Как вы думаете, так вы и чувствуете 125

лый ряд этических и финансовых проблем, так что нам пришлось искать другой способ исследования причинно-след­ственной зависимости.

Одна из моих лучших студенток, Эми Сэммел, в ту пору второкурсница, разрешила эту дилемму, указав на стихийное бедствие, которое происходит, во-первых, бук­вально рядом (например, в группах, в которых я веду за­нятия), и, во-вторых, регулярно, точнее, дважды в течение семестра. Речь идет об экзаменах. Когда в сентябре у меня начались занятия, мы протестировали всех студентов на депрессию и стиль объяснения. В октябре, ближе к середине семестра, мы задали им всем вопрос, какое событие они склонны были бы считать своим провалом. В массе своей ответ был «балл В на экзамене». На основании этого мож­но было бы сделать вывод, что среди моих'Студентов пре­обладают отличники. С точки зрения эксперимента ситуа­ция была идеальная, поскольку средний балл у меня на экзаменах — С, а это значит, что большинство моих сту­дентов оказывались прекрасными объектами исследования. Неделей позже у них прошла экзаменационная сессия, на следующей неделе они имели возможность ознакомиться со своими оценками; одновременно они получали копию свод­ки оценок их «депрессивности» по Беку.

Оказалось, что 30% тех, кто (по избранному ими самими критерию) провалился в эту сессию, оказались в состоянии тяжелой депрессии. То же самое случилось с 30 /о тех, кто был пессимистом в сентябре. Однако среди тех, кто был пессимистом в сентябре и провалил экзамен, в состоянии депрессии оказалось вообще 70 /о. Таким обра­зом, самый, надежный способ схлопотать тяжелую депрес­сию сводится к формуле: исходный пессимизм плюс неуда­ча. Практика показала, что те из этой группы, чьи объяс­нения причин собственной неудачи носили наиболее посто­янный и широкий характер, оставались в состоянии депрес-

126_______________________ Мартин Э. П. Зелигман

сии еще в декабре, когда мы подвергли их новому тестиро­ванию.

Гораздо более мрачный характер носил «натуральный эксперимент», который мы проводили в тюрьме. Оценке подвергался уровень депрессии и стиль объяснения заклю­ченных-мужчин перед заключением под стражу и после освобождения. Поскольку серьезной проблемой в тюрьмах является опасность самоубийства, мы пытались предска­зать, кто из обследуемых подвергается наибольшему риску депрессии. К нашему удивлению, среди тех, кто «садится», нам не удалось обнаружить серьезных признаков депрессии. И, наоборот, пришлось с грустью констатировать наличие депрессии почти у всех освобождающихся. Кто-то может сделать отсюда вывод, что тюрьмы справляются со своей работой; мне же представляется, что в заключении люди подвергаются воздействию чего-то глубоко их деморализу­ющего. В любом случае, нам снова удалось правильно пред­сказать, кто окажется подавлен сильнее всех: те, кто при­шли пессимистами. Это означает, что пессимизм является плодородной почвой для произрастания депрессии, особенно в условиях враждебного окружения.

Таким образом, результаты различных исследований показали, что пессимизм является причиной депрессии. Мы установили, что можем взять группу нормальных людей и предсказать заранее, кто из них в неблагоприятных услови­ях подвергается наибольшему риску депрессии.

Другой способ убедиться в том, что пессимизм приво­дит к депрессии, состоит в том, чтобы проследить, как развивается во времени нормальная жизнь группы людей. Мы называем такое исследование продольным. В рамках подобного исследования мы взяли под наблюдение группу из 400 третьеклассников; мы проводили их обследование до шестого класса включительно (и продолжали его впоследст­вии). В ходе наблюдения мы регистрировали их стиль объяс-

Как вы думаете, так вы и чувствуете 127

нения, подверженность депрессии, школьные успехи и попу­лярность дважды в год. Мы установили, что дети, которые в начале эксперимента уже были пессимистами, подверга­лись в течение четырех лет наибольшему риску впасть в депрессию. Те же, кто были оптимистами, либо вообще не впадали в депрессию, либо, впав, быстро от нее оправля­лись. В случае серьезных неприятностей (например, развод родителей) дети-пессимисты страдали в первую очередь. Ту же картину мы обнаружили при обследовании взрослой молодежи.

Есть, правда, «вопрос на засыпку»: означают ли все эти результаты, что пессимизм действительно порождает депрессию? Может быть, он просто ей предшествует и тем самым позволяет ее предсказать? Может быть, дело обсто­ит таким образом: люди имеют возможность узнать, как они реагируют на неблагоприятные события. Некоторые из них неоднократно убеждались в том, как их это подавляет. И это знание делает их пессимистами. Другие же, которым суждено стать оптимистами, убеждались в своей способнос­ти быстро оправиться. Таким образом, эти две группы становятся пессимистами и оптимистами в результате того, что наблюдали собственную реакцию на неприятности. Та­ким образом, пессимизм не в большей степени является причиной депрессии, чем показания спидометра (скажем, 100 километров в час) являются причиной разгона автомо­биля. И спидометр, и пессимизм просто отражают некие скрытые процессы.

Я знаю только один способ возразить этой аргумента­ции: давайте рассмотрим, как работает терапия.