 |
Дикая охота виконта Уриэна 11 глава
|
|
|
|
От мыслей Эйвион отвлёк радостный гомон, поднявшийся в зале. Несколько столов посередине раздвинули в стороны, образовав небольшую площадку, которую немедленно заняли пятеро музыкантов с внешностью корнов, и инструментами, более привычными для собравшихся здесь гостей: флейтой, виолой, рожком, барабаном и шевретой – чем-то вроде волынки из мешка из козьей кожи и длинной дудой. Ту парочку, что до этого пыталась услаждать слух постояльцев, без особых разговоров тут же вытолкали за дверь.
Кто-то что-то прокричал, кто-то бросил пару монет, и тут же перед музыкантами возник служка с подносом, на котором пенились пять больших кружек. Едва пригубив, те грянули:
Когда б я был царем царей,
Владыкой суши и морей,
Любой владел бы девой,
Я всем бы этим пренебрег,
Когда проспать бы ночку мог
С арканской королевой.
Ах, только тайная любовь
Бодрит и будоражит кровь,
Когда мы втихомолку
Друг с друга не отводим глаз,
А тот, кто любит напоказ,
В любви не знает толку.*
Народ взвыл, радуясь и топая ногами. Мелкие монеты дождём посыпались на музыкантов, а те, словно не обращая внимания на божественную влагу, изо всех сил надували щёки, дёргали за струны и отбивали ладони. Тут же вокруг них образовался круг из танцующих. Они подвывали с энтузиазмом, вздёргивали колени, и хохоча кружились. Женщины были нарасхват. Весёлые, смеющиеся, с развевающимися юбками и раскрасневшимися лицами, взвизгивающие от нескромных прикосновений.
Перед столом, за которым сидела Эйвион со своими друзьями, вдруг возникла фигура моряка, с бородой, заплетённой в косички, и ногами в раскорячку. Он опёрся руками о столешницу и медленно обвёл компанию взглядом, остановив взор на Феоне.
|
|
|
- Гос-спода, - слегка заплетающимся языком произнёс он, - прошу прощения… Мне сказали, вы ищете судно, которое идёт в Корнваллис?
Феон кивнул.
- Моё имя – Аргойл, я капитан «Морской змеи», что стоит в порту Арая. Завтра собираюсь отплыть в Лонгфорд. Это в Морвэне, но ежели надо, могу вас раньше высадить, где угодно, можно в Эри или Гарвене…
Друзья переглянулись.
- Если не ошибаюсь, - сказал Феон, - Лонгфорд – это на южном берегу Глотки Тролля?
- Он самый. Вам подходит?
- Возможно. Но у вас-то, уважаемый Аргойл, какой интерес?
- Э-э… - Капитан почесал нос. – Чисто денежный. Я и так в Арае на неделю дольше засиделся, корабль забит под завязку, и что-то поиздержался я – уж больно девки здесь весёлые. – Он искоса глянул на Эйвион. – Прошу прощения, госпожа. А мне ещё хозяину этой харчевни должок надо отдать. Так что ежели «Морской змей» вам подходит, был бы сильно благодарен за предоплату.
Феон кивнул.
- Сначала я хотел бы посмотреть на вашего «Змея». Потом сюда вернёмся и договоримся.
Аргойл тряхнул бородой.
- Нет вопросов. Корабль у среднего пирса стоит, совсем рядом. Полмили туда, полмили – обратно. Пожалуйте за мной.
Феон поднялся. Аргойл снова почесал свой нос, и без того красный и размером с картофелину.
- Э-э, - протянул он, - ежели позволите… женщину свою лучше без присмотра здесь не оставлять.
- Отчего же?
- Так нынче Калиса празднуют, а в этот день и девкам, и парням всё дозволено, некоторые этим пользуются. Вроде как напились вина, и сам Калис их желаниям потворствует, пока не протрезвели. Даже замужние в этот день имеют право мужьям изменить. – Аргойл пожал плечами. – Дикари.
- Понятно, - сказал Феон. - Корах, отведи госпожу Ллир наверх.
И вслед за капитаном принялся пробираться через веселящуюся толпу к выходу.
Эйвион посмотрела на Кораха. Тот явно мало что понял из сказанного – сегодня он крепко выпил. Карлик сидел, пьяно качая головой, и смотрел мутными глазами.
|
|
|
- Корах, - сказала Эйвион, - пойдём, я провожу тебя.
Это оказалось нелёгким делом: маленький человечек неожиданно оказался довольно тяжёл. Эйвион тянула его за руки, а он вис на ней, как мешок.
Эйвион помогла ему подняться по скрипучей деревянной лестнице, провела по длинному коридору на втором этаже и, затащив в комнату, уложила на кровать в углу. Корах тут же громко захрапел. Эйвион подумала немного, и стянула с него сапоги. Затем, поколебавшись, решительно направилась в общую залу. Спать совсем не хотелось, выпитое вино давало о себе знать, а внизу было очень весело: звуки музыки и топот ног так и манили присоединиться к танцующим. Ведь это первый раз, возбуждённо подумала Эйвион: с её-то прошлым лицом ей бы и в голову не пришло отправиться на танцы.
Она аккуратно прикрыла за собой дверь и пошла обратно. Здесь было темно, и только крошечная лампа в дальнем конце коридора указывала путь.
Вдруг её больно схватили за руку. Эйвион вскрикнула от неожиданности; её тут же затащили в какую-то комнату, зажав рот.
- Ну что, красотка, развлечёмся?
Эйвион махала руками, дёргала ногами, но её схватили со спины и держали крепко. Вспыхнул огонёк свечи. Оказалось, там был ещё один человек. Эйвион скосила глаза: точно, когда они сидели внизу, он пялился на неё из-за соседнего стола. Здоровенный нечёсаный парень.
Она сильно, до крови укусила за палец того, кто зажимал ей рот. Тот ругнулся и наотмашь ударил её по лицу. Чудом ей удалось увернуться – его рука прошла вскользь, - но тут же, получив удар под дых, она отлетела к стене, и упала, ловя ртом воздух. Подскочив, он схватил её за волосы и, намотав на руку, швырнул Эйвион животом на стол, вжал её лицо в грязные доски.
Она дёргалась, как могла, но тот мужчина был очень силён.
- Сучка! – гаркнул он. – Не хочешь по хорошему? Ну, так я сейчас тебя черенком от лопаты отымею, будешь знать! Чего стоишь как пень, Рослин? Давай, держи её.
И ещё сильнее прижал Эйвион к столу. Она слабо трепыхалась.
- Вздумаешь орать – глотку перережу…
Рослин схватил её за плечи; тот, второй, задрал подол платья.
- Ну, надо же, свеженькая какая, - он шлёпнул её по заду, - упругенькая.
Эйвион внезапно успокоилась.
|
|
|
- Подождите, - просипела она. – Я согласна.
- Не шутишь?
- Нет.
Они нерешительно разжали руки.
Эйвион выпрямилась, пытаясь отдышаться. Того, второго, она тоже видела внизу.
- Ну, чего? – буркнул он.
Эйвион осмотрелась.
- Я так не хочу, - хрипловато сказала она, – я хочу лёжа. Хочу вас видеть.
Оба мужчины довольно осклабились.
- Ну, давай, - сказал Рослин.
Живот ужасно болел. Еле удержавшись от стона, Эйвион неспешно сняла туфли, развязала шнурок у шеи и, поведя плечами, скинула платье, комом упавшее на пол. Затем повернулась и, спиной ощущая их горящие взгляды, подошла к тюфяку. Легла по струнке, прикрыла глаза.
- Не томи, красотка, - пробурчал кто-то из них, - раздвинь ножки.
Эйвион едва заметно вздрогнула. «Раздвинь ножки». Совсем как Кадел из Озёрного Луга, которому она врезала коленом, и который после этого ославил её на всё селение. «Шлюха, уродина!» - кричали ей вслед маленькие мальчишки, девочки презрительно воротили носы, а она убегала в каморку матушки Маргет, и плакала. Она им отомстит. Всем им отомстит.
Она раздвинула ноги, чуть согнув их в коленях.
- Ох, люблю таких, - похотливо выдохнул тот, второй, – молоденьких да покладистых.
Он навалился на неё, дыша перегаром. Вошёл так резко, что Эйвион закусила губу. Хрипел, сопел и шмыгал носом, тиская её груди, воняя немытым телом. Эйвион смотрела на него внимательно, с каким-то удовлетворением наблюдая, как на левой его щеке появилось сначала крошечное тёмное пятнышко, которое принялось разрастаться и тянуться бугристыми щупальцами, расползаясь по всему лицу. Он зарычал и отвалился в сторону.
- Твоя очередь, Рослин.
* * *
- Ну, я пойду, - сказала Эйвион.
- Топай, красотка, - осклабившись, ответили они почти одновременно.
- Ещё свидимся, - добавил тот, второй, безымянный.
Эйвион подхватила с пола платье, туфли и, как была голышом, ступая на носочках, вышла за дверь. Снизу ещё доносились музыка и пьяные выкрики. По тёмному коридору она дошла до своей комнаты и улеглась в кровать. Феона ещё не было. Немного поворочавшись, уснула, как младенец.
|
|
|
Утром её разбудили ни свет, ни заря.
- Эйвион, - звал Феон, тормоша её за плечо, - просыпайся. Капитан Аргойл прислал за нами. Корах уже там.
Она открыла глаза. Из крохотного оконца лился серый свет. Хотя стояла середина лета, было прохладно, совсем не так, как в Гази. Там всегда стояла жара, а из окна виднелись пыльные листья пальм. Да, её прежняя жизнь осталась далеко, далеко на юге.
Эйвион встала, быстро оделась и ополоснула лицо из кувшина. Мельком глянула в начищенный лист меди, заменявший здесь зеркало. Приподняла одну бровь, улыбнулась. Хороша, по прежнему хороша.
Вслед за Феоном вышла в коридор.
Постоялый двор ещё спал. Одна из следующих дверей была открыта, и там возились какие-то люди.
Проходя мимо, Эйвион с лёгким интересом повернула голову.
- Что-то случилось? – спросила она.
- Тёмное дело, - ответил Феон, обернувшись, - два трупа. Хозяин напуган до смерти. Говорит, оба высохшие, будто изнутри высосаны, лица чёрные. Врёт, наверное – у страха глаза велики. Скорее всего, порезали друг друга по пьянке, а он сказки рассказывает. Такое его гостиницу не красит.
- Наверное, - сказала Эйвион.
Она задумалась. Неужели так будет со всеми? Нет, решила она. Только с теми, кто её обижает. Сир Гарет и господин Тар’иик тоже умерли, но они умерли не по её вине. Так случайно вышло. Согласившись сама с собой, Эйвион принялась спускаться по лестнице.
Книга четвёртая
ЗАМОК ЛЛИР
Глава 1
БАЙКИ КАПИТАНА АРГОЙЛА
Капитан оказался хотя и грубоватым, но очень добродушным человеком, спокойным и рассудительным, что забавным образом не вязалось с его нечёсаной в косичках бородой и грозным выражением лица. У него самого имелась дочка и, наверное, по этой причине он очень проникся к Эйвион, а когда узнал, что она не просто девчонка, а наследница замка Ллир, к его сердечности добавилось ещё и почтение. Не взяв с путешественников дополнительной платы, он согласился доставить их на противоположный берег Глотки Тролля, в Мирн.
«Морской змей» был чем-то вроде когга – не особенно большого морского судна с двумя башенноподобными площадками на носу и корме для размещения лучников. На верхушке единственной и очень толстой мачты, собранной из нескольких брёвен, тоже имелась особая «бочка» для тех же лучников и вперёдсмотрящего. Впрочем, поначалу Эйвион не видела там вооружённых людей - море Арит было спокойно и расходящиеся корабли мирно приветствовали друг друга, - и только на четвёртый день плавания она заметила солдат, довольно лениво принявшихся чистить оружие.
В кормовой надстройке располагалась каюта капитана, довольно просторная, которую тот без колебаний предоставил своим гостям, так выручивших его в последнюю минуту. Впрочем, он тут же получил своё спальное место назад - путешественники решили, что в каюте вполне могут разместиться все четверо. Они сидели допоздна, иногда засыпая под бесконечные рассказы Аргойла. Судя по всему, по большей части ему просто не с кем было поговорить, и он искренне радовался благодарным слушателям.
|
|
|
- Вокруг Элькина, от Тэлейт и до Анеурина на юге, почти всегда безопасно, - рассказывал капитан.
За единственным окном царила непроглядная темень; снаружи доносился плеск волн и редкие выкрики рулевого, отмечавшие склянки. Корабль плавно покачивался, скрипя досками, и дрожащий огонёк внутри лампы отбрасывал таинственные отблески на лица. На столе стоял большой, уже полупустой кувшин с вином, и четыре глиняных кружки.
- Арканам этот остров подарили, - продолжал Аргойл, - и они за порядком следят. Случаются, конечно, неприятности, но Морской народ закон блюдёт жёстко. Только полгода назад видел, как в том же Арае казнили команду пиратской шхуны, что невесть как заплыла в эти места. Всё у них поотрезали, что торчит, а потом собакам скормили. Жуткое зрелище, - капитан скривился, - арканы так убивать умеют, что кровь в жилах стынет, да в животе слабеет. Вы, наверное, такого не видели, и слава богам…
Эйвион отрицательно покачала головой.
- Нет, не видела.
Аргойл кивнул в ответ.
- Но к северу от Эри, - продолжил он, - и даже на юге, у Драмланрига, беспокойства уже побольше. Там нет ихних островов, и плавает кто ни попадя: торгуют всем – кто товарами и телами, а кто душами. Даже и сами арканы там уже ограбить могут - на те воды законы Морского народа не распространяются.
По словам Аргойла, на Элькин возил он в основном лес, янтарь и шерсть, а обратно – недорогие ткани и всякие гончарные изделия. То, что подороже, арканы предпочитали продавать сами: шелк, стекло, пряности и изумительной красоты и крепости оружие из Восточной империи.
В последний раз «Морская змея» покинула Корнваллис месяц назад.
- Я в Эри с полными трюмами прибыл, - довольно потирая руки, сообщил капитан. – Вовремя успел: только выгрузился, и тут же сразу купец один знакомый из Лонхенбурга всё оптом забрал, даже не торговался, сейчас меня с деньжатами должен ждать. Так что сначала в Лонгфорд, а потом туда, звонкую монету считать. Эх, пожалел я тогда, что судёнышко у меня всего одно. Было б хотя бы три-четыре, следующие полгода мог бы в потолок плевать.
- Что-то очень ценное привезли? – скучая, спросил Феон.
- Да нет, всё как обычно, разве что пурпура побольше. Ну, так тот мой знакомый в столице на моём товаре по золотому керну на каждый дарн наварил, будьте уверены.
- В Лонхенбурге что-то необычное случилось? Внезапно одолела мода на красные штаны?
- Так вы не знаете?! – изумился Аргойл. – Наверное, долго по островам шатаетесь?
Король Лотар помер, сообщил он, ровнёхонько месяц тому назад.
- Уж сколько раз помирал – пальцев не хватит, чтобы сосчитать. Каждый год при смерти лежал, народ уж устал скорбь свою выражать, да на молебны по случаю королевского выздоровления тратиться. Так умер наконец. На похороны тысяча тысяч гостей ожидались, вот купцы и скупали всё не глядя.
- И кто ж нынче король?
- Не ведаю, - развёл руками Аргойл, - может, и никто. Поговаривали, что преемника он себе не назначил, а сыновей у него аж три штуки, не считая мелких, а раз так, первородные решать должны, кто престол унаследует. А они пока соберутся, да пока коней оседлают, да приедут, да пока договорятся – самый младшой из детишек, которому жеребёнка только что подарили, вырастет, да на тот свет ускачет…
- Так старший из сыновей должен наследовать, разве нет? – удивилась Эйвион.
Капитан усмехнулся.
- Это у вас на севере, может, и так. Там порядка больше. Мужчина бабу за себя берёт, и от неё детей имеет. Кто старший – того и наследство, а ежели на стороне сыновей завёл – так то бастарды. А в королевских землях и южнее – всё по-другому. Я даже и не вспомню, чтоб король наш Лотар какую-либо женщину к алтарю водил. Он так делал: приглянется ему хоть и дворовая девка, он её – в постель, а если угодила, на следующий день со ступенек объявляет: «Вот вам, добрые мои вассалы, ваша новая королева». А то и две, три сразу. А как надоест – с глаз долой, из сердца вон: просто гонит со двора и новую берёт.
- Гарем, как у Морского народа? – изумилась Эйвион.
Аргойл усмехнулся и провёл пятернёй по своей бороде – он делал так при каждом удобном случае.
- Похоже на то. Помнится, одну историю мне рассказывали, про двух из его жён, Ингунду и Арегунду.
- Расскажите, - потребовала Эйвион.
- Была у него одна супружница, ну, на его манер – через кровать. Ингунда, родом даже не из свободных. Понравилась она Лотару, и поселил он её у себя в хоромах. И, как говорят, однажды она обратилась к своему муженьку, сказав, что счастлива она до печёночных колик: вот мол, была никем и звать никак, а теперь на мягких перинах нежится и слугам приказывает. И молвила так: «Но одно моё сердце тревожит: есть у меня единоутробная сестра, и вынуждена она до сих пор вести жизнь жалкую и беспросветную. Не могли бы вы, мой государь, подобрать ей мужа, красивого, богатого и родовитого, чтоб не знала она ни в чём нужды?» И показала ему свою сестру, Арегунду. А та в это самое время прямо под окнами гусей пасла. Пасла, да погнала их подальше, через ручей. Подол приподняла, чтобы не замочить, ножками белыми сверкнула. Глянул король Лотар, и заболел ею. Два дня мучился, а потом сказал Ингунде: вот, мол, просила ты для своей сестры найти мужа достойного. «Долго я думал, - говорит, - долго выбирал, но никого красивей, богаче и родовитей себя не нашёл». И замолчал в ожидании. А Ингунда не дура была, да и как она могла ему перечить? Поклонилась и ответствовала: «Мы обе будем рады служить вашему величеству».
- Я слышал об этом, - наморщил лоб Феон. - Что-то похожее рассказывала настоятельница Туанского монастыря. А ей, по её словам – епископ Григо Турский. Это было… лет двадцать назад, а то и больше.
- Да, история в узких кругах известная.
Эйвион в изумлении покачала головой. Феон хмыкнул.
- При таком раскладе неудивительно, - сказал он, - что они не могут меж собой решить, кто из детей больше прав имеет.
Аргойл кивнул.
- Старший его сын, Модред, как раз от такой женщины, без роду и племени. А двое младших, Эдрик и Гарет – от благородных. Говорят даже, матерью Гарета была какая-то графская дочка.
- Гарет… - пробормотала Эйвион. – Красивое имя. А большой у короля замок? Больше Керка?
- Да пребудет с тобой Матерь Боанн, дитя! – весело откликнулся капитан. – В Керке, правда, мне бывать не приходилось, только с моря видел, но королевский замок рядом с ним – это как рыбацкий баркас по сравнению с моим «Морским змеем»! Да и не замок даже. Лонливен больше похож на деревянную усадьбу, да ещё бездарно отстроенную, то там, то сям строят, чинят, уже лет двести как, потом бросают. Одно рушат, другое возводят, без всякого порядка. Не говоря уже о том, что его, поди, во время войн раза три дотла сжигали.
- У короля замок меньше, чем у лорда Марреда? – изумилась Эйвион.
- Выходит, что так, - развёл руками Аргойл, - не могу сказать, отчего так получилось.
Феон, уже собравшийся было заснуть (Корах уже давно похрапывал, примостившись в углу на старом тюфяке), открыл один глаз, сверкнувший из-под тёмных прядей волос.
- И не только Керк, - произнёс он. – Есть ещё Драмланриг в Ллевеллине, Крид в Беркли, Килгерран в Нордмонте, и каждый из них превосходит Лонливен. Из этих я видел только Драмланриг – и это диво дивное. Говорят, его не корны построили, и вроде даже, когда Длинная Шея сюда приплыл, он уже стоял. А Лонливен – его на пустом месте возводят. Спокойной ночи.
С этими словами он отвернулся к стене, укрывшись тонким холщовым одеялом.
- Да, поздно уже, - вдруг всполошился Аргойл. – Раньше ляжешь – раньше встанешь.
- Интересно, это про кого? - вдруг буркнул Корах, вызвав всеобщие смешки.
- Спокойной ночи, - улыбнувшись, согласилась Эйвион.
Сама она ещё долго сидела за столом, глядя на умирающий в лампе огонёк. Спать совсем не хотелось, и будь её воля, она бы до утра слушала рассказы капитана о том мире, в котором родилась, но который, оказывается, совсем не знала.
* * *
Стоя на берегу, Эйвион помахала рукой удаляющемуся «Морскому змею». На корме возникла фигура Аргойла, который махнул ей в ответ.
- Слава богам, - громко возвестил Корах. – Прибыли.
Он с видимым удовольствием оглядывался и втягивал носом солёный воздух, намертво пропахший копченой рыбой.
- Прибудем тогда, когда доберёмся до Ллира, - отозвался Феон, - и с сожалением должен заметить, что добираться придётся пешком.
Он потряс свой кошель, висевший на поясе. Кошель откликнулся жалким звяканьем.
- Две серебряных марки. Всё, что осталось. На какую-нибудь лошадёнку хватит, но на две – никак.
- Ничего, - пожала плечами Эйвион, - я с удовольствием пройдусь. Отсюда до Керка день ходу, а там уж его милость Марред, надеюсь, предоставит нам лошадей.
На том и порешили.
Селение только ещё просыпалось. Редкие женщины спешили к колодцу за водой, полдюжины рыбаков разбирали на берегу снасти. Особого внимания на путников никто не обращал, по всей видимости сочтя, что два с половиной человека в дорожных небогатых одеждах, да ещё и без всякого багажа, вряд ли достойны большего, чем брошенный мимоходом любопытный взгляд.
Решив не задерживаться в Мирне – позавтракали они ещё на корабле, - они свернули свои плащи и решительно направились к той самой дороге, по которой Эйвион, казалось, тысячу лет назад, приехала в эти самые места.
Подумав немного, Эйвион всё же подошла к одной женщине, попавшейся им на пути, и попробовала расспросить её о событиях почти двухлетней давности. Женщина вспомнила и о драккарах, и о большом отряде, отплывшем на них. По её словам, спустя всего несколько дней после этого в Мирн вернулись около дюжины из этих солдат, пешие, усталые и голодные, рассказали о нападении пиратов, и уже на следующий день отправились в Керк. Женщина была уверена, что никакой девушки с ними не было.
Корах, впрочем, думал так же, как Эйвион. «Если твоя подружка осталась жива, - рассуждал он, - а это наверняка так, поскольку среди убитых я её тела не нашёл, то скорее всего она пошла домой, в Озёрный Луг - от устья Глинна по прямой до него ничуть не дальше, чем до Мирна».
Узнав, что путешественники направляются в Керк, та женщина посоветовала немного обождать. Выяснилось, что с минуты на минуту её муж повезёт туда небольшой обоз с рыбой.
- Чего мозоли-то на ногах набивать, - заметила она, - а так к вечеру уже там будете.
Глава 2
САМОЗВАНКА
Его милость Марред, граф Корнин, очень постарел.
Лицо, всё так же изборождённое неимоверным количеством морщин, потемнело, словно скукожилось. Голова почти совсем облысела, и только редкие пряди бесцветных волос падали на плечи тусклыми нитями. Даже сидя в кресле, он сильно сутулился.
Несмотря на тёплую погоду, на его плечи был накинут толстый шерстяной плащ, отороченный мехом, а камин, раззявив полыхавшую пламенем глотку, с урчанием и треском пожирал целую гору толстенных поленьев, распространяя вокруг невыносимый жар. Лорд Марред, сидевший к огню спиной, казалось, этого вовсе не чувствовал. Высохшими пальцами он вцепился в подлокотники; глаза, напоминавшие маленькие буры, сверлили Эйвион из-под кустистых бровей.
- Эй, ты! – вдруг рявкнул он. Голос графа походил на воронье карканье, а рот – на кривую беззубую щель. – Корах!
Карлик, который до этого стоял поодаль, привалившись к каменной колонне, выступил из тени. Кроме них, в зале находились ещё два стражника, изваяниями застывшие возле дверей.
- Ты всегда был редкостным пройдохой, - проскрипел Марред, - но то, что ты ещё и дурак, для меня новость.
- Это моя профессия, ваша милость, - пробурчал Корах, слегка поклонившись.
- И ты освоил её в совершенстве. – Марред закашлялся; его сухое тело заходило ходуном. Трясущейся рукой он вытащил из-под плаща белоснежный платок и принялся тереть бескровные губы. На платке появились красные пятна.
- Вина! – каркнул он.
Тут же возле стола возник невесть откуда появившийся слуга с серебряным кувшином в одной руке, и бокалом в другой.
Марред сделал солидный глоток. Задрал голову, вытянув худую, обтянутую пергаментной кожей шею, и прополоскал горло. Сплюнул прямо на пол.
- Не будь ты дурнем, - просипел он, - а просто обманщиком, я велел бы выкинуть тебя прямо отсюда, на корм чайкам.
- Чайке, он хотел сказать, - шепнул Корах себе под нос, но Эйвион услышала.
- Но поскольку ты исключительный дурак, - продолжил граф, – тебе всего лишь всыпят плетей. Ибо только дурак может подумать, что ему удастся заставить меня поверить в эту несусветную чушь.
Марред махнул рукой, и один из солдат схватил Кораха за шиворот.
- Десять плетей, - бросил граф, - нет, двадцать. А потом вышвырнуть за ворота.
- Вы не смеете… - храбро заявила Эйвион.
- Ух, ты! – изумился старик. – Её тоже возьмите.
Другой стражник тут же вцепился ей в плечо. Граф неторопливо поднялся с кресла и, обогнув стол, остановился перед Эйвион.
- С тобой разговор будет другой, - почти ласково произнёс он. – Корах глуп, как и полагается недочеловеку, к тому же я обещал своей дражайшей супруге, что он сможет жить. Но о тебе, помнится, - Марред усмехнулся, - она ничего не говорила. При этом ты не только мошенница, но ещё и дура. Перед тем, как являться сюда, поддавшись на россказни этого плута, тебе не мешало бы выяснить, как выглядела настоящая Эйвион Ллир, да упокоят боги её душу и тело. Она была уродлива, как дочь Вила.
- Это я! – отчаянно дёрнувшись, крикнула Эйвион. – Меня излечили! Это правда!
- Ну, ну, - презрительно буркнул граф. – Правда, знаешь ли, это всего лишь нераскрытая ложь. А как насчёт того, что её убили в Глотке Тролля в ту ночь?
Он отвернулся и медленно прошествовал обратно. Уселся в кресло, расправив складки плаща.
- Овейн!
- Да, сир! – откликнулся солдат, тот, что держал Эйвион.
- Ей тоже плетей. Утром, на нижнем дворе. Трёхвосткой, десять ударов, и смотрите, не убейте. Возьмёшь людей и препроводишь её в Ллир, передашь моему сыну Уриэну. Пусть судит её как самозванку и воровку, а потом вздёрнет повыше в назидание всем добрым жителям Северных Земель.
* * *
Эйвион дрожала всем телом.
Рано поутру её выволокли из тёмной сырой камеры, где она провела всю ночь, забившись в единственный сухой угол. Вода капала с потолка.
Феон, где Феон? Надо дать ему знать, он что-нибудь придумает. Его не пустили тогда к лорду Марреду, отправили на кухню, и после этого она его не видела. О, боги, что же делать?
Два солдата подхватили её подмышки и, смеха ради то и дело сбивая с ног, вытащили во двор. Один из них был тот самый Овейн.
- Овейн, Овейн, - спотыкаясь, горячо шептала она, - ты должен меня помнить. Я тогда пришла с сиром Гаретом, а ты стоял на часах. Сир Гарет ещё сказал, что у меня просто ожог… Овейн, да послушай, скажи его милости!
Он сильно тряхнул её за руку.
- Заткнись, сучка…
За ночь прошёл дождь, и вымощенный булыжником двор был весь покрыт лужами, ярко сверкающими в солнечном свете. Где-то вдали кричали чайки и слышался шум прибоя.
Народ, толпа народа. Оживлённо переговариваясь, они стояли кругом, указывали пальцами. Толпа расступалась перед нею, и она увидела посреди двора невысокую перекладину на двух почерневших от времени и влаги столбах. Солдаты подтащили Эйвион, кожаными ремешками крепко-накрепко привязали её запястья к перекладине. Эйвион судорожно крутила головой, вызывая всеобщие насмешки. Феон, где Феон?! А где Корах?
Наверное, здесь где-то есть та домоправительница, как же её зовут? Она вспомнит её, она тогда дала ей то голубое платье.
- …презренная самозванка, - донеслось из-за её спины, - посмевшая выдавать себя за Эйвион, единственную дочь благородных Тарена, лорда Ллир, и госпожи Леа Морвэн, принявшую страшную смерть от рук разбойников, и возжелавшая обманным путём завладеть их имуществом, до решения законного господина Северного берега Уриэна, сына и наследника его милости Марреда, вышеназванным сиром Марредом милостиво приговаривается к пятнадцати ударам плёткой-трёхвосткой, с последующей отправкой её на скорый и справедливый суд означенного Уриэна в замок Ллир…
«Десять, он вчера говорил – десять ударов». Эйвион дрожала, как в ознобе.
Кто-то подошёл к ней сзади и резко разорвал платье, оголив спину. Народ радостно заулюлюкал.
- Вы ошибаетесь, ошибаетесь, - крикнула Эйвион, но из внезапно пересохшего горла вместо слов вырвался какой-то писк.
Свист – и резкая боль ожгла её тело. Эйвион завизжала. Тонкие, очень тонкие хвосты плётки жадно облепили её спину, а одна из них хищным шершавым языком дотянулась до правой груди, оставив мгновенно вспухший рубец. Ещё удар, ещё, ещё. Эйвион дёргалась, как червяк, которого насаживают на крючок, и дико кричала. Больно, так больно, я и не думала, что будет так больно. У плётки, казалось, было не три, а сто концов, длинных, острых, разрезавших кожу.
Небо водоворотом кружилось над головой. Лица вокруг слились в какое-то месиво, скалящее зубы, смеющееся и гогочущее, а среди них – страшная, похожая на высохшее яблоко образина лорда Марреда со сжатым в щель безгубым ртом.
- Хватит, хватит! – бормотала она сквозь рыдания, но её не слушали.
Снова свист. Эйвион трясло, голова болталась из стороны в сторону, как у больной. Толпа взвыла от восторга: очередной удар плётки сорвал с неё остатки платья.
Эйвион потеряла сознание.
* * *
- Ведьма, не иначе – ведьма…
Свет и чей-то голос вырвали её из забытья. Прямо перед Эйвион виднелись какие-то тени, одна из них держала ярко горящий факел.
- Смотри: только поутру вся в порезах была, а сейчас уж почти зажило…
- В воду её надо бросить – ежели всплывёт, значит, сам враг рода людского ей помогает…
|
|
|
