IV. Независимость, территориальное и личное верховенство

123. Независимость территориальное и личное верховенство как элементы суверенитета. Суверенитет как верховную власть, которая не зависит ни от какой другой земной власти, можно считать имеющим различные аспекты [Аспекты эти разбираются в судебном решении по делу Rex v. Jacubus Christian в В. Y., 1915, pp. 211219, и в J. C. L. 3rd ser., 1924, pp.245254]. Суверенитет, как нечто исключающее зависимость от какой-либо другой власти и, в частности, от власти другого государства, есть независимость. Он является внешней независимостью, поскольку дело касается свободы действий государства за пределами его границ, во взаимоотношениях с другими государствами. Он является внутренней независимостью, поскольку дело касается свободы действий государства в пределах его границ. Как охватывающий правомочия государства осуществлять верховную власть над всеми лицами и вещами, находящимися на его территории, суверенитет есть территориальное верховенство (dominium, территориальный суверенитет). Как охватывающий правомочия государства осуществлять верховную власть над своими гражданами внутри страны и вне ее, суверенитет есть личное верховенство (imperium, политический суверенитет).

По этим основаниям государство как международное лицо обладает независимостью, территориальным и личным верховенством. Эти три свойства суть не что как три аспекта того же самого государственного суверенитета, и между ними нет резкой, разделяющей их черты. Однако различия между ними очевидны и целесообразны, хотя внутренняя независимость есть не что иное как суверенитет, включающий территориальное верховенство, но рассматриваемый с иной точки зрения.

124. Следствия независимости, территориального и личного верховенства. Независимость, территориальное и личное верховенство являются не правами, но признанными, а поэтому и охраняемыми свойствами государств как международных лиц. Охрана этих свойств международным правом находит свое выражение в праве каждого государства требовать, чтобы другие государства воздерживались сами и удерживали своих агентов и граждан от совершения каких бы то ни было актов, являющихся нарушением их независимости, территориального и личного верховенства.

Как следствие своей внешней независимости, государство, поскольку оно не ограничено международным договором [См. 126], может вести свои международные дела по своему усмотрению, в частности, вступать в союзы и заключать другие международные договоры, посылать и принимать дипломатических представителей, приобретать и уступать территории, вести войну и заключать мир [Хотя независимость является свойством государственности, носящим характер права, она при известных обстоятельствах может стать обязанностью. Государство может, по международному договору, взять обязательство не лишаться своей независимости или не ущемлять ее].

Как следствие своей внутренней независимости и территориального верховенства, государство можетпринять любую конституцию, которая ему будет угодна, организовать свое управление так, как оно считает нужным, вводить такиезаконы, какие ему желательны, организовать свои военные силы на суше и на море, строить и сносить крепости, проводить такую торговую политику, какую оно пожелает, и т. д. Согласно правилу quidquid est in territorio est etiam de territorio, все лица и вся собственность, находящиеся в пределах территории государства, состоят под его господством и властью, а иностранцы и иностранная собственность подпадают под территориальное верховенство государства немедленно по переходе его границ. Поэтому иностранцы, проживающие в государстве, могут быть понуждаемы платить налоги и сборы и в целях поддержания порядка и безопасности служить в полиции на тех же условиях, что и граждане государства. Но иностранцы могут быть выселены из страны или вовсе не допускаться в нее. С другой стороны, им может быть оказано гостеприимство, что бы они ни совершили за границей, при условии, что они воздержатся от использования приютившей их территории как базой для покушений против иностранного государства. Далее, государство может путем натурализации принять в свое гражданство иностранных граждан, проживающих на его территории без согласия их государства, при условии, что эти лица сами выразят на то свое согласие.

Как следствие своего личного верховенства, государство может обращаться со своими гражданами по своему усмотрению [При условии соблюдения международных договоров о защите меньшинств и других международных обязательств, см. т. I, полутом 2, 340б340д. См. также 137 о вмешательстве (по соображениям гуманности)]; оно сохраняет свою власть даже над теми своими гражданами, которые эмигрируют, поскольку они не утратили своего гражданства. Поэтому государство может приказывать своим гражданам, находящимся за границей, вернуться на родину и нести военную службу, может требовать от них уплаты налогов и сборов для поддержания своего бюджета, может требовать от них выполнения определенных условий для признаний, если они этого пожелают, отечественными властями действительности браков, заключенных ими за границей или сделанных за границей завещаний и может, по их возвращении, подвергать их наказаниям за преступления, совершенные ими за границей [Осуществление различных прав, перечисленных в этом параграфе, подлежит ограничениям, предусмотренным международными договорами; о многих примерахтаких договоров см. 127].

125. Нарушение независимости, территориального и личного верховенства. Обязанность каждого государства воздерживаться самому и удерживать своих агентов, а в известных случаях и своих граждан от совершения каких бы тони было действий, являющихся нарушением [См. 155] независимости другого государства или его территориального либо личного верховенства, коррелятивно соответствующему праву других государств. Невозможно перечислить все те действия, которые могут составить нарушение этой обязанности, но целесообразно привести несколько характерных примеров. Так, например, при отсутствии указаний в договоре о противоположном, государству не разрешается вмешиваться в ведение другими государствами их внутренних дел или международных отношений, удерживать их от совершения определенных действий или заставлять их совершать определенные действия в сфере их внутренних отношений или международного общения. Далее, в интересах охраны территориального верховенства других государств, государству не разрешается посылать свои войска, свои военные корабли или свои полицейские силы на иностранную территорию или через нее, или без позволения соответствующего государства осуществлять на иностранной территории акты управления или отправления правосудия [См. 128]. В интересах личного верховенства других государств, государству не разрешается натурализовать иностранцев, проживающих на его территории, без их согласия [См. т. I, полутом 2, 299] или препятствовать их возвращению на родину для несения военной службы либо уплате ими налогов и сборов своему государству, или же побуждать граждан иностранных государств к эмиграции.

126. Ограничения независимости. Независимость не есть неограниченная свобода государства делать все, что ему угодно, без каких бы то ни было ограничений. Один тот факт, что государство является членом семьи народов, ограничивает его свободу действий по отношению к другим государствам, по той причине, что оно обязано не вмешиваться в дела других государств. Можно считать общепризнанным, что государство вправе посредством таких соглашений, как договор о союзе, о нейтралитете и т. п., принимать на себя ряд таких обязательств, которые в большей или меньшей степени стесняют его свободу в ведении им его международных дел. Поэтому степень независимости государства может быть различна и вопросом степени также является то, уничтожена или не уничтожена независимость государства определенными ограничениями [См. мнение судьи Анцилотти, приведенное в 124, прим; см. Rivier, I, 89; Holtzendorff в Holtzendorff, II, S. 115].

Так, например, общепризнано, что государства, состоящие под протекторатом, ограничены в такой степени, что являются не вполне независимыми, а лишь полусуверенными. С другой стороны, согласно правильному мнению [См. 97] ограничения, связанные с нейтрализацией государств, не уничтожают их независимости, хотя эти государства не могут вести войны, исключая случая самозащиты, не могут заключать союзов, и свобода их действий в других отношениях также стеснена.

127. Ограничения территориального верховенства. Территориальное верховенство, как и независимость, не предоставляет неограниченной свободы действий. Так, например, во-первых, в силу международного обычного права, каждое государство имеет право требовать, чтобы его торговые суда могли проходить через территориальные воды других государств. Во-вторых, судоходство по так называемым международным рекам Европы должно быть свободно для торговых судов всех государств. В-третьих, иностранным монархам и посланникам, иностранным военным судам и иностранным вооруженным силам должна быть предоставлена экстерриториальность. В-четвертых, в силу права на защиту находящихся за границей граждан, принадлежащего, согласно обычному международному праву, каждому государству, государство не может обращаться с иностранными гражданами, передвигающимися по его территории или проживающими на ней, произвольно, по своему усмотрению, как оно вправе обращаться со своими гражданами; оно не может принуждать их служить [См. Hall, 61 и консультативное заключение Постоянной палаты по вопросу Nationality Decrees in Tunis and Marocco, 1923, SeriesВ, 4, и Latey в Grotius Society, 9, 1924, pp. 4960, в частности р. 60, а также 155, относительно требования о недискриминации] в своей армии или флоте. В-пятых, государству, несмотря на его территориальное верховенство, не разрешается изменять естественные условия его собственной территории к невыгоде естественных условий соседнего государства, например задерживать или отводить в другую сторону течение реки, протекающей из его территории в соседнюю территорию [См. 155аа, т. I, полутом 2, 178 в]. В-шестых, государство обязано предотвратить такое использование его территории, которое, в зависимости от обстоятельств, причиняет чрезмерный вред жителям соседнего государства, например в результате работы фабрик, выделяющих вредные пары [См. решение третейского суда по делу Trail Smelter от 16 апреля 1938 г., об ущербе, причиненном плавильным заводом, находящимся в Трейле (Британская Колумбия) жителям штата Вашингтон А. J., 33, 1939, pp. 182212]. Наконец, государству не разрешается допускать на своей территории подготовку враждебных экспедиций [См. 127a] против другой страны.

В отличие от этих ограничений международное обычное право предусматривает разнообразные обязательства, которые государство может принятьна себя по международным договорам, не теряя в результате этого своей внутренней независимости и территориального верховенства. [Постоянная палата неоднократна высказывалась в том смысле, что договорные обязательства не только являются ограничениями суверенитета, но право вступать в международные обязательства является атрибутом государственного суверенитета: см. например, серию A, 1, р. 25; сер. В, 10, р. 21 и сер. А, 23, р. 26. См. также т. I, полутом 2, 554, об ограничительном толковании международных договоров]. Так, например, Наполеон I после Тильзитского мира 1807 г. наложил на Пруссию ограничение [См. Clercq, Recueil des traits, conclus par la France, 1864, II, p. 272] не держать в течение десяти лет, начиная с 1 января 1809 г., под ружьем более 42 тыс. человек; после первой мировой войны союзники наложили на Германию ограничение не держать под ружьем более 100 тыс. человек и не иметь флота большего, чем необходимо для береговой обороны и для полицейских надобностей, а также не иметь ни военных, ни морских воздушных сил. Вряд ли существует хотя бы одно государство, которое по тому или иному вопросу не было ограничено в своем территориальном верховенстве договорами с иностранными державами.

127а. Подрывная деятельность против иностранных государств. Обязанность государства предотвращать совершение на его территории действий, вредных для иностранных государств [О загрязнении воды или воздуха, см. 155 аб. См. также Hackworth, II, 157], не включает обязательства пресекать такое поведение частных лиц, которое является враждебным или критическим по отношению к режиму или к политике иностранного государства. Так, например, государство не обязано пресекать революционную пропаганду со стороны частных лиц, направленную против иностранного правительства. Пока международное право не предусматривает никакого средства против злоупотребления правительственной властью, до тех пор международное общество не может быть рассматриваемо как учреждение по взаимному страхованию установившихся правительств. С другой стороны, государства обязаны предотвращать и пресекать такую разрушительную деятельность против иностранных правительств, которая принимает форму вооруженных враждебных экспедиций [Ст. 1 Панамериканской конвенции об обязанностях и правах государств в обстоятельствах гражданской войны (см. 36, прим.) от февраля 1928 г. идет, повидимому, дальше этого. Она обязывает договаривающиеся стороны использовать все имеющиеся в их распоряжении средства, чтобы удержать жителей своих территорий, собственных граждан или иностранцев, от участия в гражданской войне путем перехода через границу или выхода в море из порта] или покушений на совершение общеуголовных преступлений против жизни [О деятельности югославских террористов в Венгрии и вытекающем из нее обращении Югославии в ноябре 1934 г. к Лиге нации см. Toynbee, Survey, 1934, pp.537577; Liais R.G. 42, 1935, pp. 126145; Kuhn в A. J., 29, 1935, pp. 8792. В 1936 г. Ассамблея Лиги рассматривала проекты конвенций, разработанных комиссией экспертов (см. Doc. А. 7., 1936, V; отзывы государств см. Docs, А. 24, 1936, V, и А. 24 (а), 1936). Ассамблея считала, что предполагаемая конвенция должна иметь своей главной целью: 1) запрещение подготовки или выполнения террористических актов в какой бы то ни было форме; 2) обеспечение эффективного сотрудничества в целях пресечения таких актов и 3) гарантию наказания за акты террористического международного характера] или имущества [По вопросу об ответственности за бойкот товаров иностранного государства См. Walz, Nationalboykott und Volkerrecht, 1939; Lauterpacht в В. Y., 14, 1933, pp. 125140]. Более того, несмотря на то, что подрывная деятельность, направленная против иностранных государств со стороны частных лиц, принципиально не затрагивает международной ответственности государства, такая деятельность, если она исходит непосредственно от самого правительства или косвенно от организаций, получающих от него финансовую или иную помощь, либо тесно связанных с ним в силу государственного строя данного государства, составляет нарушение международного права [См. Rapoport в Repertoire, II, pp. 237239; Lauterpachtв A. J., 22, 1928, pp. 105130, и в Grotius Society, 13, 1928, pp. 143163]. Принципы независимости и невмешательства возлагают на правительства и государственных должностных лиц обязанность тщательно воздержаться не только от активного вмешательства, но и от критики иностранных законов и учреждений [См. 121, прим.]

138. Ограничение личного верховенства. Личное верховенство также не предоставляет неограниченной свободы действий. Хотя граждане данного государства, находясь за границей, остаются под его властью, это государство ограничено в осуществлении своей власти по всем тем вопросам, по которым иностранное государство, на территории которого эти граждане проживают, является компетентным в силу своего территориального верховенства. Обязанность уважать территориальное верховенство иностранного государства должно удерживать данное государство от совершения действий, которые, хотя они и входят в пределы его компетенции в силу его личного верховенства, могут нарушить территориальное верховенство иностранного государства. Государство не должно совершать актов суверенитета на территории другого государства [Поэтому посылка государством своих агентов на территорию другого государства для ареста лиц, обвиняемых в совершении преступления, является нарушением международного права. Помимо иного удовлетворения, первой обязанностью государства-нарушителя является передача данного лица в руки государства, на территории которого оно было арестовано]. Так, например, государство не вправе требовать от своих находящихсяза границей граждан совершения таких действий, которые запрещены законами страны, в которой они проживают, и не в праве приказывать им не совершать таких действий, которые они обязаны совершить согласно закону страны, в которой они проживают [Например, во время войны воюющая сторона не в праве запретить кому-либо из своих граждан, проживающему в нейтральной стране, по законам которой долги должны уплачиваться, уплатить долг, причитающийся подданному другой воюющей страны].

Но в некоторых отношениях государство может также быть, в силу договорного обязательства, ограничено в своей свободе действий по отношению к своим гражданам. Так, например, Берлинский договор 1878 г. ограничил личное верховенство Болгарии, Черногории, Сербии и Румынии тем, что указанные государства этим договором обязывались не устанавливать какого бы то ни было неравноправия своих граждан по религиозным основаниям [См. 73], а политика защиты расовых, религиозных и языковых меньшинств путем договорных обязательств была здесь развита в договорах, заключенных после окончания первой мировой войны [См. т. I, полутом 2, 340б 340д]. Но, помимо того, поскольку принцип вмешательства по соображениям гуманности уже стал и имеет тенденцию стать нормой международного права, государства обязаны уважать права человека в отношении своих собственных граждан [См. 137]. Устав Организации Объединенных Наций неоднократно упоминает о поощрении прав человека и основных свобод, а равно о соблюдении их, как об одной из основных задач Организации [См. преамбулу и ст. ст. 1 (3), 55, 62 (2), 67, 76 (e)]. Хотя Устав не содержит ясных и специальных: юридических обязательств в этой области, нельзя сказать, что в условиях функционирования этого Устава государство обладает неограниченной свободой действий в отношении своих собственных граждан, вне всякой зависимости от их прав человека и основных свобод [См. т. I, полутом 2, 340м].

V. САМОСОХРАНЕНИЕ

129. Самосохранение как оправдание нарушений. С самых ранних времен существования права народов самосохранение считалось достаточным оправданием многих актов государства, нарушающих права других государств. Как общее правило, все государства взаимно обязаны уважать личность друг друга и в силу этого не совершать правонарушений по отношению друг к другу, однако в виде исключения международное право не запрещает совершения определенных нарушений прав другого государства, если эти нарушения совершены государством в целях самосохранения. Большинство авторов утверждает, что каждое государство обладает основным правом на самосохранение. Однако, если бы каждое государство действительно имело право на самосохранение, то все другие государства имели бы обязанность допускать, терпеть и переносить всякое нарушение прав, учиненное одним государством по отношению к другому в целях самосохранения. Но такой обязанности не существует. Наоборот, хотя самосохранение в определенных случаях признается международным правом в качестве оправдания, никакое государство не обязано терпеливо подчиняться нарушениям, учиненным по отношению к нему другим государством по мотивам самосохранения, и может оказывать сопротивление. Несомненно, что в определенных случаях, нарушения, совершенные в целях самосохранения, не запрещены международным правом, но они, тем не менее, остаются нарушениями, с ними возможна борьба и может быть потребовано возмещение [См. 154, прим.] за причиненный ущерб.

130. Какие акты самосохранения можно оправдать. Часто утверждают, что всякое нарушение может быть оправдано, если оно учинено по мотивам самосохранения; но все большее признание получает мнение, что нарушение прав других государств в интересах самосохранения оправдывается только в случаях крайней необходимости. Могут быть оправданы только такие правонарушающие акты в интересах самосохранения, которые необходимы в целях самообороны, потому что иначе совершающему этот акт государству пришлось бы терпеть или продолжать терпеть нарушение, направленное против него самого. Если неминуемо грозящее нарушение, или продолжение уже начатого нарушения может быть предотвращено и исправлено иначе, чем нарушением прав другого государства со стороны подвергающегося опасности государства, то последнее нарушение не является необходимым и его поэтому нельзя ни извинить, ни оправдать [Американский государственный секретарь Вебстер определил необходимость, которая явиласьбы оправданием необходимой самообороны, как настоятельную, подавляющую и не оставляющую времени ни для выбора средств, ни для размышления; см. Moore, II, 217, р. 412. См. также Гроций, II, I. V.]. Если, например, государство осведомлено, что на соседней территории организуется вооруженный отряд с целью совершить набег на его территорию, и если опасность может быть устранена обращением к властям соседней страны, то тут не возникает состояния крайней необходимости. Но если такое обращение оказывается бесплодным или невозможным или если промедление опасно, то возникает ситуация крайней необходимости, и угрожаемое государство имеет оправдание для вторжения в соседнюю страну и разоружения отряда, собирающегося совершить набег [Термин самооборона должен здесь пониматься не только в узком смысле, означающем оборону против действий отдельных лиц, но также и в более широком смысле, означающем отражение бедствия, уже причиненного стихийными силами. Например, если река, последовательно протекающая через территории двух государств, оборудована шлюзом в государстве, лежащем ниже, и если от внезапного поднятия уровня воды в верхней части реки территории верхнего государства грозит опасность наводнения и нет достаточно времени, чтобы снестись с местными властями, со стороны верхнего государства будет извинительным актом посылка своих должностных лиц в ниже лежащее государство, чтобы открыть шлюз].

Конечно, по сути дела, каждое государство должно прежде всего само решить, действительно ли наступила ситуация необходимой самообороны. Если только не элиминировать понятия самосохранения как правового понятия или не допускать использования его в качестве предлога для умышленных правонарушений, то очевидно, что вопрос о законности действия, совершенного в целях самосохранения, подлежит разрешению и должен быть впоследствии разрешен какой-либо судебной властью или политическим органом вроде Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, действующего в качестве судебного органа. Поэтому отказ соответствующего государства передать вопрос на беспристрастное решениеили подчиниться такому решению, должен признаваться прежде всего доказательством нарушения международного права под предлогом акта самосохранения [См. по вопросу о самообороне, т. II, 52 n и приведенную там литературу. Как будет видно, вопрос этот имеет весьма большое значение в связи с общим договором об отказе от войны. Точка зрения, проводимая в тексте, существенно отличается от той, которая была выражена в предыдущих изданиях].

Устав Организации Объединенных Наций оставляет неприкосновенным органическое право индивидуальной или коллективной самообороны в случае вооруженного нападения на члена Организации до тех пор, пока Совет Безопасности не примет мер. Но Устав специально указывает, что о принимаемых в порядке самосохранения мерах должно быть немедленно сообщено Совету Безопасности и что эти меры не влияют на общую ответственность Совета за поддержание и восстановление мира [Ст. 51].

131. Дело датского флота (1807). После Тильзитского мира 1807 г. британское правительство [Это рассказано вслед за изложением фактов у Hall (85). См. также Alison, History of Europe, etc., 1849, III, pp. 246267; Holland Rose, Napoleonic Studies, 1904, pp. 133152] получило информацию о секретной статье этого договора, согласно которой Дания, при известных обстоятельствах, должна была объявить войну Великобритании, а Франция должна была захватить датский флот с тем, чтобы использовать его против Великобритании. Этот план, в случае его выполнения, поставил бы Великобританию, которая в то время вела войну против Франции, в опасное положение. Дания была не в состоянии защитить себя от нападения находившейся в Северной Германии французской армии под командованием Бернадотта и Даву, имевших приказ о вторжении в Данию; ввиду этого британское правительство потребовало от Дании передачи ее флота под охрану Великобритании и обещала возвратить его по окончании войны. Одновременно Англия предложила Дании меры обороны против французского вторжения и гарантию всех ее владений. Однако Дания не согласилась на британские требования, после чего Великобритания признала этот случай необходимой самообороной, бомбардировала Копенгаген и захватила датский флот [Действия Великобритании в этом деле, хотя и осуждаются большинством континентальных авторов, одобряются многими британскими и американскими авторами. См. однако Reddie, Researches, II, pp. 3744, который не одобряет эти действия, как и Walker, Science, p. 138, Holland Rоsе, Cambridge History of British Foreign Policy, I, 1922, pp. 361364].

132. Дело острова Амелия (1817). Другим примером может служить дело острова Амелия. Остров Амелия, расположенный в устье реки Сент-Мэри и входивший в то время в состав испанской территории, был захвачен в 1817 г. бандой пиратов под предводительством авантюриста по имени Мак Грегор, который от имени восставших колоний Буэнос-Айреса и Венесуэлы грабил без различия как испанских купцов, так и купцов Соединенных Штатов. Ввиду того, что испанское правительство не могло или не хотело изгнать эту банду, а причиняемый ею вред требовал немедленных действий, президент Монро распорядился отправить военный корабль к этому острову и прогнать мародеров, уничтожив их укрепления и суда [См. Wharton, I, 50a; Moore, II, 216; Hyde, I, 66(n)].

133. Дело Каролины (1837). В 1837 г. во время канадского мятежа повстанцы захватили остров Нэви на канадской стороне реки Ниагары и зафрахтовали судно Каролину для перевозки провианта из порта Шлоссер, находящегося на американской стороне реки, на остров Нэви, а оттуда повстанцам на канадскую территорию. Канадское правительство, уведомленное об угрожающей опасности, 29 декабря 1837 г. послало по Ниагаре в порт Шлоссер британский вооруженный отряд, который овладел Каролиной, захватил ее вооружение, поджег ее и затем пустил вниз по течению в Ниагарский водопад. Во время нападения на Каролину два американца были убиты и еще несколько человек ранено. Соединенные Штаты протестовали против этого нарушения Великобританией их территориального верховенства, но последняя заявила, что ее действия были необходимы в целях самосохранения, так как не имелось достаточно времени для предупреждения, путем обращения к правительству Соединенных Штатов, неминуемого вторжения на территорию Великобритании. Соединенные Штаты допускали, что действие Великобритании могло бы быть оправдано, если бы действительно имелась необходимость в самообороне, но отрицали, что на деле такая необходимость в то время существовала. Тем не менее, поскольку Великобритания принесла свои извинения за нарушения территориального верховенства Соединенных Штатов, их правительство не настаивало на дальнейшем возмещении [См. Wharton,I, 50с; Moore, II, 217; Hyde, 1, 66, 248 (n) и Hall, 84. С делом Каролины стоит в связи дело Мак Леода, которое рассмотрено в т. I, полутом 2, 446].

133а и 133б. Американские экспедиции в Мексику 1916 1919 гг. В период 19161919 гг. гражданская война в Мексике и вызванные ею беспорядки заставили Соединенные Штаты в ряде случаев направлять экспедиционные военные силы в Мексику в целях охраны американских граждани их собственности и в наказание за нарушение американского суверенитета [См. Hyde, I, 67; также А. J,. 10, 1916, pp. 337 и 890; 11,1917, pp. 399406; 13, 1919, p. 557. О высадке британских войск в Китае в 1927 г. для защиты британских подданных см. L. N. Monthly Summary, March 7 1927, p. 48].

133в. Германское вторжение в Люксембург и Бельгию (1914). Ночью 1 августа 1914 г. Германия после объявления войны России, но до объявления войны Франции, ввела свои войска в нейтрализованный Люксембург и заняла эту страну [См. 100]. В семь часов вечера следующего дня германский посланник в Брюсселе предъявил Бельгии ультиматум, требуя от нее разрешения на проход германских войск через ее территорию и угрожая, в случае отказа, рассматривать Бельгию как неприятельскую страну. Ввиду того, что Бельгия отказалась принять требования Германии, германские войска 4 августа вторглись в Бельгию и, несмотря на героическое сопротивление бельгийской армии, почти вся Бельгия была занята и оставалась под германской оккупацией в течение всей мировой войны. Германия, в оправдание нарушения постоянного нейтралитета как Люксембурга, так и Бельгии, указывала на то, что ей грозило на одном фронте русское, а на другом французское нападение и что необходимость самосохранения понудила ее армию прорваться через Люксембург и Бельгию в целях нанесения решительного удара Франции. За исключением Германии, почти всеми признано, что эта ссылка на необходимость самосохранения являлась просто предлогом и не оправдывалась фактами. Германия действовала отнюдь не в целях самосохранения, потому что она вовсе не подверглась нападению и никакое нападение ей не угрожало. Сама Германия объявила войну России и Франции, и она же напала на Францию через Бельгию, так как рассчитывала, что таким путем сумеет быстро нанести поражение Франции и затем обратить всю свою мощь против России [См. литературу в 99. Относительно оккупации Японией китайской территории и оккупации союзниками греческой территории во время первой мировой войны см. Garner, II, 460473; что касается оккупации греческой территории, см. также 135 и т. II, 323].

133г. Японское вторжение в Маньчжурию (1931). Во время конфликта между Китаем и Японией о Маньчжурии в 1931 и 1932 гг. (см. т. 11, 52аа) Япония, начав военные операция против Китая, сослалась в оправдание своих действий на принцип самообороны. Но Ассамблея Лиги наций полностью одобрила заключение следственной комиссии в том смысле, что акция Японии не может быть сочтена мерой законной самообороны, хотя не исключена гипотеза, что военные власти на месте могли думать, что они действуют в состоянии самообороны [ Report of the Commission, League, Doc. G. 663. M. 320. 1932. VII]. Япония оспаривала компетенцию Лиги выносить решения по этому вопросу и притязала на то, что она имеет право быть судьей законности своих действий, которые, по ее заявлению, были предприняты в целях самообороны [ Documents, 1932, р. 345]. Это было притязанием, с которым нельзя было согласиться, не сводя к абсурду понятие самообороны и относившиеся сюда международные обязательства Японии [См. Brierly, pp. 253 259; Lauterpacht, The Function of Law, pp.177182].

133д. Потопление французского флота в Оране (1940). В июне 1940 г., после вторжения германских войск до Францию и после того, как Франция заключила с Германией перемирие, значительная часть французского флота нашла убежище во французском северо-африканском порту Оране. 3 июля британский представитель предъявил командиру французского флота требование о том, чтобы, в целях предупреждения возможности захвата французских судов Германией, эти суда: а) либо были уведены под надзором британского флота в один из британских портов с обязательством возврата Франции по окончании войны, б) либо ушли в какой-либо отдаленный французский порт, например, в Вест-Индииили на Мартинике, и там были разоружены, и в) либо были потоплены французскими вооруженными силами. После того как это предложение было отвергнуто, французский флот был атакован британскими морскими и воздушными силами, причем была потоплена или повреждена большая часть французских судов, находившихся в Оране и в смежном с ним порту. Образ действий Великобритании в описанных условиях должен рассматриваться как отвечающий строгим требованиям права и действиям в порядке самосохранения [Более подробное изложение мотивов действий Великобритании в данном случае см. в заявлении премьер-министра в палате общин 4 июля 1940г.].

133е. Изменение Соединенными Штатами Америки в течение второй мировой войны принятых на себя обязательств по соблюдению нейтралитета. В ходе второй мировой войны, в то время когда Соединенные Штаты Америки оставались нейтральными, ими принимались такие меры, которые, в связи с их заявлением о нейтралитете, не могли считаться совместимыми с правилами о нейтралитете, как они были сформулированы в Гаагских конвенциях.

В другой части настоящего труда [См. т. II, 292Aa] указано, что эти меры, в том числе также и передача Великобритании миноносцев-истребителей в 1940 г. и закон о ленд-лизе 1941г., находились в соответствии с изменившимся положением вопроса о нейтралитете, в связи с генеральным договором об отказе от войны. Кроме того, Соединенные Штаты Америки торжественно и неоднократно ссылались на право самосохранения как на законное оправдание допущенных ими беспрецедентных отступлений от установленных правил нейтралитета. Это обращение к аргументу самосохранения получило как нельзя более убедительное обоснование в том факте, что в глазах, по существу говоря, всех народов мира государственные интересы Соединенных Штатов Америки, находившиеся под явной угрозой ввиду очевидного стремления Германии к мировому господству, совпали со стремлением сохранять международное право как эффективный кодекс норм международного поведения [См.т. II, 292 Аа].