Глобальная геополитика – миф или реальность?

На протяжении своей истории геополитика, основываясь на принципе географического детерминизма и методологии политической географии, развивалась относительно автономно в рамках системы политических наук. Первоначально теоретические построения основателей геополитики строились на достаточно ограниченном понятийном аппарате - пространство, государство, сила, граница. В геополитическом ключе все многообразие межгосударственных отношений интерпретировалось следующими суждениями:

1) государство есть пространственный феномен, подобный живому организму. Это суждение порождало и соответствующие образы: дерево (Ф.Ратцель), рука человека (Р.Челлен), Анаконда (А.Мэхэн). 2) функция государства - силовой контроль над пространством; 3) геостратегия государства заключается в установлении прямого силового контроля (военного и политического) над пространством.

Классическая геополитика зародилась на рубеже XIX-XX вв. как теоретическая система, соответствующая устройству Вестфальского мира, основными политическими акторами которого были суверенные государства.
К концу XX в. мир изменился коренным образом, поскольку, наряду с государствами, политическими акторами стали выступать также негосударственные и межгосударственные организации, транснациональные корпорации, геоцивилизации. Взаимодействие политических акторов порождает ряд проблем, требующих совместного решения на основе политической философии, геополитической теории, норм международного права. Речь идёт, во-первых, об ответственности политических акторов за их действия на международной арене, т.к. они могут идти вразрез с национальными интересами. Это могут быть акторы, преследующие вненациональные интересы (транснациональные корпорации), либо преследующие деструктивные цели (международные террористические организации). Во-вторых, деятельность многочисленных и разнородных акторов, возникших во второй половине XX в., порождает ситуацию неопределённости, размытости политической карты мира, непредсказуемости их действий. В-третьих, нарушается соподчинённость и согласованность действий акторов в рамках одного государства или региона. В-четвёртых, политическая карта мира представлена геоцивилизациями, которые объединяют государства по исторически сложившимся этническим конфессиональным, хозяйственным, пространственным параметрам. Однако нормы международного права не регулируют отношения между геоцивилизациями. Пока же мы знаем лишь тот тип отношений между ними, который С. Хантингтон определил как "столкновение цивилизаций". Всё это является показателем фундаментальных подвижек в Вестфальской системе мира и необходимости определения контуров новой системы мира совместными усилиями теории мировой политики, международного права и геополитики.

На наших глазах происходит размежевание глобального геополитического пространства на два полюса. Один, "атлантический", объединяющий США и Западную Европу, олицетворяет тот самый "золотой миллиард", который претендует на единоличное управление (в первую очередь, со стороны США) всеми мировыми процессами. Второй, "тихоокеанский", основными генераторами которого выступают Япония и Китай. Причём Япония относится к числу стран "золотого миллиарда", но геополитически является неотъемлемым звеном "тихоокеанского" полюса. В свою очередь, Китай интенсивно расширяет зону своего континентального и морского влияния (включая Центральную Азию, Австралию и даже Латинскую Америку). Поэтому на ближайшие годы, следует полагать, основным содержанием мировой политики будет нарастание конфликтного потенциала между этими двумя глобальными центрами силы, что в полной мере выражает действие одного из законов диалектики, согласно которому источником развития является борьба противоположных тенденций, сторон развития. Но нельзя забывать, что если источником развития выступает борьба противоположностей, то условием сохранения целостности выступает единство этих противоположностей.

В этой складывающейся по-новому геополитической структуре мира предстоит вырабатывать коды и исламскому миру, и странам Латинской Америки и Африки, и Индии, и России. Выходит, что формирование геополитических кодов в современной мировой политике – это удел не только тех или иных держав, но и целых геоцивилизаций. Отсюда урок для Большой России (в пределах всего постсоветского пространства) – необходимостьсохранения своего самостоятельного пути в мировой истории – не склоняясь ни в сторону Запада, ни в сторону Востока. Сама по себе многополюсность мира (которую утверждали отечественные геополитики и о признании которой стали заявлять политические лидеры - впервые на Мюнхенской конференции в феврале 2007 г. В.В. Путин и на Генеральной ассамблее ООН Б. Обама) объективно предполагает сохранение государств – ядер этих полюсов. На евразийском континенте одним из таких выступает именно Большая Россия. Стоит напомнить, что русский геостратег А.Е. Вандам (Едрихин) еще накануне Первой мировой войны, анализируя русскую историю с геополитической точки зрения, недвусмысленно заявлял, что англосаксы, утвердив свое господство над всеми океанами и тремя с половиной материками, основали Океанскую Империю, а Россия определилась на Евразийском континенте как "Сухопутная Российская Империя". И завершает одну из своих работ А. Вандам пророческими словами: "Россия велика и могущественна. Моральные и материальные источники ее не имеют ничего равного себе в мире, и если они будут организованы соответственно своей массе, если задачи наши будут определены ясно и точно, и армия и флот будут в полной готовности в любую минуту выступить на защиту наших собственных, правильно понимаемых интересов - у нас не будет причин опасаться наших соседей..." ("Величайшее из искусств" 1913 г.).

В результате укрепления новых центров экономического роста и политического влияния складывается качественно новая геополитическая ситуация, которая характеризуется как становление многополярного мира, анализом которого занимается глобальная геополитика. С содержательной стороны она выступает преемницей цивилизационной научной программы, имеющей глубокие корни в социогуманитарном знании, в котором воплотились преимущественно европейские и российские традиции. В социально-политическом выражении глобальная геополитика воплощается в "диалектическом соревновании" процессов глобализации и регионализации. Интенция глобализации характеризуется стремлением к отрыву целей человеческой деятельности от реального бытия, когда создаваемые средства воздействия на окружающий мир не соответствуют целеполагающей деятельности. А это зачастую приводит к потере смысла социального бытия. Специалисты достаточно убедительно и достоверно прогнозируют глобальное, повсеместное распространение научных, медицинских, военных и иных достижений, но не способны представить динамику человеческих отношений и изменения в соотношении целей и средств человеческой деятельности. С другой стороны, интенция регионализации находит свое выражение в сохранении самобытности национальных культур и геополитических кодов. Таким образом, глобальная геополитика выходит на уровень аксиологических, смысловых оценок геополитических процессов в современном мире.

Глобальная геополитика претендует на открытие если не мировых законов, то, по крайней мере, сюжетных констант мировой истории. На это же претендовала и классическая геополитика, начиная с Х. Макиндера, но у геополитики глобальной на то, пожалуй, имеется больше оснований. Во-первых, потому, что ее акторами выступают не только государства (притязания некоторых из них в конце XIX в. на передел мира и захват колоний послужили основанием для возникновения геополитики), но и геоцивилизации, имеющие более богатую культурную историю, нежели политическая история тех или иных государств. Во-вторых, методологический аппарат глобальной геополитики не ограничивается лишь географическими образами и аналогиями из области естествознания. Он включает аппарат синергетики (И. Пригожин как-то даже заявил о возможности построения "теории всего на свете", способной описать состояние хаоса в динамических системах), информатики (согласно И.А. Василенко, геополитика XXI в. будет характеризоваться борьбой панидей в информационном пространстве), логико-математического моделирования геополитических процессов и др. [1]. В-третьих, если согласиться с В.Л. Цымбургским относительно того, что геополитика не является наукой в точном смысле, а представляет законный предмет политической науки как вид политической практики, то и в этом случае глобальной геополитике присуща значительная методологическая, эвристическая и прогностическая функции, о чем шла речь в первом разделе книги.

Выше отмечалось, что глобальная геополитика явилась преемницей, в первую очередь, цивилизационной научной программы. Однако, если быть более точным, то в ее становлении решающую роль сыграли концепции хартленда (Х.Макиндер), панидей (К.Хаусхофер), Номоса земли (и моря) и Больших пространств (К.Шмитт), а также геополитика "новых правых" (Ален де Бенуа и его последователи) и русская евразийская школа (П.Н.Савицкий, Г.В.Вернадский и др.). Кстати, один из авторов данной книги предпринял попытку проанализировать процесс становления глобальной геополитики в русле этих идей [2]. В данном случае вполне уместно проследить эволюцию концепции хартленда Х. Макиндера на примере его "трилогии" – последовательно, с интервалом 15-25 лет, опубликованных им работ – "Географическая ось истории" (1904 г.), "Демократические идеалы и реальность" (1919 г.) и "Круглая земля и обретение мира" (1943 г.). при этом надо отдать должное В.Л. Цымбурскому, который первым сделал доступный отечественным читателям русский перевод последней из перечисленных выше работ Первого Геополитика (так Цымбурский вполне заслуженно называет Макиндера) и обстоятельный анализ его творческого наследия. Отметим ряд ключевых положений этих авторов применительно к предмету наших рассуждений [3]. Макиндер, предваряет историю формирования стратегического понятия "хартленд" воспоминаниями о событиях, относящихся к 1870 г., осознание которых пришло к нему спустя годы. Тогда, писал он в начале статьи "Круглая земля и обретение мира", еще "никто не оспаривал господства Британии над океаном, и единственную опасность для своей заморской империи она видела в это время в азиатском курсе [position] России + Британская морская мощь и российская сухопутная мощь твердо владели центром международно-политической сцены".
Событиями, которые непосредственно обусловили рождение идеи хартленда, явились, во-первых, англо-бурская война (1899-1902 гг.), в ходе которой Англия стремилась не только завладеть естественными ресурсами бурских республик, но и обеспечить британское господство (соперничая с Германией и Францией) на африканском континенте от Кейптауна до Каира. Другим событием явилась русско-японская война (1904-1905 гг.), победа Японии в которой была во многом обусловлена поддержкой со стороны Англии и США. "Таким образом – отмечал Макиндер, - доклад, который я прочитал в начале этого года (январь 1904 г. - И.К.) в Королевском Географическом обществе, под названием "Географическая ось истории", был вполне на злобу дня". В контексте наших рассуждений важно обратить внимание на соображения Маккиндера по поводу одной великой черты всемирной географии - некоего подобия пояса, как бы обвитого вокруг тяготеющих к Северному полюсу регионов. Этот пояс "начинается с пустыни Сахара, затем, если двигаться на восток, обретает свое продолжение в арабских, иранских, тибетских и монгольских пустынях и через пустоши "земли Лены" (Восточная Сибирь. - И.К.), Аляски и Лаврентийской возвышенности в Канаде дотягивается до засушливой зоны на западе Соединенных Штатов. Этот пояс пустынь и пустошей – черта первостепенной важности во всемирной географии. Внутри него обретаются два взаимно соотнесенных явления почти равной значимости: хартленд и бассейн Средиземного океана (Северная Атлантика) с его четырьмя придатками (Средиземным, Балтийским, Арктическим и Карибским морями). За пределами этого пояса - Великий океан (Тихий, Индийский и Южно-Атлантический) и земли, отдающие ему свою речную влагу (азиатские муссонные края, Австралия, Южная Америка и Африка к югу от Сахары)+ Регион между Миссури и Енисеем, с его великими воздушными магистралями коммерческого флота Чикаго-Нью-Йорк и Лондон-Москва и со всем, что будет ознаменовано их развитием, должен быть первостепенным предметом заботы, ибо призван стать той самой [Архимедовой] опорой". Так в "Круглой земле и завоевании мира" закладывались основания глобальной геополитики в ее силовом варианте и формировался паттерн "круглой Земли": "Россия-хартленд" contra "Средиземный океан".

Следует обратить внимание на то, что "трилогия" Макиндера предстает как четкая последовательность этапов осмысления ранних этапов становления объединенного мира - того мира, который изменялся при переходе от одной глобальной формации к другой на протяжении XX века. Геополитические процессы на протяжении XX века приводили к образованию новой геополитической конфигурации, эпицентром которой, следуя логике рассуждений Маккиндера ("корреляция между крупнейшими историческими и крупнейшими географическими обобщениями"), выступала Россия-хартленд. Так в "Географической оси истории" она представляется как соперница Англии вдоль огромной дуги от Балкан, Черноморских проливов и Центральной Азии до Тихого океана, что явилось следствием англо-русской "холодной войны" на протяжении предшествующих 50 лет [4]. В "Демократических идеалах и реальности" отсутствует геополитический образ России как государства (вспомним, что это был период Гражданской войны), которое более не представляло собой "осевое пространство". Наконец, в "Круглой земле и обретении мира" политический смысл России-хартленда предстает как "величайшая сухопутная держава в сильнейшей оборонительной позиции". Каждая из частей трилогии Маккиндера воплощает собственный образ мира, сюжет и проект, оправданные в событийной логике конкретной эпохи.

В процессе становления новой геополитической картины мира ряд государств выказывают намерение стать центрами регионального тяготения, что воплощается в кристаллизации "Больших пространств", предсказанных некогда К. Шмиттом и представителями геополитики "новых правых", чему предшествовали изменения глобальной геополитической конфигурации после окончания мировых войн XX века. Причем основой формирования таких "Больших пространств" должно стать не только экономическое и политическое объединение государств в региональные блоки, но и цивилизационное единение этнических и конфессиональных групп в масштабах современных геоцивилизаций как ключевых акторов мировой политики. При этом стратегическое единство должно подкрепляться единством изначальной культуры. Пример тому дала Объединенная Европа. Ныне на наших глазах созревают такие конкретные "Большие пространства" как СНГ, Большой Ближний Восток, Большая Центральная Азия, Большая Южная Азия, Большой Китай, Большой Каспий, Большое Средиземноморье.

Экономический фундамент создания подобных "Больших пространств" предсказал в свое время Фридрих Лист, который пришел к выводу, что спасением для государства, конкурирующего с либеральными соседями, но вставшего на самостоятельный хозяйственный путь в более поздние исторические сроки, является только одно "автаркия больших пространств". Смысл этой теории заключается в том, что открытость хозяйственной структуры является одним из важнейших звеньев социально-экономической динамики общества. Однако по отношению к более развитым государствам эта открытость неминуемо ведет к утрате суверенитета. Такая ситуация предполагает избирательную открытость, которая реализуется в отношении государств, столь же или менее развитых, нежели данное государство, но должна выступать "железным занавесом" в том случае, когда речь идет о более развитых государствах. В последнем случае экономические отношения сводятся не к таможенной блокаде, а к такому сотрудничеству, которое обеспечивает геополитическую безопасность государства. Иными словами, единственно возможная "автаркия" может эффективно существовать только на территории "больших пространств", а не в пределах отдельно взятых государств. Впрочем, применительно к России вполне правомерно, хотя и с определенными ограничениями, рассматривать в качестве "больших пространств" федеральные округа.

В контексте глобальной геополитики, думается, следует прислушаться к голосу некоторых мыслящих представителей стран "золотого миллиарда", трезво реагирующих на нынешний мировой экономических кризис. Так, президент Швейцарской Конфедерации Х.-Р. Мерц на открытии экономического форума в Давосе в январе 2009 г. недвусмысленно заявил, что "глобальным игрокам надо принять новую систему надзора и регулирования", поскольку традиционные (общечеловеческие) "нормы поведения были принесены в жертву прибыли" [5]. Мировой экономический кризис выявил несостоятельность либерально-рыночной модели развития отдельных стран и мирового сообщества в целом, что, по мнению некоторых исследователей, настоятельно требует организацию глобального мониторинга социально-экономического и общественно-политического развития отдельных стран и мирового сообщества в целом. Это, в частности, касается сравнительной оценки устойчивости различных экономических систем, что является уже предметом глобальной геоэкономики [6]. Завершая рассмотрение этого сюжета нашего дискурса относительно теоретического статуса глобальной геополитики, хотелось бы отметить, что применительно к современной России проект "автаркии больших пространств" должен, очевидно, реализоваться в следующих стратегических направлениях:

- укрепление и расширение "евразийского таможенного союза";

- создание "четвертой геоэкономической зоны", включающей континентальные страны дальнего зарубежья;

- установление режима "избирательной открытости" и дифференцированного подхода в сфере международных экономических отношений;

- глобальный мониторинг геополитической безопасности государства, его территориальной и демографической целостности;

- переход к мобилизационному режиму, в первую очередь, в стратегических отраслях экономики.

В противном случае может произойти то, что представлено в экспертном прогнозе Института прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН РФ в виде карты переустройства российской территории в 2030 г. в случае реализации инерционного сценария (т.е. при сохранении нынешних показателей экономического роста) развития нашей страны. Согласно оценкам экспертов этого института, при сохранении нынешних тенденций в отечественной экономике и демографии в течение ближайших двадцати лет от России могут отсоединиться Карелия, Чечня, Ингушетия, Дагестан, Калмыкия, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Татарстан, Башкирия.

Китай получит обширные территории на Дальнем Востоке (левый берег Амура и Уссури), Япония – все Курильские острова, Сахалин и часть западного берега Татарского пролива. Между континентальными владениями Японии и Китая будет создана "независимая" буферная зона, а большая часть Сибири, Дальнего Востока, полярный и приполярный Урал, а также Ненецкий автономный округ (входящий в Архангельскую область) отойдут к США (на карте 2 синим цветом выделена территория, оставшаяся России в пределах северо-восточной части Евразии к 2030 г.) [7]. Так реальностью недалекого будущего может стать устранение России как великой державы с тысячелетней историей с политической карты мира. Нерадостная перспектива ждет наших потомков! Так что глобальная геополитика – это не миф, а реальность, которую надо исследовать, осмысливать и осваивать в интересах российского народа.

В.Л. Цымбурский как-то заметил, что создать новый, работающий в истории геополитический образ все равно, что создать пословицу, которая воссоздавала бы некий ход развития обстоятельств и предлагала для них свою рекомендацию. Попытаемся и мы предложить подобного рода геополитический образ. Им может стать, следуя логике устойчивого развития, мир геоцивилизаций – "больших пространств", динамичное развитие которых является залогом сохранения человечества.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См.: Пригожин И., Стенгерс И. Время, хаос, квант. М., 1994. С. 258; Василенко И.А. Геополитика современного мира. М., 2006; Макродинамика: Закономерности геополитических, социальных и культурных изменений / Под ред. Н.С.Розова. Новосибирск, 2002; Акаев А.А., Малков С.Ю. Геополитическая динамика: возможности логико-математического моделирования // Геополитика и безопасность. 2009. 4(8) и др.

2. Кефели И.Ф. Судьба России в глобальной геополитике. СПб., 2004; Кефели И.Ф. Философия геополитики. СПб., 2007; Кефели И.Ф. Геополитика Евразии. СПб., 2010.

3. Хэлфорд Макиндер. Круглая Земля и обретение мира (перевод и комментарии В. Цымбурского) // Космополис. 2006. 2 (16); Цымбурский В.Л. Хэлфорд Макиндер: трилогия хартленда и призвание геополитика // Там же.

4. См. подробнее: Постников А.В. Схватка на "Крыше мира": Политики, разведчики, географы в борьбе за Памир в XIX веке. М., 2005.

5. См.: Коммерсантъ. 2009. 30 января. С. 1.

6. См. подробнее: Татаркин А.И., Татаркин Д.А. Прогнозные оценки мирового кризиса // Геополитика и безопасность. 2009. 1 (5). С. 73-78.

7.http://www.keldysh.ru/departments/dpt_17/ph/pu.files/frame.htm#slide0014.htm; см. также: Якунин В.И., Багдасарян В.Э., Сулакшин С.С. Новые технологии борьбы с российской государственностью. М., 2009. С. 360.