О возможностях использования понятия квантования В стилистике

Читателю, знакомому со структурной поэтикой и стилистикой декодирования, известно, что в их построении оказалось возможным и полезным применить некоторые понятия теории информации¹. Цель настоящей статьи — показать эвристическую полезность для интерпретации художественного текста еще одной аналогии, а именно — аналогии с понятием квантования.

Суть этого понятия заключается в следующем: от окружаю­щей нас реальной действительности мы получаем непрерывный поток информации; в этом континууме мы можем выделить отдельные единицы — кванты, совокупность которых представ­ляет континуум в целом. Квантованием в теории связи называется замена непрерывной функции совокупностью дискретных значений, отсчитанных через определенные интервалы, которые выбира­ются в соответствии с заданной

183

точностью воспроизведения функции. Функция, отображенная последовательностью дискретных значений, является кванто ­ ванной. Интервал между двумя соседними уровнями кванто­вания образует шаг квантования. Если дискретные значения выбраны правильно, то кванты информации позволяют судить о всей функции в целом. Другими словами, если квантование выполнено с учетом спектральных свойств функции, то, несмот­ря на то, что передаются только дискретные ее значения, функ­ция может быть воспроизведена получателем сколь угодно точно. Цель статьи — показать возможность обобщенного рассмотрения с помощью понятия квантования передачи в литературе типических черт действительности с помощью отдельных художественных образов и выразительных средств; передачи, требующей от читателя самостоятельного восприя­тия недоговоренного. На возможность такой аналогии автору указал проф. Н.Н.Буга.

Интересно, что уже в первых книгах по кибернетике сущ­ность дискретного сигнала объясняется именно на лингвисти­ческих и литературных примерах. И.А.Полетаев, например, по­казывает, что такое дискретный сигнал, рассматривая кван­тование на уровне слов в письменном тексте. Имеет отноше­ние к литературе его замечание о том, что при возникновении сигнала происходит примерно то же, что случается с толс­тым романом, когда его излагают на иностранном языке для легкого чтения. Далее, этот же автор пишет, что такой непрерывный процесс, как разговор по телефону, может, при определенных условиях, быть представлен в виде набора дискретных величин².

Математически это условие сформулировано В.А. Котель­никовым. В 1933 году В.А.Котельников установил, что функции с ограниченным спектром обладают замечательным свойством: реализация случайного процесса, заданная в интервале -∞ < t <. +∞ и обладающая спектром, ограниченным полосой частот (О, F_c), определяется последовательностью дискретных значений в точках, равноудаленных друг от друга на интервал времени:

∆ t = 1

2Fc

Следовательно, правильно выбрав точки квантования мгно­венных значений непрерывно изменяющейся, но ограничен­ной величины F_C, по времени можно обеспечить нужную точность передачи.

Для наглядности поясним сказанное геометрической интерпретацией теоремы Котельникова, как она дана в книге А.А. Харкевича. «Всякая непрерывная кривая определяется на конечном интервале бесконечным множеством точек, и для построения кривой нужно знать все ее точки. Кривая же, представляющая функцию с ограниченным спектром, может быть построена при задании на конечном интервале конечного числа точек» ⁴.

Само собой напрашивается возражение: теорема Котельни­кова касается количественной стороны сигнала, а как ее опре­делить в той сложной системе, какой является художествен­ный текст? Стилистику интересуют такие стороны текста, кото­рые пока количественно не обрабатывались; имеющиеся в ли­тературе статистические исследования по стилистике рассматри­вают только небольшую часть стилистической проблематики.

Такой вопрос вполне закономерен. Следует, однако, заме­тить, что на данном начальном этапе речь идет не о фор­мализованных методах количественной оценки информации, а об описании одной черты, присущей информационным про­цессам в литературе (квантовании), о выявлении ее природы и принципов действия. О количественной оценке на совре­менном уровне наших знаний о процессах восприятия говорить еще рано. Механизм использования человеком данных текста для переработки получаемой информации изучен еще недоста­точно⁵.

Предположение о дискретном характере сигналов во всех звеньях структуры сообщения является приближенной идеа­лизации ее свойств. Но нельзя забывать, что всякое моделиро­вание лишь приближенно соответствует действительной приро­де явлений, выделяя в них только черты, существенные для решения поставленной задачи. Теорема Котельникова дает нам общее представление и помогает глубже проникнуть в изучаемый предмет.

 

184

185

Интересно отметить, что в теории систем автоматического управления идеализированный подход в трактовке физической сущности математического описания используется очень широ­ко. В теории этих систем преобразование непрерывного сигнала в дискретный, т.е. квантование, может рассматриваться либо как происходящее в действительности, либо осуществляться мысленно⁶.

Более того, теорема Котельникова имеет не только техни­ческое, но и глубокое философское значение, так как дает математическую модель диалектического единства противопо­ложностей — непрерывного и дискретного⁷.

Как же представлено квантование в литературе? Как соотно­сятся квантование и принцип целостности художественного текста?

Найденные В.А. Котельниковым закономерности справед­ливы для речевых сообщений и литературных текстов, в част­ности, поскольку передача по этим каналам тоже характери­зуется ограниченностью спектра, будучи ограничена порогами человеческого восприятия.

Важность проблемы квантования (разумеется, без употреб­ления самого термина) ощущалась писателями и литературове­дами уже давно. Рассматривался этот вопрос преимущественно применительно к теории художественного образа. В нашей ли­тературоведческой традиции эта проблема особенно тесно связа­на с именем А.П.Чехова. Позволим себе привести известный пример.

10 мая 1886 года Антон Павлович Чехов писал своему брату Александру Павловичу: «...В описаниях природы надо хва­таться за мелкие частности, группируя их таким образом, чтобы по прочтении, когда закроешь глаза, давалась картина. Напри­мер, у тебя получится лунная ночь, если ты напишешь, что на мельничной плотине яркой звездочкой мелькало стеклышко от разбитой бутылки и покатилась шаром черная тень собаки или волка и т.д. Природа является одушевленной, если ты не брезгуешь употреблять сравнение явлений ее с человеческими действиями и т.д. В сфере психики тоже частности. Храни бог от общих мест. Лучше всего избегать описывать душевное состояние героев; нужно стараться, чтобы оно было понятно из действий героев...»⁸.

186

Этим принципам А.П.Чехов действительно следовал в своей творческой практике. В.В.Виноградов приводит, например, сле­дующий отзыв Сомерсета Моэма: «Нельзя применить к рассказам Чехова банальное выражение "кусок жизни", потому что кусок отрезается от целого, а у нас при чтении их возникает совер­шенно противоположное чувство: скорее это - большая сцена, на которую вы смотрите сквозь пальцы: при этом видна только часть ее, но вы знаете, что действие происходит и в других мес­тах, которые вам не видны»⁹.

Итак, подлинный художник улавливает интервал корреляции отдельных квантов — вместо сплошного потока впечатлений от лунной ночи, который представлял бы собой континуум — два кванта: сверкание стеклышка от бутылки на мельничной плоти­не и тень животного. Воображение читателя дополнит осталь­ное. Ему не надо перечислять и объяснять, что стеклышко свер­кало в лунном луче, что собака бежала за повозкой, и рисовать другие приметы сельской местности. Читатель и сам знает, что мельничная плотина не может появиться в окружении городского пейзажа, и слишком тесное квантование ему только наскучит.

Здесь уместно вспомнить предложение А.А.Харкевича определять ценность информации как приращение вероятности достижения цели — в нашем случае — создания картины лунной ночи — в результате получения информации¹⁰.

При большем шаге квантования читатель более активен, чем при чтении произведений с меньшим шагом квантования.

Литературоведов и критиков интересовало, впрочем, не читательское восприятие, а творческий метод А.П.Чехова, т.е. все рассматривалось с позиций отправителя информации. Во многих работах, посвященных творчеству А.П.Чехова, отмечается экономность в выборе выразительных средств, сжатость и совмещение функций. И.Эренбург писал, например, что Чехов освободил рассказ от длительных вступлений, разъяснительных эпилогов, подробного описания внешности героев и их биографии. Эренбург называл это реализацией принципа сжатости.

Л.Д. Усманов, у которого мы заимствуем это высказывание И.Эренбурга, посвятил принципу сжатости у Чехова специаль­ную статью¹¹. В этой статье Л.Д. Усманов делает попытку

187

показать, что принцип сжатости и совмещения функций являются у Чехова одним из основных путей преобразования традиционной поэтики. Делает это Усманов главным обра­зом рассматривая уровень композиции. Внимание его сосре­доточено на усложнении функций авторского повествования, в котором описание действий, портретов и биографии героев совмещается с развертыванием внутренних переживаний глав­ного персонажа. Эти принципы квантованием не назовешь: здесь описывается наиболее экономная аранжировка уже отобранных квантов. Представляется необходимым отличать квантование информации от ее компрессии, которая является результатом квантования, но может иметь и другие причи­ны. В данной статье внимание сосредоточено на квантова­нии, которое рассматривается преимущественно с точки зре­ния декодирующего.

Еще в 1923 году Б.А.Ларин писал, что в области стилис­тики нельзя упускать из виду целостности художествен­ного текста, и подчеркивал при этом, что только из целого могут быть правильно поняты суггестивность и недогово­ренность¹². Однако проблема недоговоренности, о которой он писал, не привлекла внимания последующих исследова­телей. Между тем художественное произведение воздейст­вует на читателя не только самими образами, аналогиями, контрастами и т.д., оно требует, чтобы читатель по этим образам, контрастам, аналогиям дополнил и восстановил то, что опущено, но подразумевается. Читатель, как говорят специалисты по теории связи, выполняет функции фильтра нижних частот. Б.А.Ларин поставил и другую важную проблему, о которой теперь пишут, ссылаясь на американс­кого лингвиста У.Вайнрайха, хотя У.Вайнрайх пришел к этим соображениям на несколько десятилетий позже Б.А.Ларина. Уже 50 лет тому назад Б.А.Ларин писал о ком ­ бинированных приращениях смысла отмечая, что добавочный смысл может возникать не только из поставленного рядом (именно Ларин ввел понятие тесноты ряда), но и из недого­воренного. Комбинаторные приращения смысла возможны, по его мнению, в пределах фразы, абзаца, главы, целого романа.

Для изучения читательского восприятия в стилистике декодирования все это имеет первостепенное значение. Дей­

ствительно значительная активность по восполнению недо­стающего требуется от получателя информации не только на выс­шем семантическом, но и на лексическом, морфологическом и фо­нетическом уровнях. Слушающий, например, различает фонемы, позволяющие построить слова, при этом он подсознательно выбирает некоторые акустические явления, сопоставляет их с имеющимися в памяти образцами, идентифицирует и преобра­зует, создавая таким образом базу для перехода к следующему уровню — лексике, где тоже происходит сопоставление с имею­щимися в словарном запасе читателя образцами. Все эти процессы происходят не последовательно, а в сложном взаимодействии. Система принимаемых слушающим или читателем решений составляет, образно говоря, стратегию декодирования.

И слушателю, и читателю приходится непрерывно исправлять не­совпадения, возникающие между принимаемым сигналом и име­ющимися в его распоряжении образцами. Примеров можно привести очень много. Сюда следует отнести и борьбу с помехами, когда слушатель правильно понимает искаженные дефектами речи или недостаточным знанием языка устные высказывания или правильно читает изобилующий опечатками текст. Для сти­листики такие случаи неинтересны, комбинаторные прираще­ния, о которых писал Б.А. Ларин, напротив, представляют боль­шой интерес. Приведем конкретный пример:

The evil that men do lives after them;

The good is oft interred with their bones.

Shakespeare, Julius Caesar, Act III

Ведь зло переживет

Людей, добро же погребают вместе с ними.

В этих словах Антония над телом убитого заговорщиками Цезаря слово inter получает важное приращение смысла по сравнению с указанными для него в словарях значениями. Оно значит уже не только «погребать» или «закапывать в землю», но получает переносное значение — «быть забытым», «умереть». Это значение есть приращение смысла, возникшее благодаря достаточной тесноте ряда по отношению к слову lives, с которым оно связано параллелизмом. Модель антони-

 

188

189

мичного параллелизма задана тоже в условиях достаточной тесноты ряда словами evil и good. Представляется поэтому оп­равданным рассматривать введенное Б.А.Лариным и разрабо­танное Ю.Тыняновым понятие тесноты ряда в терминах кван­тования. В приведенном нами примере квант служит ис­точником добавочной экспрессивности: Антоний дает со­гражданам понять, что они забывают, как много Цезарь сделал для Рима.

Квантование в технике может быть как равномерным, так и неравномерным. В литературе возможно только последнее, т.е. в литературе квантование принципиально неравномерно. Художественное время, пространство, события, беседы и размышления героев — все это распределено в тексте нерав­номерно. На некоторых участках текста повествование дает­ся с очень большим шагом квантования, на других, на­против, с очень малым. Ни один роман не содержит всех пос­тупков героев, всех окружающих их пейзажей, интерьеров, обстоятельств и т.д. Квантование имеется в литературе всегда, но характер его может быть разным.

Рассмотрим теперь стратегию декодирования на целостном и притом сильно квантованном тексте — стихот­ворении Роберта Фроста «Телефон», впервые опубликованном в 1916 году.

The Telephone

«When I was just as far as I could walk

From here today,

There was an hour

All still

When leaning with my head against a flower

I heard you talk

Don't say I didn't, for I heard you say —

You spoke from that flower on the windowsill —

Do you remember what it was you said?»

«First tell me what it was you thought you heard».

«Having found the flower and driven a bee away.

I leaned my head,

And holding by the stalk.

I listened and I thought I caught the word —

What was it? Did you call me by the name?

Or did you say —

Someone said 'Come' — I heard it as I bowed.»

«I may have thought as much, but not aloud.»

«Well, so I came.»

R.Frost

Почему стихотворение называется «Телефон»? Кто-то говорит по телефону? Кто, и с кем? Какими квантами информации, по­мимо названия, располагает читатель? Текст разделен кавыч­ками на длинные и короткие реплики. Буквально содержание этих реплик очень просто, но не очень понятно: кто-то гово­рит, что пришел (или может быть, пришла: грамматический строй английского языка не позволяет здесь судить, мужчина говорит или женщина), потому что его (ее) позвал голос из цветка. Вто­рой голос коротко и уклончиво отвечает. Стихотворение кон­чается торжествующим «Ну, вот я и пришел (пришла)!». Это — все, по этим квантам читатель должен восстановить и действую­щих лиц и их характеры и всю эту исполненную тонкого психо­логизма сценку.

Заключительная фраза показывает, что разговор происходит не по телефону. Короткие реплики: «First tell me what it was you thought you heard», «I may have thought as much but not aloud», судя по их застенчивой кокетливости, принадлежат девушке. Остальные, более длинные и маскирующие смущение - юноше. Никакого телефона оказывается и не было. Просто молодой человек, объясняя свое появление, откровенно фантазирует и шутливо уверяет девушку, что вдали от нее он взял с подоконника цветок, притянул его за стебелек к уху так, как берут телефонную трубку, и услышал ее голос. Еще не совсем уверенный в том, как она это примет, он и ее втягивает в свою выдумку: спрашивает, помнит ли она, что она ему сказала. Она понимает его с полуслова, но сначала делает вид, что собирается возражать. Читатель понимает это из просьбы юноши не отпираться: «Don't say I didn't, for I heard you say».

Потом она принимает игру, кокетливо предлагает ему, И сам все сказал: «First tell me what if. was you thought you heard» и, наконец, соглашается, что возможно позвала его, но негромко.

 

190

191

Такой ответ парня вполне устраивает, он обретает уверен­ность: его появление объяснено и объяснение принято. Чита­тель восстанавливает всю ситуацию по обрывкам разговора.

Способы представления квантования в тексте могут быть весьма разнообразными. В качестве еще одного примера мож­но привести так называемый «эквивалент текста» (термин Ю.Тынянова), т.е. показанные точками значащие пропуски в тексте. С эквивалентами текста мы встречаемся, например, в некоторых рассказах К.Мэнсфилд. Так построен весь рассказ «Служанка». Девушка рассказывает горестную историю своей жизни. Реплики слушающей ее дамы обозначены точками, содержание этих реплик понятно, они совпадают с тем, что думает читатель. Такое построение помогает сосредоточить внимание на Элен и полнее раскрывает ее характер.

Во всех трех рассмотренных здесь случаях читатель сам по отдельным приметам догадывается о недосказанном, благо­даря чему выполняется основное условие эффективности связи: максимум сообщения при минимуме сигнала.

Если учесть, что число состояний и отношений в окру­жающей писателя и читателя действительности бесконечно, а число знаков в тексте и отношений между этими знаками — конечно, применение к анализу текста понятия квантования представляется оправданным. Рассматривая общие принци­пы квантования в художественном тексте, мы можем наблю­дать диалектическое единство бесконечного многообразия ото­бражаемого мира и конечного множества дискретных образов - квантов, отображающих реальную действительность в литературе.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Об основах стилистики декодирования см., например, статьи в следующих сборниках: Вопросы теории английского и русского языков // Учен. зап. ЛГПИ им. А.И.Герцена. 1970. Т. 471; Стилистика романо-германских языков // Учен. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. 1972. Т. 491. Основные положения структуральной поэтики изложены в работах Ю.Лотмана. См., например: Лотман Ю.М. Структура художественного текста. М., 1970.

² Полетаев И.А. Сигнал: (О некоторых понятиях кибер­нетики) // Советское радио. М., 1958. С. 40.

³ Буга Н.Н. Основы теории связи и передачи данных. Ч. I / ЛВИKA им. А.Ф.Можайского. Л., 1968. С. 98.

⁴ Харкевич А.А. Очерки общей теории связи. М., 1955. С. 24.

⁵ Обнадеживающие перспективы для количественной оценки интересующих нас явлений, как нам представляется, связаны с новой наукой о вероятности прогнозирования в поведении чело­века. Под вероятностным прогнозированием понимают способ­ность человека использовать имеющиеся в его памяти данные прошлого опыта для определениявероятности наступления тех или иных событий в предстоящей ситуации. Прошлый опыт при этом содержит не только память о прежних событиях, но и об их частоте. Экспериментальные исследования восприятия и рас­познавания речи при чтении показали, что субъективные оценки частот различных элементов текста настолько надежны, что могут использоваться вместо трудоемких подсчетов. См., нап­ример: Фрумкина P.M. Вероятность элементов текста и речевое поведение. М., 1971. С. 23 и др.

⁶ См.: Веретягин А.А., Рудницкий Б.Е. Основы техничес­кой кибернетики и автоматики. Ч. 2 / ЛВИКА им. А.Ф.Можайс­кого. Л., 1969. С 180.

⁷ Буга Н.Н. Указ. соч. С. 13.

⁸ Чехов А.П. Собр. соч. М., 1955. Т.ХI. Письма. С. 95. Эта же мысль повторена в «Чайке» в словах Треплева.

⁹ Виноградов В.В. О теории художественной речи. М., 1971. С. 39.

¹⁰ Харкевич А.А. О ценности информации // Проблемы кибер­нетики. 1961. № 4.

¹¹ Усманов Л.Д. Принцип «сжатости» в поэтике позднего Чехо­ва-беллетриста и русский реализм конца XIX века // Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971.

¹² Ларин Б.А. О разновидностях художественной речи: (Се­мантические этюды) // Эстетика слова и язык писателя. Л., 1974.

⇐ Предыдущая12345678910Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: