VII. Международные сношения

141. Международные сношенияпредпосылка международной личности. Многие сторонники доктрины основных прав включают в их число также право каждого государства иметь международные сношения со всеми остальными государствами [Относительно точки зрения авторов-схоластиков на свободуторговля см. Catry в R. I., 39, 1932, pp. 193218]. Считается, что это право включает право на дипломатические, торговые, почтовые, телеграфные, железнодорожные сношения, право иностранцев путешествовать и проживать на территории каждого государства и т. п. Однако, бесспорно, такого основного права как правовой нормы не существует. Все последствия, о которых говорят, что они вытекают из права международных сношений, являются вовсе не последствиям права, а не чем иным, как последствиями того факта, что сношения между государствами являются условием, без которого международное право не существовало бы и не могло существовать. Цивилизованные государства образуют общество государств, потому что они связаны своими общими интересами и разнообразными отношениями, которые служат этим интересам. Благодаря сношениям цивилизованных государств друг с другом и росту их общих интересов, в их среде развилось международное право. Там, где нет международных сношений, не может быть общества и права такого общества. Поэтому международные сношения являются одной из характерных особенностей положения государств в семье народов, и можно утверждать, что они служат предпосылкой международной личности каждого государства. Но никакого особого права или прав на международные сношения между государствами, основанных на международном праве, не существует.

141а. Право международных сношений и экономическое сотрудничество. Поскольку отсутствует особое право на международные сношения, государства заключают друг с другое договоры по вопросам почтовой, телеграфной, телефонной связи и железнодорожного сообщения, а также торговли. Так ст.2З(С) [Во исполнение этой статьи Лигой была создана организация сообщений и транзита, которой соответствовала транзитная секция секретариата Лиги. Конвенции, выработанные под руководством этой организации, охватывают такие вопросы, как свобода транзита, судоходные водные пути международного значения, право государств, не имеющих морского побережья, пользоваться морским флагом, а также рекомендации, относящиеся к международному режиму железных дорог и к пользованию портами, подчиненными тому же режиму. Эти конвенции приведены в приложении А, т.I, полутом 2; см. также т. I, полутом 2, 178 (реки), 258 (морской флаг) 190в (порты)] устава Лиги обязывала ее членов принимать меры к обеспечению и поддержанию свободы сообщений и транзита [Относительно толкования этой статьи в связи с закрытием железнодорожного сообщения между Польшей и Литвой см. консультативное заключение Постоянной палаты международного правосудия от 15 октября 1931 г., Р. С. I. J., Series А/В, No 42, р. 119], а также справедливого соблюдения режима торговли для всех прочих членов Лиги. Экономический национализм, стимулируемый неустановившимися международными условиями, помешал, вопреки инициативе Лиги [См. заключительный доклад Женевской экономической конференции Лиги наций в мае 1927 г.: Doc. C. E. 140. 11 июля 1928 г. См. также относительно международного экономического сотрудничества вообще Hodson в Тоуnbее, Survey, 1930, pp. 443495, 1931, pp. 162242, 1932, pp. 141; International Conciliation, Pamphlets 267271, 1931; Patterson в Hague Recueil, vol. 37, 1931, t. III, pp. 419521], полному развитию возможностей, которые открывала эта статья. Большинство государств поддерживает покровительственные пошлины для того, чтобы не допустить или затруднить иностранную торговлю в интересах своей собственной торговли, промышленности и сельского хозяйства, а также для обеспечения себя своими ресурсами [См. заключительный доклад Женевской экономической конференции Лиги наций в мае 1927 г.: League Doc. С. Е. 1, 40. См. также резолюцию конференции американских государств от 16 декабря 1938 г. об уменьшении препятствий международной торговле: A. J., 34, 1940, Suppl., p. 190] на случай войны. После первой мировой войны эти государства ограничили свободу миграции населения до незначительных размеров по сравнению с периодом до 1914 г. [См. т.I, полутом, 296]. Таким вмешательством в свободное движение товаров и людей государство не нарушает норм международного права. Но в настоящее время все более склонны признавать, что такое вмешательство, в его крайних формах, представляет собой опасный источник несправедливости и трений в международных отношениях, а также что некоторые меры регулирования с помощью норм международного права были бы здесь желательны и осуществимы. Соглашение 1944 г. о создании Международного валютного фонда [Назначением этого фонда, который должен был быть образован путем подписки, в порядке долевого участия государств-членов, является содействие поддержанию устойчивого стандарта для международных расчетов] и Международного банка восстановления и развития [Целью учреждения такого банка является предоставлениеим долгосрочных кредитов странам, промышленность и сельское хозяйство которых были разрушены, а также оказание финансовой помощи не вполне развитым странам], равно как Организации продовольствия и сельского хозяйства Объединенных Наций [См. Documents Relating to the Food and Agriculture Organization of the United Nations, August December, 1944, Cmd. 6590, 1945. Задачей этой организации, как это указано в преамбуле, является содействие развитию мирового хозяйства путем повышения уровня питания населения и его жизненного уровня и принятия мер для улучшения качества продукции и лучшего распределения пищевых и сельскохозяйственных продуктов, равно как и путем создания более благоприятных условий жизни для сельского населения], являются свежими примерами такого международного сотрудничества в экономической и финансовой областях. Аналогичным мероприятием в области транспорта явилось создание центрально-европейской организации внутреннего транспорта [Соглашение от 27 сентября 1945 г. (Cmd. 6685), заменившее собой временное соглашение от 8 мая 1945 г. (Cmd. 6640). Назначением этой организации является координация усилий для использования всех транспортных средств в целях улучшения транспортных сообщений, а также для восстановления нормальных условии экономической жизни], а также соответствующей организации в области торгового судоходства [См. соглашение от 5 августа 1944г. о принципах, на которых должно быть основано осуществление постоянного согласованного контроля над торговым судоходством]. Предусматривая создание в рамках устава Организации Объединенных Наций Экономического и Социального совета в качестве одного из главных органов Организации Объединенных Наций [См. 168 н, а также Staley в Peace, Security and the United Nations, 1946; N. W. Harris, Memorial Lectures, pp. 107129], члены организации тем самым подчеркнули значение, придаваемоеими сотрудничеству для достижения необходимых условий экономического и социального прогресса и развития.

142. Последствия признания международных сношений предпосылки международной личности. Ввиду того, что международные сношения являются предпосылкой международной личности, международное правовсячески им благоприятствует. Весь посольский институт, равно как и консульский институт, служат интересам сношений между государствами. Право посольства [См. т. I. полутом 2, 360], которым, бесспорно, обладает каждое суверенное государство, осуществляется в интересах международных сношений, и, конечно, тем же интересам служит право защиты граждан за границей [См. там же, 319], которым обладает каждое государство. Свобода открытого моря [См. там же, 259], которая получила универсальное признание с конца первой четверти XIX в., право каждого государства на проход его торговых судов через территориальные воды всех других государств [См. там же, 188] и, далее, свобода судоходства для торговых судов всех народов по так называемым международным рекам [См. там же, 178] являются дальнейшими примерами постановлений международногоправа в интересах международного общения.

VIII. ЮРИСДИКЦИЯ

143. Значение юрисдикции. Юрисдикция по ряду причин имеет большое значение для определения положения государств в семье народов. Государства, обладающие независимостью и территориальным, равно как и личным, верховенством, могут, естественно, расширять и сужать свою юрисдикцию по своему усмотрению. Однако, как члены семьи народов и международные лица, государства в использовании этой естественной власти должны во взаимных интересах проявлять самоограничение [О юрисдикции английских судов см. Dicey, Rules, 5290, и Westlake, Private International Law, 7th ed., 1925; по вопросу в целом см. Тrаvеrs, Le droit penal international, 5 vols., 19201922, и Donnedieu de Vabres. Les principes modernes du droit penal, 1928].

Поскольку между государствами иих гражданами имеют место всякого рода взаимоотношения, вопрос о юрисдикции должен быть основательно урегулирован международным правом, но до сих пор он урегулирован лишь частично. Последствием, как урегулирования, так и неурегулирования юрисдикции является то, что часто в отношении одних и тех же лиц и вопросов одновременно может осуществляться конкурирующая юрисдикция нескольких государств [Что касается налогового обложения иностранцев и проблемы двойного обложения, см. т. I, полутом 2, 317 (о)].

144. Ограничения территориальной юрисдикции. Поскольку все лица и вещи, находящиеся на территории государства, подпадают под его территориальное верховенство, каждое государство имеет над ними юрисдикцию. Международное право, однако, предоставляет каждому государству право требовать так называемой экстерриториальности и, следовательно, изъятия из территориальной юрисдикции главным образом для главы государства [Подробности см. т. I, полутом 2, 348353 и 356. Изъятие самого государства из юрисдикции другого государства основано на требовании не экстерриториальности, а равенства; см. 115], дипломатических представителей [Подробности cм. т. I, полутом 2, 385405], военных кораблей [Подробности см. т. I, полутом, 450451; это иммунитет, который, согласно праву некоторых государств, распространяется и на государственные суда, занимающиеся торговлей (см, т. I, полутом, 451а). Что касается весьма ограниченной экстерриториальности торговых судов, которые из-за бедствия вынуждены войти в иностранный порт, см. т. I, полутом 2, 190 в] и вооруженных сил [Подробности cм. т. I, полутом 2, 445] за границей. Отчасти по обычаю, отчасти по договорным обязательствам некоторые нехристианские государства были ограничены [В настоящее время эти ограничения, за немногими исключениями, отменены; о подробностях см.т. I, полутом 2 318 и 440] в своей территориальной юрисдикции по отношению к иностранцамгражданам христианских держав.

144а. Ограничение территориального верховенства в пользу союзных правительств и союзных вооруженных сил. Пребывание в Великобритании во время второй мировой войны правительств ряда стран, подвергшихся вторжению немцев, равно как и нахождение на ее территории союзных вооруженных сил вызвали необходимость некоторых отступлений от принципа территориального верховенства в пользу означенных правительств и вооруженных сил. Так, членам так называемых правительств в изгнании [См. Oppenheimerв A. J., 36, 1942, pp. 566595, и в особенностиMcNair, Legal Effects of War, 1944, pp. 355383] был предоставлен юрисдикционный иммунитет [См. т. I, полутом 2, 4l7а]. В 1940 г. законом о союзных вооруженных силах военным судам союзных правительств была предоставлена юрисдикция в отношении преступлений, совершаемых лицами, входящими в состав союзных вооруженных сил, и относящихся к дисциплине и внутреннему управлению [См. S. R. and О. 1940, No 1817, о союзных вооруженных силах, и S. R. and О., 1940, No 49,о вооруженных силах свободной Франции.Эти постановления касались только вооруженных сухопутных и морских сил, но не личного состава воздушного флота; дисциплинарные проступки этого состава подлежали разбирательству смешанного (британско-союзного) военно-полевого суда. См. также т. I, полутом 2, 445]. Приговоры, выносимые означенными судами, подлежали приведению в исполнение британскими властями, которые были также уполномочены оказывать содействие союзным властям в таких делах, как поимка дезертиров. Законом о морских вооруженных силах союзных держав предусматривалось учреждение союзных морских судов, уполномоченных рассматривать дела о совершении преступлений любыми лицами, находящимися на борту союзного торгового судна, а также лицами из состава экипажа такого судна в нарушение законодательства о торговом судоходстве соответствующей страны, а равно матросами союзной страны в нарушение отечественных законов о комплектовании торгового флота [Oppenheimer, op. cit., pp. 593, 594; Chorley в Modern Law Review, 5, 1941, pp. 118120; de Moor в Law Quarterly Review, 58, 1942, pp. 4250;Jessup в А. J., 36, 1942, pp. 653657]. Однако арест обвиняемого и приведение в исполнение приговоров были оставлены в руках британских властей, причем британским судам было предоставлено право решать в каждом отдельном случае, не превысил ли союзный морской суд своей компетенции. Правительствам в изгнании было предоставлено право в законодательном и административном порядке издавать декреты [См. Drucker в Czechoslovak Yеar Book of International Law, 1942,pp. 4559; McNair, op. cit., pp. 369377; Oppenheimer в А. J., 36, 1942, pp. 578588;Lourieand Меуеr в University of Chicago Law Review, 11, 1943, pp. 2648], но без права приведения таковых в исполнение. Наконец, Законом (британским) 1942 г. о пребывании вооруженных сил Соединенных Штатов Америки было предусмотрено, что, как правило [Этот закон предусматривает порядок, фактически равносильный отказусо стороны Соединенных Штатов от привилегий] никакое уголовное преследование перед каким бы то ни было судом Соединенного королевства не может быть возбуждено в Соединенном королевстве против лица, принадлежащего к составу военных или морских сил Соединенных Штатов Америки. Этот закон, не ограниченный кругом вопросов внутренней дисциплины, предоставлял в Великобритании широкую и исключительную юрисдикцию военным судам Соединенных Штатов [См. King в A. J., 36, 1942, pp. 539567; Schwelb, ibid., 38, 1944,pp. 5073; McNair в Law Quarterly Review, 60, 1944, pp. 356360. См. также Fairman and King в А. J., 38, 1944, pp. 258277]. Все эти ограничения территориального верховенства были приняты как наиболее приемлемый выход в исключительных условиях военного времени, но они говорят о том, что концепция территориального верховенства, по существу своему, не столь негибка,чтобы исключить возможность ее разумного приспособления в интересах международного общения [См. т. I, полутом 2, 171, о делимости территориального суверенитета].

144б. Территориальное верховенство в выполнение требований иностранного публичного права. Из принципа государственного суверенитета следует, что государства не должны осуществлять свой суверенитет в пределах территории других государств [См. 128]. В силу этого положения, в то время как частные права, приобретенные на основании законодательства иностранных государств [См. 115аа] (это относится к области частного международного права [См. 1]), признаются, суды многих стран, включая суды британские и американские, отказываются применять нормы публичногов отличие от частного права иностранных государств. В частности, ими не принимаются к исполнению иностранные законы фискального характера,равно как и законы уголовные и о конфискации [См. дело Folliott в Ogden, 1789, 1 H. Bl., 124, 135. Относительно фискальных законов см. In re Visser: The Queen of Holland v. Drucker, 1928, Ch. 877, и Annu al Digest, 19271928, Case No 18; см. также Isay, Internationales Finanzrecht, 1934. О различных взглядах на признание иностранной валютысм. Neumeyer, Internationales Verwaltungsrecht, III, 1930].

Применение этих законов означало бы, в действительности, оказание содействия государствам в осуществлении актов суверенитета в чужих странах, связанное с умалением прав территориального верховенства.

145. Юрисдикция над гражданами, находящимися за границей. Международное право не препятствует государству осуществлять, в пределах своей территории, юрисдикцию над своими гражданами, путешествующими или проживающими за границей, так как они остаются под его личным верховенством [См. дело Blackmer v. The United States of America, 284 U. S. 421; A.J., 26, 1932, pp. 611618]. Поскольку каждое государство может также в пределах своих границ осуществлять юрисдикцию над иностранцами [См. т. I, полутом 2, 317], иностранцы часто оказываются под двумя конкурирующими юрисдикциями. Ввиду того, что государство не обязано осуществлять на своей территории юрисдикцию над иностранцами по всем вопросам и, с другой стороны, само государство не обязано осуществлять юрисдикцию над своими гражданами за границей, то может и должно случиться так, что на деле иностранцы по некоторым вопросам не будут ни под чьей юрисдикцией.

146. Юрисдикция в открытом море. В силу того, что открытое море не находится под властью какого бы то ни было государства, ни одно государство не может осуществлять здесь своей юрисдикции. Однако нормой международного права является то, что суда, а равно вещи и лица на них, остаются во время нахождения их в открытом морепод юрисдикцией государства, под флагом которого они плавают [См. т. I, полутом 2, 260, 264]. Другой нормой международного права является то, что пиратство [См. там же, 278] в открытом море наказуемо государством, безотносительно к тому, плавает ли пират под флагом какого-либо государства или нет. Далее [См. там же, 265], общепризнанная практика, повидимому, допускает притязания каждого морского государства на осуществление юрисдикции в случаях столкновения судов в море, безотносительно к тому, плавают ли данные суда под его флагом или нет. Затем в интересах безопасности плавания в открытом море каждое государство вправе приказать своим военным кораблям требовать от всякого подозрительного торгового судна, встреченного ими в открытом море, поднять свой флаг, а также задерживать иностранные торговые суда, плавающие под его флагом без разрешения, и преследовать в открытом море и задерживать там иностранные торговые суда, нарушившие законы этого государства во время пребывания в его портах или в его территориальных водах [См. там же, 266]. Наконец, во время войны воюющие государства вправе приказать своим военным кораблям осматривать, обыскивать и эвентуально захватывать в открытом море все нейтральные суда, перевозящие контрабанду, нарушающие блокаду или оказывающие неприятелю услуги не нейтрального характера [См. т. II, 368447].

147. Уголовная юрисдикция над иностранцами, находящимися в иностранных государствах. Многие государства притязают на юрисдикцию и угрожают наказанием за определенные деяния, совершенные иностранцами в иностранных государствах [См. Hall, 62; Westlake, I, pp. 261263; Lawrence, 104; Taylor, 191; Moore, II, 200 и 201; Phillimore, I, 334; в особенности же Beckett, op. cit., в Harvard Research, 1935, pp. 484508]. Государства, притязающие на такого рода юрисдикцию, угрожают наказанием за определенные деяния, направленные либо против самого государства, каковы государственная измена, подделка банкнот и т. п., либо против его граждан, каковы убийство или поджог, клевета и оскорбление и т. п. Эти государства не в состоянии, конечно, осуществить указанную юрисдикцию, пока иностранец остается за пределами их территории. Но если после совершения такого деяния он вступит на их территорию и тем самым подпадает подих территориальное верховенство, они получают возможность подвергнуть его наказанию. Следовательно, вопрос заключается в том, имеют ли государства право юрисдикции над деяниями иностранцев, совершенными в иностранных государствах, и обязано ли государство, являющееся родиной такого иностранца, согласиться с наложением на него наказания в случае, если он попадет во власть этих государств. Некоторые авторы отвечают на этот вопрос отрицательно [Такова была точка зрения, выраженная автором. Она была одобрена лордом Финлеем в его особом мнении на решение по делу Лотоса в Постоянной палате в 1927 г.: Publications of the Court, Series A, No 10; см. 147a]. Они аргументируют это тем, что во время совершения таких уголовных деяний виновные не находились ни под территориальным, ни под личным верховенством соответствующих государств и что государство может требовать соблюдения своих законов только от таких иностранцев, которые постоянно или временно находятся на его территории [Институт Международного права изучал этот вопрос на нескольких своих собраниях и в 1883 г. на собрании в Мюнхене (см. Annuaire, VII, р. 156). В числе пятнадцати статей резолюции, касающейся коллизии уголовных законов различных государств, Институт принял следующую, 8, статью: Каждое государство имеет право карать деяния, совершенные иностранцами за пределами его территории и нарушающие его уголовные законы, если деяния эти содержат посягательство на его существование или ставят под угрозу его безопасность и если они не предусмотрены уголовным законодательством той территории, где они имели место]; это, по всей вероятности, правильная точка зренияпоотношению к громадному большинству случаев. Но эта точка зрения, о чем свидетельствует практика государств и здравый смысл, не может строго применяться во всех случаях [В соответствии с этой точкой зрения имела место интервенция по делу Кэттинга (Cutting), вызвавшему спор между Мексикой и Соединенными Штатами Америки]. Иначе нельзя будет охватить действия, совершенные за границей для подготовки общеуголовных преступлений, и случаи соучастия в преступлениях, которые совершеныили на совершение которых покушаются в стране, притязающей на юрисдикцию;

нельзя будет также охватить преступления, причиняющие вред гражданам государства, либо такие преступления против его собственной безопасности [В Harvard Research, op. cit., где содержится превосходное изложение данного вопроса, юрисдикция в последнем примере ограничена случаями, в которых преступление было совершено не в осуществление свободы, гарантированной иностранцу законами той территории, где оно было совершено (стр. 543)]. Право такой юрисдикции по делам о подделке денежных знаков в настоящее время специально признано [Конвенция о борьбе с подделкой денежных знаков от 1 мая 1929 г. предусматривает, что государства, признающие принцип наказуемости за преступления, совершенные за границей, должны карать иностранцев, виновных в этом преступлении, так же, как если бы преступление было совершено в пределахих территории. С. 153, М.59, 1929, II; L. N. Т. S., 112, р. 371; Hudson, Legislation, IV, p. 2692].

147a. Дело Лотоса. Вопрос об уголовной юрисдикции в отношении действия, вызвавшего столкновение в открытом море, был поставлен перед Постоянной палатой в 1927 г. по делу Лотоса (Lotus) [Series A, No10, и (аргументация) Series С, No 13, II; Salvioli в Rivista, 19, 1927, pp. 521549; Brierly в L. Q. R., 44, 1928, pp. 154163; Berge в Michigan Law Review, 26, 1928, pp. 361382]. В открытом море произошло столкновение французского парохода Лотос и турецкого парохода Боз-Курт (Boz-Kourt), имевшее своим последствием гибель последнего и восьми турецких граждан. Когда Лотос прибыл в Константинополь, турецкое правительство возбудило уголовное преследование одновременно против капитана турецкого судна и французского вахтенного офицера на борту Лотоса, и оба они были приговорены к тюремному заключению. Французское правительство заявило протест на том основании, что Турция не обладает юрисдикцией в отношении действия, совершенного в открытом море иностранцем на борту иностранного судна и что исключительной юрисдикцией по отношению к таким актам, как утверждало французское правительство, обладает лишь государство, флагу которого принадлежит судно. По соглашению сторон, спор был передан на рассмотрение Постоянной палаты, которая большинством голоса председателя высказалась за то [Судья Мур согласился с решением Палаты, что нет нормы международного права, в силу которой уголовная компетенция по делу о столкновении в море, имевшем своим результатом гибель человеческих жизней, принадлежала бы исключительно стране судна, которым или средствами которого был причинен ущерб (стр. 65)], что Турция, возбудив уголовное преследование, не действовала в противоречии с принципами международного права потому, между прочим, что деяние, совершенное на борту Лотоса, произвело последствия на борту Боз-Курта, судна под турецким флагом и, таким образом, как бы на турецкой территории, благодаря чему Турция приобрела юрисдикцию над иностранным нарушителем ее права. Палата также выразила мнение, что нет нормы международного права, которая запрещала бы государству осуществлять юрисдикцию над иностранцем в отношении преступления, совершенного за пределами его территории. Территориальность уголовного права... не является безусловным принципом международного права и никоим образом не совпадает с территориальным суверенитетом [Стр. 20. Изложенное выше является лишь кратким изложением судебного решения, которое вместе с шестью особыми мнениями представляет собою кладезь ценных материалов по вопросам юрисдикции. См. Official Bulletin оf the International Labour Office, 13, pp. 67, 143 и 14, р. 43, 56; Международный морской комитет, Reports (доклады) Антверпенской конференции, 1930, и конференции в Осло, 1933. См. также Jessup в А.J., 29, 1935, р. 495499].

Глава IV
ПРАВОВАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ МЕЖДУНАРОДНОГО ОБЩЕСТВА

Раздел I
ПРИНЦИПЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

166. Всеобщая международная организация и международное право. Историческая идея всеобщей международной организации [Относительно происхождения термина международная организация см. Potter в A. J., З9, 1945, pp. 803806; см.также 42 (7), прим] одна из выдающихся идей в области юридической и политической мысли за последние три столетия заключается в представлении об объединении государств, по возможности универсального характера, для достижения конечных целей, которые по отношению к отдельным личностям, организованным в политическое общество, реализуются государством. Достижение таких целей, излагаемых ниже [См. 166а], имеет столь же важное значение для международного права, как и для права внутригосударственного. Если эти цели не достигаются или если не делаются попытки в этом направлении, то международное право обречено на пребывание как бы в царстве сумерок; в таком случае притязание на то, чтобы рассматривать его как систему права, становится шатким и спорным. В этих рамках, являющихся по своему характеру определяющими, цели международного права совпадают с целями, преследуемыми общей политической организацией человечества, в отличие от органов международного управления и сотрудничества, предназначенных для выполнения специальных функций. Только под защитой и через посредство такой всеобщей организации, облеченной подавляющей и принудительной силой для создания, утверждения и применения норм международного права, последнее может преодолеть имеющиеся в нем в настоящее время несовершенства. По этой причине представляется необходимым, чтобы организация международного общества, в том виде, в каком она воплощена как в уставе Лиги наций, так и в уставе Организации Объединенных Наций, изучалась как приближение к основным целям любого политического общества, в котором господствует правовой порядок.

166а. Цели политической организации человечества. Основныецели всеобщей политической организации государств не могут отличаться коренным образом от целей, которые обычно преследует отдельное государство. Они не могут ограничиваться обязательством воздерживаться от насилия или участвовать в коллективных усилиях, направленных на подавление неправомерного обращения к силе. Для того чтобы быть в конечном счете эффективными, эти цели должны включать, с одной стороны, обязательства государств подчинять свои споры с другими государствами решениям, основанным на праве, и, с другойустановление законодательной компетенции организованного общества государств в области изменения и дополнения действующего законодательства в соответствии с требованиями справедливости и социального прогресса. Закон, который является статическим и неизменяемым, обнаруживает стремление стать орудием притеснения, а с течением времени и угрозой миру. Наконец, в то время как международное право является прежде всего правом, регулирующим права и обязанности суверенных и независимых государств, политическая организация человечества должна привести в действие самый основной из всех существующих юридических и политических принципов, именно тот принцип, что отдельная человеческая личность является основным субъектом всякого права. Это означает, что главнейшей целью организованного общества государств должно быть содействие в обеспечении, в конечном счете, гарантии свободы отдельных лиц во всех возможных ее аспектах посредством широких и способных к осуществлению обязательств, связывающих членов организации.

166б Государственный суверенитет и международная организация. Ни одна из основных целей международной организации не может быть достигнута иначе как при условии отказа от того, что часто рассматривается в качестве жизненных атрибутов суверенитета государств в сфере международных отношений. Сюда относится право прибегать к войне или, если таковая будет воспрещена или отвергнута, право по закону окончательно решать вопрос о законности применения войны в порядке самообороны; право отказываться от представления споров на обязательное для сторон разрешение в соответствии с международным правом; право не признавать те изменения права, которые установлены подлежащими органами международного общества; право государства рассматривать вопрос об обращении с населением, живущим на его территории, равно как и вопрос о его благосостоянии, как предмет исключительно внутренней компетенции государства, не подчиняющейся фактически контролю со стороны организованного международного общества. Если международная организация государств санкционирует эти права и упрочит их, она тем самым ограничит возможность достижения действительных целей своего существования, хотя такой существенный недостаток и не будет препятствовать выполнению ее задач значительной важности и полезности. Представляется спорным, являются ли права, отказ от которых служит существенным условием выполнения действительной функции политической организации государств, присущими разумно понимаемому понятию государственного суверенитета. Если встать на ту точку зрения, что эти права неотделимы от суверенитета, как это обычно понимается, то это приведет к необходимости признать, что надлежащая организация общества государств должна обеспечить подлинную независимость, а также самое существование государств, не останавливаясь перед некоторым ущемлением их суверенитета, и что поэтому такая организация должна иметь характер организации надгосударственной. Этот вывод не нашел своего отражения в уставе Лиги наций; равным образом его бесспорность не подтверждена в должной мере и в уставе Организации Объединенных Наций; это не значит, однако, что этот вывод не может служить правильным критерием эффективности человеческих усилий, направленных к достижению того, что является решающим в отношениях между людьми.

166в. Универсализм международной организации государств. Универсальный характер международной организации вытекает из природы целей, преследуемых ею в качестве высшего органа международного права, а также из необходимости воплотить в себе полную солидарность интересов всех государств. Это означает не только то, что международная организация должна быть открытой для всех членов международного общества; это значит также, что членство в ней должно быть обязательным для всех государств и что не должно существовать законной возможности ни выхода из организации, ни исключения из нее. Такое обязательное членство, соединенное с обширными обязательствами, включенными в конституцию организации, и с обязанностью продолжать выполнять эти обязательства в случае дальнейшего их расширения по решению компетентных органов организации, неизбежно предполагает далеко идущие отступления от государственного суверенитета. В этом заключается главная причина того, что принцип обязательного членства не был принят уставом Лиги наций [См. 167б] и что он не был усвоен уставом Организации Объединенных Наций [См. 168в]. Тем не менее этот принцип должен рассматриваться в качестве императивной предпосылки универсализма, эффективности и моральногоавторитета международного права и единения человечества.

167. Разумные принципы международной организации. Создание международной политической организации государств, осуществляющей цели, изложенные выше [См. 1б6а], и основанной на принципе обязательного членства всех независимых членов международного общества, должно рассматриваться в настоящее время в качестве главной и неотложной политической цели, стоящей перед человеческим обществом. От достижения этой цели не только зависит, окажется ли в состоянии государство, будучи этим путем ограждено от внешней опасности, выполнить свою высшую функцию обеспечить своим членам возможность выполнитьих обязанность, заключающуюся в том, чтобы, пользуясь свободой, достигнуть наивысшей ступени развития их способностей как разумных существ. Поскольку достижение этой цели связано с упразднением войны, то распространяется мнение и эта связь, повидимому, неизбежна что от этого зависит самое существование государства и, вероятно, также и цивилизованного человечества как такового. С наступлением атомного века разрушение цивилизации в результате войны не является больше спорным предположением о вероятных и косвенных результатах военных действий [Относительно резолюции первой Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций об учреждении комиссии для рассмотрения вопросов, возникших в связи с открытием атомной энергии, см. Records of the First Assembly (First Session), p. 559].

Спорным представляется вопрос о том, должна ли эффективная международная организация человечества быть продуктом постепенной эволюции или же составные элементы окончательной ее структуры находятся в настолько тесной зависимости друг от друга, что ни один из них не может быть успешно осуществлен без параллельного развития pari passu (равным шагом) в других областях. Поэтому, возможно, основательным является взгляд, что отказ от войны и ее запрещение могут быть эффективными не иначе, как при условии безоговорочного признания той нормы права, которая нашла свое выражение в принципе обязательной юрисдикции международных судов. По этому поводу следует заметить, что отказ от применения силы и запрещение применения силы останутся нереальными, если государствам так или иначе не будет обеспечено эффективное признание по крайней мере их законных прав путем беспристрастного решения законных судов, наделенных принудительной юрисдикцией. Далее, по мнению многих, введение обязательного правового порядка может оказаться, в конечном счете, непрочным и неосуществимым, если организованное международное общество не сумеет изменить и дополнить существующие нормы права путем международного законодательства, не считающегося, в случае надобности, с возможным противодействием несогласного меньшинства государств. Как уже упоминалось выше [См. 166а], при отсутствии такого права на изменение и дополнение законодательства правовой порядок сам может стать источником несправедливости и угнетения. Но в свою очередь международное законодательство может оказаться неосуществимым, если государства не согласятся сделать его применимым, отбросив механический принцип равного права голоса и заменив его представительством на основе менее искусственной и менее противоречащей перспективам эффективного законодательства [Трудности, сопряженные с установлением и формулировкой приемлемой нормы представительства, основанной на различных факторах, настолько велики, что обнаружилась тенденция отказаться от всякой серьезной попытки в этом направлении. Все же поощрение таких попыток и их продолжение должно считаться одной из важнейших задач науки международного права. См. полезное, хотя имеющее более историческое значение исследование Sohn в A. J., 40, 1946, pp. 7179. Совершенно очевидно, что всякие попытки отхода от принципа равенства государств в универсальной политической международной организации не могут рассматриваться иначе как проявление империалистических тенденций].

Поэтому представляется