 |
Очерки по истории экономических учений. Выпуск II
|
|
|
|
Очерки по истории экономических учений. Выпуск II
Меркантилизм как первое мировоззрение политической экономии. Его основные черты в теории и практике. стадии его развития. Учение о денежном и торговом балансе
До сих пор нам приходилось иметь дело с общими системами экономического мировоззрения, с тем, что можно назвать поэзией политической экономии. Теперь мы переходим к деловой прозе, к тем системам, которые относятся уже к политической экономии в собственном, узком смысле слова, т. е. к учениям об организации хозяйственной техники. Это зарождение политической экономии как науки в собственном смысле слова относится к новому времени и связано с образованием нового государства и нового хозяйственного строя.
Как известно, средние века отделяются от нового времени рядом событий во всевозможных отраслях жизни политической, экономической и духовной.
Что касается экономической области, то здесь коренные перемены произошли в самой организации хозяйства. Эту перемену можно, в общем, определить как переход от хозяйства феодального и городского, раздробленного и местного, к хозяйству территориальному, затем народному и, наконец, всемирному, ведущемуся по более широкому плану. Затем самый этот переход к хозяйству народному и происхождение народного хозяйства связаны с рядом всемирно–исторических событий, повлиявших в этом направлении. К числу этих событий принадлежат крестовые походы, которые хотя непосредственным побуждением имели чисто религиозные мотивы, но в числе косвенных результатов имели весьма значительные экономические последствия. Завязываются торговые связи с Востоком, расширяется обмен, расширяется торговое мореходство. Вследствие этого получают выдающееся значение торговые города Средиземного моря, [такие], как Венеция. Затем, в связи с расширением торговли, получает значение денежной капитал. При феодальных отношениях, при отношениях городского хозяйства, деньги и денежный капитал не имели широкого применения; главной сферой применения денег было ростовщичество. С развитием торговли денежный капитал находит естественное применение и притом постоянно растущее.
|
|
|
Такое же значение, какое имели крестовые походы для торговых сношений с Востоком, имело открытие Америки и морского пути в Индию. Открытие Америки имело еще то значение, что богатейшие залежи благородных металлов из Нового Света устремились в Европу. Это произвело настоящую революцию цен, вследствие чего цены на основные предметы необходимости и рыночный оборот вместе с ними увеличились в 5, 6 и больше раз, а эта денежная революция имела и многочисленные социальные последствия. Затем на основании образования более широкого рынка происходит постепенное разложение цехового строя. Мелкие цеховые ремесла объединяются в домашней форме крупной промышленности, приобретают крупную форму капиталистического производства.
В то же время совершается ряд открытий и усовершенствований самой техники торгового обмена, изобретаются векселя, которые в настоящее время составляют непременную принадлежность денежного торгового оборота и получают большое распространение. Для того времени они являлись могущественным и благотворным стимулом развития народного хозяйства. Такое же значение имеет и развитие банков. Нельзя не упомянуть еще о том перевороте в государственном и политическом строе, который произвело изобретение пороха. С изобретением пороха связана постоянная армия и специализация в военном деле лишь некоторой части населения. Благодаря этой специализации, большая часть населения получила возможность отдаться мирному труду. К этому следует присоединить еще изобретение книгопечатания, имеющего значение для всех областей жизни.
|
|
|
Не меньше, чем экономические преобразования, были несомненно и духовные. Что касается духовных перемен, то отчасти я упоминал о них и раньше. Они сводятся к двум основным фактам. Это два исторические течения, которые в это время пробивают себе дорогу: с одной стороны, гуманизм, с другой — реформация, одно чисто светское, другое чисто религиозное течение. Но и то и другое имеют одну общую черту, общее значение. Они становятся в оппозицию к средневековому аскетическому мировоззрению, отрицавшему самостоятельное значение мирского труда, в лучшем случае смотревшему на него как на одно из средств религиозной дисциплины, — и признают самостоятельную, независимую ценность мирского труда. Гуманизм приводил к возвышению прав и потребностей натурального, плотского человека и признавал самодовлеющую ценность всех видов деятельности, в частности экономического труда.
Это гуманистическое отношение к жизни в дальнейшем развитии приводит к философии так называемого просвещения и материализму XVIII века. В значительной степени это течение мысли продолжается в наше время в форме гуманистического социализма. В настоящее время в связи с этим гуманистическим течением находится пробуждение научного рационализма. А этот дух рационализма, как очень талантливо показал Зомбарт в своем сочинении о новейшем капитализме[272], существенно входит в экономическую жизнь нашего времени. Капитализм основан на расчете, он рационален, он вносит точные методы в те хозяйственные процессы, те хозяйственные отношения, которые совершались раньше по мере сил, на совесть, по инстинкту. Таким образом, одна сторона нового человека, новой личности, которая имеет значение для капитализма, вырабатывается этим гуманистическим мировоззрением на труд и на жизнь. Но рядом с гуманизмом и до известной степени в связи с ним, хотя со значительными различиями от него, действовала и реформация. Если гуманизм противопоставлял права натурального человека дисциплине средневекового аскетизма, то реформация брала под свою защиту свободу религиозной личности. В этом смысле реформация была не только отрицанием старого, но и созданием нового, и в этом новом, как особенно хорошо показали новейшие исследования Макса Вебера, реформация имела то значение, что она выработала новое, свое учение понимания христианства, которое считает мирской труд исполнением религиозного долга. Лютер ввел в немецкий перевод Библии и в немецкий язык слово и понятие «Beruf»[273], т. е. такое светское дело, которое человек должен исполнять не ради своих материальных выгод и интересов, а как религиозное служение и призвание; и это своеобразное новое понимание мирской жизни, не как педагогического средства, а как самостоятельного дела, самостоятельного служения, способствовало выработке совершенно новых чувств и нового психологического типа. В этом отношении большое значение имели реформатские секты, которые появлялись в Англии и на европейском континенте: кальвинисты, пуритане, квакеры, методисты[274] и другие секты, которые дисциплину личности развивали в высокой степени. Таким образом, рядом с гуманистическим типом человека, создавался другой тип светского человека, полного сознания хозяйственного долга. Такая личность вступала в экономическую жизнь, вооруженная всей силой энергии, которая в средние века уходила в аскетический монастырский подвиг; создалась новая психическая атмосфера, в которой и развивается народное хозяйство, промышленный капитализм. В этой атмосфере вырабатывается и новое понятие государства, независимого от церкви и свободного от римской опеки. Ему отводится самостоятельная роль как посредника между личностью и человечеством и как средства для экономического воспитания, экономического развития нации, а через это и средства вообще человеческого развития.
|
|
|
Идея меркантилизма и государственности, о которой я буду говорить, рассматриваемая внешне, в сущности кажется идеей международного людоедства, выражаемой языком грубой физической силы, применяемой в экономических отношениях.
|
|
|
Но то содержание, которое сюда вкладывается пуританами и квакерами, создавшими Новую Англию[275], характеризуется более глубоким пониманием исторических задач государства и служения этому государству. В связи с этим новым идейным течением следует отметить выступление ряда политических мыслителей и писателей, которые тоже выражают одну общую идею о самостоятельности и самостоятельной ценности мирского государства. Они становятся в оппозицию к папской теократии, которая полагала, что хороши все средства для торжества теократических идей на земле. Она утверждала сосредоточение светской и духовной власти в одних руках, отстаивая теорию двух мечей, духовного и светского, врученных земному наместнику Христа.
Уже Данте, который является одной стороной великим представителем средневекового мировоззрения, всей душой предчувствует другое время — протестует против этой светской власти папы и возвышает идею светского государства[276]. После Данте явился политический мыслитель, менее религиозный, но более смелый, — явился Макиавелли, который в своем сочинении «О князе»[277] последовательно развивал свою теорию о государстве, где для служения государству считал удобными всякие средства, не смущаясь ни этическими, ни религиозными требованиями. Он воскресил греческую и римскую идею о государстве, как о самодовлеющем начале жизни.
Ту же идею, но иначе выразил и Гоббс. У него государство это — «Левиафан», государственный организм, который берет на себя задачу устройства общественной жизни и прекращения борьбы всех против всех. Поскольку эта идея противоположна идее папской теократии, она тоже служит эмансипации жизни от средневековой теократической опеки и эмансипации мысли, которая проходит по различным направлениям, сказывается в различных течениях мысли и жизни. Следует еще отметить, что и каноническое право, которое непосредственно стесняло католическое население в экономической жизни хотя бы своим запрещением права взимания процентов на капитал, ограничивается в действии, напр[имер], это запрещение отчасти отменено в Англии Елизаветой. Реформаторы Лютер и Кальвин, хотя в принципе были против процента, но в виде исключения допустили взимание процентов. Следовательно, доктрина, сохраняла силу лишь на части прежней территории.
Мы должны остановить наше внимание на факте образования территориально–народного хозяйства из государства городского, местного. Это не могло совершиться без активного участия политической организации государственной власти. Народное хозяйство есть нечто слишком сложное, чтобы можно было представить себе его на первых порах развивающимся, говоря образно, не в оранжерее, а под открытым воздухом. Этой оранжереей для народного хозяйства, для экономического объединения человечества, и является государство. Для этого оно само должно было предварительно родиться на свет. Для этого нужно было, чтобы над центробежной силой государственного раздробления восторжествовала сила центростремительная, объединяющая. Такие государства образуются в Европе к началу нового времени; это — Франция, Англия, Россия, отчасти Германия. Все они стремятся стягиваться в политические территории, и когда это объединение происходит, то создается новый фактор общеисторического и общеэкономического прогресса, — именно, центральная государственная власть. Это действие государственной власти на экономическое развитие сводится к тому, что центральная власть ставит себе прямой задачей создание народного хозяйства, развитие промышленности, — вообще насаждение новой экономической жизни. И эта политика называется в истории не совсем точно меркантилистической. Поэтому, прежде, всего, говоря о меркантилизме, нужно устранить основное недоразумение, что меркантилизм не есть учение отдельных писателей, как его часто понимают, хотя он выражается и в отдельных учениях. Это есть, прежде всего, целое историческое течение, ряд исторических действий, объединенных одной общей целью. Профессор Кон дает такое определение меркантилизма: «Так называемый меркантилизм в действительности есть стремление европейских государств со средних веков до XIX в. поднимать свое народное хозяйство путем развития производительных сил. Это является делом воспитания и планомерных воспитательных средств, которые в такой же мере требовали искусства государственного человека, как и создание новейшего государства».
|
|
|
Подобным же образом характеризует меркантилизм и другой историк хозяйственная быта, профессор Карл Бюхер: «Меркантильную систему долгое время считали теоретическим научным построением, покоящимся на том основном положении, что богатство страны заключается в сумме наличных денег, находящейся в ее пределах. Вероятно, в настоящее время этот взгляд уже всеми оставлен. Меркантилизм не мертвая догма, а направление практической деятельности всех выдающихся государственных людей от Карла V до Фридриха Великого. Типическим выражением меркантилизма явилась экономическая политика Кольбера.
Уничтожение или понижение внутренних пошлин и пошлин подорожных, введение единой системы пограничных таможен, обеспечение снабжения страны необходимым сырьем и жизненными припасами путем затруднения вывоза их и введение лесной регалии, поощрение крупной промышленности насаждением новых ее отраслей, поддержка ее со стороны государственной власти и техническая регламентация, а также охрана через таможенно–полицейские мероприятия от иноземной конкуренции, устройство искусственных дорог, каналов, морских портов, попытка к объединению мер и весов, регулирование торгового права и торговой пересылки известий, попечение о технике, искусстве и науках в учреждениях, принадлежащих самому государству, упорядочение государственного и коммунального хозяйства; устранение неравенств в податном обложении — все это служило одной цели, созданию замкнутого извне государственного хозяйства, способного удовлетворять всем потребностями своих членов национальной работой и путем оживленного внутреннего обмена отдавать в распоряжение целого все естественные вспомогательные средства страны и все индивидуальные силы народа».
Так вот что такое меркантилизм.
В смысле хронологическом, меркантилизм как государственное воздействие на промышленную жизнь, как известная активная экономическая политика государства простирается на ряд столетий, и едва ли и в настоящее время мы можем считать эту эру законченной. Во всяком случае, господство его, в узком смысле слова, продолжается с XVI по начало XIX века.
Меркантилизм, с наступлением известного исторического возраста, при наступлении известных условий, наблюдается в разных государствах, Он наблюдается в Англии, начиная с эпохи Елизаветы, в Италии — с эпохи Медичи, в Германии — Карла V, в России, начиная с Петра Великого. Это историческое явление отражается и в сознании современников известными учениями, и вот эти учения и определяют как меркантилистические в узком смысле слова.
Прежде чем перейти к отдельным представителям меркантилизма, которых вообще очень много, я изложу это учение в виде положений, выражающих те общие и характерные мнения, которые разделяются большинством меркантилистических деятелей, представителей меркантилистического настроения и государственных людей. Эти положения следующие: 1) чем больше денег имеет страна, тем больше ее богатство. Точка зрения на богатство как на деньги, следовательно, признание денег исключительной и как бы специальной формой богатства, является характерней чертой для всего меркантилистического мировоззрения, и мы будем наблюдать ее в самых различных комбинациях. Во всяком случае, как бы ни изменилась меркантилистическая доктрина, но это мнение, что богатство есть деньги, сопровождает ее повсеместно. Это мнение кажется нам теперь или странным, или глупым, ведь и маленькому ребенку понятно, что деньгами нельзя питаться, нельзя одеваться. Как известно, Евгений Онегин без особого углубления в политическую экономию усвоил, почему
Не нужно золота ему (государству),
Когда простой продукт имеет [278].
Такая иллюзия или аберрация со стороны целого поколения явилась бы совершенно непонятной, если бы мы не приняли во внимание тот исторический момент, когда это мнение высказывалось. Нужно сказать, что политическая экономия есть наука относительная, и все ее истины относительны, и то, что является верным, как характеристика положения вещей в один исторический момент, то становится неверным через известное время. Можно утверждать, что меркантилистическая эпоха, стремившаяся к деньгами, была по своему права и что тогда, действительно, чем больше денег имела страна, тем больше было ее богатство. Напр[имер], Англия не имеет ни своих рудников, ни своих естественных источников для добывания благородных металлов, между тем, роль денег в меновом хозяйстве совершенно ясна и незаменима. Хотя деньги — товар, но товар, служащий меновым эквивалентом, покупающим все другие товары. Следовательно, для того, чтобы иметь возможность развить шире и оплодотворить народное хозяйство, нужно иметь известное количество денег, приобретаемых сложным путем обмена. Деньги являются первым средством для развития производительных сил страны.
Я остановился на характеристике меркантилизма, на перечислении основных положений, к которым сводятся принципы меркантилистической политики. Первое положение сводится к тому, что чем больше денег имеет страна, тем больше ее богатства. Я указывал относительное историческое оправдание ее, относительную верность ее положения, которое заключается в том, что для широкого развития менового и капиталистического хозяйства необходим капитал в денежной форме, т. е. необходимо известное количество денег в стране. В тех странах, где своих рудников не имеется или не имеется в достаточном количестве добываемых внутри страны металлов, ставится на очередь вопросе о привлечении денег или металлов из чужих стран. А так как, кроме колониальной политики, мирным способом их привлечения является только торговля, то очевидно, что внешняя торговля с заграницей оказывается естественным средством исполнения этого правила меркантилистической мудрости. Отсюда и проистекает известное стремление меркантилистической политики привлекать деньги в страну. Это направление мысли получило классическое выражение, отлилось в лапидарную форму в ответе лондонских купцов, лондонского Сити, данном королю Ричарду II, когда он спросил их, что потребно для народного благосостояния. Они отвечали: «Мы должны стараться покупать у иностранцев меньше, чем продавать». Средства для привлечения и удержания денег были различны, и та самая Англия, которая раньше других стран вступила на путь меркантилизма, и выработала первые для того приемы, самые грубые и наивные. Признавая задачей этой политики удержание денег в стране, Англия в раннюю пору своей экономической истории (XIV, XV, XVI века) понимала эту задачу в смысле буквальном, почти физическом. Англия принимала целый ряд мер, чтобы деньги, попавшие в страну, из нее не выпускались. Так была организована внешняя торговля Англии с континентом для того, чтобы деньги, которые получали английские купцы за товар, не попадали в карман чужих стран и были израсходованы тут же, а чтобы их не миновала королевская пошлина, были устроены особые складочные места, где производилась торговля. На континенте эти складочные места были, напр [имер], в Шампаньи, Антверпене и Брюгге. В этих–то складочных местах была сосредоточена торговля и здесь подвергнута надзору. Каждому купцу необходимо было ездить в эти складочные места, где каждую копейку высчитывали в заботе о том, чтобы она не ушла заграницу. Еще более грубым средством являлось учреждение монетного двора и института королевских менял. По средневековым понятиям монета не является естественной ценностью, а цена ее определяется тем, что на ней написано. Право выпускать монету было прерогативой королевской власти, которая могла выпускать монету, не сообразуясь с ее естественной ценностью. Если приезжал иностранец и привозил с собой монету своей страны, то озабочивались тем, чтобы он эти деньги оставил в стране, а для этого он должен был их разменять на местные деньги. Этот закон был не к выгоде иностранцев, потому что им приходилось за свои деньги брать такое количество английских, какое им давали. Вследствие этой операции создавалась возможность контролировать суммы денег и удерживать их в стране. Затем еще более грубым, средневековым средством был статут «истрачивания». Согласно этому статуту, каждый купец или иностранец, который попадал в Англию с известной суммой денег, обязывался их истратить на местные товары. Для того, чтобы купец исполнил требование этого статута, к нему был приставлен особый надсмотрщик, хозяин, впоследствии замененный особым чиновником, сыщиком, который ходил за ним и наблюдал за тем, чтобы он истратил деньги на покупку английских товаров. Это — самый примитивный способ удержания в стране денег.
Вторым положением меркантилистической политики является то, что источник обогащения благородными металлами есть внешняя торговля. Это положение находится в связи с характером тех стран, которые вступили на путь меркантилистической политики и не имели своих рудников. Они могли сделаться богатейшими странами лишь посредством внешней торговли. Кроме того, здесь заключается и другая цель. Когда начинается меновое хозяйство, а страна в своем большинства ведет еще хозяйство натуральное, чуждое обмену, тогда это меновое хозяйство ограничивается только поверхностью; в то же время меновое хозяйство нуждается в расширении обмена, а так как достаточного рынка не находится в самой стране, внутри ее, то естественно, что она вынуждена прибегнуть к торговле внешней. В связи с этим находится общеизвестный факт из истории капиталистических стран, что в начале капиталистического развития внешний рынок имеет непропорционально большое значение и лишь впоследствии он его теряет, благодаря развитию внутреннего рынка.
Если искать параллели в русской жизни, то здесь можно найти весьма близкое учение, находящееся в связи с этими меркантилистическими идеями. Именно, в начале 90–х годов, когда только впервые выступало так называемое неомарксистское течение в русской экономической мысли, когда входило в мысль понимание экономического развития России как процесса капиталистического, отрицавшегося господствовавшими раньше народническими понятиями, то одним из пунктов пререканий был следующий: Николай — он и Воронцов учили, что развития капитализма в России не может быть, потому что капитализм нуждается во внешнем ранке, а внешнего рынка Россия завоевать не может. Противная сторона была другого мнения, именно, что капитализм может существовать и внутренним рынком; в сущности обе стороны были по своему правы, потому что, если рассматривать дело в исторических перспективах, то по мере того, как натуральное хозяйство уступает место меновому, развивается и создается внутренний рынок; начальная же стадия менового хозяйства нуждаются во внешнем рынки или искусственно создаваемом сбыте [279].
Третьим положением меркантилистической доктрины будет то, что внешняя торговля является наиболее выгодной, если обмен собственных продуктов на продукты чужих стран производится через посредство собственных купцов, а в тех случаях, когда дело идет о морской торговле — на собственных торговых кораблях. Это положение довольно ясно: оно является средством желания удержать торговую прибыль, которую пришлось бы платить, если бы торговля находилась в чужих руках. В Англии историческим памятником меркантилистической политики остаются навигационные законы, составленные Кромвелем и затем измененные несколько раз в более позднюю эпоху. Эти навигационные законы, которые даже Адам Смит, приверженец свободной торговли, считает мероприятием мудрым и полезным и которые в истории Англии играли вообще очень большую роль, так как привели к столкновению с С. — А. Соединенными Штатами и к отложению их. Закон этот сводится к следующему:
— никакие товары не должны вывозиться и привозиться из британских колоний иначе, как англичанами или на английских или колониальных судах;
— ни одно лицо, которое не состоит английским подданным, не может быть купцом и мануфактуристом в этих колониях;
— всякий колониальный чиновника должен дать клятву, что он будет наблюдать над исполнением этих постановлений;
— никакие товары не могут быть вывозимы в Англию иначе, как на своих кораблях;
— никакие колониальные продукты не должны быть вывозимы в иное место, как в Англию.
Этот акт был издан для колоний, но имел значение и для всемирной торговли. Меновая торговля играла тогда гораздо более значительную роль, нежели теперь.
Следующим положением меркантилизма, особенно характеризующим его с теоретической точки зрения, является такое: богатство растет тем быстрее, чем более продается за границу и чем менее покупается у заграницы. Разница между суммою, на которую продается, и суммою, на которую покупается, должна выплачиваться наличными деньгами. Международная торговля уподобляется весам или балансу: ввоз к вывоз подобны чашкам весов, и перевесом какой–либо из них определяется, проникает ли золото в страну, и, следовательно, страна богатеет, или же золото уходит, и страна беднеет. Задача внешней торговли — поддержать благоприятный баланс, и ею проникнута не только меркантилистическая политика, но и вообще политика международного хозяйства. В развитии меркантилистической мысли эта общая задача относительно того, как создать внешнюю торговлю, наиболее благоприятную для денежного баланса страны, прошла несколько стадий. Она понималась то более узко, то более широко. Самое узкое понятие сводится к тому, чтобы не пускать денег из страны, запирать их в кошелек и подальше прятать. Для этого были приноровлены такие особые меры, как институт менял, складочные места, к этому была приноровлена и вся торговая практика. Это — самая ранняя стадия меркантилизма XI–XVI вв. Но затем развитие хозяйственных отношений и экономической мысли привело к тому сознанию, что вопрос был слишком узко поставлен, потому что прятать деньги в кошелек не есть самый выгодный способ употребления денег. Стали отдавать себе отчет в том, что вывозить за границу деньги выгоднее, чем оставлять их у себя. Вместо денежного баланса появился торговый баланс. Он понимает ту же самую задачу благоприятного баланса технически гораздо шире, т. е. уже не как удержание денег, а как извлечение их из международной торговли, — это идея торгового баланса.
В настоящее время политическая экономия и вообще рациональное международное хозяйство не отказались от идеи торгового баланса, а только еще более расширили ее в идею платежного баланса, Таким образом понимаются отношения стран торгующих. Если платежный баланс благоприятен, то торговый баланс может быть неблагоприятен, но страна, тем не менее, выигрывает.
В настоящее время Англия имеет благоприятный платежный баланс и неблагоприятный торговый и в то же время представляет из себя одну из самых богатых стран.
Во всяком случае, те заботы, которые ставили себе меркантилисты, вообще проистекают из менового хозяйства, из международного обмена и получают различные формулировки в зависимости от политических условий. В настоящее время в России эта забота представляет собой одну из самых основных пружин, движущих нашу финансовую, экономическую и торговую политику. Россия должна поддерживать благоприятный торговый баланс, т. е. должна больше вывозить, чем ввозить. Средство, к которому она для этого прибегает, — это покровительство идеям меркантилизма. В этом отношении идеи меркантилизма в связи с развитием народного хозяйства, остаются в силе и по настоящее время; только мы уже отказались от того узкого понимания этой задачи, которое было свойственно ранней эпохе и объяснялось более простыми историческими обстоятельствами.
Следующим стремлением меркантилистической политики является создание многостороннего народного хозяйства, другими словами, создание промышленности: чем больше занятий, чем больше возможности найти заработок, тем лучше положение всего населения. Этим положением определяется деятельность всех выдающихся политиков меркантилизма. Им руководился Кольбер, когда насаждал во Франции промышленность за счет земледелия, этим же руководился Фридрих Великий в Германии, этим же руководились английские политики и Петр Великий в России.
Политика министерства Витте, насаждавшего насильственными мерами государственную промышленность, есть то же, что в истории политической экономии носит название меркантилизма, только в более широких размерах и новых формах, почему ее следует называть неомеркантилизмом. Так как развитие народного хозяйства связано с ростом населения, т. е. оно, с одной стороны, создает этот рост, а с другой — обусловливается этим ростом, то отсюда понятно, что меркантилистическая политика включила в свою задачу и заботу об увеличении населения. Меркантилисты жили в такую историческую эпоху, когда считали возможным опасаться недостаточного народонаселения, а не избытка населения, не перенаселения, как это обнаружилось в XIX в. В этом смысле они были, в противоположность Мальтусу, оптимистами, и потому общее понимание меркантилистами проблемы населения может быть выражено так: «чем больше население страны, тем больше ее хозяйственное процветание».
Следующее положение меркантилизма такое: на предметах вывоза получается больше прибыли в том случае, если они состоят из переработанных продуктов, а не сырья. Отсюда вытекает, что переработка собственных материалов внутри страны гораздо целесообразнее, нежели отправка их сырьем за границу для того, чтобы они в виде товаров возвращались снова внутрь страны. Это положение, которому меркантилизм особенно придавал значение, которое является верным и для настоящего времени, характеризует народное хозяйство любой страны. Если есть возможность перерабатывать сырье в своей стране, то убыточно пересылать его заграницу. Яркий пример этого мы видим в Ост–Индии [280]. Ост–Индия, благодаря своей зависимости от Англии, принуждена свой хлопок посылать в Англию, а из Англии получать бумажные ткани. Насколько это выгодно для Англии, настолько же невыгодно для Ост–Индии, и если Ост–Индия нарушает правила меркантилистической мудрости, то потому только, что не в состоянии их осуществить.
Если вообще такую роль играет забота о внешней торговле и внешнем рынке, то сами собой выдвигаются чисто политические задачи, состоящие, как видно на только что указанном примере Англии и Ост–Индии, в установлении отношений политической зависимости между странами, в стремлении к превращению чужеземной страны в колонию, в развитии колоний. Наиболее выгодной является торговля с такой страной, которая не располагает политическим влиянием или, подобно колониям, находится в положении зависимости от соседней страны. Это правило меркантилизма было создано в XVI, XVII, XVIII вв., когда начал развиваться капитализма, когда была открыта Америка, когда был проложен морской путь в Ост–Индию, когда получилась возможность приобретения колоний и открылось поле действия для колониальной политики, т. е. расширения своей территории за счет земель отдаленных и чужеземных. Это правило представляет собой нечто не только прошедшее и изжитое в истории, но продолжающееся и до наших дней. И в настоящее время народно–хозяйственное, экономическое развитие еще не вышло из того состояния, в которое оно вошло при переходе к новому времени и которое выразилось в этом правиле меркантилистической политики. Всем известно, какую роль и теперь играют колониальные интересы, колониальные войны, особенно после русско–японской войны, ярко иллюстрирующей собою эту колониальную политику.
Следующим положением политики меркантилизма является признание целесообразности и необходимости вмешательства государства в экономические отношения в целях национальных и общегосударственных интересов. Лишь планомерное вмешательство государства придает торговле такое состояние, в каком она приносит стране наибольшую пользу, и не только торговле, но и промышленности. Вместе с созданием нового государства, вместе с появлением крепкой государственной власти, сознавшей свою силу, явилась мысль, что эта власть имеет не только политические, но и экономические задачи, что она должна быть творческим могуществом и живительной энергией не только в области чисто государственной, но и социальной, и общественной. Эта общая идея сближает меркантилизм, как это ни странно, с социализмом, сближает эпоху зарождения капитализма с эпохой его зрелости и, быть может, начинающегося упадка. Но эта общая мысль, что государство призвано регулировать экономические отношения, которая выразилась и в ряде утопий, конкретно принимает самые различные формы. В начале той эпохи, о которой идет речь, меркантилистическая политика приняла форму, мало способную расположить к себе; именно форму мелочного полицейско–государственного контроля над разными сторонами экономической жизни. Государство регламентирует производство со всевозможных сторон. В настоящее время существует фабричное законодательство, посредством которого государство вмешивается в отношения производителей и потребителей. Тогда такого законодательства не было, но существовал ряд законов, которые определяли отношения работодателей и рабочих, устанавливали заработную плату, продолжительность рабочего дня, качество продукта, его количество, в известных случаях его цену и т. д. В Англии, напр[имер], законом было установлено, какое сословие какой костюм может носить; был издан ряд законов о роскоши, под страхом наказания преследовали их роскошь; затем государство запрещало вывозить шерсть, в позднейшее время запрещалось вывозить машины, обученных рабочих и так далее.
Одним словом, была введена в жизнь очень обременительная, мелочная и многосторонняя опека государства над экономической жизнью, и меркантилизм там больше всего исполнил свою воспитательную миссию, культивируя внутреннюю промышленность. Несомненно, эти меры были целесообразны и явились как бы оранжереей, в которой могло расти молодое растение, — развивавшийся капитализм.
Наконец, последнее общее положение, которое дает меркантилистическая доктрина, это то, что перевесом в торговле и промышленности усиливается и политический перевес, что экономическая сила лежит в основе политического влияния государства.
Вот в кратких и общих чертах то, что представляет собой так называемый меркантилизм как совокупность мероприятий, применяемых в известную политическую эпоху государственной властью разных стран.
Как в политике, так и в литературе развитие меркантилизма представлено весьма обширно. В каждой европейской стране насчитывается целый ряд выдающихся представителей экономической науки, которых можно причислить к меркантилизму. Как я указал, с эпохи меркантилизма начинается политико–экономическая литература в собственном смысле слова, т. е. начинается тот поток монографий, посвященных общим и частным вопросам экономической жизни, который с тех пор все увеличивается и расширяется. Трактаты о деньгах, торговле, промышленности, земледелии, о разных сторонах хозяйственной жизни из–под пера меркантилистов появляются уже в весьма большом количестве, поэтому в своем изложении, для того чтобы познакомить вас с духом и характером этой литературы, приходится сделать выбор и остановиться на нескольких наиболее ярких представителях английского меркантилизма, как на наиболее ранних, с одной стороны, с другой стороны — на представителе нашего русского меркантилизма, Иване Посошкове.
В Англии видным писателем XVI в. является Вильям Стаффорд, выступивший под псевдонимом начальных букв своего имени, что дало повод связать его имя с именем Вильяма Шекспира и приписать этот памфлет великому драматургу[281].
Произведение его написано в виде диалога, на манер Томаса Мора, что было распространенной формой в литературе того времени, но по содержанию от Мора отличается: оно более практично и более узко. Беседуют четыре лица: рыца
|
|
|
