 |
Дикая охота виконта Уриэна 13 глава
|
|
|
|
- А то как же. Феон раздобыл лошадь, будет в зарослях ждать. Знаешь ли, чтоб человека собаками травить, его сначала надобно отпустить. Тут-то мы и подоспеем. Феон там уже побывал. Слушайте, госпожа: ежели с дороги на север смотреть, увидите холм, а на нём – большой сухой дуб, от подлеска в полумиле, не дальше. Его нельзя не заметить – ветки сухие вполовину остального леса выше. Бегите к нему. Меня там не будет: двое на одной лошади ещё туда-сюда, а я – только обуза. Сможете бежать?
- О, Корах… - на глаза Эйвион навернулись слёзы. – Благодарю тебя.
- Да ладно… я ж ради себя. Надежда на майордомство меня не покидает.
Эйвион грустно улыбнулась.
- Если только они отправят меня в лес. В поле сподручнее…
- Э-э… - Корах фыркнул. – Сразу видать, что ничего ты в этом не смыслишь. Это – мужские игрушки. На зайцев охотиться – на лугу удобнее, да. В поле собаки да всадники любого беглеца в два счёта догонят. Но удовольствия в этом немного: его милость не для того же охотится, чтобы пропитание себе добыть. А в лесу – самое оно. Погоня, выслеживание, азарт. Я слыхал, тот щенок, Рихер – большой любитель этого дела. Недавно, говорят, одного виллана до смерти загонял, всего лишь за убитого глухаря. Ловил, да потом снова отпускал, как кошка мышку.
- А кто он такой, этот… Рихер?
- Никто. Говорят, даже из простолюдинов. Давно уже возле Уриэна крутится, и верёвки из него вьёт. Похоже, он при виконте вроде бабы… или наоборот. Тьфу. – Было слышно, как Корах сплюнул. - Пэдриг – это советник и бывший наставник виконта, - его на дух не переносит, но, насколько я понял, сделать ничего не может. Лорд Марред Рихеру потворствует – тот, кажись, ему обо всём доносит.
- У Уриэна нет жены?
|
|
|
- Есть. Силиэн, дочка сира Бринмора. Только она тоже ничего сделать не может. Мышка серенькая. Я её здесь даже не видел. Сидит, видимо, взаперти в своей опочивальне.
За стеной послышалось шебуршание.
- Всё, пополз я обратно. А вы, госпожа, попробуйте уснуть. Надо отдохнуть, бежать быстро придётся. Да поможет нам матерь Боанн…
- Да поможет… - прошептала Эйвион.
* * *
Эйвион бежала, задыхаясь; руки, стянутые ремешком, длинной верёвкой были привязаны к луке седла, в котором сидел Рихер.
Она уже не чувствовала ног: израненных, исцарапанных о колючую траву, обитых о камни, то и дело попадавшихся по дороге. Напоследок Эйвион упала, и лошадь проволокла её с десяток шагов. Колени разодрались в кровь.
С трудом поднялась: сначала на четвереньки, потом, шатаясь, на ноги – и тут лошадь снова дернула. Эйвион упала на бок, стукнулась головой о камень. Рихер легко соскочил с седла, подошёл, постоял – и вдруг ударил её ногой в живот. Эйвион захрипела.
Рихер наклонился.
- Никогда, слышишь ты, никогда Пэдриг не смел поднимать на меня руку, - почти ласково прошептал он, - и это из-за тебя. А знаешь, почему? Он знает, кто ты есть. И я знаю, и все, кому надо, знают. Но ты всё равно сдохнешь, сгинешь в небытие, и его милость Уриэн станет законным господином Ллира. Никто никогда не будет искать давно пропавшую наследницу богами забытого замка. А когда я перережу тебе глотку, наступит черёд и Пэдрига. Он уже не будет нужен полновластному лорду Северного берега. А я останусь при нём и, наверное, время от времени под бокал вина буду вспоминать о том, как трахал деревянным костылём внучку графа Морвэна. Но только никому не скажу об этом… это будет моя маленькая тайна. Ты не слышишь меня… ну и ладно.
С трудом разлепив затёкшие веки, Эйвион плюнула Рихеру в лицо. Тот усмехнулся и вытерся рукавом.
- Значит, слышишь. Тем слаще для меня. Мортох с ним, с его милостью Уриэном, но ты захотела согнать с места меня, с моего тёпленького насиженного места. А этого делать нельзя.
|
|
|
- Зачем ты бьёшь её, Рихер? – раздался плаксивый голос Уриэна. – Она же не сможет бежать!
- Сможет, мой господин, поверьте, - поклонившись, ответствовал тот, и взмахом ножа перерезал ремешок на запястьях Эйвион.
Она встала, еле держась на подкашивающихся ногах. Лес начинался в двадцати шагах, густой и тёмный. Эйвион повернула голову. Да, вон там. Далеко, так далеко, что у неё спазмом перехватило горло, виднелись сухие ветви того самого дуба, о котором говорил Корах. О матерь Боанн, дай мне силы добежать. Отец отцов Эогабал, стань мне опорой. Ассе, повелительница деревьев, даруй мне силы…
Смутная мысль молнией промелькнула в голове Эйвион, и она испугалась. Вил, властитель всего тёмного, помоги мне.
Рядом с виконтом Уриэном, на мышастой масти кобыле сидела молодая женщина, и смотрела на пленницу почти с ужасом. «Наверное, его жена, Силиэн». Невысокая и хрупкая, на вид чуть старше Эйвион, с ямочками на нежных щеках и явно круглящимся животом. На ней было одето белое с серебряной оторочкой охотничье платье и тёмно-зелёный плащ с вышитыми на плече тремя рыбами – гербом Ллира.
Отовсюду доносился собачий лай; около дюжины человек с трудом сдерживали беснующихся животных, ещё столько же, возбуждённо переговариваясь, проверяли подпругу у лошадей либо осматривали оружие. Виконт Уриэн нетерпеливо взмахивал плёткой.
- Ну, когда же?
Рихер улыбнулся. Он схватил Эйвион за волосы и повернул её лицом к лесной чаще.
- Смотри туда, воровка и блудница! – громко возвестил он. – Там – твоя гибель… или спасение. Я буду считать… - он задумался, - до сотни. Медленно. А потом - справедливое наказание настигнет тебя.
Он отшвырнул Эйвион. Она вновь едва не упала.
Рихер наклонился и резким движением оторвал кусок от подола её и без того дырявого платья. Бросил его псарям.
- Один! – крикнул он. Собравшиеся вокруг охотники радостно заулюлюкали.
Эйвион побежала.
Сначала медленно, еле переставляя кровоточащие ноги, спотыкаясь на каждом шагу, потом быстрее и быстрее, тяжело дыша, ударяясь плечами о стволы деревьев и задевая головой за низко висящие ветви. Скорее не бежала, а быстро шла, почти валясь с ног.
|
|
|
- Пять!.. – донеслось до неё.
Это был не лес, а чаща, в которую никогда не ступала нога человека. Подлесок быстро кончился, уступив место дубам, густым зарослям рябины и черёмухи. Тёмно-зелёный мох густым ковром устилал упавшие деревья, а кроны смыкались настолько тесно, что почти скрывали небо.
Быстрее, быстрее.
Углубившись в лес, она сразу свернула направо, моля богов о том, чтобы не сбиться с пути. Поскользнувшись, кубарем скатилась в овражек; задыхаясь, цепляясь за корни скрюченными пальцами, выбралась наверх. Она не знала, сколько прошло времени.
Поляна. Небольшая, заросшая липой.
Эйвион с трудом вскарабкалась на ствол поваленного дерева и огляделась. Кажется, туда. Немного левее. И тут же услышала далёкий лай собак. О, боги.
- Феон! – отчаянно крикнула она.
«Немного, ещё немного». Корах сказал – полмили, а это не может быть очень далеко. Эйвион побежала, не разбирая дороги, продираясь через кусты. Ветки хлестали её по лицу. Крики, лай, тявканье, как злобный звериный хохот, всё ближе и ближе. О, боги… Эйвион едва не закричала от бессильного отчаяния: здесь наверняка есть какие-то дорожки, тропинки, известные охотникам, по которым они за ней и скачут, а она, глупая, не догадалась, бежит наперерез, через заросли.
Вновь лесная прогалина, а на другом её конце, всего в полусотне шагов – тот самый дуб.
- Эйвион! – Навстречу ей бежал Феон, на ходу вытаскивая меч.
«Меч… зачем меч?» - недоумённо подумала Эйвион.
Лошадиный топот сзади.
Эйвион ударило, отшвырнуло в сторону.
Краем глаза она заметила, как мимо промчался гнедой жеребец с Рихером в седле. Ржание, звон оружия. Закричав, Эйвион вскочила. Из-за деревьев показались охотники с собаками на длинных поводках.
Конь Рихера лежал на земле, из его распоротого брюха вываливались внутренности. Рихер на коленях, с окровавленным лицом. Рядом с ним – Феон с клинком в опущенной руке, застывший как статуя.
«Что? Что?» - хотела крикнуть Эйвион, не понимая, но в то же мгновение в бедро Феона вонзилась стрела. А в плече – Эйвион только сейчас увидела, - уже торчала ещё одна. И довольное, очень довольное лицо Уриэна с арбалетом в руках. Феон судорожно дёрнулся и начал заваливаться на спину.
|
|
|
- Я спас тебя, Рихер! – радостно завизжал виконт. – Это я спас тебя!
Из груди Эйвион вырвался хриплый вопль. Она завыла отчаянно, как волчица, подняв лицо к небесам. Деревья кружились перед глазами в безумном танце. Деревья – и что-то чёрное. Большое, чёрное, хлопающее.
Птицы. Гигантские птицы.
Клёкот, рычание, щёлканье, крики ужаса, собачий визг.
Прямо в лицо Эйвион что-то шлёпнулось, едва не свалив её с ног, тёплое, мокрое, липкое. В траву перед ней упала задняя часть собаки, и кишки тянулись из разорванного туловища. Вновь взмахи гигантских крыльев, и брызги крови, как мелкий летний дождь. Красные капли на траве, листьях и стволах деревьев. Человек на коне проскакал мимо, и у него не было головы. Он вывалился из седла в двух шагах от Эйвион, а лошадь помчалась дальше, волоча его за ногу, застрявшую в стремени.
Женский визг. Эйвион очнулась.
В десяти шагах от неё, посреди растёрзанных трупов на земле лежала Силиэн, супруга виконта Уриэна, и надрывно кричала. Обе её ноги были придавлены лошадью, той самой великолепной мышастой масти кобылой, и виконтесса никак не могла выбраться. Своими нежными ручками она изо всех сил упиралась в тушу, пытаясь её сдвинуть, и беспрерывно визжала, то ли от боли, то ли от страха: её взор был устремлён вверх.
Эйвион подняла глаза.
На толстых дубовых сучьях, похожие на гигантских летучих мышей, сидели гархи, десятки гархов, точно таких, как когда-то рассказывал старый солдат Алун. Такие большие, что толстенные ветви клонились вниз, лениво покачиваясь и роняя листву. С тощими телами, отвратительно вздувшимися после обильной трапезы животами, огромными кожистыми крыльями и когтями длиной в кисть человека. По-совиному жёлтые глаза смотрели на Эйвион, мигая вертикальными веками, а крокодильи пасти с сотнями кривых острых зубов беззвучно открывались и закрывались. Один из гархов держал собаку, вцепившись несчастному животному в спину. Пёс, ещё живой и висевший тряпкой, слабо поскуливал. У другого монстра в зубах было что-то явно похожее на человеческую руку.
- А-а-а…
Эйвион повернула голову. Совсем неподалёку лежал сир Уриэн, а перед ним, примеряясь и перебирая ящероподобными лапами, топталась грязно-серого цвета тварь. Чудовище гаркнуло, как простуженный ворон, и взмахнуло крылом. Крыло было такого размера, что могло бы укрыть лошадь. Огромный коготь чиркнул по боку виконта, и тот заорал благим матом.
- «Отпусти», - неслышно приказала Эйвион, и тварь, недовольно ухнув, влетела, примостившись на деревьях среди своих собратьев.
|
|
|
Эйвион подошла ближе. Голова виконта тряслась, как у больного; одной ноги ниже колена у него не было, другая судорожно сучила по земле. Круглыми от ужаса глазами он глядел на Эйвион, мерзко-рыхлое тело дрожало студнем.
- Пощади… - пискнул он. – Пощади…
Эйвион постояла, задумчиво склонив голову набок, потом не спеша выдернула из ножен на его боку кинжал. Изо рта Уриэна вырвался визг.
- Я, - тихо произнесла она, - Эйвион, урождённая Ллир, единственная дочь и наследница лорда Тарена и Леа Морвэн, законная владелица Северного берега, приговариваю тебя, Уриэн, как клятвопреступника, вора и насильника, к смерти.
Виконт захрипел, будучи не в силах выдавить ни слова.
Удовлетворённо улыбнувшись, она наступила ему коленом на грудь и перерезала горло, медленно, наслаждаясь каждым мгновеньем: рана ширилась и удлинялась, брызгая красным и горячим. Уриэн дёрнулся и затих.
Потом посмотрела на Силиэн. Та лежала молча, приподнявшись на локтях, с лицом, белым от страха. С растрёпанными волосами, торчащим вверх животом, в котором росло отродье виконта Уриэна, булькающее и сопящее, желающее поскорее вырваться на свет божий, чтобы занять не принадлежащее ему кресло с тремя серебряными рыбами. Нет, тебе я не стану помогать.
Хотя… есть одно дело. Она быстро подошла к Силиэн, не выпуская из руки нож; глаза той широко распахнулись.
- Пожалуйста, пожалуйста, - забормотала виконтесса; её розовые пухлые губы тряслись от ужаса.
Эйвион пожала плечами и, заткнув кинжал за пояс – ещё пригодится, - принялась развязывать тесёмки плаща с тремя серебряными рыбами на плече. Это моё. Силиэн откинулась на спину и дрожала всем телом, вглядываясь в убийцу своего мужа; её пальцы беспокойно шарили по земле.
Пришлось повозиться, выдёргивая плащ из-под лежащей женщины. Выдернув, Эйвион глянула на Силиэн и равнодушно отвернулась.
Осмотрелась. Рихера нигде не было видно, но в том кроваво-красном месиве, что покрывало поляну, разобрать ничего не было возможно. Эйвион поразилась: гархи куда-то исчезли, настолько быстро и бесшумно, что она даже не заметила. Неудивительно, что в том селении, в Тор Брине, о котором рассказывал Алун, удалось поймать только одну их этих тварей, случайно запутавшуюся в сетях. Вокруг было тихо и спокойно: лес шумел кронами и переговаривался птичьими голосами.
Феон. Феон! Внезапно вспомнив, поскальзываясь на липко-бурой траве, Эйвион ринулась к своему другу. Он был жив. Лежал, истекая кровью, едва слышно дышал. Слава богам.
Стрела, попавшая в плечо, пробила его насквозь. Сломать её не получилось, она была слишком толста и коротка, и Эйвион, закусив губу, принялась пилить древко ножом. Потом торопливо обошла поляну. На поясе одного из покойников – этот тоже был без головы, - нашла кресало и кремень. Набрала немного сухого мха и запалила огонь, положив сверху нож. Нарвала длинных бинтов. Выдернула обломки стрелы, и тут же прижгла раны раскалившимся лезвием. Феон глухо застонал.
- Ещё чуть-чуть… дядюшка, - пробормотала Эйвион.
Она перевязала ему плечо. Сделав глубокий надрез на бедре, она извлекла вторую стрелу, проделав те же манипуляции. Увы, длинный наконечник, кажется, сильно задел кость, да и крови Феон потерял немало.
Эйвион подложила под голову Феона найденный неподалеку охотничий мешок, и отправилась на поиски его лошади. Слава богам, конь оказался неподалёку, целый и невредимый, привязанный за поводья к дереву и беспокойно перебиравший ногами. С превеликими трудами Эйвион взвалила на него тело Феона, потом забралась в седло. Задумалась: скорее всего, надо ехать обратно на восток – по той едва заметной тропе, по которой сюда пришла погоня – других дорог Эйвион не видела, - и, если получится, найти какую-нибудь крестьянскую хижину. Но сначала – как можно дальше от этого места, ведь монах Пэдриг, не дождавшись своего господина, обязательно отправит кого-нибудь узнать, что случилось.
Силиэн, всё это время не издававшая ни звука, протянула к Эйвион руку.
- Пожалуйста, - жалобно произнесла она, - не бросайте меня…
Эйвион даже не посмотрела в её сторону.
Глава 5
СЕВЕРНЫЙ ТРАКТ
Феон лежал на охапке соломы в коровнике, Эйвион примостилась рядом. Из щелей в стене, кое-как замазанной глиной вперемежку с навозом, нещадно сквозило.
Ближе к вечеру Эйвион случайно увидела вдали от дороги одинокую ферму. Лошадь уже спотыкалась на ходу, и Эйвион, чтобы облегчить ей ношу, ещё пару часов назад спрыгнула с седла, и пошла рядом, крепко зажав в руках повод. Феон очнулся, как только Эйвион принялась стаскивать его вниз. Он был очень слаб, скорее всего, из-за потери крови, но доковылял до дома, опираясь на плечо своей спутницы.
Хозяева той фермы, муж с женой, совсем старички, за одну из тех двух медных монет, что нашлись в кошеле у Феона, предоставили гостям коровник для ночёвки, и даже накормили их постным супом из бобов и моркови. Тем временем уже совсем стемнело, и лицо своего друга Эйвион видела нечётким пятном.
Феон почти ничего не помнил из того, что произошло: по его словам, перед глазами помутилось сразу после того, как арбалетный болт попал ему под ключицу.
- Знаешь ли, не переношу боли, - слабо усмехнувшись, прошептал он. – Потому и стараюсь противников до себя не допускать.
- А как же тогда, на корабле? – спросила Эйвион.
- Ну, иногда нужно потерпеть.
Феон замолчал.
Эйвион сидела, кусая губы в ожидании вопроса. Она так и не придумала объяснения, как ей удалось спастись. По дороге она сочиняла одну историю за другой, и каждая из них была с прорехами.
Феон задышал хрипло, но ровно, и Эйвион вздохнула с облегчением: похоже, он уснул. Закопалась в сено поглубже и закрыла глаза.
Утром она проснулась ни свет, ни заря.
Расспросив хозяев, выяснила, что неподалёку есть озерцо, и заторопилась туда. Набрала по дороге тысячелистника, крапивы и лопуха, но дойдя до озера, с удовлетворением обнаружила кое-что получше. Прямо на берегу там торчали красноватые стебли водяного перца. Эйвион знала целебные свойства этой травы по себе: и кровь останавливает, и боль снимает так, будто её и вовсе не было.
Вернулась почти вприпрыжку – себя она чувствовала на удивление неплохо, - размяла в руках узенькие листья, разбинтовала феоновы повязки, и густо налепила на раны лечебную смесь.
- Замечательно, - пробормотал Феон спустя всего пару минут.
Эйвион кивнула. Надо собираться, сказала она. Лошадь есть, худо-бедно куда-нибудь доедем.
- Придётся потерпеть ещё разок, - добавила она.
Феон молчал, глядя на неё внимательно.
Собравшись с духом, Эйвион рассказала о том, что когда он упал, она ринулась к Рихеру, выдернула у него нож, метнула в Уриэна и бросилась бежать. Ручей помог ей сбить собак со следа, а потом она забралась на дерево и спряталась в ветвях.
Феон вытаращил глаза.
- Ты убила виконта?
- Наверное. Кажется, он лежал там, когда я вернулась за тобой.
- Они не забрали его тело?!
- Не знаю. Может быть, потом, я же вернулась раньше их. – Эйвион скорчила недовольную гримаску. – Он не стоит того, чтобы об этом думать.
Покряхтев, Феон уселся.
- Ещё как стоит. В Корнваллисе нельзя безнаказанно убить сына лорда, да ещё целого виконта. Они будут преследовать нас.
Подавив вздох облегчения – кажется, ей удалось сочинить правдоподобную историю, - Эйвион поведала Феону, что намеревается отправиться в Морхолл, к своему двоюродному брату графу Морвэн, чтобы просить у него защиты и заступничества в деле возвращения Ллира.
Феон покачал головой.
- Нет, - сказал он, – это неразумная затея. Кто бы из моих братьев ни носил сейчас графскую корону, он не знает тебя. А если и слышал про незнакомую ему бедную кузину, то только то, что она погибла от рук разбойников в Глотке Тролля два года назад. И ещё то, что она уродлива. Лорд Марред это подтвердит. И вдруг, представь, появляется из ниоткуда статная девица без пятнышка на лице и начинает клеветать – а Морвэн именно так и подумает, - на его ближайшего соседа. А тут ещё, не дай то боги, выяснится, что эта самая девица каким-то образом связана со смертью единственного сына и наследника Марреда. Понимаешь?
- Но ты же – сын Алина Морвэна! Твоему слову должны поверить!
Феон невесело усмехнулся.
- Кто? Мои братья, которые последний раз видели меня десяток лет назад? Ну, может, и поверят, но в любом случае не настолько, чтобы затевать свару с Марредом.
- Что же делать? – растерялась Эйвион.
- Об этом-то я и думаю, - буркнул Феон. – Что и говорить: твоё чудесное исцеление пока принесло нам только хлопоты.
Эйвион слегка поджала губы.
- Я не желала вам неприятностей.
- Что ты… - Феон махнул рукой и тут же скривился от боли, – я не о том говорю. Но заявись ты в Керк в своём прошлом обличье, Марред был бы вынужден восстановить в правах наследницу Ллира. Твоё лицо невозможно было перепутать с чьим-то ещё. Даже госпожа Блойдеин не смогла б тебя не признать, и весь… как его… Озёрный Луг засвидетельствовал бы, что именно эта девица жила там на протяжении многих лет. Такого в мешке не утаишь. А сейчас я вижу перед собой писаную красавицу, но привлекательных женщин в Корнваллисе, уж извини, любезная племянница, по медной монете за дюжину. Н-да, боги заставляют тебя платить за их подарок.
Эйвион задумалась на мгновение.
- Я не жалею, - упрямо сказала она.
- Хорошо, раз так. Помоги мне подняться.
Опираясь на её руку, Феон встал.
- Сейчас надо выяснить, где мы находимся, и ехать в Каменный Брод. Это большое селение на восточных отрогах Нордмонта, и если, как ты говоришь, весь вчерашний день мы ехали на юг, то дотуда несколько часов ходу, не больше. Там нас ждёт Корах. И, похоже, мне придётся там остаться на время. Долгую дорогу я не выдержу, боль адова, надо отлежаться. Догоню вас позже. А вы с Корахом…
Феон замолчал, наморщив лоб.
- … вы с Корахом, - продолжил он, наконец, - отправитесь в Лонхенбург.
- В Лонхенбург? – поразилась Эйвион.
- Да, и как можно скорее. Граф Марред Корнин является вассалом короля, и если можно кому пожаловаться на самоуправство лорда, то только его величеству. Король как верховный сеньор обязан взять под защиту сироту, которую захотели лишить наследства, да ещё столь подлым образом. До окончания разбирательства тебя пальцем никто не посмеет тронуть. А я напишу рекомендательное письмо, в котором засвидетельствую твоё имя. Бастард графа Морвэна, конечно, не бог весть какого полёта птица, но всё же лучше, чем просто с улицы прийти.
Феон кивнул самому себе, повис на плече у Эйвион и, волоча ногу, направился во двор.
* * *
В полном соответствии с названием в Каменном Броде каменным был только мост, очень старый, но широкий и крепкий, соединявший берега реки, что несла свои воды с горных склонов. По всей видимости, мост достался корнам-завоевателям в наследство от каких-то древних народов, наряду с Керком и добрым десятком прочих величественных строений, разбросанных по королевству. Сама река тоже звалась Каменной и, по словам местных жителей, чуть дальше, чем в дне пути отсюда впадала в Глотку Тролля.
Каменный Брод оказался очень большим селением, не меньше чем на тысячу душ, окружённым высоким частоколом с деревянными башнями через каждую сотню шагов. Двое ворот – на юге и востоке города, - были распахнуты от зари и до заката, и через них въезжали и выезжали десятки телег, брели толпы путешественников: это место считалось крупнейшим торговым и перевалочным центром в графстве Корнин.
Задерживаться здесь Эйвион с Корахом не стали: было очевидно, что если за ними организуют погоню, то Каменный Брод будет в числе первых мест, куда направятся преследователи. Где-то ниже по течению имелся ещё один мост, тот самый, по которому когда-то сир Гарет вёл свой отряд в Керк, но насколько далеко от этих мест, ни Эйвион, ни её спутники не знали.
Лошадь пришлось продать: половину денег они оставили Феону, которого разместили в одном из дюжины местных постоялых дворов, с наказом немедля вызвать какого-нибудь лекаря. «В Лонхенбурге, - сказал он на прощанье, - недалеко от королевского замка есть гостиница, очень старая, «Лев и Единорог». Хозяина зовут Алун Максен. Что бы ни случилось, оставьте там для меня весточку. Я вас найду».
- Может, он помер давно, - буркнул Корах.
- Может, и помер, - улыбнулся Феон, - но всё равно какой-нибудь Алун Максен там есть. «Алун» значит «щедрый», и хозяева уж без малого полторы сотни лет так сыновей называют. Верят, что доброе имя постояльцев приманивает.
Один сельчанин, необычайно довольный удачной продажей целого возка капусты, согласился бесплатно довезти их до следующей деревни, находившейся в полдне пути от Каменного Брода. «Лонхенбург? – удивился он. – Не знаю, никогда в тех краях не бывал. Наверное, неделя, не меньше. Но по-любому не заблудитесь: там дальше Бринмор, а от него на юг Северный тракт идёт, так он напрямую вас туда выведет».
* * *
Первые два дня Корах едва ли не ежеминутно оглядывался назад, а потом немного успокоился. От Бринмора во все стороны вело столько дорог, что этих местах преследователям, если они были, пришлось бы искать их как иголку в стоге сена.
Северный тракт действительно оказался очень оживлённой дорогой. Эйвион поразилась тому, что не заметила этого, когда ехала с сиром Гаретом в Керк. Наверное, подумалось ей, это оттого, что в тот день она вообще ничего вокруг не замечала, будучи слишком занятой мыслями о своём туманном будущем. А может, было не торговое время, не то, что сейчас. Ранняя осень, когда уже нет жары, а кладовые начинают ломиться от запасов, очень удобна для путешествий.
Пилигримы брели на север в Килгерран, на юг - в Тор Брин или Туан; решительно вышагивали наёмники в поисках нового господина; семенили клирики и студенты, крепко придерживая заплечные мешки с драгоценными дощечками для письма; а однажды им встретились бродячие артисты с медведями на цепях, устало переваливавшимися за аляповато раскрашенным возком. Однако обозов, которые должны были бы торопиться на первые осенние ярмарки, встречалось немного. Телеги, попадавшиеся по пути, большей частью были пусты, а лица крестьян – угрюмы.
Раз пять или шесть, проезжая через деревни, Эйвион и Корах замечали сборщиков податей в сопровождении отрядов стражников в камзолах королевских цветов – красного с синим, и старались побыстрее эти места миновать, хотя и было очевидно, что тех людей больше интересуют крестьянские погреба и кладовые, а вовсе не парочка бедно одетых путешественников.
Чем ближе к самому богатому городу Корнваллиса, тем чаще стали встречаться беженцы: мужчины и женщины с осунувшимися лицами, и орущими младенцами, завёрнутыми в тряпки. Вдоль дороги стояли нищие, протягивая руки и молчаливо моля о куске хлеба.
Дарм был где-то справа, за высокими холмами, а налево – у Эйвион защемило сердце, - налево уходила тропа в Озёрный Луг, и вдалеке виднелась полоска леса, в котором стояла Белая башня. Графство Корнин осталось далеко позади, и путники вздохнули с облегчением: Северный тракт на всём его протяжении считался королевским владением, и права лордов заканчивались в том месте, откуда начинала виднеться эта широкая дорога.
Лес по обе стороны был ещё зелёным. Могучие дубы и буки, стройные ясени и клёны с наслаждением подставляли солнцу листочки, и целые поля фиолетовых гиацинтов шелестели, обдуваемые тёплым ветерком, но уже заметно прохладные ночи предупреждали, что вскоре осень станет здесь полновластной госпожой.
Эйвион с Корахом шли пешком от силы час-другой за день, а остальное время ехали на попутных телегах, время от времени даже засыпая под монотонное бормотание словоохотливых крестьян. Ночевали в частых деревнях; деньги кончались с катастрофической быстротой и, остановившись в первый раз в убогой придорожной гостинице, всё прочее время они предпочитали выпрашивать место для сна в овчарнях или коровниках. Одна крестьянка, пожилая, и судя по её дому, совсем не богатая женщина, покачав головой при виде эйвионова наряда, сжалилась, покопалась в сундуке, и вытащила на свет божий холщовое платье с длинными рукавами, с простой вышивкой по вороту и подолу. При виде него у Эйвион на глаза навернулись слёзы: платье до боли походило на то, что тысячу лет назад ей подарила матушка Маргет.
У Эйвион опять начиналась новая жизнь.
* * *
Торн, новый попутчик Эйвион и Кораха, весело насвистывал под нос и время от времени цокал языком, торопя лошадь, старую пегую животину, явно недовольную дальней дорогой. Кобыла громко фыркала и косила глазом, с укоризной посматривая на хозяина. Торн подобрал путников неподалёку от Слейса, небольшой деревеньки, удобно расположившейся на перепутье трёх дорог: Северного тракта, Восточной, уходившей в Эри, и Западной – в герцогство Анг.
До Лонхенбурга оставалось всего ничего, не более дня пути. Тракт шёл по бескрайним полям, заросшим разнотравьем, неторопливо взбирался на пологие холмы, спускался в зелёные низины; здесь дорога была широка настолько, что две телеги, не теснясь, могли легко разминуться. Через редкие речушки вели мосты, все каменные и очень древние, судя по их виду. Чем ближе к столице королевства корнов, тем чаще попадались путники и торговцы, причём в большинстве своём они направлялись на юг.
Эйвион спросила Торна о беженцах и нищих. Тот только пожал плечами.
- Да чего ж удивительного, - сказал он, - в этом году уж дважды подушную подать собирали, а сейчас сборщики в третий раз ходят, какие-то десятины требуют. Народ волком воет.
- А мне вот повезло, - продолжал крестьянин. - Хмель у меня на славу уродился, и успел я до их прихода из деревни уехать. Рынки нынче бедные, так что домой вернусь с полным кошелём.
Торн довольно потёр руки. Видно было, что в мыслях он уже продал весь свой груз, и даже потратил часть выручки на обильную выпивку. Внешность Торна в полной мере соответствовала роду того напитка, для которого он выращивал сырьё: льняная не особо чистая рубаха обтягивала объёмистый животик, а на телегу он каждый раз взбирался с натужным кряхтением.
- А товар мой сейчас очень в цене, как раз ко времени. В Лонхенбурге такое празднество намечается, какого свет не видывал. Вот народ туда и тянется – кто за подаянием, кто за работой, а кто поглазеть и денежки потратить.
- Что за празднество? – спросила Эйвион. – Ярмарка?
- Да откуда ж вы едете, что ничего не знаете? Не-е-е… старший наш король женится, да не абы как, а на истинной первородной. Папаша её на свадебку не поскупился, говорят.
|
|
|
