 |
Действие третье. Картина шестнадцатая
|
|
|
|
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Картина шестнадцатая
Комната Александра. Александр лежит на диване. Не брит, глаза воспаленные,
безумные. Входит Е в с е й.
Е В С Е Й (показывая Александру сапоги, которые чистит). Извольте-ка посмотреть, сударь, какая вахса-то: вычистишь, словно зеркало, а четвертак стоит. И запах какой, — так бы и съел!
АЛЕКСАНДР: Пошел вон! Ты дурак!
Е В С Е Й. В деревню бы послать...
АЛЕКСАНДР: Пошел, говорю тебе, пошел! Ты измучил меня, ты своими сапогами сведешь меня в могилу... ты... варвар! Варвар! Варвар! (Выталкивает Евсея из комнаты. Бросился снова на постель. Обхватил голову руками. )
Входят Петр Иванович и Елизавета Александровна.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА (тихо). Отчего вы не бываете у нас. АЛЕКСАНДР: Нет надобности.
ПЕТР ИВАНОВИЧ (осторожно). Ходят слухи, что ты много пьешь вина...
АЛЕКСАНДР: Бросил.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: К какой-то особе на свидания ходил... в беседку. Отец девицы побил тебя...
Александр молчит.
А теперь, говорят, рыбу со старичками удишь, в шашки играешь? Так ли это?
АЛЕКСАНДР: Так.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ты ли это?
АЛЕКСАНДР. Я.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: И ты можешь жить без дела?
АЛЕКСАНДР. Могу.
Пауза.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Я слышал, Александр, будто у вас Иванов выходит.
АЛЕКСАНДР: Да, выходит.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Отчего же не ты на его место?
АЛЕКСАНДР: Не удостаивают.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Надо хлопотать.
АЛЕКСАНДР: Нет.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Тебе, по-видимому, все равно?
АЛЕКСАНДР: Все равно.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Тебя уж в третий раз обходят.
АЛЕКСАНДР: Все равно, пусть!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: А самолюбие?
АЛЕКСАНДР: У меня его нет.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Однако ж, у тебя есть какие-нибудь интересы в жизни?
|
|
|
АЛЕКСАНДР (вскочил с постели). Оставьте, дядюшка! Я пытался высказывать свои суждения, старался делать лучше... Никому ничего не надо... Кругом машина. Удобная и вечная машина!
ПЁТР ИВАНОВИЧ. Однако тебе надо сделать какую-нибудь карьеру.
АЛЕКСАНДР. Я уж сделал. Очертил круг действия — тут я хозяин, вот моя карьера.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Это лень.
АЛЕКСАНДР: Может быть.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ты можешь идти вперед, твое назначение выше. Долг твой призывает тебя к благородному труду...
АЛЕКСАНДР: Вы что! (Хохочет. ) Начали дико говорить! Этого прежде не водилось за вами. Не для меня ли? Напрасный труд!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Ты хочешь притвориться покойным и равнодушным ко всему, а в твоих словах так и кипит досада... Человек же должен хотеть чего-нибудь?
АЛЕКСАНДР. Хочу, чтоб мне не мешали быть в моей темной сфере.
ПЁТР ИВАНОВИЧ. Да разве это жизнь?
АЛЕКСАНДР. А по-моему, та жизнь, которую вы живете, не жизнь. Стало быть, я прав. (Снова лег на постель. )
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Да ты, Александр, разочарованный, я вижу...
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА (мужу). Это ужасно, он как в безумии...
АЛЕКСАНДР (кричит). Петр Иваныч и опыт научили меня...
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Да, он много виноват! Но вы имели право не слушать его...
АЛЕКСАНДР. Я был молод, он — опытен...
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА (мужу). Слышишь?..
ПЕТР ИВАНОВИЧ (берясь за поясницу). Ох, как поясница болит... Это вроде знака отличия у деловых людей — поясница... Ох!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Вы должны жениться, Александр... У вас есть талант литератора!
АЛЕКСАНДР: Зачем вы бьете лежачего, ма тант!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Это ты, ты виноват, Петр Иванович...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Я? Это мне нравится! Я приучил его ничего не делать?
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Нечему удивляться. Ты смешал его понятия о жизни. Все превратилось в нем в сомнение, в хаос...
|
|
|
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Из хаоса я и хотел сделать нечто полезное...
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Он верил в любовь, в дружбу, в святость долга... А теперь он не верит ничему..
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Жить бы ему при царе Горохе...
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Он верил в самого себя. А ты старался доказать, что он чуть ли не хуже других, и он возненавидел себя.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Напрасно... Я вот знаю себе цену: вижу, что нехорош, а, признаюсь, очень люблю себя.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Ты себя любишь — это уж безусловно истина... Себя!
ПЁТР ИВАНОВИЧ. Ох, поясница!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА. Ты одним ударом, без жалости разрушил его мечту, веру в свой талант...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: У него его не было, Лиза.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Был! Только требовал поддержки, а не насмешки и брани... Чему же ты удивляешься, что после всего этого он пал духом?.. Ты не мог понять его. Что может нравиться и годиться тебе, другому, третьему, не нравится ему, другим.
ПЁТР ИВАНОВИЧ. Нравится мне, другому, третьему! Чепуха! Будет, Лиза! Ты даже побледнела! Ты нездорова!..
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА. Не тревожься обо мне, Петр Иванович, я здорова...
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Разве я один так думаю и действую? Посмотри кругом. Чего я требовал от него — не я все это выдумал.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Кто же?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Век.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Так непременно и надо следовать всему, что выдумывает твой век? Так все и свято, все и правда?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Все и свято!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: Как! Правда, что надо больше рассуждать, нежели чувствовать?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Да.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: И это свято, что надо больше любить свое дело, нежели любимого человека?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Это было — всегда правда.
АЛЕКСАНДР: Правда и то, что умом надобно действовать и с близкими сердцу… например, с женой?
ПЁТР ИВАНОВИЧ. Подожди... у меня отчаянно болит поясница... Ох!
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: А! Поясница! Хорош век! Нечего сказать!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Очень, хорош, милая. Везде разум, опыт, постепенность, и отсюда успех. Все стремятся к совершенствованию и добру. Да ты посмотри-ка на нынешнюю молодежь — что за молодцы! Как все кипит умственной деятельностью, энергией! Как ловко и легко они управляются со всем этим вздором, что на вашем языке называется волнениями, страданиями... и чёрт знает что ещё!
|
|
|
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА. Неужели тебе не жаль Александра?
ПЁТР ИВАНОВИЧ. Нет. Вот, если б у него болела поясница, то я бы пожалел его!
АЛЕКСАНДР. Поясница! Неужели вы, дядюшка, сами никогда не поймете, что ваша, как вы думаете, суровая правда, есть на самом деле ложь! И я не могу разбить ее, потому что это железная ложь.
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Это правда, Александр, оттого ты и не можешь побить ее.
АЛЕКСАНДР (кричит). Нет, нет! (Снова падает на постель. Тишина. Говорит спокойно. ) Дядюшка, вы можете сказать, что я должен делать?
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Да, могу.
Александр сел на кровати. В ожидании смотрит на дядю.
Ехать обратно в деревню.
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА. В уме ли ты, Петр Иванович!
АЛЕКСАНДР (в горячке). Да, да, да! (Смеется. ) Замечательно! В деревню! В деревню! В деревню! (Ходит из угла в угол и до самого ухода дяди и Елизаветы Александровны твердит. ) В деревню! В деревню! В деревню! Не победил! Не победил! Не победил! Туда меня! Туда, туда!
ПЁТР ИВАНОВИЧ: Приходи попрощаться перед отъездом. Я привык к тебе. Помни, у тебя есть дядя и друг. Если понадобится... словом, если одумаешься...
ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСАНДРОВНА: А если нужно будет участие и надежная дружба...
АЛЕКСАНДР (не слушая их, кричит). Евсей! Евсей!
Е В С Е Й (входит). Что прикажете?
АЛЕКСАНДР: Едем в деревню! Обратно!
ЕВСЕЙ. Слава тебе, великий господи! Наконец-то вразумил!
АЛЕКСАНДР. Собирай вещи!
ЕВСЕЙ (уходя). Господи, наконец-то! Свечу поставлю...
ЕЛИЗАВЕТА. Александр, может быть, нужно подумать...
АЛЕКСАНДР. Оставьте меня, я вас прошу, оставьте!
ПЕТР ИВАНОВИЧ (уходя и уводя Елизавету Александровну). Нет, не адуевского он рода, не нашего... слаб... мелок... (Ушли. )
АЛЕКСАНДР (подошел к окну, смотрит на город, грозит кулаком). У-у-у, прощай, каменная гробница лучших человеческих чувств, сильных движений души! Прощай, бесчувственный, жадный, лживый!.. В двадцать девять лет ты сделал меня стариком, убил во мне все человеческое!.. Ты проклятый!.. Ты ненавистный!.. Чтоб ты провалился в свои болота! Чтоб ты опять захлебнулся водой!.. Чтоб ты!.. (Плача. ) Я ничто!.. Я ничто!.. Я ничто!..
|
|
|
|
|
|
