 |
Кто первым нажал на спусковой крючок. 4 глава
|
|
|
|
В 1998 году А.Дзасохов избирается Президентом Республики Северная Осетия, к тому же теперь ещё и Алания, и из пламенного пропагандиста коммунистических идей светлого будущего, становится не менее пламенным, пропагандистом абсурдно-претенциозных, бредовых идей Великой Алании. И, наконец, благополучно избежав ответственности за трагедию в Беслане, он становится членом Совета Федерации от той же самой Северной Осетии – Алании.
Менее, может быть одиозная, но не менее примечательная фигура С.К.Шойгу. Во время Грузинско – Южно-Осетинского конфликта он там, в качестве миротворца. В первые часы начавшейся этнической чистки в Пригородном районе, он здесь. Тоже в качестве миротворца. Пребывая в этом качестве, он даёт распоряжения о выдаче оружия и боеприпасов осетинской стороне. Не случайно же, наверное, Галазов на банкете прикрепляет ему генеральские погоны. По окончании эпопеи на Северном Кавказе он решительно окунается в политическую деятельность. Становится одним из организаторов, а затем и одним из руководителей правительственной, пропрезидентской политической партии, так называемой «Единой России». По-прежнему оставаясь при этом Министром по чрезвычайным ситуациям.
Перечень можно было бы и продолжить, но и этого, очевидно, достаточно для того, чтобы задаться вопросом: «Так возможно ли рассчитывать на объективную политическую оценку тех событий в современных условиях?» Наверное же НЕТ. Что же касается требования Галазова об этой же самой оценке, то не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что ему нужна такая оценка именно теперь, пока у руководства страной находятся ещё его подельники, которые сделают всё от них зависящее, чтобы эта оценка ни в малейшей мере не содержала компромата в их (а поэтому уже и в его) адрес, не указывала на их участие в этом преступлении. Только такая оценка нужна А.Х.Галазову. Только такая оценка может дать ему возможность жить спокойно и, одновременно, создаст очередное препятствие для ингушского народа, добивающегося объективной оценки этого события.
|
|
|
Так кто же всё-таки первым нажал на спусковой крючок, с нажатия на который и началось это преступление, состава которого Генеральная прокуратура России, трудившаяся в поте лица своего с 30 декабря 1992 года по 8 февраля 1995 года, так и не обнаружила. А поэтому попробуем сами проследить начало и развитие событий, пользуясь только материалами Постановления помощника Генерального прокурора Российской Федерации Чуглазова Г.Т.
Для начала будет правильным, наверное, отметить общее своё впечатление о документе, составленном помощником Генерального прокурора Российской Федерации. А для этого процитируем показание одного из свидетелей.
«Все допрошенные, - сообщает нам Г.Т.Чуглазов, - по делу о начальной стадии (то есть то, что нас интересует в данный момент. Выделено мною – Ф.Б.) вооружённого конфликта свидетели, в основном, рассказали то же, что и житель п. Октябрьского Царитов Т.И., который эти события осветил так: «… Иногда по ночам до конфликта в Октябрьском раздавались выстрелы из автоматов, ружей. Кто стрелял, не знаю. Сильная стрельба началась около полуночи с 30 на 31. 10. 92 года. Перед этим постреливали изредка одиночными, а в полночь уже очередями, чаще. Стреляли в стороне ингушских домов за речкой… Кто стрелял, не знаю, но пули попадали из-за речки в наш дом. До сих пор есть дырки на крыше со стороны ингушских домов. Кто начал стрельбу первым и где, сказать не могу, но со стороны осетинских домов тоже раздавались выстрелы». (С. 64.). Что ж, если все допрошенные показывали то же самое, то попробуем ссылаться на самого Чуглазова Г.Т.
|
|
|
«О том, что вооружённый конфликт начался поздно вечером 30 октября, а не утром 31 октября, как это утверждалось на первых порах некоторыми руководителями Северной Осетии (Такие утверждения, очевидно, нужны были этим руководителям, но о них Г.Т.Чуглазов ничего на сообщает. – Ф.Б.), в числе других свидетелей следствию рассказал дежурный по Пригородному райсовету Кучиев В.А., пояснивший следующее: «… В 8 часов 30 минут 30 октября 1992 года я заступил на суточное дежурство по райсовету. В моём подчинении никого не было, я просто сидел в моём кабинете на 3-м этаже у телефона… В 22 часа 50 минут (выделено мною – Ф.Б.) неожиданно в селениях Карца, Октябрьское, Куртат, Дачное началась стрельба. Это произошло одновременно во всех населённых пунктах». (Выделено мною – Ф.Б.). (С. 64.)
Опустим дальнейшие подробности из показаний Кучиева В.А., отметив лишь, что «через несколько минут после начала стрельбы раздался звук сирены на Камбилеевском химзаводе». «Звук сирены раздался и в селе Сунжа, до которого 7 км.». Отсюда достаточно, наверное, оснований подумать над фактом одновременности начала стрельбы сразу в нескольких населённых пунктах и включения сирен в нескольких пунктах. Могло ли это быть случайностью? Наверное же НЕТ. Всё это могло произойти лишь в результате заранее спланированной акции, лишь в назначенное время её начала. Интересными для нас являются и некоторые рассуждения самого Г.Т.Чуглазова. Приведём их, опустив для краткости некоторые свидетельские показания.
«Приведенные выше доказательства, - рассуждает он, - свидетельствуют, что о начале после 23 часов 30 октября 1992 года вооружённого конфликта сразу же стало известно руководству района (они же руководители народного ополчения), а так же руководству правоохранительных органов республики и Пригородного района. Между тем силы ОВД Пригородного района, не говоря уже о МВД СО ССР, продолжали только наблюдать и фиксировать боевые действия. Этот вывод следствия подтверждается показаниями работников Пригородного РОВД. (А в самом деле! Почему это они продолжали наблюдать и фиксировать? – Ф.Б.).
В ходе следствия, - продолжает Г.Т.Чуглазов, - из МВД СО ССР и ОВД Пригородного района были истребованы различные внутренние служебные документы, касающиеся развития конфликта. Из этих документов следует, что 30 октября 1992 года различные «ингушские вооружённые бандформирования» из п. Карца, селений Джейрах (Н.Камбилеевское), Дачное, Куртат стали обстреливать село Октябрьское, а в 23 часа (выделено мною– Ф.Б.) группа боевиков на 17 автомашинах марки «КАМАЗ» прибыла в село Дачное, откуда повели наступление на село Джейрах.
|
|
|
В этих справках, - продолжает Г.Т.Чуглазов, - также утверждается, что якобы сотрудники милиции Северной Осетии участвовали в отражении перечисленных выше атак ингушских боевиков. Однако все имеющиеся в деле доказательства опровергают это утверждение. (Выделено мною – Ф.Б.) Никакие отряды милиции с вечера 30 октября до утра 31 октября не принимали мер к пресечению начавшегося вооружённого конфликта. В связи с этим возникает вопрос (с не меньшим интересом он возникает и у нас – Ф.Б.), почему при начавшемся поздно вечером 30 октября 1992 года вооружённом конфликте (что было ясно не только из указанных выше справок МВД, но и из сообщений в МВД дежурной части Пригородного района) и нахождении сил милиции на казарменном положении с 27-28 октября 1992 года личный состав МВД был поднят по тревоге только в 05 часов 30 минут 31 октября 1992 года, а не принял мер к разъединению сторон до того, как к участию в конфликте подключились вооружённые группы и лица, прибывшие утром 31. 10. 92 года с территории Ингушетии в Пригородный район СО ССР». А действительно, почему сразу же с началом обстрела, необходимые меры приняты не были, а образовалась некая пауза? Может быть, что-то прояснится, если мы посмотрим далее.
«Как следует из протокола осмотра журнала учёта оперативных действий отряда милиции особого назначения при МВД СО ССР, - сообщает нам Г.Т.Чуглазов, - в 01 час 25 минут 31 октября по указанию полковника Газюмова в Пригородный район выехали ещё 4 БТР-80 с 25 бойцами ОМОНа якобы (выделено мною – Ф.Б.) для охраны общественного порядка. Машины вернулись на базу в 3 часа 40 минут». Обратим внимание на паузу - с 01 часа 25 минут до 3-х часов 40 минут.
|
|
|
«Попытки следствия установить, чем конкретно занимался этот отряд из 4-х БТР с 25 омоновцами в Пригородном районе, результатов не дали - сообщает нам Г.Т.Чуглазов. Все допрошенные подтверждают факт выезда, но за давностью событий (выделено мною – Ф.Б.) никто не мог указать номера этих 4- БТРов, состав экипажей и десанта». (С.62). Бедное следствие бедной Генеральной прокуратуры, бедной Российской Федерации. Как можно так не уважать себя, публично расписываясь в своём непрофессионализме. Но это ещё не всё.
«В то же время доказано, - продолжает Г.Т.Чуглазов, - что в ночь на 31 октября 1992 года в перестрелке с ингушскими вооружёнными группировками и в обстрелах домов принимали участие БТРы. Однако выяснить, кому именно принадлежали эти БТРы: МВД, Республиканской гвардии или народному ополчению Северной Осетии не представилось возможным. Тем не менее, абсолютно точно установлено, что ингушская сторона в ночь на 31.10.92 года бронетехники в Пригородном районе и Промышленном районе г.Владикавказа не имела, то есть, в любом случае, стрельба из крупнокалиберных пулемётов в ночь на 31.10.92 года велась из бронетехники осетинской стороны». (Всё выделено мною – Ф.Б.).
Одним словом, следствием Генеральной прокуратуры России абсолютно точно было установлено то, о чём было известно и ежу, но ей оказалось не под силу установить то, что требовалось серьёзностью совершённого преступления. Но и за то, что поведал нам Г.Т.Чуглазов, большая наша благодарность.
Прервём здесь бесценные для нас рассуждения Г.Т.Чуглазова, чтобы высказать свою точку зрения на сказанное. Вопрос, поставленный в начале рассуждений (мы к нему ещё вернёмся), так и остался без ответа. Хотя вовсе не требуется какая-то особая прозорливость, чтобы видеть этот ответ. Он как на ладони. Этот обстрел сразу в нескольких сёлах, этот вой сирен, всё это было завершающим аккордом в цепи многочисленных провокаций, совершённых в Пригородном районе против ингушского населения. (Хронология этих провокаций – в Приложении). Это был своего рода Гляйвиц. А пауза, после 23 часов 30-го до утра 31-го, вне всяких сомнений, нужна была им для того, чтобы дождаться появления на территории Пригородного района ингушей, рванувшихся из Назрановского, Сунженского, Малгобекского районов на помощь своим родственникам, своим близким. Дождаться для того, чтобы потом эту совершенно не организованную массу людей, устремившихся на помощь своим близким, обвинить в организованной агрессии против суверенной Республики Северной Осетии – Алании. Чисто фашистский, гитлеровский приём. Продолжим, однако, вопрос об этой паузе.
|
|
|
«Такой вопрос, - продолжает Г.Т.Чуглазов, - следствием был задан и министру внутренних дел Республики Северная Осетия Кантемирову Г.М., но исчерпывающего конкретного ответа получено не было. (Этого ответа у министра и не могло быть. Ибо ответ мог быть только таким, каким мы его только что дали. – Ф.Б.). Министр, - продолжает Г.Т.Чуглазов, - дипломатично стал говорить о каких-то переговорах, якобы имевших место вечером 30.10.92 года, хотя в это время никаких переговоров с ингушами не было. (Выделено мною – Ф.Б.). Как установлено следствием, только утром 31.10.92 года заместитель министра внутренних дел СО ССР Сикоев С.И. приехал в с. Камбилеевское и пообещал, собравшимся у разрушенного дома Дурова, ингушам, что обстрелы прекратятся». (С. 66.). Некоторые комментарии.
Мы только что видели, что в многочисленных документах, истребованных следствием из МВД СО ССР и ОВД Пригородного района, утверждается, что из нескольких сёл, в том числе и из Камбилеевского, 30 октября «ингушские вооружённые бандформирования» вели обстрел села Октябрьское. А тут вдруг уже утром 31-го заместитель министра внутренних дел республики приезжает в это же самое село Камбилеевское и не требует от проживающих в нём ингушей объяснений, почему они обстреливали село Октябрьское, а обещает им, «что обстрелы прекратятся». А где же логика? В том-то и дело, что действия и поступки руководства Республики Северная Осетия – Алания ни в какие законы, ни формальной, ни тем более диалектической, логики не укладываются. Они от начала и до конца авантюристичны. Разве недостаточно убедительно говорит об этом ответ министра внутренних дел Кантемирова. Он, видите-ли, стал дипломатично говорить о каких-то переговорах, которых и в помине не было. Так разве же это дипломатия? Это – чистейшей воды фарисейство, лицемерие. А точнее, может быть даже, вполне осознанное, наглое враньё. Качество, вполне присущее этому руководству. А чтобы не быть голословным – факты.
На вопрос корреспондента «Литературной газеты»: «Но согласитесь, что и таких репрессий по отношению к целым народам не было. Народ, изгнанный волею властей с насиженного места, лишённый на протяжении многих лет возможности развивать свою экономику, культуру, науку, должен, наконец, обрести такое право?» Отвечает Президент Республики Северная Осетия – Алания Ахсарбек Галазов.
«В целом Закон о реабилитации репрессированных народов (так в газете – Ф.Б.) гуманен, но нельзя одной несправедливостью исправлять другую». (7). Такова логика А.Галазова. По нашему же глубокому убеждению, если закон гуманен, а Закон «О реабилитации репрессированных народов», вне всяких сомнений, действительно гуманен, то такой закон не заменяет одну несправедливость другой, он устраняет всякую несправедливость.
В этом же интервью, Галазов же заявляет: «Вообще вряд ли найдётся человек, который бы считал, что по отношению к ингушам, балкарцам или чеченцам в 1944 году поступили правильно. Я, разумеется, тоже осуждаю этот античеловеческий акт. (Выделено мною – Ф.Б.) Но речь идёт о том, чтобы не породить новую трагедию».
А где же логика? Ведь совершенно очевидно: для того, чтобы не породить новую трагедию, необходимо не только на словах осудить тот античеловеческий акт, но и на деле устранить причины его породившие. Трагедия, которой пугает Галазов, вовсе не новая. Она довольно старая. Первый её акт был подготовлен и разыгран Сталиным и Берией. Второй её акт был мастерски подготовлен и классически разыгран политическим драматургом А.Галазовым. Разработка и подготовка третьего акта крайне медленно, но идёт. Когда и чем закончится этот акт и эта трагедия вообще, покажет время.
Или. «Законопослушным народ может быть только в том государстве, где закон дееспособен. (Выделено мною – Ф.Б.). И я не могу упрекнуть ни себя, ни коллег в том, что мы не исполняем федеральных законов», витийствует А.Галазов. А уже в следующем абзаце этого же интервью просвещает читателей.
«Указ президента Ельцина от 12 декабря 1992 года своим первым пунктом закрепляет территорию Пригородного района как часть территории Северной Осетии. И мы, представители законопослушной республики, (выделено мною – Ф.Б.), говорим: давайте исходить из этого первого пункта – и не будет никаких проблем».
А где логика? Что это, если не фарисейство, уходящее своими корнями в древнюю Иудею, не циничное лицемерие? Каким-то там пунктом Указа президента Ельцина господин Галазов пытается прикрыть два Закона, принятые Высшим Законодательным Органом Государства: Исторический Закон «О реабилитации репрессированных народов» и Закон «Об образовании Ингушской Республики в составе Российской Федерации». Законы, принятие которых Галазову и его подельникам не удалось заблокировать подковёрной возней в период их подготовки, теперь он призывает прикрыть их фиговым листком какого-то пункта Указа, подписанного Ельциным, неизвестно в каком состоянии находившимся в момент этого позорного подписания. Законопослушная, а не фашиствующая республика обязана была незамедлительно приступить к исполнению исторических по своей значимости Законов, а не высасывать из Ельцина сомнительного свойства пунктики. Факты, подобные этим, можно было бы продолжать до бесконечности. Однако и этих, наверное, достаточно, чтобы иметь вполне достаточное представление о логике суждений, практически-политической деятельности лидеров законопослушной республики. Да и просто об их гражданской порядочности.
Но всё это как бы, между прочим, в порядке небольшого отступления. Вернёмся к вопросу о том, кто всё же первым нажал на спусковой крючок. Нам надо закончить, начатый нами, анализ рассуждений Г.Т.Чуглазова. Сам он заканчивает их так: «Таким образом, до утра 31.10.92 года значительные силы МВД СО ССР, вооружённые самым современным оружием и оснащённые бронетехникой, по неизвестным причинам (выделено мною – Ф.Б. А мы их по существу уже выяснили.) практически бездействовали, а действия народного ополчения в ночь на 31.10.92 года против вооружённых ингушей привели лишь к расширению масштабов этого конфликта». (С. 66.). Что ж, с этим, пожалуй, можно и согласиться.
В заключение наших рассуждений ещё два момента из Постановления Г.Т.Чуглазова.
«То, что вооружённый конфликт начался поздно вечером 30 октября 1992 года, - утверждается в этом Постановлении, - было неожиданным и для жителей и для властей Ингушетии.
Это обстоятельство, в частности, подтверждается показаниями находившихся в это время в Назрани водителей и других специалистов, приехавших из Москвы для обслуживания аппарата представителей Верховного Совета и Президента Российской Федерации в Ингушетии. Как пояснили все эти незаинтересованные в исходе дела свидетели, никаких приготовлений в г. Назрани к началу вооружённого конфликта на 30-31 октября 1992 года они не замечали. Только между 4-5 часами утра 31.10.92 года, то есть после приезда гонцов из Пригородного района, некоторые свидетели услышали, что над Назранью раздалась очередь крупнокалиберного пулемёта, которая послужила сигналом для сбора народа на площади». (С. 67.).
Для того чтобы увидеть, наконец, кто же первым нажал на спусковой крючок или бросил спичку к заранее открытому газовому баллону, обратимся к довольно длинной, но необходимой нам цитате из Постановления Г.Т.Чуглазова.
«Выше уже приводились, - отмечает он, - доказательства того, что хотя обе стороны (так он считает – Ф.Б.) практически с августа 1992 года усиленно готовились к возможному силовому решению вопроса о спорных территориях, конкретной даты начала вооружённого конфликта и массовых беспорядков никто не назначал. Анализ событий, происшедших в последней декаде октября 1992 года также подтверждает этот вывод следствия и опровергает доводы некоторых должностных лиц Республики Северная Осетия – Алания о том, что ингуши якобы заранее знали, что вооружённый конфликт начнётся именно 31 октября 1992 года. (Выделено мною – Ф.Б.).
Обосновывая свои доводы о якобы имевшей место осведомлённости ингушей о дне начала вооружённого конфликта, эти свидетели делали не подтверждённые какими-либо объективными доказательствами ссылки на то, что ещё 29-30 октября 1992 года многие ингуши не вышли на работу и выехали за пределы Северной Осетии, а их дети в эти дни перестали посещать школы, техникумы, институты.
Вопрос о том, знали ли ингуши заранее о времени начала вооружённого конфликта и назначался ли кем-то этот день, имеет первостепенное значение для установления полной картины трагических событий, происшедших в период с 30 октября по 5 ноября 1992 года, поэтому он тщательно исследовался следствием. Были допрошены руководители предприятий, организаций, учреждений и школ Пригородного района и г. Владикавказа, а также соседи ингушей из числа русских и лиц других национальностей. (Подчёркнуто мною – Ф.Б.)
Большинство допрошенных по этим вопросам свидетелей пояснили, что 30 октября основная масса ингушей трудились на своих рабочих местах. Массовый отток ингушей из г. Владикавказа возник только после начала вооружённого конфликта.
Если некоторые ингушские семьи и отлучились из своих квартир и домов 30 октября 1992 года на дачи или к родственникам, то это было связано с наступающими выходными днями 31 октября (суббота) и 1 ноября (воскресенье)». И далее.
«Совсем не вяжутся заявления об осведомлённости ингушского населения о дне начала вооружённого конфликта с тем, что в числе лиц ингушской национальности, которых с ведома органов государственной власти СО ССР незаконно лишили свободы 31 октября 1992 года и позже (так называемые заложники), оказались командир несостоявшейся гвардии Ингушетии Беков Б.Ю. и пользующиеся уважением ингушского народа заместитель министра юстиции СО ССР Батхиев Р.Х., Арапиев Х.О., заместитель генерального директора Северо-Кавказского научно-исследовательского института сельского хозяйства Котиев М.И., управляющий трестом «Кавказтрансстрой» Баркинхоев М.А., Аушев М.С., заместитель начальника следственного отдела МВД СО ССР полковник милиции Баркинхоев Р.С., народный писатель Ингушетии Базоркин И., народный депутат СО ССР Долаков Р.М. и другие.
Кому, как не этим лицам, в своём большинстве состоящим в НСИ и поддерживающим требования о передаче Пригородного района в состав Ингушской Республики, следовало бы до начала вооружённого конфликта вывезти свои семьи, но они этого не сделали, и это обстоятельство ещё раз подтверждает неопровержимость вывода следствия о том, что начало вооружённого конфликта именно на 30-31 октября никем заранее не планировалось». (Выделено мною – Ф.Б.).
Внимательно, несколько раз, прочитав пространное, но так необходимое нам положение из Постановления, подписанного господином Чуглазовым Г.Т., невольно приходишь к выводу, что и у него, как и господина А.Галазова, нелады с логикой. (Да если бы только в связи с приведенным положением, а не с Постановлением в целом). В данном случае, рассматриваемое нами положение из Постановления начинается по существу с вопроса: «Знали ли ингуши вообще и руководство Ингушетии о том, что на 30-31 октября готовится начало конфликта?» Все приведенные Г.Т.Чуглазовым аргументы убедительнейше подтверждают, что ингуши об этом ничего не только не знали, но и не подозревали, что такое вообще возможно. А какой делается вывод? А вывод гласит: «…начало вооружённого конфликта именно на 30-31 октября никем заранее не планировалось». Воистину – логика дыбом. Начато за здравие – закончено за упокой. Допустим, что это «начало» не планировалось именно на 30-31 октября, но это вовсе же не означает, что оно не планировалось вообще. Так кто же в таком случае его планировал, кто его готовил, кто первым нажал на спусковой крючок? Предельно ясные ответы на все эти вопросы, дают уже приведённые (и масса не приведённых) в Постановлении Г.Т.Чуглазова факты. Однако Генеральная прокуратура России за этими фактами преступников не видит. Хотя всякому непредубеждённому человеку, даже среди осетин, всё яснее ясного.
Здесь, однако, необходимо некоторое отступление. Оно может оказаться несколько длинноватым, но без него данная работа вообще могла бы не состояться. Дело в том, что ответить на вопрос: «Кто первым нажал на спусковой крючок?» оказалось не под силу, как это не парадоксально на первый взгляд, оказавшемуся по воле случая «первым лицом» Ингушской Республики Р.Аушеву. Факт? Пожалуйста!
Пробыв в должности первого Президента Ингушетии ровно месяц, рассуждая о виновниках и инициаторах поголовного изгнания ингушей из Пригородного района, с территории их исторической Родины, он, не моргнув глазом, заявляет: «Сейчас (это через четыре месяца после совершённого злодеяния Ф.Б.) ещё никто не может сказать, кто это (т.е. виновник – Ф.Б.) Аушев, Галазов, Иванов, или Сидоров. Поэтому я искренне пожал руку Председателю Верховного Совета Северной Осетии». (8) (Выделено мною – Ф.Б.). Иными словами он искренне пожал руку оберпалача ингушского народа всю, не по локоть, а до самого плеча измазанную кровью ингушского народа и грязью Пригородного района. Что же касается того, кому он искренне пожал руку, то он, прожжённый политикан, с величайшим удовольствием взял в свою окровавленную руку белу ручку политического несмышлёныша и с успехом провёл его через весь период его пребывания на президентском посту. Факты? Пожалуйста!
Так, в своём «историческом» докладе 10 ноября 1992 года, то есть сразу же после «успешного» изгнания ингушей из Пригородного района, на специально созванной сессии Верховного Совета СО ССР, названном «О вероломной агрессии ингушских национал-экстремистов против Северной Осетии», А.Галазов, характеризуя деятельность всех скопом руководителей страны, заявил, что они «породили в некогда великой стране анархию, нарушили элементарные нормы нравственности (бедная нравственность, даже Галазов пытается прикрыть ею свою срамоту – Ф.Б.), общественной культуры, дисциплины и порядка, пробудили в людях доселе дремавшие чувства национал-шовинизма (хотя в Осетии-то они не только не дремали, а постоянно, многие десятилетия, намеренно и высоко-квалифицированно подогревались – Ф.Б.) и привели страну через 47 лет победы в Великой Отечественной войне к войне гражданской, межнациональной (ну, как тут ещё раз не вспомнить о провокаторе и демагоге Геббельсе – Ф.Б.).
В эту благодатную почву, - продолжает А.Галазов фарисействовать, - были брошены семена ингушского национал-экстремизма политическими авантюристами Бембулатом Богатырёвым, Бексолтаном Сейнароевым, Ибрагимом Костоевым, Баширом Чахкиевым, Иссой Кодзоевым и другими. К великому сожалению, они дали обильные кровавые всходы, от которых как от проказы ещё долгие годы будут страдать и осетинский и ингушский народы». Вот такова политическая линия и нравственная физиономия А.Галазова. А что Р.Аушев?
В одном из своих довольно многочисленных интервью на провокационный вопрос корреспондента из «Вестника Администрации в районе осетино-ингушского конфликта» от 21 мая 1994 года (времени, казалось бы, прошло вполне достаточно, чтобы разобраться, что к чему – Ф.Б.): «Где живут и чем занимаются ныне «вдохновители» ингушского народа – Богатырёв, Сейнароев, Куштов?», он ответил: «Они не живут в Ингушетии и стараются не появляться перед простыми людьми. Опасаясь, видимо, резонного вопроса: «Зачем вы толкнули нас на этот конфликт»? Ну, чем не продолжение мысли А.Галазова, высказанной им в докладе 10 ноября 1992 года, за полтора года до этого откровения его коллеги Р.Аушева.
А ведь в этом ответе – его политическая линия. И не только. Давая этот ответ, он не мог не знать, что Б.Богатырёв действительно не проживает в Ингушетии, но отнюдь не потому, что он чего-то перепугался, а исключительно только потому, что, являясь депутатом Верховного Совета России, работает на постоянной основе в одном из комитетов Верховного Совета, а поэтому, и только поэтому, проживает в Москве. Но в Ингушетии довольно часто бывает и вовсе не боится появляться перед простым народом.
Что касается Б.Сейнароева, то никуда из Ингушетии он не выезжал. Он продолжал жить в станице Орджоникидзевской, то есть прямо среди простого народа, а поэтому появляться ещё как-то, ему не было никакой необходимости. Ему также нечего было бояться. Более того, он открыто выдвинул свою кандидатуру в Российскую Думу. Но выборы эти проиграл. И только потому, что его конкурентом оказалась некая А.Момджан-Очирова. А проиграл только потому, что кандидатура этой особы была выдвинута окружением Р.Аушева и открыто им поддерживалась. Из ингушских женщин они достойную кандидатуру не нашли. Нельзя не отметить, что за всё время пребывания в Думе она ни разу не выступила по проблеме ингушского народа. Если хоть раз вообще выступила. В этом также не может не проглядываться определённая линия Президента Р.Аушева.
Что же касается Я.Куштова, то он действительно в Ингушетии не проживал. Но отнюдь также не потому, что опасался встреч с простым народом. Всё дело в том, что до конфликта он жил во Владикавказе. Во время конфликта его дом и всё подворье было разграблено и сожжено осетинскими изуверами. После конфликта он на правах беженца вынужден был проживать в Грозном. В результате разгрома Грозного, благодаря Р.Аушеву и его окружению, он более десяти лет, будучи безработным, вынужден был пробавляться, как только было можно. Но ничего. Выжил. Окреп. С учётом всего этого ответ первого Президента Ингушетии по части Я.Куштова с точки зрения общечеловеческого понимания норм этики, нравственности, вряд ли можно считать корректным. Политическая же его линия явно усматривается и в этом. Относительно же появления Я.Куштова среди простых людей, можно сказать то же, что и о Богатырёве, и о Сейнароеве. Более того. Как можно было, будучи безработным более десяти лет, не появляться среди простых людей.
Что же касается шествия – рука в руке – двух политических лидеров – соседей А.Галазова и Р.Аушева, то второй - порой старался показать себя идущим впереди, явно претендуя на самостоятельность в политике и оригинальность своей политической линии. Так А.Галазов на торжественной сессии Верховного Совета Северной Осетии 26 января 1994 года при вступлении в должность первого Президента Республики, заявил: «Осознавая всю полноту ответственности, возложенной на меня народом, я буду в своей деятельности опираться на помощь и поддержку лучших представителей нашей талантливой, хорошо подготовленной научной, технической, творческой интеллигенции, на коллективный разум представителей всех партий, общественных организаций, движений…». (Выделено мною – Ф.Б.).
А через месяц с небольшим, 6 марта 1994 года, в Назрани состоялось очередное заседание Съезда народов Ингушетии. Из сообщения газеты «Сердало» чётко представить себе повестку дня просто невозможно. Отметим лишь, что на съезде «Президент Ингушетии Руслан Аушев выступил с докладом, в котором рассказал о задачах органов государственной власти республики в связи с избранием Народного Собрания и принятием Конституции». Доклад этот в некотором смысле является отчётом Президента за первый год своей деятельности. И в этом отчёте он, в частности, утверждает следующее.
|
|
|
