О проблемах современного нравственного развития

Генезис морали рассмотрен нами лишь до определенного периода истории — до перехода к цивилизации, когда в морали обозначились ее основные отличительные черты: сформировалась структура, определились фукнции, а также стали возможными идеи, вошедшие позднее в парадигмы этического мышления. Специфика нравственного развития человечества состоит в том, что моральная проблематика почти во всей своей полноте обнаружилась уже в начале писаной истории. Именно это имеют в виду А. А. Гусейнов и К. А. Шварцман, когда пишут: «Из всех философских наук, пожалуй, только одна этика осталась на первоначальном уровне философствования и связана с нравственной реальностью прямо, без посредствующих звеньев...»¹.

Однако сказанное не исключает как позитивных изменений в нравственной сфере прогресса в одних сферах нравственной жизни, так и регресса в других (если бы последнее было неверно, не гибли бы цивилизации, однажды достигнутые успехи в нравственном развитии не терялись бы безвозвратно и т. д.). Поэтому каждое новое поколение людей заново решает многие нравственные проблемы, разумеется, с поправками в духе велений времени. Одной из таких вечных проблем морали, приобретшей в наше время зловещие черты и являющейся показателем нравственного

¹ Шварцман К. А., Гусейнов А. А. Исторические образцы морали / Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали. М: Прогресс, 1987. С. 12.

кризиса, выступает нравственное отчуждение. В связи с этим нельзя не согласиться со следующим утверждением известного этика В. И. Бакштановского: «Один из основных диагностических выводов научной, публицистической, художественной и нравственной критики и самокритики общества — пагубность последствий недооценки, а то и прямого пренебрежения статусом человека как субъекта морального выбора, нигилизма, инструментального отношения к «агенту морального фактора». Автор считает причиной глобального коллапса «отчуждение субъекта этой жизни от морального выбора»¹.

По мысли Ю. М. Смоленцева и Т. И. Пороховской, сутью отчуждения в морали является отчуждение субъектов морали от моральных ценностей и морального творчества, что приводит к девальвации нравственных критериев, росту безразличия, взаимному недоверию, страху². К сказанному нужно лишь добавить, что нравственное отчуждение в большей мере связано не только с тем, что человек перестает признавать и создавать те или иные нравственные ценности. Очень часто происходит так, что это отчуждение бывает умышленно запрятано в глубинах сознания, а субъект (индивид), признавая на словах нравственные ценности, в своих конкретных делах игнорирует их, а то и совершает нечто противоположное. Ставя вопрос о причинах отчуждения человека от своей сути, в том числе и нравственного отчуждения, необходимо сделать анализ этого феномена в тесной связи с рядом других негативных социальных явлений, таких как технократизм мышления, тоталитаризм и бездуховность. В цепи причин, вызывающих отчуждение человека от его сути, есть и объективные, и субъективные. Одним из изначальных факторов, объективно приведших к технократизму мышления в сфере сознания, к тоталитаризму в социально-политической действительности и к бездуховности в морали, выступает деформированный рационализм, выросший на ниве науки от ее абсолютизации. Проблема рационализма как принципа поведения непосредственно примыкает к педагогическому процессу, призванному ответить на вопрос: «Как нужно формировать сов-

¹ Бакштановский В. И. Современное этическое мышление: опыт
«самотлорского практикума» / Мораль и этика. Мораль в социали
стическом обществе. М.: Институт философии АН СССР, 1989. С. 87.

² Смоленцев Ю. М. Пороховская Т. И. Особенности морального
отчуждения // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. № 1. 1995. С. 51—52.

ременного человека? На что его ориентировать: на культ знаний или на культ разума?» Поставленная еще Гераклитом («Многознание уму не научает») и обновленная Т. Гоббсом («Знание — сила») проблема эта стала особенно острой в наше время в связи с компьютерной революцией. Сейчас это проблема и образования, и воспитания. Педагогика сотрудничества, идущая на смену педагогике назидательно-морализаторской, требует органического слияния процессов обучения и воспитания. Здесь речь идет не просто об увеличении внимания к воспитательному процессу, а о перестройке всего педагогического мышления. Ориентированность образования на культ знаний еще больше углубляет рационализм современного мышления. Но рационализм, направленный на естественно-научное и техническое знание и не «компенсированный» гуманитарной подготовкой, оказывается недостаточно рациональным. Как представляется, само гуманитарное знание в наше время недостаточно гуманитарно. Знание, органически не слитое с культурой, которую мы понимаем как синтез этического просвещения и нравственного воспитания, ведет к технократизму мышления. Ему в значительной мере могут быть противопоставлены современное образование и воспитание на основе их этизации, то есть привнесение в их содержимое этического компонента. Последнее предполагает не только введение преподавания этики во всех учебных заведениях, но и самую серьезную этизацию всей культуры, различных форм человеческой деятельности. Речь, разумеется, идет не о повальном и обязательном внедрении этических знаний, а о необходимости научения видеть нравственные аспекты экономики, политики, права, искусства.

Таким образом, альтернатива культ знаний или культ разума решается в пользу культа разума, означающего синтез знаний и высокой нравственной культуры. Но не нужно думать, что знания опасны сами по себе. Опасно, когда они превращаются в простую информированность, порождают инструменталистский технократический подход к человеку, к ценностям духовной жизни общества.

Технократизм мышления, обусловленный голым рационализмом, есть наделе прагматизм — одна из заметных черт массовой культуры. Социально-психологическим аналогом технократического мышления в условиях отсталого общества, сознание которого обременено многовековым господством авторитарного мышления, выступает социо-

'/2 4-1.0161.07

центризм. Социоцентризм — это ориентированность общественного сознания и всех его форм на общество (нередко в ущерб личности), вернее, на примат общественного (общего) над личным. Социоцентризм порождается политизацией общественной жизни, подчинением человека и общественных институтов интересам государства, часто отождествляемого с обществом. Инструментом со-циоцентризма служит партийно-государственный аппарат, который создает с помощью принудительной силы государства тоталитарное общество со всеми его атрибутами. Основными регулирующими факторами при этом выступают не экономические интересы народа, не право и мораль, а политические интересы правящей партии. Не случайно В. И. Ленин в работе «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата» указывал на первенство политики по отношению к экономике. Хотя это противоречило указанию К. Маркса о первичности общественного бытия по отношению к сознанию, В. И. Ленин ловко обходил это противоречие со ссылкой на остроту момента, когда в политике должен обеспечиваться примат над экономикой.

Примат политического сознания над правом и моралью, обеспеченный с помощью военного принуждения и насилия над личностью, привел к формированию социалистического псевдоправа и суррогата социалистической нравственности. Мы допускаем, что данное утверждение может вызвать резкие возражения. Но как быть тогда с фактами репрессий миллионов людей, с фактами депортаций целых народов при социализме? Разве можно оправдать существование ГУЛАГа? Можно ли это государство назвать правовым? Конечно, нет.

СССР был тоталитарным обществом по своей сути, в нем не было ни господства права, ни морали. Не только «господства», но и вообще их присутствия, ибо в обществе с функционирующим правом, где бьется пульс нравственной жизни, не может быть внесудебных расправ над гражданами, религиозных гонений, ранжирования народов на этносы, одни из которых могут иметь статус союзных республик, а другие — только статус автономных республик или областей, а третьи — национальных округов. Непонятно, почему эти народы не сами решали, какое им иметь национально-государственное или национально-территориальное устройство.

Практика тоталитарного режима, основывающаяся на тотальном контроле партийно-государственного аппарата над всеми сторонами жизни общества и личности, породила и соответствующие негативные установки сознания и поведения: всеобщую подозрительность, мнительность, лицемерие, конформизм. Причем, эти явления стали массовыми при сталинизме и в период застоя. Можно ли рассчитывать, что они будут быстро преодолены? Разумеется, нет. Все дело в том, что, во-первых, прошел небольшой промежуток времени после развала СССР, а, во-вторых, современная общественная жизнь пока еще не дает поводов для уверенного оптимистического взгляда на будущее. В ней много еще попыток сохранить традиции авторитарно-тоталитарного мышления и руководить на этой основе по старинке. Утверждавшиеся в течение многих десятилетий под влиянием тотального насилия над человеком нравственное отчуждение и бездуховность породили возрастающую девиантность поведения людей: суицид, пьянство, наркоманию и преступность, которые выступают главной причиной стагнации общественной жизни. Ведь дело не только в совершенных и раскрытых преступлениях, но и в отношении к ним общественных структур, должностных лиц. Многие факты преступного поведения просто нигде не фиксируются, их умышленно обходят вниманием под разными предлогами, ссылаясь на депутатскую неприкосновенность, на политическую нецелесообразность или из-за лености ходить по инстанциям. Все это вместе взятое есть не что иное, как результат гигантского нравственного отчуждения, имя которого нравственный кризис. Выход из этого кризиса видится нам в преодолении обществом причин нравственного отчуждения. Мы рассмотрим лишь один аспект проблемы — личностный уровень нравственного кризиса.

На уровне отдельной личности нравственное отчуждение предстает перед нами как возрастание меры неуважительного отношения человека к человеку, снижение потенциала взаимной терпимости, доброжелательности. Здесь могут быть приведены примеры женской жестокости как феноменального явления XX столетия, замеченного еще в 70-е годы писателем-публицистом Евгением Богатом; дедовщина в армии и др. Все это, вероятно, есть результат длительного внедрения в сознание человека нравственного стереотипа, рассматривающего человека в качестве сред-

'/2 4»

ства достижения цели, от чего предостерегал в свое время И. Кант, сформировавший законы нравственной жизни в виде формул категорического императива. К нашему случаю относится вторая формула, призывающая относиться к человеку не как к средству, а как к цели. При игнорировании данной формулы происходит неизбежная девальвация нравственных ценностей, идущих из глубин тысячелетий, присущих всем эпохам и народам, таких, как дружба, любовь, милосердие, сострадание, справедливость, совесть и т. д. Сегодня многим понятно, что механизм указанного отчуждения обусловлен централизацией и бюрократизацией власти и управления в XX веке, а также попытками регламентировать жизнь человека.

На основе прагматически-инструменталистского отношения к человеку возникло морализаторство, которое охватывается «камуфляжной» функцией морали. Прагматическое отношение к человеку как к средству породило инструменталистское отношение к морали. Здесь начисто отбрасывается понимание морали как «ценности самой по себе» (Кант), означающей несоизмеримость морали с другими ценностями в том смысле, что она ничем не может быть заменена. В этом плане мораль выступает как сущностная сила человека, как основа его духовности. Нравственное отчуждение возникает, прежде всего, на основе отрицания общечеловеческих нравственных ценностей в силу тех или иных причин. Примером служит казус М. И. Калинина (занимавшего пост председателя Президиума Верховного Совета СССР с 1938 по 1946 год), ни в чем не повинная жена которого была репрессирована сталинской карательной машиной, а он остался в стороне, не предприняв никаких мер для ее спасения. Еще более вопиющими, в смысле нравственного отчуждения, являются случаи самооговора отдельными государственными деятелями 30-х годов самих себя (Н. И. Бухарин, В. К. Блюхер и др.).

Попытки однозначно толковать указанные факты не дают должного эффекта. Здесь вряд ли уместны объяснения со ссылками на трусость, страх или на желание сохранить те или иные привилегии. Вся сложность ситуации состоит в том, что речь идет о людях, которых не сломили ни каторги, ни тюрьмы царизма. Оказавшись в условиях ГУЛАГа, эти люди не выдерживали пыток и теряли человеческий облик, слишком уж нечеловеческими оказывались испытания, которым они подвергались. Одно из достоинств

произведения А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» в том и состоит, что автор весьма правдиво и реалистично показал, как хрупок человеческий материал. Становится очевидным, в свете анализа различных тоталитарных систем (фашизма, сталинизма, маоизма, полпотовщины), что человек в человеке может выродиться и ничто не поможет ему возродиться.

И все же, разговор о нравственных деформациях личности был бы неполным без постановки вопроса о причинах того, почему было сломлено большинство ни в чем не виновных репрессированных. Легче всего было бы предположить, что у многих жертв сталинских репрессий, оговоривших и оклеветавших себя, был невысокий уровень нравственной культуры, следствием которого была дезориентация сознания, связанная с отсутствием представлений о приоритете общечеловеческих ценностей над всеми остальными.

В ряде причин нравственного отчуждения заметное место занимает и нравственная культура личности, а конкретнее — неразвитость индивидуального морального сознания, особенно такого его элемента, как достоинство личности, что вполне объяснимо в условиях общества, где официальная идеология пыталась привить всем представление о человеке как винтике общественного механизма.

Пагубное влияние тоталитарного общества на нравственное сознание более всего сказалось во время процессов над «врагами народа», которых заставляли признаваться в несуществующих грехах. Особое место в этой проблеме занимает вопрос о том, почему люди признавались в несовершенных преступлениях. Думается, что правильный ответ на этот вопрос содержится в антитоталитарном утопическом романе английского писателя Джорджа Оруэлла «1984».

Вот что говорит один из руководителей вымышленного тоталитарного государства О'Брайен арестованному инакомыслящему Уинстону: «Ты читал о преследованиях на религиозной почве в прошлом, знаешь о средневековой инквизиции. Она оказалась слабой. Она собиралась истребить ересь, а кончила тем, что увековечила ее... Почему? Да потому, что инквизиция казнила своих врагов открыто, и казнила нераскаявшихся... Естественно, слава доставалась жертве, а позор — инквизиторам. Позднее, в XX столетии, образовались так называемые тоталитарные режимы. Поя-

4- t.0161.07

вились немецкие нацисты и русские коммунисты. Русские коммунисты преследовали инакомыслящих беспощадней, чем инквизиция... Во всяком случае, они знали, что не надо создавать мучеников. Поэтому еще до публичных процессов сознательно убивали в людях человеческое достоинство. Пытками, одиночным заключением они доводили их до состояния жалких, пресмыкающихся подонков, которые готовы были сознаться в чем угодно, обливали себя грязью, валили вину друг на друга, вымаливали пощаду»¹. Однако из этого пространного рассуждения еще нельзя в полной мере вывести ответ, потому что не совсем ясна причина падения этих людей. Более точный ответ содержится в публицистической статье Д'Оруэлла под названием «Артур Кестлер», посвященной английскому писателю венгерского происхождения. Этот писатель увидел пагубность тоталитаризма еще в 40-е годы. Говоря о самооговорах в интерпретации А. Кестлера, Д. Оруэлл пишет: «Касаясь московских процессов, невозможно уйти от вопроса: «Почему обвиняемые признавались?» — и любой ответ будет обладать политическим смыслом. Кестлеровский ответ, в сущности, таков: «Потому, что этих людей испортила революция, которой они служили», — а тем самым нас подводят к выводу, что революция по самой своей природе заключает в себе нечто негативное»². По Оруэллу, борьба за власть растлевает. «Дело не просто в том, что «власть растлевает», — растлевают и способы борьбы за власть. А поэтому любые усилия преобразовать общество насильственным путем кончаются подвалами ГПУ, а Ленин порождает Сталина и сам стал бы напоминать Сталина, проживи он дольше»³.

Разумеется, и Кестлер, и Оруэлл правы, и человечество должно их благодарить за художественное осмысление тоталитаризма, порожденного мировоззренческой установкой о примате общего над отдельным, идущей из глубины веков — от философии Платона к Гегелю, Марксу.

Однако тоталитаризм и нравственное отчуждение порождают не только самооговоры во время политических процессов, но они еще и опасны тем, что внедряются в подсознание человека и становятся потребностью.

¹ Оруэлл Джордж. 1984. Скотный двор. Т. 1. Пермь: Капик, 1992.
С. 186.

² Оруэлл Д. Эссе, статьи, рецензии. Т. 2. Пермь, 1992. С. 181.

³ Оруэлл Джордж. 1984. Скотный двор. Т. 1. Пермь: Капик, 1992.
С. 186.

При попытке определить социально-психологический механизм нравственного отчуждения в условиях господства командно-административной системы, прежде всего, обращает на себя внимание некое психическое состояние, называемое психологами и психиатрами мазохизмом. Мазохизм дает предельный случай нравственного отчуждения личности. Фактически, это смерть нравственной личности. Мазохизм в нравственной сфере выступает как стремление к самоуничижению, как состояние безразличия, и даже стремление к нему. Мазохистский синдром — это самооговор, признание несуществующей вины.

По словам Эриха Фромма, в мазохизме «должно присутствовать стремление подчиняться подавляющей силе, уничтожить свое «Я»¹. Нравственный мазохизм — это стремление и потребность подчиняться машине подавления личности. В этом случае мы имеем не просто конформизм, а ту качественную его ступень, когда появляется потребность, желание быть не субъектом, а объектом, когда «человек примирился со своим абсолютным отчуждением»². Мазохизм, разумеется, нельзя сводить только к конформизму, но он возникает на основе конформизма в результате чрезмерного подавления личности, когда налицо такой уровень сломленности духа, что человек от унижений и оскорблений перерождается (вернее, вырождается) настолько, что испытывает от этого что-то подобное удовольствию. Именно это имел в виду великий русский поэт XIX века Н. А. Некрасов, когда писал:

Люди холопского званья Сущие псы иногда: Чем тяжелей наказанья, Тем им милей господа.

Анализируя причины нравственного отчуждения личности, невозможно обойти роль социальных институтов, которые оказывают как позитивное, так и негативное воздействие на характер социальных перемен, на настроение людей. Затянувшийся кризис социальных институтов — органов власти, общественных объединений, механизма демократии (избирательной системы, гласности, толерант-

¹ Фромм Э. Бегство от свободы. М., 1990. С. 195.

² Сартр ЖгП. Первичное отношение к другому: любовь, язык, ма
зохизм / Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс,
1988. С. 226,227.

•4«

ности) — усугубляет решение социально-экономических проблем, отбрасывает общество к прежним формам управления, происходит бюрократизация сферы властных отношений. Снова в ходу идеи о максимальном контроле и регламентации поведения граждан во всех сферах их деятельности, появляются ростки цензуры. Создание систем местного самоуправления с соответствующими правовыми институтами будет возможно только тогда, когда человек станет «мерой всех вещей». Конкретным выражением деидеологизации нравственных отношений служит утверждение в общественной жизни общечеловеческих нравственных ценностей, таких, как сострадание, милосердие, толерантность, великодушие, бескорыстие. На этот процесс ощутимое влияние могут оказать и политические процессы, а именно: демократизация, гласность, фактическое национальное равенство.

Деполитизация сферы морали была бы неполной без де-политизации этики как существенного компонента морального сознания.

Здесь необходим поворот от идеологизированного (а значит от схоластического и догматизированного) изучения морали к социологическим исследованиям различных ее сторон, нравов той или иной среды, того или иного социума. Нельзя не сказать слов одобрения по поводу новых тенденций в этике, связанных с возникновением таких направлений, как этическая регионалистика¹ и страноведческая этика². Не вызывает сомнений актуальность в развертывании научных исследований и в области этноэтики³.

В преподавании этики как научной дисциплины деполитизация требует актуализации ценности морали как сущностной силы человека, а также раскрытия ее ведущей роли в решении многих социально-экономических, политико-правовых и научных проблем.

¹ Ганапольский М. Г. Нравственность региона и этическая регио-
нолистика / Сборник экспертных опросов «Самотлорский практи
кум— 2». М.; Тюмень, 1988.

² Ганжин В. Т., Алексин Т. А., Петяшев Н. И. Глобальная (страно
ведческая) этика I/ Вестник Моск. Ун-та. Сер. 7. Философия. 1989.
№4. С 19—37.

³ Этноэтика — раздел этики об особенностях проявления мо
рально-этических ценностей в этнической среде. Попыткой осмыс
лить нравственные ценности этноса является наша книга:
Валеев Д. Ж. Нравственная культура башкирского народа: прошлое
и настоящее. Уфа: Башк. кн. изд-во, 1989.

с£о

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: