Ты не можешь идти, куда хочешь

Ц

ерковь нас встретила цветами, и это стало нашей традицией. Сейчас цветы у нас везде: возле кафе­дры, на подоконниках, на улице перед церковью. Ког­да мы, два узника, вошли в зал, нас приветствовали стоя. Нас ждали. Церковь все эти годы без нас сто­яла, как полки со знамёнами, и выстояла, не пошла в регистрацию. Она знала, что мы там, в узах, сто­им твёрдо. Церковь переходила Чермное море, воды которого расступились. Когда ко мне в лагерь при­езжал сотрудник КГБ Александр Петрович, он был сильно озабочен тем, что за эти годы церковь сильно выросла, и я, вернувшись, увидел много неизвестных мне людей, с которыми мне еще предстояло познако­миться. Слава Господу, живая церковь никогда не пе­рестанет распространять свои шатры вширь и вдаль. Иисус наблюдает за ней и благословляет её.

Дома меня посетил оперуполномоченный из ми­лиции, который объяснил мне, что я поставлен под надзор. Это означало, что я целый год должен был соблюдать установленный для меня режим: в шесть

 

 

 

часов утра мог выйти из дома и не позже семи часов вечера должен был уже возвратиться. Четыре раза в месяц я должен был отмечаться в милиции. Прове­ряющий мог в любое время прийти и проверить, где я нахожусь. Чтобы выехать в другой город, я должен был отпроситься, написав заявление.

Дома я много работал, читал Библию, делал вы­писки, постился и молился и почти никуда не выхо­дил, выполняя инструкции надзора. Я настолько был увлечён духовной работой, так истосковался в лагере по Библии, что однажды, когда прошло уже одиннад­цать месяцев, забыл отметиться. Комиссия, разбирая моё дело, обрадовалась: ещё одно нарушение, и мож­но посадить на три года за нарушение надзора. Хотя нарушения фактически не было, а просто забыл я в условленный день прийти в милицию, но они сдела­ли бы, что хотели, нашли бы еще, в чём меня уловить, если бы не Господь.

Однажды мне позвонили из Москвы и сказали, что из Америки, из Ассамблеи Божьей, приехал епископ Карлсон, который желает встретиться с московскими руководителями подпольной церкви. Поскольку они от встречи отказались, позвонили мне. Я пошёл на нарушение надзора, семь бед - один ответ, и мы с Владимиром Мурашкиным поехали на эту встречу.

Карлсон расспрашивал меня о том, как я живу, и я ему всё откровенно рассказал. Сказал также о том, что за нарушение надзора следующая наша встре­ча может произойти только через три года, потому что, как только я приеду в Малоярославец, тут же буду арестован. Он после этого посетил Куроедова, уполномоченного по культам СССР. Тот позвонил в администрацию Малоярославца, а они, в свою оче-

редь, - в милицию. В то время я об этом не знал, но по приезде из Москвы меня пригласили в милицию и сказали:

- Распишись, мы с тебя сняли надзор.

- Я не расписывался, когда вы его назначили, не буду расписываться и за его снятие, - ответил я.

Мне терять было нечего, я шёл в узы в четвёртый раз, но сработали международные политические силы, и сразу после снятия надзора я поехал по церквам.

Несостоявшийся процесс

В

о время войны в школах, кроме холода, ученики испытывали нехватку тетрадей, карандашей и ру­чек, а также учебников. Часто бывало три учебника на весь класс. И учились дети, понимая, что вся эко­номика работает на Победу, и терпеливо ждали хо­роших перемен. А писали на газетах - в свободных местах, между строчками.

Со времён войны прошло много лет, И.В.Сталина сменил Н.С.Хрущёв, а его сменил Л.И.Брежнев и т.д. Экономика была поднята на весьма большую высоту. В школах было тепло и уютно, ученики рвали свои тетрадки, если учительница ставила им двойку, и за­водили новые тетради, благо их было много. Много­численные типографии и издательства выпускали учебники, которые тоже были в избытке. Ученики их чиркали фломастерами, иногда рвали, но их заменя­ли новыми.

И только христианская литература была изгнана из страны этими и подобными правителями. Иногда издавались Библии, но таким мизерным тиражом, что заполучить её было невозможно. Эти отпечатан-

 

ные Библии направляли в университеты, Академии наук, на исторические факультеты, в партийные шко­лы, где готовили атеистов, и, может быть, отдельные экземпляры попадали в руки православных служи­телей культа, а также в зарегистрированные баптист­ские общины. Наверное, поэтому и считалось, что в Советском Союзе существует свобода вероисповеда­ния. Духовную литературу невозможно было достать. Ни в каком книжном магазине она не продавалась.

Однако стихийно возникали подпольные изда­тельства. Делалось это очень просто. Брат или сестра покупали в магазине общие тетради и вечерами, после работы, от руки переписывали Евангелие. Для этого было истрачено много бессонных ночей. Евангелие помещается в четырёх общих тетрадях, по девяносто шесть листов каждая. И когда берёшь в руки такое Евангелие, согретое любовью издателя, и говоришь проповедь, то испытываешь необыкновенные чув­ства: ты не одинок, рядом с тобою локоть твоего друга! Его уже нет в живых, он умер в лагере, а память о нём - вот она, в твоих руках. И проповедь тогда течёт, как ручеек, достигая глубин человеческого сердца.

От царя-батюшки нам досталась духовная литера­тура, написанная на старославянском языке, сбере­жённая нашими бабушками в сундуках и тайниках. Старославянский язык, не многие его уже помнят. Тогда ещё цифры стихов буковками обозначали. При­смотрись повнимательнее, читатель, и ты поймёшь, так писали наши прапрабабушки. Здесь в тексте на­писано: «Аллилуйя. 1 Хвалите имя Господне, хвали­те, рабы Господни, 2 стоящие в доме Господнем, во дворах дома Бога нашего. 3 Хвалите Господа, ибо Го­сподь благ; пойте имени Его, ибо это сладостно, 4 ибо Господь избрал Себе Иакова, Израиля в собствен-

Старославянский текст

ность Свою. 5 Я познал, что велик Господь, и Господь наш превыше всех богов. 6 Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех без­днах; 7 возводит облака от края земли, творит мол-

 

нии при дожде, изводит ветер из хранилищ Своих. 8 Он поразил первенцев Египта, от человека до скота, 9 послал знамения и чудеса среди тебя, Египет, на фа­раона и на всех рабов его, 10 поразил народы многие и истребил царей сильных: 11 Сигона, царя Аморрейского, и Ога, царя» (Псал. 134).

Тогда не было сборников духовных песен, а были Гусли, Тимпаны, Кимвалы. То наши братья, а, в основном, сестры брали штук пятнадцать-двадцать ученических тетрадей и сшивали их в одну общую тетрадь, так получалась книга. И из Тимпанов, Ким­валов, Гуслей в такую тетрадь переписывали люби­мые псалмы. Собирали их, где только могли. Да и сами сочиняли. В настоящее время подобные книги, так называемые сборники духовных песен, изданные в типографиях, стали называть - «Песнь возрожде­ния», и это название соответствует истине.

Для того, чтобы переписать Евангелие - без оши­бок и красиво, целый год требовался, а сборник ду­ховных песен годами собирался. Производитель­ность труда была довольно низкой. Наши братья за границей наладили выпуск Библии на русском языке, да передать их в СССР было практически невозмож­но. Так нас ещё и шпионами называли, если кому-то повезёт встретиться с христианином-иностранцем! Вот и изобретали наши христиане, как могли, своё издательское дело. Чаще всего печатали литературу на печатной машинке. Через копирку закладывали сразу листов шесть и печатали текст. Производи­тельность сразу возрастала в несколько раз, по срав­нению с рукописным вариантом.

Печатных машинок в Советском Союзе хватало, они были в каждой организации. Но достать или купить их было непросто. Обычно нам доставались

Василий Иванович и Маргарита Михайловна Щёголевы

списанные машинки, которые в умелых руках бра­тьев приобретали вторую жизнь. А если удавалось вдруг приобрести новую или почти новую печатную машинку, то это было счастье.

Подпольные типографии тоже были, но крайне редко, и создавать их было очень трудно. И всё это делалось не для подрыва государственной мощи, а для удовлетворения души, мы заботились о будущем, которое Бог приготовил нам в Царстве небесном.

В Малоярославце наши братья и сестры также пе­чатали духовную литературу. Само печатание на ма­шинке не является преступлением, но если речь шла о запрещённой, духовной литературе, то человек уже считался преступником. Я и Владимир Григорьевич Мурашкин уже сидели. Это был мой третий срок, а у Владимира - первый, но готовился процесс ещё на семерых человек: Василия Ивановича, Маргариту Михайловну и Анатолия Васильевича Щёголевых, мою супругу Валентину Борисовну Федотову, Ольгу

 

Алексеевну Мурашкину, Веру Михайловну Анохину и Марию Смирнову.

В.И.Щёголеву в то время был уже пятьдесят один год. Когда-то к нему, молодому солдату, служившему на Сахалине, приехала его невеста Маргарита Есы-пова, там и свадьбу сыграли. После демобилизации Василий и Маргарита Щёголевы переехали с Сахали­на на материк, в г. Белев. Заехали к его отцу Ивану, который за веру в Бога по статье 58, пункт 10, отси­дел восемь лет (1940-1948 гг.) и находился тогда на поселении. Вот там и уверовала невестка в Бога, со слов своего тестя, и стала служить Ему.

Василий Щёголев никогда не был противником Богу и всегда верил в Него, но исполнять Его волю стал в Малоярославце, с 1974 г., куда семья переехала из Белёва. Здесь Василий получил духовное крещение и стал членом церкви. Он очень сожалел, что поздно стал Богу служить. Вначале трудился регентом хора, а с 1986 г. - дьяконом церкви, а вскоре и пресвитером. Маргарита была преподавателем воскресной школы. Посадить её хотели за печатание духовной литерату­ры, но при обыске печатную машинку не нашли. За сутки до обыска эту машинку унесли в другой дом. Зато всякой духовной литературы следователи на­брали целый мешок.

- Дело закрыли, - сказал следователь, - за недо­статком улик.

Нашлись бы и улики, а если бы даже и не нашлись, то подбросили бы. Суд всё равно бы состоялся. И си­деть бы им, миленьким, в разных лагерях, отбывая срок от трёх до пяти лет, да здесь сработал другой фактор, о котором я уже писал выше.

А их сын Анатолий Васильевич Щёголев, 1960 года рождения, с детства верующий, провинился перед

Бракосочетание второго сына семьи Щёголевых

советской властью тем, что был ответственным за церковную библиотеку, а также хранил принадлеж­ности детской воскресной школы. Он был активным тружеником в церкви, вот это и стало главной при­чиной возбуждения против него дела. При обыске у него отобрали духовную литературу и наполнили ею два мешка, а это уже улики. При этом считалось, что веровать в Бога в нашей стране не запрещено! Но его дело также закрыли. В 1983 г. он был избран дья­коном церкви в Малоярославце, а после окончания Библейской школы в 1993 г. был мною рукоположен пресвитером церкви и избран руководителем моло­дёжи. Он женился на сестре по вере - Ольге Михай­ловне, дочери Валентины Анохиной, и в настоящее время они имеют семерых детей.

У моей супруги Валентины Борисовны Федотовой, ничего не нашли - ни литературы, ни печатного стан­ка. Но она обладала большими организаторскими способностями, и этого было достаточно, чтобы возбу-

 

дить против неё дело. К тому же Валентина была книгоношей. Раз­давала духовную литературу и рас­сказывала лю­дям о Боге. Да и мне, сидевшему в тюрьме третий срок, было бы

очень вольно узнать, что моя Валентина отправлена в лагерь, отбывать второй срок. На это власти тоже рас­считывали. Они утверждали, что за веру в Бога в на­шей стране не судят, но состряпали бы уголовное или бытовое дело, а, может, даже и шпионаж приписали. Её тоже вызывали на допросы и следователь ей гово­рил:

- Мы вас тоже уберём!

Её хотели судить по статье 227 Уголовного кодекса РСФСР, пункт 2, - от трёх лет и выше (за сознатель­ное причинение вреда здоровью граждан).

А как же было трудно тем, кто впервые попадал в руки следователей! Много лет спустя, в гостях у Мурашкиных, - я тогда уже отсидел мою последнюю пятёрку, - услышал я рассказ Ольги Алексеевны:

- После нашего бракосочетания с Владимиром
написала я письмо сестре Тамаре и подробно опи­сала ей, как проходил наш брак - при открытых
окнах, с евангелизацией, которая как-то стихийно
получилась. Это письмо оказалось у следователя по
фамилии Хорьков. Я тогда не знала, что на нашу по­
чту наложен арест и всё проверяется. Его фамилия
Хорьков совпала с его характером, но не курочку он

 

поймал, а напал на безвинную овеч­ку. Воспитанная в интеллигентной семье, я бранных слов никогда не слышала и разных уголовных законов и статей не знала. Хорьков кричал на меня, стучал кула­ком по столу, обзывая меня «сволочью» и как только ему хотелось. Я не привыкла к подобному обраще­нию и никогда ранее не сталкивалась с подобной си­туацией. Следователь запугивал меня, рассказывая о самых страшных карах в зоне, и мне стало плохо. Да так плохо, что я слегла в больницу и пролежа­ла там четыре месяца. Об этом узнала моя сестра по вере и подруга Валентина Федотова. Она пошла к тому следователю и разговаривала с ним резко и твёрдо, как власть имеющая. Она уже сталкивалась с разными следователями и отсидела три года, зна­ла она законы и порядки. Теперь уже следователь сидел за столом, испуганный и бледный, окутанный сигаретным дымом.

- Хотя бы здесь вы подышали свежим воздухом, а дыма и в аду вам будет больше, чем достаточно, за то что, вы уже сделали! - сказала ему Валентина. - Так покайтесь же в грехах ваших и не обижайте христиан!

После этого Хорьков больше не вызывал Ольгу Мурашкину. Но когда мы с Владимиром находились в лагере, её тоже готовили к осуждению, да только теперь она уже ничего не боялась.

 

Христианка Анохина Валентина Алексеевна, муж Михаил, мама и дети. 1960 год.

Прежде чем писать о Вере Михайловне Анохи­ной, надо рассказать о её матери Валентине и отце Михаиле. Валентина Алексеевна живет сейчас в Малоярославце. В приговоре она отмечена как «не принимавшая никакого участия в общественной жизни коллектива», в котором работала. В то же время подчеркивалось, что она принимала актив­ное участие в деятельности церкви. На суде ничего не было сказано о том, что во время войны Вален­тина Алексеевна воевала в партизанском отряде, защищая Родину и их, этих самых судей, от смерти и фашистского насилия. О ней забыли, её почему-то считали если не врагом, то никем, а о Валенти­не Алексеевне Анохиной можно книгу написать. И только демократическая власть уже хоть как-то от­метила её заслуги: 9 мая 2005 г. она получила медаль и поздравления.

До моего приезда в Малоярославец там прожи­вало несколько верующих семей, в частности, Мат­вей Владимирович Чинарёв, который и пригласил Михаила и Валентину Анохиных, с их детьми, из

 

г. Рудня Смоленской области, где их гнали и преследовали за веру в Бога. Михаил там был рукоположен на дьякона, а брат Чинарёв уже был дья­коном. Таким образом церковь составили три семьи, которым было очень трудно нести весть Евангелия людям.

Брат Михаил Анохин имел мотоцикл, и с моим приездом в Малоярославец мы вместе стали ещё активнее тру­диться для Господа в городе и области, чем сильно досаждали советским органам.

Вера Михайловна Анохина родилась в марте 1959 г., с детства верующая. Когда в июле 1981 г. меня и Владимира Мурашкина посадили, 17 августа в Ма­лоярославце устроили показательный товарищеский суд над активными членами церкви. Это была обяза­тельная процедура перед народным судом.

- К этому времени у нас в доме сделали обыск, -вспоминает Вера Михайловна. - У меня изъяли три печатные машинки, конфисковали всю литературу и

заготовки к книгам, которые поместились в восьми мешках. Ведь я была секретарем-ма­шинисткой и книго­ношей, рассказывала людям о Боге, о грехе и покаянии, прощении грехов и вечной жиз­ни. Говорила так, как написано в Библии.

 

Вот мне и инкриминировали это преступление.

При обысках у активных членов группы В.И. и А.В.Щёголевых, а также В.М.Анохиной были обна­ружены и приобщены к делу детская игра «Чей улов больше?», которая состояла из удочки с магнитом и самодельных рыбок с задачами библейского содержа­ния, брошюра «Правила пересаживания живых мыс­лей» и ее рукописная копия, расписания уроков - «Пе­дагогика», «Разбор Слова» и других, а также методика уроков и другая литература, «свидетельствующая о целенаправленном и систематическом обучении де­тей религии», как отмечалось в протоколе суда.

Мария Ивановна Смирнова, 1926 года рождения, была осуж­дена по ст. 107 Уголовного кодек­са РСФСР. Ранее она уже была подвергнута лишению свободы сроком на пять лет. А теперь ей готовили второй срок. В это вре­мя ей было уже 59 лет. Её осудили вместе с этой группой из семи че­ловек, о которой я написал выше. Но, попав под амнистию, она вы­шла на свободу.

В то время М.И.Смирнова несла служение дьяко­ницы. А сейчас, в 80 лет, она неутомимо посещает одиноких старушек, неся им евангельскую весть и делая добрые дела для инвалидов. Ходит в магазины за покупками и в аптеку за лекарствами. Несмотря на свой возраст, она ещё энергичная женщина.

- Я страдала для Господа, от Него и награду полу­чу, так как положила в сердце своём духом, душой и телом отдать себя на служение Богу и оставаться Ему верной всю жизнь, не вступая в брак, - говорит она.

Милая свобода

В

скоре после этого к нам явился наш давний «друг», уполномоченный по культам коммунист-зампо­лит Ф.П.Рябов, который все эти годы терроризиро­вал нас, заведомо зная о нашей невиновности. Он пришёл к нам и сказал:

- Я был дитем своего времени...

Это надо понимать так, что он, мол, не виноват, за­ставили его. У него не хватило сил попросить про­щения, но мы его прощаем, чтобы и Бог простил его, когда он об этом попросит. Ведь смерть властна над всеми, а потом - суд.

А вот у редактора районной газеты хватило муже­ства прийти к нам и попросить прощения за ту кле­вету, которую он печатал, и он получил от нас свиде­тельство, что прощён.

Мои поездки по церквам России решали многие вопросы, а через год после снятия надзора я впервые выехал за границу, в Швецию, по приглашению церк­ви г. Буросс, так как наши церкви соединились узами побратимства.

Выпустить «преступника» за границу - это зна­чило, что в России произошли большие перемены. Колючая проволока самого большого лагеря стала рваться. Противостояние между социалистически­ми и капиталистическими странами прекратилось.

Известный христианский писатель Анатолий Алексеевич Власов, тоже бывший узник за Слово Божие, в своей книге «От избытка сердца» (изд-во «Титул», 2000 г.) описывает наше пребывание в го­степриимной Швеции. В течение месяца мы каждый день посещали церкви, миссии и отдельные семьи.

«Не могу равнодушно вспомнить, - пишет Вла-

 

сов, - церемонию вручения чаши от Малоярославец-кой церкви - Буросской. Федотов всех шведов рас­трогал своей речью. Передавая чашу, он сказал, что члены Малоярославецкой церкви решили назвать ее Смирнской. Он прочитал несколько мест из Свя­щенного Писания о Смирнской и Филадельфийской церквах: «И Ангелу Смирнской церкви напиши: так говорит Первый и Последний, Который был мертв, и се, жив: Знаю твои дела, и скорбь, и нищету (впро­чем ты богат), и злословие от тех, которые говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище са­танинское. Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни. Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: побеждающий не потерпит вреда от второй смерти... И Ангелу Филадельфийской церкви напиши: так говорит Святый, Истинный, имеющий ключ Давидов, Который отворяет - и никто не затво­рит, затворяет - и никто не отворит: знаю твои дела; вот, Я отворил перед тобою дверь, и никто не может затворить ее; ты не много имеешь силы, и сохранил слово Мое, и не отрекся имени Моего. Вот, Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые гово­рят о себе, что они Иудеи, но не суть таковы, а лгут, - вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя» (Откр. 2:8-11, 3:7-9).

- Если обе церкви будут едины, то врата ада их не превозмогут, - сказал брат Федотов, вручая чашу па­стору Экбеку. - Я желаю, чтобы из неё пили тысячи и десятки тысяч пришедших к Иисусу Христу покаян­ных грешников. Но мы не желаем вам, - продолжил

Беседа писателя А. А. Власова с И.П. Федотовым в Швеции

он, - чтобы вы испили столько горя, сколько испили мы из чаши страдания.

Я без слёз не мог это слушать, многие шведы тоже плакали. Это о чём-то говорит, шведы - мужествен­ный народ, плакать не умеют».

Дальше в своей книге А.А.Власов пишет: «Брат Шевчук передал нас брату Серельду и тот отвез нас на вечернее служение в г. Сольно. Нас предупреди­ли, чтобы мы были осторожны в проповедях, так как кто-то из российского посольства присутствует на этом служении. Но мы говорим правду и готовы возвещать её не только на Красной площади, но и в Стокгольме. Отвечая на вопрос, почему мы не реги­стрируемся, Федотов привёл такой пример:

- У меня есть любящая жена, которая оставалась верной мне всегда, даже тогда, когда я находился в узах. Если бы она мне изменила, то, возвратившись, я отказался бы от неё. Церковь, невеста Иисуса Хри­ста, ожидает Его пришествия, и если мы Его запо­веди заменим атеистическими постановлениями, т.е. поступимся своей верностью, то Христос не признает нас Своей невестой и вправе отказаться от изменившей Ему церкви. Сталинизм осуждён, но закон о религии остался сталинским, он парализу­ет деятельность церкви. Меняются конституции, а

Узница Валентина Борисовна Федотова выступает на международной конференции в Швеции

этот закон остаётся в силе».

В Стокгольме нас спрашивали, будем ли мы ре­гистрироваться, если выйдет новый закон о свободе совести. Мы ответили, что содержание нового зако­на нам неизвестно, а будущее покажет, что нам пред­принимать.

После собрания мне задавали вопросы, в частно­сти, попросили рассказать, как проходит день в лаге­ре - от подъема до отбоя.

- Вы читали повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Ему за эту повесть дали Нобелевскую премию. Если бы я описал все дни моего восемнадцатилетнего заключения и если бы за все дни давали премию, то Нобелевского фонда уже бы не существовало, - ответил я.

Шведы согласились. Возвратившись из радио­станции, мы застали двух американских корейцев из Нью-Йорка - Вонсон Чой и Сан Мун хотели с нами пообщаться. Их интересовала жизнь христиан в Со­ветском Союзе и некоторые библейские вопросы. Они признались, что, если бы им довелось жить в СССР, они не выжили бы в таких условиях, и проси-

ли говорить потише. «Федотовский громкий баритон был слишком силен для их нежного уха, - вспомина­ет в своей книге А.А.Власов. - Они получили ответы на все их вопросы. А шведам Федотов сказал:

- Вашей конспирации и нелегальной передаче ду­ховной литературы в Россию пришёл конец, русские
оккупировали миссию и установили свои порядки.

Шведы заулыбались, успокоились и слушали его громкий голос, к тому же усиленный динамиками. Федотов забыл, что сейчас находится в плену у шве­дов. Он говорил, как победитель.

Наш визит близился к завершению, меня прово­дили на корабль, а Федотов на следующий день уле­тел домой».

Когда я возвратился из этой поездки в Малоярос­лавец, уполномоченный по религиозным культам Ф.П.Рябов спросил меня, видели ли мы там нищих. Я ответил, что ни нищих, ни полицейских за целый месяц не увидел. Тогда он разоткровенничался:

- Я же говорил им, что Федотов вернётся в Россию
и не попросит политического убежища, которое ему
там, конечно, дали бы, и не останется там. Они гово­рили мне, что он не устоит перед соблазном и прель­ститься их богатством, а я отвечал, что он русский и не
оставит свою общину и вверенный ему Богом труд, а
труд его - это Россия. Я оказался прав.

От меня хотели избавиться, но просчитались. Я искал славы для Бога, а не сытой жизни для своей плоти. За этой сытой жизнью многие служители уе­хали в Америку, оставив свою паству.

Перед освобождением из последнего заключения я видел пророческий сон от Господа о том, что бу­дет с Церковью, и был очень удивлён. Сон этот меня долго смущал, так как то, что я увидел, не соответ-

 

ствовало ни моим представлениям о Церкви, ни би­блейскому канону.

Мне приснилось, что я пришёл в какой-то дворец или большой дом культуры, а там - люди с накра­шенными лицами, в неприличной одежде, некоторые девушки в брюках (в мужской одежде, как принято сейчас ходить в мире) или полуголые, и все они, как ни странно, верующие. Они кричали: «Слава Богу!» и рукоплескали, танцевали и пели. В центре стоял уважаемый мною епископ. Я подошёл к нему, но он меня не поприветствовал, тогда я сказал ему: «Про­щай», - повернулся и ушёл. Он сказал мне вслед: «До свидания», - я ему ответил: «До свидания» и пошел дальше по коридору этого здания.

Когда я зашел в следующий зал, то увидел, что на полу лежат ковры для борьбы и два человека борются. Я сам профессиональный борец и прекрасно пони­маю, что происходит. Тот, кто наверху, одерживает по­беду, ему надо только небольшим приёмом закрепить её. Но на моих глазах нижний борец каким-то нечело­веческим усилием переворачивает его и оказывается наверху, и борьба продолжается. Такое бывает только во сне, но не в реальной жизни. Я понял, о чем говорит эта сцена: невозможное человекам возможно Богу...

По возвращении моем из уз я застал в братстве раз­деление и борьбу, как и было показано во сне, а я стал свидетелем этой борьбы. Разделились и Киевский епископат, и Московская церковь. Никто не имеет по­беды в разделённом царстве, и это разделение выма­тывало силы. Невозможно было заниматься другим трудом, все были заняты междоусобицей. Ко мне при­ходили и одна сторона, и другая - с жалобами друг на друга. Но я знал, что победа будет на стороне ищу­щих единства, потому что Господу нужны только мир,

единство, любовь и согласие в борьбе против сатаны, противника Иисуса Христа. Потому и апостол Павел писал: «Умоляю вас, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы все вы говорили одно, и не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях» (1 Кор. 1:10).

Историкам христиан веры евангельской ещё предстоит сделать правильный вывод об истинных причинах разделения этой славной церкви, которая шестьдесят лет шла путем гонений и репрессий и вы­шла победительницей. Но одним из очевидных кам­ней преткновения, приведших к разделению, было так называемое «таллиннское движение», о котором мы уже упоминали, - волна духовного пробуждения, прокатившаяся по церквам в конце 70-х - начале 80-х годов. Одни епископы, восприняв её как действие от Бога, сами стали её проводниками, а другие - кри­тиками. По той или иной причине на одной сторо­не оказались Белых и украинские епископы Левчук, Каминский, Южаков, а также московские епископы Костюк, Ряховский. На другой стороне - азиатский епископ Егоренков, киевский епископ Иванов, мо­сковский епископ Разумовский.

Ещё до моих третьих уз я увидел в их разномыслии опасность разделения и неоднократно предупреждал об этом братьев. Чтобы не дать места разделению из-за «таллиннской благодати» в своей церкви, я, как уже говорилось, предложил братьям совершить пост и молитву о получении силы Духа Святого. После се­мидневного поста в нашу церковь пришла сила Духа Святого не меньшая, чем в Таллинне, и многие пере­жили на себе её свежее, исцеляющее и обновляющее проявление. Это благословение мы потом предложи­ли в Белоруссии и других местах. Тогда никто не мог

 

 

сказать, что у наших братьев «таллиннская благодать». Но к 1982 г. разделение всё же со­стоялось.

К началу 90-х годов пятидесятническое движение в бывшем Союзе разделилось на три ветви:

1) церкви, объединившиеся в регистрированный союз под руководством Р.Биласа;

2) братство христиан веры евангельской под руко­водством В.Белых и И.Левчука, желавших легализо­вать служение церквей;

3) братства христиан веры евангельской под ру­ководством И.П.Федотова, П.С.Егоренкова и М.И.И­ванова считали, что Церковь Христа не может быть юридическим лицом, подобно земной организации, т.е. регистрироваться.

Все три ветви одного движения происходили от одного корня, берущего начало от воронаевского Со­юза христиан веры евангельской, но различались отношением к легализации церкви в государстве в условиях демократических свобод.

Соединить разделённые церкви было непросто, потому что братья перестали понимать друг дру­га. В 1988 г. в городе Хотьково Московской области был созван первый съезд находившегося под моим руководством незарегистрированного братства хри­стиан веры евангельской. На нем присутствовали около 120 служителей из России, Украины, Армении, Белоруссии. В том же году состоялся второй съезд в Малоярославце. Своего молитвенного дома мы тогда не имели и собирались в палатке или частных домах.

На съезд приехало ещё больше служителей, интерес к объединению возрастал, но полного взаимопони­мания братья еще не нашли.

Тогда я прибегнул к проверенному оружию духов­ной борьбы: пост и молитва, ибо дело объединения, трудное для меня, не трудно для Бога. Он Сам, Своим учением объединяет детей Своих. К моим бдениям и постам стали подключаться братья, в чьи сердца Бог послал дух примирения, и я уже был не один. И в от­вет на наши молитвы Бог послал помощь, откуда мы и не ждали.

К тому времени СССР разрушился, каждая союз­ная республика стала самостоятельной, железный занавес, поставленный Сталиным, рухнул. Теперь из США и Западной Европы к нам могли свободно приехать братья, и на Московской конференции, ко­торая состоялась в гостинице Измайлово, под ру­ководством американского епископа Ламара Веста из «Церкви Бога», при поддержке всех нас, подви­завшихся, состоялось полное примирение церквей.

 

Хотя и не сразу, не без болей, но Господь соделал мир и соединил братьев. В зале было около 1000 делега­тов, приехавших из разных стран, которые и стали свидетелями этого примирения.

Виктор Иванович Белых, опытный стратег в во­просе действий Духа Святого, быстро разобрался в ситуации и правильно понял волю Духа Святого, Ко­торый внушил ему пригласить меня и братьев-епи­скопов в малый зал для решения этого вопроса. По­молившись Господу, он попросил у меня прощения, во-первых, от себя лично, а потом и от имени бра­тьев с его стороны. Сам бывший узник, он, как никто другой, понимал цену, уплаченную мною за отказ от регистрации. Я с радостью и в угоду Иисусу Христу принял это покаяние, сказав:

 

Во время проповеди на евангелизации в Череповце

- Иисус да простит вас, и я прощаю вас!

Мы вышли в зал, где нас ожидала конференция, подняли чашу примирения, и была сотворена благо­дарственная молитва мира, любви и нашего полного взаимопонимания. Вот, как написано об этом собы­тии в историческом документе от 16 мая 1992 г.: «В Москве, во время пасторского семинара, который прошёл под руководством европейского координато­ра «Церкви Бога» К.Ричардсона, состоялось закрытое совещание епископата, находящегося под руковод­ством В.И.Белыха, с епископатом, находящимся под руководством И.П.Федотова. Во время совещания В.И.Белых принес покаяние И.П.Федотову за при­чиненную ему несправедливость, поскольку было отвергнуто его руководство на территории России - в связи с его несогласием принять произошедшее разделение Киевского епископата и встать под руко­водство В.И.Белыха и И.А.Левчука. В.И.Белых пред­ложил И.П.Федотову возглавить вместе с ним работу по руководству незарегистрированным братством на территории бывшего СССР».

Бог услышал наши молитвы и ответил на них. А тем временем по всей России прошла волна христи­анских служений. Общины проводили служения в домах культуры, клубах, школах, институтах и других учебных заведениях, а также на площадях, в парках,

 

скверах и даже
на танцпло­щадках. К
этим служени­ям подключи­лись зарубеж­ные церкви,
бывшие граж­дане России,
выехавшие в

Германию и США, а теперь желавшие проповедовать Благую весть на бывшей родине.

В этой книге я уделю внимание моей дорогой Малоярославецкой церкви, за создание которой мне пришлось много пострадать. Я буду писать о ней, по­тому что это моё кровное и самое дорогое. Служение, начатое мною здесь практически с самого нуля, а, точнее, с трёх христианских семей, проживавших в городе, разрасталось. И теперь мы не только прово­дили служения в нашем городе, но и выезжали в дру­гие города. Несмотря на занятость, я находил время и активно участвовал в этом труде.

К тому времени у нас уже была многочисленная и духовно сильная церковь, мы имели хор, которым руководила Наталья Карепанова, и воскресную шко­лу, за которую тоже пришлось пострадать. Христи­анская литература, которая когда-то была большим дефицитом и переписывалась от руки, теперь была у нас в достаточном количестве, и мы раздавали ее всем желающим.

На фотографии вы можете видеть детей, которых приносили Господу и которых воспитали учителя воскресной школы. Теперь регенты обучают их ис­кусству пения.

В моей книге освещены лишь три служения: в доме культуры, министерстве внутренних дел Ка­лужской области и в Саратовской тюрьме. На самом деле подобных служений было много больше, вклю­чая и евангелизации в воинских частях и больницах. Происходят они и сейчас. Проводя служение в мини­стерстве внутренних дел Калужской области, я про­сто рассказывал сотрудникам о Боге, о Благой вести.

- Сегодня мы стоим не перед преступниками, а перед теми людьми, которые носят достоинство и помазание во внутреннем человеке и своей совести.

 

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: