 |
МЕДВЕЖАТА. «Иду в поля за Божьей данью…». «Глядят нахмуренные хаты…». «Монастырскими крестами…». «У моего окна такая высь и ширь…»
|
|
|
|
МЕДВЕЖАТА
Давно тому железную дорогу
Вели у нас среди лесных болот…
…В кустах нашли последнюю берлогу
И в ней двух медвежат – сирот…
Смешные два такие медвежонка,
Уж больно были глупы и малы…
…И с той поры таежную сторонку
Сковали рельсы, словно кандалы!
…Пушистый мох закрыл следы и тропки,
Нахмурил бровь в сухмень сосновый яр,
Когда от искр из паровозной топки
С конца в конец прошел большой пожар…
…Ушли медведи, и подались лоси,
На гари леший обернулся в пень…
…И самому мне тоже довелося
Перескочить за дедовский плетень…
…Теперь столбы шагают из болота,
Неся в руках стальные провода,
И в ноги им спадает позолота,
Плывет с реки осенняя слюда…
…Совсем в сторонке лес стоит как нищий,
Гнусаво тянет про себя аминь!..
…Взойдет луна и словно что‑ то ищет
И цедит сверху золото и синь…
…И у села, куда в овес нежатый
От облака ложится полусвет,
Играют золотые медвежата,
И бродит бурый муравьед…
< 1925>
«Иду в поля за Божьей данью…»
Иду в поля за Божьей данью
На голоса привольных птиц.
Ах, я устал клониться ниц,
Тая надгробное рыданье
У человеческих гробниц…
Еще пылает мак, как пламя,
Как душ непогребенных след,
Но нет отчаяния – нет;
И в узелочке за плечами
Такой неизъяснимый свет.
И я слежу живые звенья
С зари летящих журавлей –
То вестники грядущих дней
Отдохновенья и забвенья
И обновления полей…
< 1922>
«Глядят нахмуренные хаты…»
Глядят нахмуренные хаты,
И вот – ни бедный, ни богатый
К себе не пустят на ночлег, –
Не все ль равно: там человек
|
|
|
Иль тень от облака, куда‑ то
Проплывшая в туман густой;
Ой, подожок мой суковатый,
Обвитый свежей берестой,
Родней ты мне и ближе брата!
И ниже полевой былинки
Поникла бедная душа:
Густынь лесная и суглинки,
Костырь, кусты и пустоша –
Ой, даль моя, ты хороша,
Но в даль иду, как на поминки!
Заря поля окровенила,
И не узнать родимых мест:
Село сгорело, у дороги
Стоят пеньки и, как убогий,
Ветряк протягивает шест.
Не разгадаешь: что тут было –
Вот только спотыкнулся крест
О безымянную могилу.
< 1922>
«Монастырскими крестами…»
Монастырскими крестами
Ярко золотеет даль.
За прибрежными кустами
Спит речной хрусталь.
За чудесною рекою
Вижу: словно дремлет Русь,
И разбитою рукою
Я крещусь, крещусь.
Вижу: скошенные нивы,
По буграм седой костырь,
Словно плакальщицы, ивы
Склонены в пустырь.
По лесам гуляет осень,
Мнет цветы, стряхает лист.
И над нею синь и просинь
И синичий свист.
Та же явь и сон старинный,
Так же высь и даль слились;
В далях, в высях журавлиный
Оклик: берегись!
Край родной мой (все, как было! )
Так же ясен, дик и прост, –
Только лишние могилы
Сгорбили погост.
Лишь печальней и плачевней
Льется древний звон в тиши
Вдоль долин родной деревни
На помин души, –
Да заря крылом разбитым,
Осыпая перья вниз,
Бьется по могильным плитам
Да по крышам изб…
< 1922>
«У моего окна такая высь и ширь…»
У моего окна такая высь и ширь,
Такая тишина, отрада и обилье:
Под ношей гнется сад, за ним, как плат, – чигирь,
А по бокам дубки стоят, сложивши крылья.
Забудь же, друг, беду, сгони с унылых глаз
Печаль и глянь без слез хоть раз с любовью:
Звезду прекрасную принес вечерний час
И свет для нас зажег у изголовья.
О, тих ты и прозрачен, синий полог звезд,
И я живу, живу, – не ожидая срока.
|
|
|
И лишь, как памятка о родине далекой,
Вдали с крестами деревянными – погост.
Лежат там пахари, степные косари,
Переодетые в солдатские шинели, –
И запеклись уста, и щеки посинели,
И очи на зарю, но холодней зари.
И донесение последнее, – в обшлаг
Вспехах засунута напутная молитва.
О, будь благословен твой каждый робкий шаг,
И друг, и враг, бежавший с поля битвы.
< 1920, 1923>
ЛИСИЦА
Певчей птице ли, зверю ли, рыбе ль
Положен свой зарок и свой век,
И один лишь, взлюбивший погибель,
Без зарока живет человек…
Пробежит ли по насту лисица‑ воровка,
А цепочка за ней у толка –
Потому‑ то петлей бельевая веревка
Часто вдруг упадет с потолка…
Не заметит хозяин: огонь у соседа,
Сплюнет в угол, поправит очаг
И не видит, не ждет, что охотник по следу
Размыкает со сворки собак.
Станет зыбко и жутко: да вдруг и повиснет
Все до времени, все до поры:
Человечьи следы у могилы, а лисьи
Пропадают всегда у норы.
< 1922>
«Стала жизнь человечья бедна и убога…»
Стала жизнь человечья бедна и убога,
Зла судьба, и душа холодна.
Каждый втайне грустит: как уютна берлога,
Где ютились один и одна.
Ведь у двери есть уши, и видят нас стены.
Слепо сердце, немотна любовь, –
Оттого за любовью и ходит измена,
А вино так похоже на кровь…
Стали наши часы и минуты короче –
Мы родимся к утру неспроста:
За туманом – заря, за обманами – очи,
И дурманом дымятся уста…
Суждено человеку лихое кочевье,
И тоска по одной и одном;
А ведь, может, в лесу тоже ходят деревья:
Шапкой в небо, а в землю – корнём.
< 1923, 1927>
ЛУНА
У мира нет нигде начала,
И значит, нет ни в чем конца,
Как нет заветного причала
У бесприютного пловца…
А мы по телу и по духу
Начало знаем и конец:
Из жизни в смерть земля‑ старуха
Несет свой заревой венец!..
И будет час: из рук от страху
Дорожный выпадет костыль –
И впереди не будет праху,
А позади лишь прах и пыль!..
Не потому ль и не за тем ли
Глаза подлобные луны,
Когда они глядят на землю,
Людской судьбой удивлены:
На лоб завьется прядь от чуба,
|
|
|
Зальет ресницы синева,
Но судорожно шепчут губы
Насторожённые слова…
И по щеке слеза немая
Бежит с отяжелевших век…
…Но сладко спит вся тварь земная,
Не взглянет в небо человек!..
Не видит он, как синь с сусалом
Под бровь в полусмеженный глаз
На лике строгом и усталом
Кладет суровый богомаз!..
< 1926–1927>
|
|
|
