Твои Он знает скорбь и горе, Он знает, как тебя вести.

Много лет впереди, много зла на пути, Но с мольбой и Христом это все нипочем. Есть хранитель святой, день и ночь Он с тобой, Уповай на Него, не страшись ничего!»

Господь очень внимательно следил за мной во время моей службы во флоте. Однажды в нашу часть был прислан матрос-крановщик, которого поселили в нашу секцию. Утром он необыкновенно долго умы­вался и вытирался полотенцем, и мне пришла мысль спросить его, не христианин ли он. Матрос подтвер­дил это и сказал мне:

- Я заметил, что ты похож на верующего человека. Так ли это?

Я ответил:

-Да!

Так ко мне пришла помощь, и теперь я на флоте не был одинок. Это был подарок судьбы, а, вернее сказать, дело Промысла Божьего для моего духов­ного укрепления. Ведь, я только-только становился на ноги, и Господь позаботился обо мне. Пока этот матрос был здесь, мы часто общались с ним, читали вместе Евангелие, разбирали Священное Писание, чтобы правильно понимать его, вместе молились Богу и радовались в Господе.

Однажды случилось, что за какое-то преступле­ние осудили одного матроса и его надо было отвез­ти в Таллинн, в дисциплинарный батальон. Я был конвойным, и нас сопровождал офицер. Выбор пал на меня как на матроса, обладающего большой фи­зической силой. Этот провинившийся моряк нам не

доставил никаких хлопот, он мог бы и сам без нас доехать, но таков был порядок. Сдав его командиру дисциплинарного батальона, мы пошли в гостини­цу на ночлег.

Офицер отправился в город и задержался там надолго, а я решил почитать Слово Божие, а потом спрятал Евангелие под подушку и заснул. Когда же я утром проснулся, Евангелие уже лежало на тум­бочке, а офицер спал. Все было ясно: Евангелие вы­тащил бдительный офицер и положил на тумбочку; оно было открыто, - значит, он предварительно про­смотрел его. Этот офицер был секретарем партийной организации нашей части и, конечно, должен был ра­зобрать дело Федотова на собрании части, но он был ещё и футбольным болельщиком и болел за меня как за футболиста. Мне уже тогда был обеспечен срок лет на пять общих лагерей, но Господь расположил его сердце ко мне, и он скрыл этот факт. Многие на флоте знали, что я верю в Бога, но дали мне свобод­но дослужить. Такова была Божья воля; видимо, в то время я не был готов к узам.

И ещё был один опасный случай уже перед са­мой демобилизацией. В нашу часть были призваны на службу несколько молодых людей из Западной Украины. В одной брошюре кто-то из них написал на Сталина ругательства. Нужно было найти виновного, задета, мол, честь части, отмечен низкий по­литический уровень, слабо ведётся борьба с врагами парода. Первый отдел вызвал меня. По всей види­мости, когда моя мама приняла крещение в церкви евангельских христиан-баптистов, это было сообще­но и в часть. Но секретарь партийной организации опять защитил меня. Вот попробуй, загляни челове­ку в душу! Тот, который по долгу службы должен был

первым нанести удар, встал на мою защиту.

Сатана с самого начала преследовал мою душу. Слава Господу за Его недремлющее око и защиту! Я верю, что этот человек не остался незамеченным у Бога, и Он воздаст ему Несмотря на свой партий­ный билет, секретарь защищал меня, в какой-то мере даже рискуя собою.

На гражданке

Д

емобилизовавшись и выйдя на гражданку с Бо­жьим напутственным благословением, я легко воспринимал все новое. Пять лет флота - это солид­ное время и основательная подготовка к жизни. В 26 лет уже и рассуждения иные, рассуждения взрослого человека. В настоящее время юнец в 18 лет считает­ся совершеннолетним, а он ещё глуп. В наше время срок совершеннолетия был на год больше - 19 лет. А в Канаде только в 21 год человек считается совер­шеннолетним. Под носом уже усы, а сигареты в кио­ске не купишь, паспорт предъявить надо. Когда такой человек женится, то и семьи получаются более устой­чивые и духовно сильные. Конечно, и там бывают ис­ключения, но много реже, чем в других странах.

Власти пошли по следам молодого христианина: КГБ* сопровождал меня прямо с корабля. Сначала вопрос решали мирным путём: подсылали спор­тсменов, которые агитировали меня возвратиться в

_________________________________________________

* КГБ - Комитет государственной безопасности. Название этого репрессивного органа менялось, но суть его оставалась прежней. В декабре 1917 г. Совет Народных Комиссаров создал Всероссий­скую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спе­куляцией и саботажем (ВЧК), которая была наделена большими полномочиями. С февраля 1918 г., на основании декрета СНК «Со-

спорт, предсказывали мировую славу, медали и по­чести. Но я в водном крещении похоронил себя для этого мира и воскрес для мира небесного, пообещав Господу быть верным Ему до конца. И теперь, взирая на Иисуса, я крепился Господом, и великим множе­ством братьев и сестер, ставших неотъемлемой час­тью моей жизни и моего служения Господу. Я стал

_________________________________________________

циалистическое Отечество в опасности», ВЧК получила дополни­тельные, чрезвычайные полномочия и стала применять суровые карательные меры (вплоть до расстрела на месте). Право ВЧК применять без суда и следствия высшую меру наказания было подтверждено постановлением СНК «О красном терроре» от 5 сентября 1918 г. В марте 1920 г. функции ВЧК были ограничены предварительным расследованием. Через два года ВЧК упраздни­ли, а ее функции передали судебным органам и образованному в составе НКВД РСФСР Государственному политическому управле­нию (ГПУ). В 1923 г. было создано Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР, которому были подчинены также пограничные войска. В 1934 г. ОГПУ переимено­вали в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ) в системе НКВД СССР. Позже в ведение органов госбезопасности переданы исправительные учреждения и создана система так на­ливаемых исправительно-трудовых лагерей (ГУЛАГ). В феврале 1941 г. в СССР были образованы Наркомат внутрен­них дел (НКВД) и Наркомат госбезопасности (НКГБ). В июле 1941 г. эти два наркомата объединили в единый НКВД СССР, в апре­ле 1943-го вновь разделили. В марте 1946 г. НКВД и НКГБ были переименованы соответственно в Министерство внутренних дел (МВД) и Министерство госбезопасности (МГБ), которые в марте 1953 г. были объединены в МВД СССР. В марте 1954 г. об­разован КГБ при Совете министров СССР, в ноябре 1991 г. преоб­разованный в Межреспубликанскую службу безопасности (МСБ), Центральную службу разведки СССР и Комитет по охране го­сударственных границ СССР. В декабре 1991 г., с прекращением существования СССР, вопросы госбезопасности целиком отно­сится к компетенции государств - членов Содружества Незави­симых Государств (СНГ). На органы госбезопасности возлагались, в основном, функции разведки, контрразведки, борьбы с экономи­ческим саботажем и др. Эти же органы осуществляли политику массовых репрессий, организовывали политические процессы про­тив «врагов народа», вели следствие и создавали фальсифицированные дела по так называемым контрреволюционным преступлениям (ст. 58 УК РСФСР), преследовали инакомыслящих.

 

трудиться на Его ниве, желая пройти с ним Его по­прище до конца.

Хотел бы немного рассказать о нашем родстве по плоти. Мать моя родилась в семье крестьянина, у которого было 16 детей. Из оставшихся в живых четырех сыновей и четырех дочерей все, кроме моей матери и ее сестры Валентины, вступили в партию и были коммунистами. Когда же моя мама уверовала и стала ревностно служить Господу, ей пришлось сра­жаться с ними, потому что она утверждала, что есть Бог. Особенно же им не нравилось то, что в свете Ии­суса Христа обличались их греховные дела. И хотя мама их ни в чём не упрекала, но её святая и чистая жизнь сама служила для них обличением. Они так её возненавидели, что не могли терпеть и всячески пре­небрегали ею.

Родственники-коммунисты не хотели, чтобы мои брат и сестра тоже пошли с матерью за Господом и ставили всевозможные преграды, разговаривали высокомерно, с пренебрежением, всячески стараясь унизить маму. Она же на их выкрики и угрозы отве­чала кротко и смиренно, как этому учит Господь. Мы таким образом были разделены со своими родными, с самыми дорогими для нас людьми. Так исполня­лись в нашей жизни слова Иисуса Христа, когда Он, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: «Вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Матф. 12:49-50).

Брат моей мамы, Павел Николаевич, служил офи­цером на Тихоокеанском флоте, а после армии рабо­тал под Москвой, в Водниках, секретарем партий­ной организации. Однажды в воскресенье он с тетей Марией приехали к нам в гости. Нас дома не было,

Сестра Валентина (В.П. Федотова) со своей семьей

так как мы каждое воскресенье были на своем по­сту. Мы с мамой не пропускали ни одного служения - постоянно пребывали в собраниях. Им пришлось нас ждать несколько часов, и это время они провели у соседей, распили там водочки и в хмельном состоянии пришли с нами воевать. О, что там было! Силы у пьяных много, а контроля над собою мало, мы устали их слушать, и тогда я сказал маме:

 

 

 

- Давай склонимся и помолимся Господу, потому что наших сил больше нет.

Это дьявол через них наступал на нас, и, когда мы начали молиться Господу, дядя Павел перепрыгнул через нас с мамой - и был таков, словно кто-то его метлой вымел. Тетя Мария, коммунистка, тоже вы­скочила вон, и больше в нашем доме их не было ни­когда.

Последняя встреча с родными состоялась лет че­рез тридцать, когда меня пригласили на похороны этой самой тети Марии. С дядей Павлом и вторым дядей, Петей, бывшим директором завода в горо­де Гродно, я встретился в лифте. За это время мы сильно изменились. Они меня узнали только тогда, когда я им сказал, что еду на похороны, и спросил, на каком этаже находится нужная мне квартира. В квартире дядя Павел открыл мне свое сердце:

- Да, Ваня, вы нас победили: партии нет, власти нет, божков их нет. Один, и тот мёртвый, лежит вот уже много лет, не видит нас и не слышит нас. Да, по-моему, он никогда не слышал нас и раньше...

А мы прошли суровый путь борьбы, остались верными истине, и Бог наш вечен, и, воскреснув од­нажды из мёртвых, не умирает вовек. В Нём мы не разочаровались. Он и видит нас, и слышит нас.

«Думаете ли вы, что Я пришел дать мир земле? Нет, говорю вам, но разделение; ибо отныне пятеро в одном доме станут разделяться, трое против двух, и двое против трех: отец будет против сына, и сын против отца; мать против дочери, и дочь против ма­тери; свекровь против невестки своей, и невестка против свекрови своей» (Луки 12:51-53). Так оно и происходит на самом деле.

Начало служения

Б

лагодаря моей предварительной подготовке в Рижской общине и знанию Священного Писания, я смог быстро стать членом Московской баптистской церкви в Маловузовском переулке. Это официаль­но зарегистрированная община предназначалась, в основном, для демонстрации иностранцам свободы совести в СССР: религия у нас не запрещена, вот, по­жалуйста, сходите и убедитесь сами. Правда, у них, за границей, церковь тоже зарегистрирована, но только между регистрацией здесь и регистрацией там, за ру­бежом, большая разница. Наша церковь полностью управлялась и контролировалась органами КГБ. Они назначали служителей, контролировали все пропо­веди, следили за приездом и отъездом гостей. Пре­свитер церкви давал отчёты о духовном состоянии каждого члена церкви. Но, тем не менее, эти два года не были пустыми, они послужили очищению сердца, возрастанию жажды и приготовлению к принятию Духа Святого.

Я был искренне и глубоко верующим человеком и В то время ещё не знал истинного положения церкви, хотя и стал уже догадываться. Сравнивая ее с церко­вью Иисуса Христа, которая не была зарегистрирова­на у Понтия Пилата, бывшего в то время прокурато­ром Иудеи, и не была подчинена каким-то римским законам, хотя в то время Иудея как провинция вхо­дила в состав Римской империи, я стал чувствовать в душе несогласие с существующим положением. Органы КГБ тем временем продолжали курировать меня, в чем я вскоре убедился.

Помню проповедь Ильи Григорьевича Иванова, последователя трезвенников, человека, крещенного

 

Духом Святым. Когда я, входя в молитвенный дом, поднимался по лестнице, он стоял за кафедрой, и мне было показано видение. Кафедра исчезла, в воздухе повисла голова и правая рука, потом исчезла и рука, и осталась только голова. Из этой головы истекал Дух Святой, Который, как волна, обдал меня. Морякам понятно это ощущение, но только оно было более глу­боким и абсолютно безопасным, и я доверился этому. Как я теперь понимаю, это было посещение Святого Духа; Он прикоснулся ко мне, и мой дух затрепетал.

Илья Григорьевич был очень расположен ко мне. Когда церковь избирала кандидатуры для учебы на проповедников в университете в Англии, моя фа­милия, по его желанию, тоже была внесена в список. Но КГБ пропустил только Михаила Орлова, Миха­ила Жидкова и сына казанского пресвитера, фами­лии которого я не помню, а моя фамилия из списка исчезла. Для КГБ это были свои люди, а я - чужой. Господь усматривал для меня нечто другое, а пока я продолжал духовно расти в этой церкви.

В 1957 г. в Москву возвратился из уз благословен­ный человек Божий - Иван Васильевич Сизов. За имя Бога он отсидел десять лет в лагерях. За это время он потерял жену, которая оказалась неверной своему мужу, ибо и такое бывает. В нем не было ни вида, ни величия. Он был мал ростом, хром на одну ногу, речь его не была значительной, но ум этого человека был весьма оригинален, и он обладал огромной памятью, так что его можно было назвать ходячей энциклопе­дией. Этот истинный пятидесятник, крещенный Ду­хом Святым, цитировал Евангелие, не глядя в книгу. Иван Васильевич был сам Евангелием. Мне довелось с ним общаться, и моя душа срослась с его душой. Он отвечал на все мои вопросы, раскрывая глубину Свя-

щенного Писания, указывая мне на те его места, ко­торые как-то умышленно обходили баптисты.

До моего крещения Духом Святым я несколько раз бывал на квартирных собраниях, где Дух Святой горел огнем и христиане купались в Его благодати. Сердце подсказывало мне, что здесь мои учителя, и это лучше, чем обучение в Англии. Там ученики по­лучали дипломы, которые можно отобрать, а мне Бог готовил здесь Свой диплом, - не рукописную книжечку с печатью, носимую в кармане, но диплом, данный мне Богом, который я ношу в сердце и кото­рый никто не может у меня отобрать.

Но Ивану Васильевичу не пришлось долго побыть в Москве. По его следам уже шли власти, на этот раз его осудили на пять лет ссылки и вывезли в Казах­стан. Там он работал бухгалтером в совхозе, ему до­веряли: грамотный, не лжет, не ищет корысти или выгоды для себя.

Но воду удержать было уже невозможно, она под напором размывает дамбы, и на моем пути появи­лись другие люди: Владимир Говорушко из Белорус­сии, в то время служивший в армии под Москвой, а потом женившийся на местной сестре в Господе Вере и поселившийся в Томилино; отсидевший пять лет за непринятие присяги Владимир Семенец, ставший проповедником и регентом хора; проездом из лагеря отсидевший десять лет Владимир Плотских, еврей, от которого отказались родители. За веру в Иисуса Христа он при живых родителях стал сиротой по плоти, но по духу приобрёл много больше родных, чем потерял.

Он много рассказывал о себе, о своей жизни и переживаниях в лагере. В зимнее время такие же, как он, осужденные раздевали его догола, выводи-

 

ли из барака, обливали на морозе ледяной водой и держали так несколько минут, а потом разрешали войти в барак, и так неоднократно. На языке меди­цины это называется переохлаждением организма: туберкулёз - и нет человека, а также нет и вино­вного, умер от болезни. Пробудь он дольше на мо­розе, он мог бы умереть, но тогда он умер бы непо­беждённым, а это равносильно поражению. «Нет, убивать его нельзя, пусть только отречётся от Бога и живет себе, даже из лагеря выпустим», - рассуж­дали начальники. Но он не отрекся, вот в чём про­блема для гонителей! А Господь сохранил Володю от туберкулеза, слава Ему!

У Володи было очень плохое зрение, но Бог дал ему отличные духовые очи. К тому же у него был дар пророчества. Однажды он вдруг сказал, что надо срочно разойтись, так как идет милиция. Мы только успели выйти на улицу, как подъехала милицейская машина. Мы их видели, а они на нас не обратили на улице внимания. В тот день нас не переписали и не оштрафовали. Кроме духовных даров, Володя от­личался прекрасным знанием Ветхого Завета и его толкований.

Московский дом, в котором мы собирались мо­литься, был двухэтажным и деревянным. Во время этих служений на нас сходила такая великая сила Духа Святого, что соседи стучали в стену и проси­ли нас перестать молиться, так как боялись, что дом развалится, потому что он действительно вибриро­вал, подобно тому, как сказано в Евангелии: «И, по молитве их, поколебалось место, где они были собра­ны, и исполнились все Духа Святого...» (Деян. 4:31).

Бог побуждал меня в те дни горячо ревновать о крещении Духом Святым. Со мной была группа мо-

 

лодежи, которую Дух Святой также готовил к принятию духовного крещения. В это вре­мя освободился из уз Василий Васильевич Ряховский. Он был ве­рующим православ­ным юношей, когда его призвали на службу в армию. Там он посто­янно обличал солдат-комсомольцев, которые

приходили из уволь- Василий Васильевич Ряховский нения и рассказывали, как они обманывали девушек, а потом смеялись над ними; клялись в любви и верности, а потом бросали их, даже не оставив своего адреса. Да и командиры были не лучше. За эти обличения Василий получил десять лет по статье 58, пункт 10 и отсидел пять лет. Вот как характеризует эту статью А.Солженицын в своей книге «Архипелаг ГУЛАГ»: «Знаменитая 58-я статья содержала 14 пунктов и четыре подпункта к первому пункту (1а-1г). Сотни тысяч людей были осуждены по этой статье. Кроме обычных судов, по этой статье судили так называемые «тройки». Но никакой пункт 58-й статьи не толковался так расши­рительно и с таким «горением революционной сове­сти», как десятый. Звучал он так: «Пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти..., а равно и рас­пространение или изготовление, или хранение ли­тературы того же содержания». И оговаривал этот пункт в мирное время только нижний предел нака-

зания (не ниже! не слишком мягко!), верхний же не ограничивался! Расширения этого знаменитого пун­кта были следующими:

- под «агитацией, содержащей призыв», могла по­ниматься дружеская (или даже супружеская) беседа с глазу на глаз, или частное письмо; а призывом мог быть личный совет. (Мы говорим: «могла, мог быть», имея в виду, что так оно и бывало);

- «подрывом и ослаблением» власти была всякая мысль, не совпадающая или не поднимающаяся по накалу до мыслей сегодняшней газеты. Ведь ослабля­ет всё то, что не усиливает! Ведь подрывает всё то, что не полностью совпадает!

- под «изготовлением литературы» понималась всякая запись в единственном экземпляре, будь то письмо, записка, интимный дневник.

Расширенный - так счастливо, - какую мысль, за­думанную, произнесенную или записанную, не охва­тывал бы этот десятый пункт?

Сделав этот обзор великой статьи, мы дальше уже будем меньше удивляться. Где закон - там и престу­пление. В лагере осуждённым по 58-й статье не было никакой защиты. БЕСПРЕДЕЛ» (А.Солженицын «Ар­хипелаг ГУЛАГ», т. 5, стр. 56).

По этому пункту и был осуждён Василий Васи­льевич Ряховский, виновный, на самом деле, только в том, что обличал своих сослуживцев в грехах, по­тому что был человеком религиозным и хотел спасти солдат от ада, желая им добра. В лагере он встретил верующих, крещенных Духом Святым, много беседо­вал с ними, кропотливо изучал Священное Писание и пришел к пониманию, что для него это важно и что ему это нужно. Вскоре он был крещен Духом Святым по молитве братьев-узников. Женившись на сестре в

Господе Антонине Быковской, он поселился на стан­ции Соколовка по Ярославской железной дороге. Вскоре в Соколовку из украинского города Бердичева приехал брат Владимир Иванович Богун, наделён­ный силою Духа Святого. Туда-то я и привел нашу группу молодежи, и буквально на первой же молитве Господь крестил нас Духом Святым! Это было в ночь с 15 на 16 января 1957 года. На улице было холодно, а у нас - жарко.

Можно сказать, что это было началом организо­ванной московской церкви, объединившей в одно целое группы Бирюлева, Выставки (район ВДНХ), Реутова, Павлова Посада, Дрезны, ранее не имевшие общего служения. Лично я вместе с пресвитером Алексеем Егоровичем Фроловым приложил к этому максимум стараний, и мы объединились с Михаи­лом Афониным из Дрезны, Владимиром Говорушко, Василием Ряховским и Владимиром Семенцом. Та­ким образом, можно было считать, что Московская область нами охвачена. Конечно, никакой дом не смог бы нас вместить, и мы двинулись в лесные мас­сивы. Так Бог собрал своих рассеянных чад в одну Московскую церковь.

Баптисты, услышав, что Господь крестил меня Ду­хом Святым, стали вызывать мою мать и внушать ей, что я погибну, что у меня не тот дух. Мама тогда была членом этой общины и, естественно, была к ней очень привязана. Она переживала и сильно молилась обо мне наедине. В нашем доме началась борьба. Мама на меня имела двойное право - как мать, родившая меня, и как обратившая меня к Господу.

- Что тебе еще надо? - спрашивала она. - Такие именитые братья - Карев, Иванов, Жидков, Моторин... А ты, ну, кто ты такой есть, на самом деле?

 

«О Боже, - молился я, - дай терпения и смире­ния». Я решил спасать свою мать, а мама решила спа­сать меня. Самые близкие люди оказались духовно разделены. Она даже молилась: «Господи, умертви моего сына и возьми его к Себе».

Однажды, вскоре после того, как я демобилизо­вался, я сильно заболел и был уже почти мертв. В больнице меня положили в коридоре, ожидая моей кончины. Лечения не было никакого, даже обезболи­вающие не всегда давали - быстрей помрёт, все равно безнадёжный, почти труп, зачем лекарства зря тра­тить... Десять дней ожидали, но так и не дождались. В своей молитве я говорил Богу: «Царь Езекия про­сил продлить ему жизнь, и Ты ему продлил. С чем я приду к Тебе? Возьми меня, я в Твоем распоряжении. Если хочешь, можешь меня умертвить, а если хочешь, можешь дать мне Твой труд, и я буду добросовестно его исполнять». После этой молитвы я выздоровел. А молитва мамы не была принята Богом, из чего она сделала для себя соответствующие выводы.

Через некоторое время Владимир Богун решил посетить тех, кто был при его участии крещен Духом Святым. Он считал себя ответственным за эти души и был прав. Плох тот учитель, который не интересу­ется, правильно ли его ученик усвоил урок.

Наша соседка, которую Господь также крестил, зашла за моей мамой и пригласила ее посмотреть, куда я хожу и откуда она меня хочет вытащить. Нача­лась молитва, и мама тоже молилась вместе со всеми. Вдруг Дух Святой обращается к ней через пророка и говорит:

- Дочь Моя, ты молишься о сыне твоем, прося «умертви его, чтобы он не погиб», но он Мой сосуд, через который Я совершу дело Мое!

Мама упала на пол, ибо об этой молитве никто не знал, только один Господь был ее свидетелем. Так был положен конец борьбе в нашем доме. Мама была кре­щена Духом Святым и стала ходить со мной на наши пятидесятнические собрания. Она привела меня к баптистам, а я ее - к пятидесятникам. Это сделал Го­сподь. «Пятидесятники» - это обиходное название нашей церкви, а настоящее ее имя - христиане веры евангельской.

И уже гонимый

М

оя ревность по Богу возрастала от борьбы к борьбе, от победы к победе: молитвы о духов­ном крещении, проповеди, разного рода поездки. Я не пропускал ни одного служения, которые прохо­дили во вторник, четверг, субботу и трижды в день в воскресенье. В усердии не ослабевал, горел духом, как Аполлос, старался также не пропускать случая делать добро - строить дома, копать огороды, посе­щать больных. И на всё это Бог давал силы.

Помню, у нас в Бирюлеве сообщили, что в одном частном доме лежит одинокий старик, сын его уехал на Север на заработки и оставил его. Я пошел с бра­том Николаем, разыскал дом, который оказался неза­пертым. Вошли, в доме никого нет. Мы стали громко спрашивать, есть ли кто дома, но ответа не было. Я заметил, что на кровати лежит много зимней одеж­ды. Подошли, раскопали, а под ней старичок лежит. Он очень обрадовался и тихо спросил, кто мы такие. Мы ему рассказали, кто мы и зачем пришли.

Долго не рассуждая, мы приступили к делу. При­несли дров, растопили печку. В доме стало тепло,

 

 

дедушка снял с себя лишнюю одежду. Мы нагрели воды, принесли корыто, посадили дедушку и долго отмывали от грязи. Сколько месяцев не мылся, он и сам не помнил. Переодели его в чистое бельё. На следующий день пригласили сестру-парикмахершу, которая постригла его и побрила. Стали у него де­журить, и дедушка ожил. Он все расспрашивал нас, кто же мы такие. Мы сказали, что мы обыкновенные люди, верующие в живого Бога. Но дедушка сказал:

- Нет, вы не обыкновенные, вы ангелы...

Хорошо ему было с нами, а нам было хорошо с ним, ибо мы понимали, что надо носить бремена друг друга. Но вот, узнали об этом комсомольцы и нас вытеснили. Забота о пожилом человеке, полезная деятельность, в отчете можно галочку поставить и славу получить, в ладоши похлопают и на собрании похвалят. Они устроили дежурство, но недолго дли­лось это злое ревнование, постепенно они оставили его. Мы услышали, что дедушка вскоре умер и его по­хоронили.

Я ревностно стал проповедовать о Господе в Би­рюлеве, и там образовалась община человек пятьде­сят. Время шло, я углублялся в учение и в личное ис­полнение этого учения. Особенно мне понравилось, что Иисус Христос постился и молился наедине на Елеонской горе, и я стал практиковать это на себе. Пост - это великое служение, при посредстве поста и молитвы выходят бесы из одержимых. Чем больше я служил таким образом Господу, тем больше был по­сещаем радостью от Духа Святого. Я стал собирать в лесу молодежь, и там мы ревновали, молились, пели.

Дошло до пресвитера Алексея Николаевича Кар­пова. Меня позвали под кафедру (есть внизу такое помещение) и там сделали мне особое внушение, ска-

зав, что это противозаконно и власти уже обеспоко­ены моим поведением. Я не знал, что в молитвенном доме находились некоторые люди, гак называемые крещенные Духом Святым, которых тоже называли пятидесятниками. Они действительно были такими, они были членами баптистской церкви, а после со­брания собирались еще на квартирах и молились на иных языках Духом Святым. Они боялись, что я сво­им поведением навлеку на них неприятности. Я жил по принципу: «Боже, что повелишь мне делать?», а они жили по принципу: «Слушаемся и повинуемся тебе, кесарь», то есть власти.

С работой у меня постоянно были проблемы. Я нигде надолго не задерживался - и рабочие нужны были, и специалистов не хватало, но я всегда оказывался лишним. Устроили меня как-то на радиозавод, и столярный цех. Коллектив быстро узнал, что я ве­рующий. Зажженную свечу ставят на виду, чтобы она всем светила, так оно и было. Молодой человек, при­шедший с флота, а поведение его отличается от всех. Как это обычно бывает: дай закурить, пойдем разо­пьем... А тут вдруг осечка вышла. Этот молодой чело­век не пьёт и не курит, - наверное, больной. Нет, не похоже, по силе двоих сразу поднимет, да и на флот берут только здоровых людей. Ах, вот в чем дело: оказывается, он верит в Бога... Конечно, в коллективе сразу возникло разделение: тех, кто «за» было мало, КТО «против» - таких больше, а некоторые «воздер­жались», это обычно простые рабочие. Начальство находится в разряде «против». А радиозавод - это связь со всем миром. А, может, шпион, потому что не такой, как все? А почему не ругается? Разведка боем.

Постепенно образовалась группа верующих лю­дей из рабочих, которые меня слушали и потом кре-

 

 

стились в молитвенном доме у баптистов. Коллектив меня полюбил и относился ко мне хорошо. Я давал им взаймы до получки, участвовал в нуждах и про­блемах каждого, но не в грехах. На водку, разумеется, не давал.

Вскоре я был отлучен от церкви баптистов за кре­щение Духом Святым. Почти одновременно с этим директор получил распоряжение узнать, кто такой Федотов. Директор вызвал меня, чтобы побеседовать и посмотреть на меня. Он был человеком образован­ным, на груди - значок депутата, значит, умный, по их меркам. Он пытался меня разубедить, но встре­тил с моей стороны не только сопротивление, но и наступление. Поняв, что всё напрасно, директор из­менил направление разговора:

- Мы разговариваем с тобой впустую, но вот, при­
ехали люди, которые интересовались тобой и дали
указание выгнать тебя с работы. Поэтому я тебе
предлагаю уйти с моего завода по собственному же­ланию.

Я поймал его на слове:

- Этот завод является также и моим заводом.
Он понял, смутился и сказал:

- Я тебя просто прошу. Я знаю, что лучше бы тебя
держать на одном месте, потому что, если мы уволим
тебя с завода, ты устроишься на другой, и там тоже
появятся верующие...

После этой беседы в цехе объявили о профсоюзном собрании. Явка всем без исключения обязательна. Я же был исключением, так как не был членом профсо­юза. Но обо мне была проявлена особая забота, и я, наверное, как почетный гость тоже присутствовал на этом собрании.

С первым вопросом быстро закончили, даже не

помню, о чём он был, что-то пустое. Второй вопрос

- о поведении сектанта Федотова - разбирался под
руководством секретаря комсомольской организа­ции и его помощника, отслужившего, как и я, на фло­те, но здесь он не был со мной солидарен, хоть там
мы и были плечом к плечу.

Был поставлен вопрос об увольнении меня с за­вода. Начальству нужно было решение коллектива, так как никаких нарушений у меня не было. Всех бы­стренько призвали к голосованию, чтобы соблюсти формальность.

- Кто за то, чтобы Федотов был уволен с завода?
Рабочие своих рук не подняли, а вот начальство

- да. Наступила полная тишина, молчали все. Итак,
провал, увольнение не состоялось. Но растерянность
была недолгой, вскоре объявили новое собрание по
вопросу о сектанте Иване Федотове. Мои друзья рабочие рассказали мне, как их всех по очереди вызы­вали к секретарю партийной организации и прово­дили идеологическую обработку.

Одному сказали, например:

- Ты стоишь в очереди на получение квартиры.
Желаешь получить жилье? А почему же ты не про­
голосовал за увольнение Федотова?

Или же так:

- Ты желаешь получить путёвку в санаторий? Так
В чём же проблема? Путевки выдает профсоюз, а ты,
вот, не выступил против Федотова! Да можешь и не
выступать, только подними обе руки сразу, их посчи­тают за двух человек, и путёвка тебе обеспечена.

Третьего спросили:

- Ты стоишь на расширение жилья, сын у тебя женился? Обязательно проголосуй за увольнение Федо­това, я за тобой прослежу.

 

Такую обработку прошли все. На второе собрание прибыли ещё два человека из КГБ, которые сидели за спинами рабочих и производили на них давление. На этот раз чаща весов немного перевесила. Потом спросили, кто против, таких граждан не оказалось, и меня решили уволить с работы. Но я там ещё чис­лился какое-то время рабочим.

На следующий день после такого собрания, неко­торые «прятали» от меня глаза, им было стыдно. А кто-то наоборот стал смотреть на меня с вызовом. Но обещанных квартир рабочие так и не получили. И больной в санаторий не поехал, вместо него уехал здоровый, но с партийным билетом в кармане. Обма­нув свою совесть, они сами оказались обманутыми. Не могли сообразить, что всем желающим квартиры не выдашь, если их нет. Эти квартиры ещё строить надо, да и тогда вопрос, дадут ли тебе.

Потом меня вызвали к директору. Там ожидал меня солидный человек, который представился Сер­геем Дмитриевичем.

- Проедем со мной на Лубянку, к Андропову, -
сказал он.

Пока мы ехали, он мне показывал новостройки высотных домов и говорил:

- Если хочешь здесь инженером работать, это
можно устроить. Ты станешь великим человеком,
для этого от тебя нужно совсем немного: не говори
больше о Боге, только и всего.

Вот, что значит быть верующим, ведь, и Христу са­тана предлагал: «Все это дам Тебе, если, пав, покло­нишься мне» (Матф. 4:9). Слава Господу, что я читал Его Слово и знал, что, когда поведут пред царей и су­дей, не надо заботиться, что сказать. Я ответил ему:

- Я уже домостроитель дома Христова и благода-

1960 год. Обвинительная речь

в адрес И. Федотова и В. Ряховского на товарищеском суде

рю Господа за такую участь.

Наконец, мы приехали. В длинном кабинете во всю его длину тянулся стол, в конце которого сидел председатель КГБ. Он начал допрашивать меня. Я, долго не раздумывая, вскинул руку вверх и громко сказал:

- Жив Господь, перед Которым я стою!

От неожиданности он вздрогнул и, стоя напротив меня, закричал:

- Выйди вон!

Из другой двери тут же выбежали два человека, схватили меня за руки и потащили через эту дверь. Комната была небольшой, только с одним кожаным диваном. Когда меня оставили одного, я, недолго ду­мая, прилег на диван и тут же заснул. Толчок в бок - удивлению их не было границ: он еще и спит! Ну, это уж извините! Спать там, куда вызывают! Это же

 

ненормально! Нормально трепетать, бояться, тря­стись, пресмыкаться, это нормально. А так вот про­сто спать сном праведника - это уже чересчур!

Но в Слове Божием написано: «...Страха их не бой­тесь...» (1 Петр. 3:14). Слава Господу, я так и верил. А для них это было предзнаменованием погибели, если не покаются.

На сей раз я был отпущен, не хватило материала в деле. Стали его собирать. Но с завода меня уволи­ли, и я стал искать другую работу. Однажды пришла домой повестка: явиться в райисполком. Там, по ре­шению административной комиссии, за поломку де­ревьев в лесу (это, видно, когда мы там собрания про­водили; не веточек каких-нибудь, а целых деревьев!) мне дали месяц принудительных работ и отправили на кирпичный завод чистить трубы от сажи.

Когда я появился на заводе, человек, которому я должен был помогать, сразу при знакомстве спро­сил меня:

- За что ты здесь?

На эту тяжёлую и грязную работу, связанную с большой опасностью, направляли только провинив­шихся людей.

Я молчал, да и что я мог сказать этому хорошему человеку. Но он продолжал допытываться:

- Перепил лишнего?

- Я не пью.

- Так за что же? Жене поддал хорошенько?

- Пока ещё холост.

- Так скажи же мне, за что?

- За проповедь о Христе.

- Ты кто? Проповедник?!

- Да, - отвечаю.

Он вскочил и убежал. Приводит мастера цеха, мо-

1960 год. И. Федотов и В. Ряховский на товарищеском суде (кадр из фильма «Это тревожит всех»)

лодую женщину, и говорит ей:

- Вот, он вам все расскажет, можно вам делать
аборт или нет.

И приказным тоном ко мне:

- Иди, расскажи им, я отработаю без тебя.

Это была ночная смена, машины отключили, ста­ло тихо, и вся смена до утра слушала мою проповедь о Христе.

Утром директор докладывает властям:

- Кого вы мне прислали чистить трубы?! Его
Христос прочистил рабочим мозги и прожженную
совесть.

Снова доложили в КГБ, а они материал на меня собирают... Устроили общественный суд на произ­водстве. Это уже что-то новое - не общее собрание, а общественный суд, но я и через это прошёл. Господь

в откровении мне сказал: «Возьми с собой брошюру „Ленин к деревенской бедноте"». Я так и сделал.

Собрание началось, стали подниматься выступав­шие. Все женщины подняли крик в мою защиту, и это после того, как я отчитал их за аборты, разложил все их грехи по полочкам и п

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: