающий слова, мысли, чувства, восприятия или только смысловую позицию одного из изображаемых персонажей, причем передача ТП не маркируется ни графическими знаками (или их эквивалентами), ни вводящими словами (или их эквивалентами).

В НПР признак 3 (лицо) => ТН. Из других признаков при неполной нейтрализации оппозиции текстов по крайней мере признаки 1 (тема) и 2 (оценка) => ТП. Нередко ТП присутствует еще в других признаках: 5 (дейктики), 6 (языковая функция), 7 (лексика), 8 (синтаксис). Чем больше признаков => ТП, тем более явно НПР выделяется из повествовательного текста. Но когда оппозиция текстов нейтрализована во всех признаках, НПР становится неотличима от окружающего повествовательного текста.

НПР, как правило, передаче внешней речи не служит. Несмотря на указания в научной литературе на отдельные случаи использования НПР для передачи внешней речи (см. обзор: Соколова 1968, 29—31), НПР передает почти исключительно не саму устную речь персонажа, а «восприятие и переживание этой устной речи другими персонажами» (Ковтунова 1955, 138; цит. по: Соколова 1968, 32).

Несобственно-прямая речь в русском языке: типология

Данное определение покрывает широкий диапазон явлений. Поскольку присутствие ТН и ТП сильно варьируется, можно было бы установить необозримо большое количество типов НПР. Мы сосредоточимся только на самых важных. Их классификация основана на наличии признаков, сближающих НПР или с ТН, или с 111.

1. Основной тип (тип А) НПР

Основной тип (тип А) НПР в русском языке отличается употреблением времен ТП (признак 4 => 111). Это наиболее однозначно маркированная, в качестве передачи чужой речи, разновидность НПР. Вот ее идеальная схема:

	1. тема	2. оценка	3. лицо	4. время	5. указ.	6. функц.	7. леке.	8. синт.
ТН			X
ТП	X	X		X	X	X	X	X

Привожу примеры употребления разных времен глагола, соответствующих каждый раз 111:

а. настоящее время ТП

Это не Крестьян Иванович! Кто это? Или это он? Он! Это Крестьян Иванович, но только не прежний, это другой Крестьян Иванович! Это ужасный Крестьян Иванович!.. (Ф. М. Достоевский. «Двойник» // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 1. С. 229).

б. прошедшее время ТП

Увы! он это давно уже предчувствовал! (Там же.)

Когда НПР содержит настоящее время ТП в повествовательном тексте, где нарратор изредка пользуется настоящим нарративным или настоящим гномическим, оппозиция ТН и ТП

нейтрализована. О нейтрализации можно также говорить, когда прошедшее ТП нельзя отличить от прошедшего нарративного.

2. Второй тип (тип Б) НПР

Второй тип (тип Б) НПР в русском языке отличается употреблением прошедшего нарративного (признак 4 => ТН). Таким образом, НПР еще больше приближается к повествовательному тексту³⁵. Идеальная схема этого типа, встречающегося в русской литературе не реже основного, выглядит следующим образом:

В немецком языке этот тип, где признак 4 => ТН, является основным. Ср. процитированные выше примеры: «Aber am Vormittag hatte sie den Baum zu putzen. Morgen war Weihnachten» — «Unter ihren Lidern sah sie noch heute die Miene vor sich...». НПР, где признак 4 => ТП, встречается в немецком языке довольно редко. Л. Шпитцер (1923а) отделяет от «erlebte Rede» (признак 4 => ТН) разновидность, которую он называет «псевдообъективная мотивировка» (pseudoobjektive Motivierung), где употребляется настоящее время, большею частью гномического характера. О «псевдообъективной мотивировке» см. Бахтин 1934—35, 118. 226 ____________________________________________________________________________________

	1. тема	2. оценка	3. лицо	4. время	5. указ.	6. функц.	7. леке.	8. синт.
ТН			X	X
ТП	X	X			X	X	X	X

Привожу пример опять из «Двойника»:

Все было так натурально! И было отчего сокрушаться, бить такую тревогу! (Там же. С. 156).

Прошедшее время в данном примере не обозначает прошлое персонажа, а является прошедшим нарративным. Но если прошедшее ТП не поддается различению с прошедшим нарративным, оппозиция текстов по отношению к признаку времени нейтрализована.

Нередко оба типа НПР чередуются в одном и том же тексте. Это происходит и в «Двойнике». В следующей цитате тип А подчеркивается мною простой линией, тип Б — двойной: Конечно, на дворе ходило много посторонних людей. Форейторов, кучеров: к тому же стучали колеса и Фыркали лошади и т. д.: но все-таки место было удобное: заметят ли. не заметят ли. а теперь по крайней мере выгода та. что дело происходит некоторым образом в тени и что господина Голядкина не видит никто: сам же он мог видеть решительно все (Там же. С. 219).

3. Несобственно-прямое восприятие

Если нарратор передает восприятие персонажа, не облекая передачу в формы выражения, свойственные персонажу, то получается разновидность НПР, которую я предлагаю назвать, по аналогии с понятиями, принятыми в западной нарратологии, несобственно-прямым восприятием. Эта форма была в России описана как «создание образов непосредственного восприятия» (Шлыкова 1962) и как «изображение, с позиции переживающего их лица, каких-либо моментов и отрывков действительности, „бытия" немой природы, любых явлений из области „объективно-внеположенного", могущего стать предметом субъективной реактивности человека, не всегда обязательно оформляющегося в

В. Бюлер (1937, 131, 153) противопоставляет erlebte Rede и erlebte Wahrnehmung, Б. Фер (1938) различает substitionary speech и substitionary perception. Ill

речевом, ни даже внутренне речевом акте» (Андриевская 1973, 9). Несобственно-прямое восприятие имеется уже тогда, когда только признаки 1 (тема), 2 (оценка) => ТП, а все остальные => ТН (или нейтрализованы).

Эта форма часто фигурирует опять же в «Двойнике», где она способствует псевдообъективности повествования. Она встречается там, где нарратор передает восприятие Голядкиным его двойника, не окрашивая повествовательного текста отчетливыми стилистическими или экспрессивными признаками, указывающими на персонажа как на воспринимающего:

Прохожий быстро исчезал в снежной метелице. <...> Это был тот самый знакомый ему пешеход, которого он, минут с десять назад,

пропустил мимо себя и который вдруг, совсем неожиданно, теперь опять перед ним появился... Незнакомец остановился действительно, так шагах в десяти от господина Голядкина, и так, что свет близ стоявшего фонаря совершенно падал на всю фигуру его, — остановился, обернулся к господину Голядкину и с нетерпеливо озабоченным видом ждал, что он скажет (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 1. С. 140—141).

Такая лжеобъективность вызывает как раз тот эффект, что читатель не сразу догадывается о настоящей природе двойника и не сразу понимает онтологию этой повести, которая на первый взгляд остается в романтической традиции реальной фантастики.

Несобственно-прямой монолог

Внутренний монолог может передаваться также в шаблоне НПР. Тогда получается несобственно-прямой монолог, который может проявляться или как тип А (признак 4 => ТП), или как тип Б (признак 4 => ТН). Тип А представлен в следующем отрывке из внутреннего монолога Андрея Болконского:

И вот та счастливая минута, тот Тулон, которого так долго ждал он, наконец представляется ему. Он твердо и ясно говорит свое мнение и Кутузову, и Вейротеру, и императорам. Все поражены верностью его соображения, но никто не берется исполнить его, и вот он берет полк, дивизию, выговаривает условие, чтоб уже никто не вмешивался в его распоряжения, и ведет свою дивизию к решительному пункту и один одерживает победу. <...> Диспозиция следующего сражения делается им одним. Он носит звание дежурного по армии при Кутузове, но делает все он один. Следующее сраже-

ние выиграно им одним. Кутузов сменяется, назначается он... {Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. Т. 9. С. 323—324).

Тип А представлен и в следующих размышлениях Пьера Безухова. Прошедшее время в НПР здесь

соответствует не прошедшему нарративному, а прошедшему ТП:

Разве не он всей душой желал то произвести республику в России, то самому быть Наполеоном, то философом, то тактиком, победителем Наполеона? Разве не он видел возможность и страстно желал переродить порочный род человеческий и самого себя довести до высшей степени совершенства? Разве не он учреждал школы, больницы и отпускал крестьян на волю?

А вместо всего этого — вот он, богатый муж неверной жены, камергер в отставке, любящий покушать, выпить и, расстегнувшись, побранить слегка правительство, член московского Английского клуба и всеми любимый член московского общества (Там же. Т. 10. С. 294-295).

В качестве примера несобственно-прямого монолога типа Б приведу одно из размышлений

Голядкина:

Впрочем, действительно, было от чего прийти в такое смущение. Дело в том, что незнакомец этот показался ему теперь как-то знакомым. Это бы еще все ничего. Но он узнал, почти совсем узнал теперь этого человека. Он его часто видывал, этого человека, когда-то видывал, даже недавно весьма; где же бы это? уж не вчера ли? Впрочем, и опять не в том было главное дело, что господин Голядкин его видывал часто; да и особенного-то в этом человеке почти не было ничего, — особенного внимания решительно ничьего не возбуждал с первого взгляда этот человек. Так, человек был, как и все, порядочный, разумеется, как и все люди порядочные, и, может быть, имел там кое-какие и даже довольно значительные достоинства, -одним словом, был сам по себе человек (Достоевский

Ф. М. Поли. собр. соч.: В 30 т. Т. 1. С. 141).

В этом монологе прошедшее время обозначают или прошлое, или настоящее персонажа. Несобственно-прямой монолог может колебаться между типами А и Б, как это имеет место в следующем отрывке из «Шинели» Гоголя (простая линия — тип А, двойная — тип Б): Как же. в самом деле, на что, на какие деньги ее Гг. е. шинель. — В. ZZ/-1 сделать? Конечно, можно бы отчасти положиться на будущее награждение к празднику, но эти деньги давно уж размешены и распределены вперед. Требовалось завести новые панталоны, заплатить сапожнику старый долг за приставку новых головок к старым голенишам. да следовало заказать

швее три рубахи да штуки две того белья, которое неприлично называть в печатном слоге, — словом, все деньги совершенно должны были разойтися; и если бы даже директор был так милостив, что вместо сорока рублей наградных определил бы сорок пять или пятьдесят, то все-таки останется какой-нибудь самый вздор, который в шинельном капитале будет капля в море (Гоголь Н. В. Полн. собр. соч.: В 14 т. Т. 3. М., 1938. С. 153).

Несобственно-прямая речь в диегетическом повествовании

По мнению некоторых исследователей (В. Бюлер 1937, 66; К. Мейер 1957,25,30; Хамбургер 1957; 1968), НПР невозможна в диегетическом повествовании. Однако этот вывод был убедительно опровергнут рядом конкретных примеров.

В диегетическом повествовании оппозиция текстов ТН и ТП чаще бывает нейтрализована, чем в недиегетическом. Признак 3 (лицо) для различения текстов отпадает совсем: как ТН, так и ТП употребляют для обозначения персонажа (т. е. повествуемого «я») формы 1-го лица. Как правило, также нейтрализована оппозиция по отношению к признаку 7 (лексика). При помощи остающихся оппозиций можно различить ТН и ТП только тогда, когда речь идет о диегесисе. Для дифференциации высказываний повествуемого «я» и комментариев повествующего «я» отпадают признаки, различающие ТН и ТП по отношению к диегесису: 4 (время), 5 (дейктики), 6 (языковая функция) и 8 (синтаксис). Поэтому только тема (признак 1) и оценка (признак 2) позволяют сделать вывод о говорящей инстанции. Рассмотрим отрывок из повести «Ася» И. С. Тургенева:

«Я поступил по совести», — уверял я себя... Неправда! Разве я точно хотел такой развязки? Разве я в состоянии с ней расстаться? Разве я могу лишиться ее? «Безумец! безумец!» — повторял я с озлоблением... (Тургенев И. С. Собр. соч.: В 10 т. Т. 6. С. 195. Курсив мой. — В. Ш.).

Выделенное курсивом высказывание — это НПР основного типа (признак 4 => ТП). Но этот вывод

позволяют сделать только темати-

³⁷ Тодеманн 1930, 154—155; Соколова 1968, 36—38; Кон 1969; Герсбах-Бэшлин 1970, 21—22; Шмид 1973,

60—62; Штанцель 1979, 278—284. В приводимых учеными примерах речь идет о передаче текста не третьих

лиц, а повествуемого «я».

ческие и оценочные симптомы. Даже экспрессивность, обычно надежный указатель ТП, здесь этой

роли играть не может, потому что ТН также обладает чертами экспрессивности, о чем

свидетельствуют следующие вопросы нарратора к самому себе:

⇐ Предыдущая11121314151617181920Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: