Оценочность комментария В устной речи и тексте

Настоящая статья посвящена информационной характе­ристике, способам выражения и функциям комментариев как особой коммуникативной единицы письменной и устной речи. Цель статьи показать, что с точки зрения коммуникативной лингвистики и разговорное выражение «с большим удоволь­ствием», и парадоксы в репликах персонажей Оскара Уайльда,

259

и пояснительные сноски или примечания в конце текста или даже целая книга Ю.М.Лотмана «Комментарий к Евге­нию Онегину»¹ не случайно могут называться одним и тем же словом «комментарий». Их общие признаки — вторич­ность и оценочность содержащейся в них информации.

Комментарий обязательно предполагает наличие первич­ного комментируемого сообщения как стимула, по отношению к которому он является реакцией. Первичное сообщение может быть воплощено в устном высказывании или тексте, но это может быть и событие или художественное произведе­ние, вызывающее оценку или пояснения. Комментарий мо­жет быть письменным или устным или даже выражаться па­ралингвистическими средствами, т.е. жестом, улыбкой, апло­дисментами, пожатием плеч и т.д.

Оценочность комментария надо понимать в самом широ­ком смысле, т. е. не как простое аксиологическое «хорошо - плохо», а как эмоциональную, модальную, эстетическую, этическую и т.п. оценку или интеллектуальные пояснения.

Для того чтобы раскрыть информационную сущность комментария и его коммуникативную функцию, сравним это деление на первичную и комментирующую информацию с другими типами информационной сегментации текста и рас­смотрим их корреляцию.

С точки зрения референции и отношения к ситуации общения можно разделить информацию в тексте и устном диалоге на предметно-логическую или информацию первого рода (ее также называют интеллектуальной, дескриптив­ной, объективной, концептуальной или фактуальной), не свя­занную с ситуацией и участниками общения, и прагматичес­кую, оценочную, или информацию второго рода, субъектив­ную, связанную с ситуацией и участниками общения. Это часто, но не обязательно, информация экспрессивная и эмо­циональная². Ее основная функция — воздействие на собе­седника передача ему своего отношения к ситуации³.

В зависимости от выраженности информации вербальны­ми средствами она подразделяется на имплицитную и экс­плицитную. Имплицитная информация подразделяется на текстовую импликацию, подтекст, пресуппозицию.

260

Исходя из ролевой структуры акта коммуникации, изо­браженного в художественной речи, принято деление на план автора и план персонажа. Это деление отличается от первых двух тем, что касается не любого общения, а только художественной литературы. В более общем случае - это деление в зависимости от адресанта.

Сегментация, которой посвящена данная статья, т.е. деление на основную (начальный стимул) и комментирующую информацию (реакция, реплика), является четвертым типом, она возможна в любом типе коммуникации и всегда сочетается с остальными.

Роланд Познер в своей книге «Теория комментирования»⁴ показывает, что общение не состоит только из обмена фактической информацией и сообщения новостей, но вклю­чает все свойственные языку функции, в том числе и фактическую и метаязыковую (т.е. пояснение употребленных средств языка) и обязательно включает реакцию на увиденное и услышанное, которая может быть стереотипно этикетной, эмоциональной, оценочной, экспрессивной и т.д., и по-раз­ному сочетается с остальными типами информации.

В живой речи имеет место реальный комментарий. Он может быть искренним или нет, это дела не меняет. Ком­ментарий может быть активным, т.е. может направить разго­вор в новое русло, дать ему новое направление и тему.

Обратимся к тексту пьесы Оскара Уайльда «Как важно быть серьезным». Все виды комментариев, возможных в устной речи, представлены здесь достаточно полно. Делаем допуще­ние, что драматургия отражает устную речь.

Jack: Who is coming to tea?

Alg.: Oh! Merely aunt Augusta and Gwendolene.

Jack: How perfectly delightful!

Джек комментирует сообщение о том, что придет Гвен­долин, выражая свое по этому поводу удовольствие.

Каждое высказывание можно охарактеризовать по всем четырем парам признаков. Слова Олджернона о том, что придет его тетушка со своей дочерью Гвендолин, содержат предметно-логическую информацию первого рода, эксплицит­ную, персонажную, исходную, т.е. комментируемый стимул. Реплика Джека: «Это восхитительно!» содержит информацию

261

 

второго рода (эмоционально-оценочную), тоже эксплицитную и тоже персонажную, но комментирующую.

Возможны и другие сочетания перечисленных пар при­знаков. Так, например, всякий иронический комментарий содержит имплицитную информацию. Возможны также ком­ментарии, передающие информацию первого рода, что осо­бенно свойственно активному комментарию, комментариям в научном тексте и комментариям справочного характера. Существование такого комментария отнюдь не делает основ­ную информацию лишенной автосемантии. Она возможна и без комментария. Комментарий же, напротив, синсемантичен, в том смысле, что обязательно является сателлитом какого-то другого сообщения.

В активном диалоге комментатор и комментируемый постоянно меняются местами. В той же пьесе Уайльда персонажи, состязаясь в остроумии, комментируют друг друга. Объясняя свое поведение, Джек говорит: «That, my dear Algy, is the whole truth, pure and simple».

Он, таким образом, комментирует свой собственный рассказ с точки зрения его истинности, т.е. в модальном плане. Это служит поводом для того, чтобы вложить в реплику Олджернона целый каскад парадоксов: The truth is rarely pure and never simple. Modern life would be very tedious if it were, either, and modern literature a complete impossibility.

Информация этого комментария — есть информация первого рода, т.е. предметно-логическая (концептуальная), имплицитно содержит характеристику циничного отношения персонажа к искусству. Этот комментарий вводит новую тему и дальше оказывается предметом следующего комментарии первого персонажа:

That wouldn't be at all a bad thing. Информационная характеристика этой реплики: информация второго рода (оценочная), эксплицитная, персонажная, комментирующая.

Выделение комментария как коммуникативной едини­цы и описание его языковых характеристик на разных уров­нях имеет большое практическое значение для преподавания иностранных языков, поскольку представление о диалоге как о чередовании вопросов и ответов не отражает реальности речи и мешает обучению естественной речи. Рамки статьи не

262

позволяют остановиться на этом вопросе подробно, отметим только, что с этой точки зрения особого внимания заслужи­вают все оценочные и эмоциональные и модальные слова, т.е. слова с выраженными узуальными коннотациями всякого рода, в том числе и междометия, всевозможные устойчивые сочетания, крылатые выражения, клише и пословицы и особенно разговорные и этикетные формулы.

Same to you! Oh, come on! Not at all. Take your time. Have a heart. Take it easy. That won't do. This is a small world, indeed! It never rains but it pours, etc.

Применительно к синтаксису Кверк и его соавторы⁵ отмечают особый тип придаточных предложений, которые они так и называют «комментирующие придаточные»: What's more, we lost our belongings.

The children were rather noisy, I'm afraid.

Эти примеры показывают, что сегментация на основную и комментирующую часть возможна даже в пределах одного предложения одного из собеседников.

Комментарий в диалоге драматического произведения усложняется тем, что реакции и ценностный подход к действительности персонажей не обязательно совпадают с ценностным подходом автора, но и не обязательно расходятся с ним.

Во всяком художественном тексте общение автора с читателем может принимать разные формы. Во-первых, каждое чтение книги есть форма общения автора и читателя, посредством которой автор передает читателю свое представ­ление о мире и свою оценку. Кроме того, текст содержит внутритекстовые авторские комментарии, вплетенные в пове­ствование, комментарии в виде авторских рассуждений и другие типы авторского комментария. Во-вторых, книга содержит еще и коммуникацию изображенную, т.е. диалоги между персонажами, которые также могут содержать не только комментарии этих персонажей, но и мнения других, т.е. возможна целая лесенка отраженных коммуникативных си­туаций. Рассказчик при перепорученном повествовании гово­рит о том, что рассказал ему персонаж о том, что сказал другой персонаж и т. д. Авторский комментарий — комму­никативная единица, восстанавливающая первоначальную

263

коммуникативную ситуацию непосредственного общения ав­тора с читателем.

Авторские комментарии большого объема принято назы­вать «отступлениями» и «лирическими отступлениями»; тер­мин этот и понимание его представляются неудачными. Дело в том, что хотя автор и прерывает при этом рассказ о событиях, но от темы он не отступает, а говорит о своих идеях, прямо и обобщенно, но обращаясь к читателю непосредственно, не прибегая к образам. Логичнее считать рассуждение не отступ­лением, а разновидностью комментария. Функции коммента­риев в художественном тексте и их формы отличаются большей сложностью, чем их аналоги в живой речи, хотя имеют все те же функции управления восприятием адресата и обогащения его тезауруса. В словаре Квятковского лирическое отступление определяется как стилистический прием в художественной прозе или поэзии, заключающийся в том, что автор откло­няется от прямого повествования, перебивая его лирическими вставками на темы, мало связанные или совсем не связанные с магистральной темой. С этим определением невозможно согласиться. Впрочем, в следующей же строке Квятковский сам себе противоречит и справедливо пишет, что лирическое отступление «позволяет писателю в открытой форме высказать личные суждения по разным вопросам, имеющим прямое или косвенное отношение к центральной теме»⁶. В числе упомя­нутых им примеров «Тамбовская казначейша» Лермонтова. Всем знакомый конец этой поэмы:

И вот конец печальной были

Иль сказки — выражусь прямей.

Признайтесь. Вы меня бранили?

Вы ждали действия, страстей?

Повсюду нынче ищут драмы.

Все просят крови — даже дамы?

А я, как робкий ученик: Остановился в лучший миг.

Это уж никак не отступление, а напротив, завершающее всю историю прямое авторское обращение к читателю, содержащее самооценку и тесно связанное с темой. По-ви­димому, термин «отступление» может быть сохранен то лько

как подвид «рассуждения», а «рассуждение», как мы уже говорили, оказывается подвидом комментария.

Важнейшим признаком комментария во всех его видах является не разрыв с повествованием, а синсемантичность, зависимость от комментируемой информации. Ю.М.Лотман в упомянутой выше работе пишет, что комментарий помогает понимать текст, но не заменяет его.

Итак, в план автора необходимо ввести, помимо повест­вования и описаний, не рассуждение или отступление, а комментарий.

Основная функция авторского комментария состоит в более непосредственном чем в других композиционных элементах управлении восприятием читателя. Автор помогает читателю в оценке описываемого, сообщает или напоминает географические, исторические, историко-культурные данные или уточняет ситуативный фон описываемых событий. Под­черкнем, что возможность содержания эмоционально-оценоч­ной коннотации, оценочных языковых средств отличает авторский комментарий от комментария как справочного аппарата, выполненного другим специалистом. Помимо ав­торских, возможны комментарии переводчика, составителя, литературного критика и др.

Авторские комментарии изучаются поэтикой и литерату­роведением, комментарии переводчика — теорией перевода; примечаниями редактора занимается практическая стилистика; теории, объединяющей все эти разнообразные воплощения комментирования, пока не существует.

Авторский комментарий можно подразделить на внетекс­товой и внутритекстовой.

К внетекстовому следует отнести примечания после глав или песен, как у Байрона или Т.С.Элиота, отдельные главы, посвященные обобщенному рассмотрению затронутых тем или творческих проблем, стоящих перед автором, эпиграфы, постраничные примечания, предисловие автора.

Внутритекстовой авторский комментарий — оценка со­бытий, людей, предметов, включается в повествование, в любые части текста — предложения или сверхфразовые единства. Иногда комментарий и повествование оказываются

 

264

265

в очень тесной связи и даже обнаруживают взаимопроник­новение.

Внетекстовые постраничные сноски характерны больше для научной прозы и в романе имеют специальную функцию сделать изложение похожим на научное и тем придать ему более высокую степень достоверности, как это делает Джон Фаулз в романе «Женщина французского лейтенан­та», историческом романе нового типа, описывающем Вик­торианскую Англию, с привлечением документального мате­риала и с непрерывным сопоставлением с современностью: Англия той эпохи дается сквозь призму представлений ис­торического опыта современного читателя. Осмысление прошлого происходит в его неразрывной связи с предшест­вующим и последующим.

Чтобы дать представление о большом разнообразии сносок в романе Фаулза, назовем некоторые их темы: положение женщины, религия, мораль, появление контрацептивных средств, политические партии, история и значение некоторых слов сленга, в том числе и рифмованного, и мн.др. Все эти реалии прагматически маркированы тем, что человек, живу­щий в другую эпоху, может не знать их. Само их появление подчеркивает временную дистанцию и делает текст похожим на научное или публицистическое исследование, создает некую транспозицию жанров.

Очень специфическим видом комментария является эпи­граф, т.е. поэтическая или прозаическая цитата или пословица, помещаемые после заглавия или перед отдельными главами и комментирующая последующий текст. Известнейшим при­мером эпиграфа является эпиграф из трагедии «Ромео и Джульетта», предпосланный роману Голсуорси «Сдается в наем», где история несостоявшегося счастья Флер и Джона сопоставляется с трагической судьбой Ромео и Джульетты.

Комментирующая функция эпиграфа может осуществляться разными путями, его действенность может усиливаться контрастной, иронической или пародийной перекличкой с текстом главы или всего романа или поэмы.

Информационная характеристика эпиграфа такова: эпи­граф может передавать как концептуальную информацию первого рода, так и эмоционально экспрессивную информа­

266

цию второго рода. По типу выраженности, это, как правило, им­пликация. От других видов комментариев эпиграф отличается своей коммуникативной природой — адресантом здесь ока­зывается не сам автор и не персонаж, а какое-то третье лицо, которому автор передоверяет суждение о том, что последует. Можно даже сказать, что адресантов при том же адресате-чита­теле становится теперь два: второй адресант, т.е. автор эпигра­фа, приходит автору на помощь. Он и его сообщение оказыва­ются вставленными в другое сообщение, т.е. в новый контекст. Это изменение контекста придает цитате добавочный смысл, а следующий за ним текст может предстать осложненным и неоднозначным. Эпиграф может создать ожидание, которое в дальнейшем будет обмануто контрасти­рующим с ним текстом.

Рассмотрение и обобщение внутритекстовых авторских комментариев и функционирования эпиграфов показывает, что утверждение сторонников аксиологического подхода в лингвистике о том, что «все многообразие межличностных отношений легко укладывается в разряды хороших и плохих»⁷, никак не подтверждается. Главная проблематика упомянутого романа Фаулза связана с межличностными отношениями, и автор занят их оценкой и всячески привлекает читателя к их разгадке, но не навязывая ему готовых решений, и речь никак не может идти о примитивном делении всего изображаемого по заданным аксиологическим признакам хорошего и плохого. Аксиологическое деление на хорошее и плохое является только частью ценностного подхода авторов к своему материалу.

Для лингвистов, связанных с преподаванием иностранных языков, большой интерес представляет еще один вид внетекс­тового комментария со сменой адресанта, а именно коммен­тарии составителей всякого рода адаптированных и неадап­тированных изданий литературы на иностранных языках, предназначенных для изучающих иностранные языки. Такие комментарии имеют обычно форму постраничных примечаний и помещаются после текста. Своей теории этот тип коммен­тариев пока не имеет, они выполняются в меру таланта и эрудиции своих авторов. Информационная характеристика такого комментария и всей коммуникативной ситуации состоит в следующем. Передается информация первого рода,

она может быть концептуальной, но чаще объясняет смысл слов, выражений, аллюзий и т.п. Форма эксплицитная, но со стремлением к краткости. Адресантом является не писатель и не его персонажи, а специалист, часто представитель другой страны и другой эпохи как, например, в случае комментариев Ю.М.Лотмана к «Евгению Онегину» или Л.М.Аринштейна к стихам Р.Бернса. Комментирующая информация при этом очень разнообразна по характеру, она может быть энцикло­педической и комментировать реалии или текстовой и комментировать слова, выражения и аллюзии текста; иногда она содержит биографические сведения об авторе или текстологические данные.

Подведем итоги. При коммуникативно-прагматическом подходе и к устному высказыванию и к художественному тексту их можно (в числе других возможных сегментаций) раз­делить по степени первичности на основную информацию и комментарий. Комментарий в художественном тексте может принадлежать самому автору, и тогда коммуникация автор - чи­татель является прямой, или комментарий может быть пере­дан персонажам, коммуникация в этом случае изображенная; или, наконец, адресантом комментария может быть специалист лингвист или литературовед, а комментарий оказывается при­ложением к тексту или даже отдельной книгой. Все эти очень разные по форме и содержанию коммуникативные еди­ницы объединены свойствами: синсемантичностью и оценоч­ностью.

Предложенный подход позволяет, с одной стороны, допол­нить теорию комментирования, предложенную Познером, по­казав, что комментирование имеет место и выполняет важные художественные функции не только в устной речи, но и в литературном тексте, причем информативная сущность сохра­няется. С другой стороны, здесь уточняется отражение в тексте ценностного подхода к действительности, который привлекает к себе в настоящее время очень большое внимание лингвистов.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Лотман Ю.М. Роман А.С.Пушкина «Евгений Онегин»: Комментарий. 2-е изд. Л., 1983.

² Лотман Ю.М. Указ. соч.

268

³ Арнольд И.В. Стилистика современного английского языка: Стилистика декодирования. Л., 1981.

⁴ Posner R. Theorie des Kommentierens. Frankfurt am Main: Atheneim, 1972.

⁵ Quirk R et al. A Grammar of Contemporary English. L.: Longman, 1972.

⁶ Квятковекий А: Поэтический словарь. М., 1966.

⁷ Арутюнова Н.Д. Аксиология в механизмах жизни и языка // Проблемы структурной лингвистики — 1982. М., 1984.

АВТОРСКИЙ КОММЕНТАРИЙ

В РОМАНЕ ДЖОНА ФАУЛЗА

«ЖЕНЩИНА ФРАНЦУЗСКОГО ЛЕЙТЕНАНТА»

Предлагаемая статья представляет собой опыт двусторон­него — лингвостилистического и литературоведческого — прочтения до сих пор недостаточно объясненной книги одного из самых одаренных и популярных писателей современной Англии. В рамках одной статьи невозможно рассмотреть хотя бы основные аспекты этого многоликого романа (1969), занявшего в творчестве Фаулза особо важное место. Даже вынесенный в заглавие настоящей статьи вопрос об авторском комментарии будет здесь лишь частично освещен, так как комментарий этот неиссякаемо разнообразен по функции и форме выражения.

Сложность его отражает общую сложность романа, в котором сплелись основные мотивы как предшествовавших ему, так и последовавших за ним книг Фаулза. Здесь и роковое столкновение личностей, противостоящих друг другу в соци­альном, культурном и психологическом отношениях, как в романе «Коллекционер» (1963), здесь и мучительные перипе­тии нравственного воспитания индивида, как в «Маге» (1966), здесь и изучение кризисных, переломных моментов в судьбе, на первый взгляд счастливо определившейся, как в «Башне из черного дерева» (1974), здесь и воспроизведение потока общественной жизни в его воздействии на жизнь частную, как в «Даниэле Мартине» (1979).

* Статья написана в соавторстве с Н.Я.Дьяконовой.

269

Вместе с тем роман «Женщина французского лейтенанта» не похож ни на один из остальных. Это прежде всего роман исторический (первая же страница точно фиксирует время действия — 1867 г.), но викторианская идеология, социальный строй, мораль, быт, общественные отношения, культура и наука даны сквозь призму представлений современного нам человека и его исторического опыта.

Сложности тематики соответствует и сложность трактовки. На фоне иронически-презрительного изображения виктори­анских нравов Фаулз рисует своих героев, Чарльза Смитсо­на и Сару Вудраф, отвергающих законы своего мира и отказы­вающихся им подчиняться.

Сложности начинаются с заглавия: «Женщина француз­ского лейтенанта» — одновременно и эвфемизм, и мистифи­кация. Рыбаки городка, где живет бедная гувернантка, а потом компаньонка Сара, называют ее девкой французского лейте­нанта. «Деликатное» обозначение, употребляемое местными дамами и вынесенное в заглавие романа, заключает насмеш­ку над общественным лицемерием, диктующим подобные словесные замены. Мистифицирующий характер заглавия про­является в том, что оно противоречит действительности: Сара сама поддерживает ложный слух о том, что француз соб­лазнил и бросил ее. Она даже использует сложившуюся о ней легенду, чтобы привлечь внимание Чарльза, но, добившись его любви, внезапно исчезает. Ради нее он оставляет бога­тую невесту, подвергается всяческим унижениям и лишь после двухлетних поисков находит ее и свою маленькую доч­ку, о существовании которой не подозревал, в студии из­вестного художника-прерафаэлита, поэта Россетти. Читате­лю предлагаются две развязки романа: согласно одной — ребенок трогательно соединяет любящих, согласно другой — Сара отвергает Чарльза, желая остаться свободной.

Мотивы ее поведения Чарльзу непонятны, и сам ав­тор постоянно повторяет, что и он ее не понимает, что она не хочет, чтобы ее поняли, что душа ее полна тайн¹. Портрет Сары дается только извне, т.е. в восприятии других персона­

¹ Who is Sarah? Out of which shadows does she come? I do not know (Fowles John. The French Lieutenant's Woman. Bungay: Suffolk, 1977. P. 84-85). В дальнейшем ссылки на страницы романа даются в тексте.

270

жей. Мы знаем, что они говорят и думают о ней, что говорит она о себе Чарльзу (это часто оказывается неправдой), но внутренних ее монологов в романе нет.

Исходя из привычных нам литературных канонов, можно было бы предположить, что любовников разлучает взаимное недоверие, которое вырастает из различия не внутреннего, а внешнего, порожденного непреодолимым расстоянием между положением блестящего аристократа, археолога-дилетанта, и почти нищей, отверженной девушки. Но отношения их более сложны и выходят за пределы, запрограммированные викто­рианской нормой поведения; поэтому единый психологичес­кий выход из драматической ситуации невозможен и возникает «открытый» конец.

Сложность романа заключается, наконец, в том, что важнее истории путаных и безысходных отношений героев оказывается личность самого автора, активно проявляющаяся на всем протяжении романа и особенно четко выражающая себя в обширном авторском комментарии. В отличие от стиля обычных обращений к читателю, в которых автор выступает внеличностно, как «писатель вообще», Фаулз неизменно подчер­кивает, что речь ведет он, Фаулз, и обращается к разделяющим его мироощущение современникам. Изучение природы авторс­кого комментария как важного типа коммуникативных еди­ниц составляет задачу этой статьи.

* * *

Одной из особенностей романа является то, что в число его тем входит тема его создания, а одним из героев оказывается сам романист. Это не значит, что роман в чем-то автобиографичен, просто автор постоянно занят своими творческими проблемами и обсуждает их с читателем. Полу­чается довольно сложная в композиционном отношении схема общения читателя с автором, и для того, чтобы в ней разобраться, удобно обратиться к терминологии и концепту­альному аппарату современной коммуникативной лингвистики.

Любая коммуникативная ситуация предполагает, как известно, обязательное наличие трех компонентов: адресант, сообщение, адресат. Роман как один из видов коммуникации

271

 

⇐ Предыдущая12345678910

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: