Эволюция социально-психологического знания – от модернистского монолога к постмодернистскому культурно-детерминированному диалогу

В.А. Янчук (Минск)

Определение в перспективах развития социальной психологии в XXI предполагает рефлексию пройденного ею пути. Эта рефлексия, в свою очередь, определяется теми процессами, которые происходили в ее предмете – социальных отношениях, являющихся своеобразной результирующей межличностных взаимодействий, направленных как на углубление представлений о мире, так и формирование норм взаимоотношений, способствующих наиболее оптимальному сочетанию индивидуальных и коллективных интересов. Продуктом этого взаимодействия является не только общество само по себе, но и культура, создаваемая им. Популярные сегодня рассуждения о культурной детерминированности психических процессов и явлений, связанные в большей степени с именем Л. С. Выготского, ставят вопрос о том, что именно в культуре и благодаря чему меняется. Следует отметить и то, что само понятие культуры является одним из наиболее сложно определяемых в силу его многоаспектности и содержательной безграничности. Наиболее общий ответ заключается в том, что культура меняет системы понятий, в которых закодирован общечеловеческий опыт, и связанные с ними значения и смыслы, благодаря расширению и усложнению которых мир в сознании людей становится все более многогранным и богатым содержательно, а также отношения к происходящему, ценности и правила, регулирующие взаимоотношения между людьми.

Анализ изменений происходящих как в культуре в целом, так и в социальной психологии в частности, становится более определенным и структурированным в случае дифференциации целостного процесса на ряд определенных этапов или стадий, выделенных по общему основанию. Одним из таких наиболее общих оснований являются культурно-научные традиции, представляющие собой сформировавшиеся в определенные исторические эпохи системы знаний о природе сущего и способах обращения с ним. Эти представления актуализируются в индивидуальных общественных сознаниях в виде конкретных знаний о сути наблюдаемых процессов и явлений и способах обращения с ними. В целом можно говорить о том, что культурно-научная традиция представляет собой многозначный и динамически подвижный в зависимости от исторического, социального и национального контекста комплекс философских, эпистемологических, научно-теоретических и эмоционально-эстетических представлений характеристику определенного менталитета, специфического способа мировосприятия, мироощущения и оценки как познавательных возможностей человека, так и его места и роли в окружающем мире (В. А. Янчук, 2005). В истории человечества с определенной долей условности можно выделить синкретическую, теоцентрическую, модернистскую, постмодернистскую и в перспективе – пост-постмодернистскую традиции. Применительно к рассмотрению эволюции социально-психологического знания особый интерес представляют модернистская и постмодернистские традиции.

Культурно-научная традиция модернизма, сформировавшаяся в эпоху Просвещения, базируется на идее научного открытия универсальных законов сущего, на безграничных возможностях человеческого познания в сфере науки, культуры, производства. И если прежде единственным вершителем этих законов был бог, то в эпоху модернизма его место занимает человек. Познание объективных законов становится главной установкой соответствующей научной методологии, квинтэссенция которой в ее наиболее четком виде была представлена в позитивизме с его принципами операционализации и верификации как условия научной объективности и беспристрастности.

Применительно к социальной психологии эта идея была реализована в абсолютизации позитивистской методологии и экспериментального метода как инструмента выявления объективных законов психики, понимаемой как свойство материи, как своего рода универсум, требующий постижения своих собственных законов функционирования. Так как в естествознании такая возможность, на основе позитивистской методологии доказывалась, то гипотетически обосновывалась идея принципиальной возможности ее переноса на социальное поведение. В частности именно это послужило основанием для господства известной бихевиористской формулы S → R, в соответствии с которой предметом социально-психологического изучения может быть лишь то, что подлежит измерению. Казалось бы логически непротиворечивые рассуждения о том, что исследовав все возможные комбинации стимулов и реакции на них мы получим возможность открытия универсальных законов поведения, с течением времени столкнулись с фактом значительно более сложной и качественно отличной природы внутренней активности человека, требующей и соответствующих методологии и методов исследования. В отличие от физика, химика и т. п., которые имеют непосредственный доступ к изучаемой реальности, пусть и опосредованного научными приборами, у психолога такой возможности нет. Здесь носитель сознания выступает и в качестве объекта изучения. А поскольку он субъективен и не лишен некоторой предубежденности, его описания не могут быть критерием объективности научного исследования. Остается одно – косвенная реконструкция закономерностей психического через выявление устойчивых, экспе-риментально подтвержденных повторяемостей в поведении. Именно эта идея лежит в основании экспериментальной социальной психологии.

Ограниченность возможностей экстраспективного описания социального поведения обусловила необходимость нахождения возможностей изучения природы внутренней активности и порождаемой ею реальности, определяющей миро и самоотношение субъекта. Так как эта реальность представлена в сознании субъекта и доступна только ему самому, возникает необходимость разработки возможностей ее объективного изучения, которая появляется благодаря включению в предмет социально-психологического исследования самоописаний. Привлечение последних привело к констатации того, что человек не удовлетворяется констатацией происходящего, а стремится к построению его причинных объяснений, могущих быть как адекватными, так и не адекватными. Именно эти причинные объяснения стали предметом изучения атрибутивного подхода, придавшего новый импульс развитию социальной психологии. Так как самоописания по существу представляют собой текстовые репрезентации внутреннего мира, последующее развитие социально-психологического знания столкнулось с проблемой их интерпретации. Осознание самой возможности множественной интерпретации поставило проблему соотношения идиографического (уникального в конкретном человеке, отличающего его от других) и номотетического (характерного для всех людей) в последующем еще более детализировавшуюся в соотношении имического (культурно специфичного) и итического (культурно общего).

Расщепление социально-психологического знания на качественно отличные реальности, требующие соответствующих исследовательских методологий, резонировало с постмодернистскими тенденциями в культуре. На смену универсализму приходит антиуниверсализм. Анализируя общее состояние психологической науки в этот период, K. J. Gergen (1997) выделяет четыре фундаментальные особенности:

1. Исчезновение предмета исследования. Фундаментальный вопрос, поставленный постмодернистами, сводится к утверждению, что наш язык о мире оперирует как зеркало этого мира, на основе социальных процессов, которые кристаллизируются во множестве различных теорий, в результате чего предмет исследования размывается, становится множественным, фрагментарным.

2. Переход от универсальных свойств к контекстуальному отражению исторических обстоятельств вопроса, к критической саморефлексии.

3. Маргинализация метода. Экспериментальная методология модернистов ставит человека в позицию механического автомата, поведение которого является продуктом внешнего ввода; таким образом отрицается его активность и личная ответственность; проводится искусственное обособление исследователя, утверждается первичность знания, достигаемого через отчуждение.

4. Миф о прогрессе. В рамках модернизма прогресс научного познания рассматривается как процесс поступательного преодоления трудностей на пути достижения истинного знания; ставится под сомнение и само понятие истины, и исследование как средства ее достижения.

В эпоху постмодернизма берется курс на обеспечение тесной связи психологической науки с повседневной жизнью человека, но целью становится не поиск истин, а предложение альтернатив, отражающих многообразие трактовок того или иного явления. Вместо объективных оценок психолог приглашается к идентификации с позицией личности, профессионала и политика. Активность, деконструкция (освобождение от собственных предубеждений), диатропика (идея многомерности), диалогика и др. Вместо того, чтобы говорить о причинах того или иного явления, социальный психолог постмодерна говорит о том, каким оно может быть. Он проповедует смелость преодоления барьеров здравого смысла, введения новых форм, теорий, интерпретаций, интеллектуальности.

J.Shotter (1997), анализируя перспективы развития социальной психологии, акцентирует внимание на необходимости изменения характера психологического исследования, на трансформацию обособленного проверяющего теорию созерцателя, заинтересованного, интерпретирующего, проверяющего процедуру наблюдателя; одностороннего стиля исследования к двусторонней интерактивной модели. Это конкретизируется в том, что вместо образа а) мышления как (пассивного) зеркала природы, б) знания как точной репрезентации и исследователя как внешнего наблюдателя предлагается ряд других образов: образ в) ученого как одного из членов сообщества действующих вслепую людей, исследующих собственное окружение с помощью стека или другого подобного рода инструмента; г) для которых знание значимо как средство обращения с ним, знание происходящего вокруг, путей коммуницирования между ними; и д) мышление как активно создающее смыслы относительно инвариантных свойств, открываемых при помощи инструментально обеспеченных исследований собственного окружения – изменения познания посредством наблюдения за познанием посредством нахождения в контакте или соприкосновении с изучаемым феноменом.

Соответственно психологическая наука должна изменить свою исходную позицию, должна включать в плоскость рассмотрения континуальность феноменологии и способы легитимизации обретенного знания, связанного с отношением к экзистенциальным переживаниям. Целью научного психологического познания является не только описание, что тоже существенно, но и рассмотрение той роли, которую играет знание в жизни общества, как оно сохраняет память о прошлом и предъявляет себе в настоящем. Формулируя задачи «нарративной психологии» J. -F. Lyotard (1984) выделяет три типа исследовательской компетентности – знать как, знать как излагать, и знать как слушать.

S.Kvale (1997) описывая возможный сценарий будущего развития психологического знания, отмечает движение от археологии психики к культурному ландшафту представления мира, что предполагает поворот лицом к укорененности человеческого существования в специфических исторических и культурных ситуациях, открытость инсайтам, поставляемым искусством и человечеством. Основные исследовательские вопросы должны включать лингвистическое и социальное конструирование реальности, взаимо-зависимость локального контекста и самости в сети взаимоотношений. И это должно требовать принятия открытого, ориентированного на перспективу и неопределенную природу знания и его проверки в практике, должно предполагать многометодный подход к исследованию, включая качественное описание многообразия отношений человека с миром и деконструкции текстов, пытающихся описать эти отношения.

Таким образом социальная психология прошла длинный путь от описания феноменологии в поиске ее универсальных закономерностей, представленных различного рода повторяемостями, к осознанию необходимости ее объяснения и понимания. Став понимающей, она столкнулась с проблемой интерпретации текстовой репрезентации социальной реальности в сознании субъекта, т. к. доступ к последнему знаково опосредован, что требует нахождения путей и средств реконструкции значений и смыслов, закодированных в них. С этого момента все более проявляются тенденции к междисциплинарному и межпарадигмальному характеру познания социальной феноменологии.

Развитие социально-психологического знания происходит в условиях демократизации сознания, характеризующегося плюрализмом и толерантностью как имплицитными свойствами и проявляющимися в признании права на инакомыслие и уважительное отношение к нему. Отсюда возрастание интереса к многообразию и альтернативизму как механизмам углубления понимания социально-психологической феноменологии. Осознание многополярности и многоликости социально-психологического знания ставит проблему нахождения путей и средств согласования альтернативных точек зрения на принципиально новом основании – принципе консенсуса, предполагающем согласование позиций и разработку его оснований и критериев. Вследствие чего социально-психологическое знание становится все более конвенциальным и культурно обусловленным по своей природе. Выработка же этих конвенций становится возможной только в процессе диалога, делающего социально-психологическое знание еще и диалогичным. В свою очередь диалог предполагает формирование и развитие разделяемого поля значений и смыслов, создаваемого в процессе многочисленных согласований сути обсуждаемого с учетом культурной специфичности каждой из участвующих сторон и их вотканности в происходящее, выражающееся в его экзистенциально-феноменальном переживании. В целом же социально-психологическое знание становится не открываемым, а созидаемым, культурно конструируемым.

БИПОЛЯРНЫЙ ЧЕЛОВЕК