 |
Об этических аспектах правовой деятельности
|
|
|
|
Современное правопонимание возможно лишь на основе отказа от традиционного правопонимания, сложившегося еще во времена царской Росси и продолженного в период существования СССР. Традиционное правопонимание строилось на основе абсолютизации роли государства, что после октября 1917 года трансформировалось в партийно-государственную идеологию, с ее установками непререкаемого авторитета партии и государства во всех сферах.
Основной порок той системы законов состояли том, что она строилась на приоритете политической власти над правом, тогда как в нормальном демократическом государстве должно быть верховенство права, равенство граждан перед законом. В советском обществе была диктатура одной партии — КПСС и над государством, и над правом. Советское право фактически не признавало естественных прав человека, естественного права народов.
В этой связи возникают вполне уместные вопросы: а) насколько «советское социалистическое право» отвечало сложившимся общечеловеческим критериям понимания права? б) насколько оно было правом?
Основным фактором, определяющим ответы на поставленные вопросы, служат нравственно-этические критерии и, прежде всего, гуманизм как мера отношения к человеку. В этой связи вполне правомерными представляются утверждения В. С. Нерсесянца, который отмечает, что «для наличия права нужны такие условия, которые объективно не согласуются с социализмом и отрицаются им»1. «Для выяснения и критики неправового характера «социалистического права», — продолжает он, — важное значение имеет... различение права и закона»2. Автор вне всякого сомнения прав, ибо, когда право и закон отождествляются, к праву могут быть отнесены любые тоталитарные антиправовые законы. Прав В. С. Нерсесянц и тогда, когда утверждает, что отождествление права и законов ведет к отрицанию объективных признаков права. Вероятно, речь идет о том, что ведущими объективными признаками права являются выраженность в нем «наличного бытия свободы», отражение его верховенства над властью, а также его антиэтатистский характер.
|
|
|
В советском праве к законам относили все установленные государством общеобязательные правила3. Законы в СССР составляли основу системы права, они объявлялись его источником. В правовом государстве законы должны соответствовать праву как легитимному основанию. А о соответствии советских законов и права (если его таковым вообще можно было называть) общечеловеческим правовым идеям вряд ли приходится говорить. То есть и советские законы, и советское право были нелегитимными образованиями. Что касается вопроса В. С. Нерсесянца о том, воз-
1 Нерсесянц В. С. Философия права. М., 1992 С. 321.
2 Там же.
3 Закон /J Юридический энциклопедический словарь. М., 1984.
С. 100.
5*
можно ли социалистическое право вообще, вероятно, в идеале, такое допущение все же возможно. Для этого социалистическое государство должно было бы быть правовым, а нравственным основанием социалистического права должны были стать общечеловеческие нормы морали и — очень важный момент — отказ от классового подхода к морали и праву. Что касается механизма власти, то она не может принадлежать той или иной партии, не может быть диктатуры партии. Но на практике приведенные высокие требования к социалистическому праву оказались неосуществленными ни в одной стране социализма.
Отношение В. И. Ленина, основателя советского государства, к возможности существования социалистического права выражено в его известном высказывании о том, что жить в обществе и быть свободным от него нельзя. Если В. И. Ленин и допускал возможность социалистического права, то это право было лишь условным, в смысле только создания государством общеобязательных норм. Но, как было сказано выше, не всякая общеобязательная норма, созданная государством, может быть правом.
|
|
|
Советские законы никак не могли быть правом, так как они не признавали естественных прав человека и естественного права народов на достойное существование, о чем свидетельствуют массовые репрессии населения; депортации целых народов; ранжирование народов по союзным и автономным республикам, автономным областям и национальным округам; нарушения естественных границ обитания этносов с помощью произвольного конструирования границ национально-государственных и административно-территориальных образований.
Приведенные критические суждения позволяют высказать некоторые соображения относительно этических моделей правового поведения. Вопрос этот может рассматриваться в двух аспектах: а) этические модели правотворчества и б) этические модели правоприменения.
Сначала остановимся на этике правотворчества.
В силу того, что все общечеловеческие этические нормы, сконцентрировавшие в себе всеобщие идеи свободы и гуманизма, должны быть органически включены в правотворческий процесс, они должны присутствовать как в нормах материального, так и процессуального права. Нередко нормы нравственности включаются в содержание отдельных статей законов. Например, ст. 151 Гражданского кодекса уже своим названием «Компенсация морального
вреда» подтверждает наше утверждение. Такой же характер имеет ст. 152, названная «Защита чести, достоинства и деловой репутации».
Таким образом, современное правотворчество в качестве своего обязательного фактора предполагает нравственное начало, и эта тенденция в правовом развитии всех стран мира имеет характер возрастающей и расширяющейся закономерности.
Важнейшим нравственно-этическим требованием к правотворчеству является соблюдение справедливости, то есть необходимо добиваться создания таких законов, которые обеспечивали бы равенство всех перед законами. Здесь механизм известен — это достижение максимальной всеобщности норм права, особенно это касается карающих законов.
|
|
|
При достижении всеобщности правовых норм становится возможным соблюдение другого важнейшего этического требования — примата права над любой властью и, в первую очередь, над властью политической. Практически это означает приоритет права над государством и партиями. То есть этим достигается верховенство права, что и является высшей официальной справедливостью.
Во имя реализации приведенных этических правил, законотворческий процесс обязательно должен базироваться на общечеловеческих нормах нравственности и общепринятых мировым сообществом правовых идеях. Ясно, что речь идет о «Всеобщей декларации прав человека» от 10 декабря 1948 года, об Уставе ООН, о «Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам», принятой Генеральной Ассамблеей ООН 14 декабря 1960 года, о «Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах», принятом на Генеральной Ассамблее ООН 16 декабря 1966 года и т. д.
* * *
Этические модели правоприменительного процесса состоят, во-первых, в гарантированном присутствии адвоката с момента задержания человека или предъявления ему обвинения, во-вторых, в соблюдении правоохранительными органами (в первую очередь) принципа презумпции невиновности и, в-третьих, в отказе в уголовном процессе от
формулы А. Вышинского «Признание обвиняемого — царица доказательств».
Присутствие адвоката с момента заключения человека под стражу или предъявления ему обвинения является превентивной мерой от произвола со стороны правоохранительных органов и социальной защитой граждан от беззакония. Хотя это полной гарантии безопасности не дает, но, тем не менее, возрастает гласность акции, возможность апелляции задержанного к общественному мнению, к нравственному сознанию граждан.
Согласно ст. 11 «Всеобщей декларации прав человека» от 10 декабря 1948 года, человек, обвиняемый в совершении преступления, не считается преступником до тех пор, пока это не будет доказано судом. Аналогичная статья содержится и в Конституции Российской Федерации (ст. 49).
|
|
|
Особенность этой статьи состоит в том, что она была закреплена вначале как обязательная в международном праве, а затем все больше и больше стала приобретать статус общечеловеческой правовой идеи и наконец превратилась в нравственную норму. Таким образом, презумпция невиновности стала социальной нормой самого широкого диапазона.
Действенность этой нормы выражена в трансформации ее в социально-психологическое явление. Презумпция невиновности постепенно превращается в противоядие от сплетен и ложных слухов, ибо требует не утверждать чего-либо, о чем не знаешь ничего достоверного.
Третьим нравственно-этическим требованием к процессу правоприменения служит запрет на использование формулы А. Я. Вышинского «Признание обвиняемого — царица доказательств».
А. Я. Вышинский (1883—1954) занимал высшие должности в прокуратуре СССР (1933—1939), был академиком-правоведом, выступал государственным обвинителем на фальсифицированных процессах 30-х годов против «врагов народа»; теоретически обосновал массовые репрессии путем придания значения ведущего доказательства признанию обвиняемого1. Запрет на использование формулы Вышинского является гарантией против принудительного «выколачивания» желательных признаний от обвиняемых. Запрет логически ведет к отказу от пыток, угроз и устра-
1 Большой энциклопедический словарь. 2-е изд. М.: Большая Российская энциклопедия, 1997. С. 238.
шении, которые широко применялись в советском уголовном процессе в годы культа личности Сталина, а в последующем, как сообщает печать, атавизмы прошлого в виде довольно устойчивых пережитков проявлялись и продолжают проявляться в сегодняшней реальности. Современная неспокойная криминогенная ситуация говорит о живучести формулы Вышинского, против которой может эффективно сработать лишь один механизм — это высокая нравственная культура общества.
|
|
|
