 |
Глава пятая
|
|
|
|
Свадьба Макса и Мирии произошла в Космосе, но это не означало, что она не прошла на Небесах. Они не были устремлены на секс или деньги, а на необходимость как можно лучше обезпечить взросление Даны. Это было чётко продемонстрировано Лисе Хейс на борту флагманского корабля Бритэя в ходе совместной операции между Зентрейди и РОА по захвату фабричного спутника у генерала Рено. Хейс и Хантер, вместе со Стерлингами, находились в их каюте. Когда Хейс спросила, может ли она подержать шестимесячную Дану, Мирия в ответ просто бросила ребёнка ей. Сидящей примерно в трёх метрах от неё Хейс пришлось сделать отчаянный бросок, и она едва успела поймать младенца. В своём дневнике Хантер рассказывает, что тогда он впервые увидел, как Макс проявляет свой темперамент.
Тереза Дюваль. «Крылатые супруги: история Макса и Мирии Стерлингов»
Сухой жар «зимы» Бразилиа[19] достиг своего пика в июле. Несмотря на возвышение над уровнем моря на полтора километра в пышных волнистых холмах сертанов[20], город жарился под безпощадным солнцем. Вряд ли сейчас было самое лучшее время для визитов, особенно, если в твоих планах стоять на лишённой спасительной тени неухоженной площади бразильского «Зее-тауна»[21], посреди демонстрации протеста. Но тем не менее именно сейчас там находился Макс Стерлинг, с запотевшими стёклами солнцезащитных очков а-ля «авиатор», с прилипшими к потному лбу синими волосами, и зажатый со всех сторон скандирующей многотысячной толпой Зентрейди.
– Почему из всех мест в мире Селойя хотела встретиться с нами именно здесь? – спросил Макс в ухо Мирии, чтоб его было слышно над гортанным гневным распевом. Она стояла немного левее и впереди, прямо перед платформой с громкоговорителями.
|
|
|
– Я не знаю, почему она выбрала именно это место, – ответила Мирия через плечо. – Наверное, это связано с тем, что она хочет мне показать. Она не вдавалась в подробности. Она говорила так, как будто считала, что телефон прослушивается.
Для Макса это не стало новостью. Он был у себя дома на предыдущей неделе, когда Мирия приняла «международный» звонок Селойи с Бразилии. И у него были определённые последствия после того короткого разговора.
– У Селойи даже нет телефона, куда бы можно было поставить «прослушку», – сказал Макс.
Мирия смуро глянула на него:
– Она и не сказала, что это был её телефон. Она сказала, что телефон того, откуда она звонила.
– А откуда?
– В ковырдесятый раз говорю…
– А ты уверена, что она больше ничего не сказала об этой таинственной штуке?
Мирия слегка толкнула его локтем в живот:
– Если бы она сказала, Макс, то зачем тогда вообще мы были бы тут нужны?
Макс снял очки и вытер пот с глаз. Он понимал, что Мирия знала не больше него. Он просто-напросто нервничал. Очень знакомая и почти везде одинаковая картина протестов: толпа голодных и бездомных Зентрейди, популистская риторика выступающих, требующих соблюдать гражданские права Зентрейди, скверная акустика… И, конечно же, баррикады, которые Макс обычно видел с другой стороны, сидя в «ТрансТеке» «Черепов».
Он похвалил себя за решение оставить в Дану в Монументе под присмотром Винса и Джин Грантов, хотя Джин и так хватало забот с Боуи, её болезненным малолетним сыном.
Как ироническое следствие войны, Бразилиа по факту достигла статуса мировой столицы, но до сих пор ей отказывали в этом, поскольку Рио-де-Жанейро, Сан-Пауло, и Ресифе были не менее жизненно важными городами. Вместе с Белу-Оризонте на юго-востоке, Куябой к юго-западу, и Буэнос-Айресом в Аргентинском Секторе, Бразилиа стала крупнейшим торговым центром и экспортёром товаров для всех частей Южных Земель. Некоторые старожилы до сих пор называли её исходным названием «Плано Пилото»[22], но большинство из них сокрушались, что город потерял оригинальный дизайн в виде лука и стрелы. Так называемые Северное и Южное «плечи» потеряли свою узнаваемую форму, многие из шестиэтажных жилых кварталов – «суперквадров» – разрушились, и 9-километровое, шириной в 250 метров осевое шоссе «Монументаль», «стрела» на «плечах» «лука», теперь шло вдоль скопления самодельных лачуг, идущих почти до «наконечника стрелы» на «Praca Dos Tres Poderes»[23], где когда-то размещались Министерство, Верховный суд и дворец губернатора.
|
|
|
Это было третье посещение Бразилиа Максом и Мирией, хотя на этот раз они прибыли не в «ТрансТеках», а на коммерческом гиперзвуковике, взяв отпуск «по семейным обстоятельствам». Непростое дело для самых знаменитых и самых печально известных пилотов Войны. Мирия не могла выходить на улицу из дома из-за страха быть тут же окружённой журналистами, а среднеамериканской манере речи скромного оптимиста Макса старался подражать каждый пилот в РОА, как до него целое поколение «реактивных» лётчиков подражали протяжному говору Чака Йегера. Приведя Дану в оправдание, он сумел убедить Рика Хантера дать ему внеочередной отпуск, хотя на самом деле он вовсе не собирался ехать на баррикады. Но, верный защитник закона, он также видел себя в качестве защитника прав народа Мирии – и Даны.
Многие Зентрейди считали Мирию, вместе с Экседором и Бритэем, «хайока» – предателями Императива. Те же самые Зентрейди, страшась и уважая воинские навыки Макса, поносили его за то, что он женился на предательнице. Так же многие из его коллег-землян презирали его за женитьбу на пришельце и, что ещё хуже, за ребёнка-гибрида. Макс терпел, но с тихим ужасом думал, что же будет с Даной, если ситуация не улучшится. Она была пока слишком мала, чтобы чувствовать на себе жала дискриминации, но не пройдёт много времени прежде, чем она вырастет достаточно, чтоб в её сторону стали направлены взгляды и ехидные комментарии – особенно по поводу курса её развития.
Дана так же была одной из причин, почему Макс уклонился от участия в Экспедиции. Несмотря на постоянный контроль со стороны их знакомых, Мирия иногда с ней очень неосторожно обращалась. Не из-за отсутствия любви – Мирии не надо было учиться этой эмоции – но из-за кажущегося отсутствия каких-либо воспитательных инстинктов. В суровой манере Зентрейди, никогда не имевших ни детей, ни родителей, она ожидала от Даны, что она так же будет справляться с любыми обстоятельствами, как взрослая. Мирия могла оставить Дану без присмотра среди острых или огнеопасных предметов, оставить её под дождем или снегом, и бросить её, как будто она была мягкая игрушка. Игра без насилия и простое сострадание были для Мирии труднопостижимыми вещами, и в результате в основном Макс тянул родительскую лямку и стал намного больше «домохозяином», чем он когда-либо представлял себя.
|
|
|
– Вот она! – вдруг воскликнула Мирия. Она подняла правую руку и замахала: – Селойя! Селойя, сюда!
Макс замахал вслед за Мирией и только потом заметил Селойю, примерно в десяти метрах от них, проталкивающуюся сквозь толпу. Он широко улыбнулся. Всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал его, может ли он привести неоспоримое доказательство того, что Люди и Зентрейди были членами одного и того же рода – а многие требовали такого – он всегда отвечал: «Однажды, если Вам повезет, я познакомлю Вас с Селойей Депарра».
Следует признать, что существовали определённые физические различия, которые отличали Зентрейди от людей, но не более, чем, скажем, имели межрасовые отличия среди самих людей, к примеру, в строении эпикантуса[24], наличии «монгольского пятна», или характерные внешние отличия, такие, как цвет волос или кожи – в особенности, среди народов, населяющих Южные Земли – представителей Европы, Азии, Африки, и коренных народов. Конечно, Зентрейди отличались текстурой волос, формой головы, лицевыми костями, очертаниями носогубной складки, увеличенными суставами на локтях, коленях, и плечах… Но Селойя Депарра была аномалией. Такая же стройная и подтянутая, как Мирия, Селойя имела широко расставленные большие, чуть раскосые глаза с длинными ресницами, и гриву светлых волос, которым могла бы позавидовать любая девушка с рекламного плаката шампуня. Её лицо было треугольной формы с резко очерченными скулами. Она была как будто наглядная демонстрация чудес биогенетической техники. И кто знает, почему Мастера решили создать её такой отличающейся от всех остальных Зентрейди?
|
|
|
Отдавая дань жаре, она была одета в белый комбинезон и короткие сапоги, и несла большую нейлоновую сумку через плечо. Она осторожно приближалась к ним.
– Как ты думаешь, в сумке то, что она хочет тебе показать? – спросил Макс.
– Откуда мне знать? – ответила Мирия.
Бывший пилот «Квадроно», служившая под началом Азонии, именно Селойя когда-то доставила микронизованную, безоружную и жаждущую крови Мирию в КСК-1. Мирия, после встречи с Максом, сменила свою жажду крови на не менее захватывающее желание. После Дождя Смерти Долзы Селойя провела почти год в Монументе, прежде чем податься на Юг. И в течение нескольких месяцев она сошлась с некоторыми влиятельными людьми, хотя имён их она никогда не называла.
Мирия и Селойя обменялись салютами, прикладывая правые кулаки наискосок к левой ключице, словно древние римские солдаты.
– Т'сен Парино!
– T'сен Депарра!
Максу Селойя лишь кивнула головой.
– Пар дессу, Стерлинг.
– И тебе привет, – улыбнулся ей Макс.
Без дальнейших слов она повела за собой Макса и Мирию в направлении, откуда пришла, остановившись только тогда, когда они вышли к краю толпы. Там, продолжая удерживать на плече сумку, она расстегнула «молнию» и показала лежащего внутри темноволосого, с печальными глазами младенца-мальчика десяти-одиннадцати месяцев от роду, завёрнутого в грязную рваную футболку «Минмей-тур».
Мирия уставилась на Селойю, затем спросила на языке Зентрейди:
– Где ты взяла это?
– Это моё.
Челюсть Макса отпала вниз:
– Твой, как собственность, или твой, как…
– Это моё, – повторила Селойя. – Оно выросло во мне.
– Но кто донор? – спросила Мирия.
– Я не могу сообщить.
Глаза Мирии расширились:
– Зентрейди?
– Человек.
Макс понимал на языке Зентрейди лучше, чем говорил, но любые слова до него сейчас не доходили. Дана, как предполагалось, до сих пор была единственным отпрыском союза Человек-Зентрейди, и то лишь по какой-то счастливой случайности, подкреплённой воздействием на Мирию человеческих эмоций и употреблением ей человеческих продуктов питания. Именно по этой причине Дана настолько заинтриговала Эмиля Ланга, и потому Ланг так часто интересовался проблемами Макса. Лазло Занд тоже, хотя Максу иногда казалось, что интерес профессора Занда к Дане граничил с извращённой манией.
|
|
|
Селойя оглянулась и застегнула сумку.
– Донор-отец ищет меня. Вот почему я выбрала людное место для нашей встречи. Ребенок и я в опасности.
Она с трудом договорила – земля начала ритмично вздрагивать: раз-два, раз-два, раз-два… Толпа повернулась в сторону источника звуков. Из-за офисной высотки из стекла и стали выходили два «ТрансТека» в конфигурации «Робовоин» - «ТТ-1А» и «ТТ-1С». Макс отметил, что обычный символ РОА в виде «алмаза» был заменён каким-то орлом гордого вида, увенчанным короной, лавровыми ветвями и одиночными звёздами.
– Слушать сюда, – сказал один из пилотов «ТТ» по внешним громкоговорителям машины. – Вы нарушаете исполнительный приказ пятнадцать тире семьдесят семь, который запрещает любое собрание, проведённое без предварительного согласования с губернатором Леонардом.
Толпа засвистела и завопила при упоминании Леонарда.
– Он отказывает нам в пище, зная, что мы будем протестовать, – зарычала Селойя. – И тогда он получит повод применить свои машины.
– Узурпатор! – заорала Селойя по-Зентрейди, сложив ладони рупором, потом сказала Мирии: – Негронта! Чтобы выслужиться, Леонард позорит всех T'сентрати!
Один из ораторов сказал что-то, и толпа запела снова.
– Это рабочая мантра T'сентрати на горнообогатительном комбинате на Фантоме, – крикнула Мирия Максу с дикими глазами, распаляясь жаждой боя буквально на глазах.
Сердце Макса бешено заколотилось. Пение разрасталось, топя в общем фоне слова пилотов «ТрансТеков» и «сочувствующих».
Вдруг – сперва Макс не поверил глазам – два пилота открыли огонь по толпе.
|
|
|
