Силовики — «правительство президента»

Если в советской системе правительство практически целиком находилось в подчинении председателя Совета Министров (исключение составляли лишь три министра — иностранных дел, обороны и КГБ, которые были членами Политбюро ЦК КПСС и негласно подчинялись прямо ге­неральному секретарю ЦК), то в новой России возникло, по сути дела, два правительства: «правительство премьер-министра» и «правительство президента». Это положение впервые было введено Б.Ельциным, который своим ука­зом 1991 г. подчинил себе КГБ, МВД и Минобороны. Впос­ледствии это положение было закреплено в федеральном конституционном законе РФ от 17.12.1997 г. «О правитель­стве Российской Федерации»»⁶⁵, который переводил в пря­мое подчинение президента кроме указанных ведомств еще МИД и МЧС.

Таким образом, в отличие от советской регламентации в постперестроечной России разделение правительства на две части было институционализировано. К маю 2000 г. из 58 федеральных органов исполнительной власти уже 16 ве­домств находилось в прямом подчинении президента РФ, что составляло 27,6% от состава правительства. Причем «правительство премьер-министра», объединяющее 72,4% руководителей федеральных ведомств, контролировало глав­ным образом «экономический блок», а силовые структу­ры, руководители которых составляли костяк Совета Бе­зопасности РФ, были подчинены президенту.

Административная реформа правительства, проведен­ная Путиным сразу в марте—апреле 2004 г. и призванная сократить бюрократический аппарат, на самом деле при­вела лишь к его видоизменению. Вместо 23 министерств в декабре 2003 г. после реформы их стало 15. Сократилось и число вице-премьеров. Однако общее число правительствен­ных ведомств возросло с 66 до 80. Правительство также сохранило членение на силовой и экономический блоки (см. таблицу 13).

Глава 4. Модернизация верховной власти

Таблица 13. Структура российского правительства на 06.2004 г.

		Из них:
Правительст­венные	Число	Находятся в под­чинении премьер-министра РФ	Находятся в подчине­нии президента РФ
структуры		Число	Из них входят в состав Совбеза	Число	Из них входят в состав Совбеза
Министерства
Федеральные агентства
Федеральные службы
Иные федеральные органы
итого

В «правительстве Путина» 2003 г. силовые структуры пред­ставлены не только традиционными Министерствами обо­роны, внутренних дел и Федеральной службой безопасно­сти, но и Министерством по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий сти­хийных бедствий, Государственной фельдъегерской служ­бой, Службой внешней разведки, Федеральной службой железнодорожных войск, федеральными службами нало­говой полиции, охраны, специального строительства, Фе­деральной пограничной службой, Федеральным агентством правительственной связи и информации, российскими агентствами по боеприпасам, обычным вооружениям, си­стемам управления и проч. — всего 16 ведомств. После ад­министративной реформы 2004 г. их стало 20.

Особенностью Путинского времени стало стремитель­ное увеличение численности военных в структурах власти, не связанных с обороной и безопасностью страны. Начи­ная с 2000 г. люди в погонах приходят на вторые-третьи

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

позиции должностной иерархии всех федеральных ведомств, составляя, пожалуй, самую заметную группу в кадровом резерве. Причем если о назначении первых лиц много пи­шут средства массовой информации, то назначения воен­ных на должности заместителей министров или начальни­ков ключевых управлений «экономического блока» прави­тельства проходят практически незамеченными. По данным исследования «Путинская элита», среди всех заместителей министров, назначенных с 2000 по 2003 г., военные соста­вили 34,9%, а доля военных, назначенных заместителями министров в экономических ведомствах, достигла 7,Т%. Причем наиболее активно рекрутировались военные в ми­нистерства экономического развития (четыре замминист­ра-военных), промышленности (два) и связи (три), возглав­ляемые земляками В.Путина — Г.Грефом, И.Клебановым и Л.Рейманом. Наиболее массовый приток военных в эко­номические ведомства происходит из органов безопаснос­ти (ФСБ, СВР) — 45,2% от числа всех военных, назначен­ных замминистрами в невоенные ведомства; из армейских структур пришло 38,7% новых замминистров; из МВД — 16,1%. То, что президент Путин — бывший сотрудник пер­вого главка КГБ СССР, наложило свой отпечаток и на новые назначения: вслед за Министерством обороны, гла­вой которого становится бывший разведчик С.Иванов, а заместителем министра — генерал-лейтенант СВР М.Дмит-риев, вторым человеком в МИДе становится бывший ди­ректор СВР В.Трубников. Министерство внутренних дел — вечный конкурент КГБ еще с советских времен — возглав­ляет чекист Р.Нургалиев.

Но особое значение имеет то, как военные переходят на работу в экономические ведомства. По данным нашего исследования, в своем большинстве они «направляются» в министерство по рекомендации Кремля, а не по представ­лению соответствующего министра. При этом замминист-ры-военные остаются офицерами действующего резерва (ОДР). Этот статус появился еще в советские времена и официально сохраняется в нынешней системе органов бе­зопасности. ОДР — это офицеры, которые, не прекращая своей службы в военном ведомстве, получая там зарплату и текущие задания, переходят на работу в другую органи­

Глава 4. Модернизация верховной власти

зацию. Их отличия от прочих сотрудников новой службы заключаются в том, что они имеют дополнительные обя­занности — составление ежемесячного отчета для «мате­ринской структуры». При этом им сохраняются офицер­ские льготы (вторая зарплата, доплаты за звание и выслугу лет, удостоверение действующего офицера спецслужбы, яв­ляющееся не только пропуском, но и гарантом неприкос­новенности). Получение статуса ОДР и в советское время, и теперь считается чрезвычайно престижным. Лица в стату­се ОДР, как правило, играют в новой организации роль «серых кардиналов», теряясь среди других заместителей ру­ководителя организации. В советское время деятельность ОДР была полностью нелегальна, теперь же из их прошло­го не делается тайны. Как сам президент страны ничуть не стесняется своего профессионального происхождения, так и прочие чиновники не считают нужным скрывать это. Бо­лее того, после прихода Путина к власти чиновники стали гордиться своим чекистским прошлым. Депутат Государ­ственной Думы и бывший чекист Г. Гудков в интервью со мной сказал, что в приходе офицеров спецслужб на посты замминистров нет ничего удивительного. Эта практика ши­роко использовалась в советское время, а теперь лишь вос­становилась⁶⁶.

Привлечение ОДР на работу в правительственные струк­туры свидетельствует о том, что президентская админист­рация активно создает новый кадровый резерв «комисса­ров при командирах». Это доверенные лица президента, призванные стать «оком государевым» в экономике, что в конечном счете направлено на усиление контрольной функ­ции Кремля. Вопрос только в том, займут ли эти «комис­сары» через некоторое время ключевые посты в государ­стве или их роль — оставаться в тени. Осуществление пер­вого варианта будет свидетельствовать о дальнейшем ук­реплении милитократии в стране, осуществление второго — о восстановлении ФСБ функций политического сыска.

Реформирование КГБ и ослабление армии в 1991—1993 гг. вызвало выброс в общество примерно 300 тысяч старших офицеров и генералов. В стране образовалась большая груп­па молодых отставников, которые должны были найти себе применение на гражданской службе. Этим воспользовались

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

коммерческие структуры, ставшие основными потребите­лями услуг офицеров, которые занялись созданием служб безопасности, охраны, экономической разведки, инфор­мационно-аналитических управлений. Ценность этих кад­ров заключалась в том, что они были не просто професси­оналами своего дела, но и являлись источниками связей в государственных структурах и правоохранительных ведом­ствах. Этих связей очень не хватало предпринимателям, ус­пех бизнеса которых прямо зависел от государства. Особен­ным спросом на рынке труда пользовались выходцы из КГБ, так как их интеллектуальный и профессиональный потен­циал считался выше, а «специальные навыки» были осо­бенно ценны. В 90-х гг. каждая уважающая себя частная ком­пания имела в штате хотя бы одно подразделение, возглав­ляемое генералом КГБ. В крупнейших банках и нефтяных компаниях работали чекисты, ранее занимавшие самые высокие посты в КГБ СССР. Прослойка военных в бизнес-структурах год от года росла, так как уже попавшие в штат фирм офицеры нуждались в помощниках и использовали любую возможность, чтобы перетащить бывших сослужив­цев на высокооплачиваемую работу. Другая часть поки­нувших службу офицеров занялась созданием собственных компаний, как правило, частных охранных предприятий (ЧОПов), которые занимались не только вопросами безо­пасности, но и экономической разведкой, лоббированием, информационно-аналитической деятельностью. Еще одним типичным занятием отставников стала военная коммерция: они перешли на работу в многочисленные организации, торговавшие оружием и «сопутствующими товарами».

Отставные офицеры, рассеянные по частным фирмам, не прекращали контактов друг с другом, а также с мате­ринской организацией. Более того, их контакты развива­лись по мере того, как в ходе их деятельности вставали все новые и новые задачи. Если офицерам, находящимся на действительной службе, была присуща некоторая корпо­ративная замкнутость (чекисты общались с чекистами, милиционеры — с милиционерами, а армейские — с ар­мейскими), то теперь «военный корпус» внутри коммер­ческой структуры активно налаживал связи между бывши­ми и действующими военными всех сортов. Отставники,

Глава 4. Модернизация верховной власти

работающие в бизнесе, образовали своеобразное братство, объединенное взаимопониманием и взаимопомощью. Чле­ны этого братства регулярно встречались, имели обшир­ные связи во властных и правоохранительных структурах. Они создали целый ряд общественных ветеранских орга­низаций, которые имеют опыт успешного проведения своих кандидатов в законодательные органы власти.

Массовый переход военных в бизнес не был плановой операцией государства. Было бы преувеличением считать, что власть сознательно внедряла офицеров в коммерчес­кие структуры с целью дальнейшего использования в ка­честве агентов влияния (хотя и такие случаи имели место). Никто не просчитывал последствия такой «милитаризации бизнеса». Да и не все отставники, проработав не один год в частном секторе экономики, сохранили свою преданность материнским ведомствам. Многие ассимилировались, ут­ратили связи с коллегами. Но мои многолетние исследова­ния показывают, что большинство военных сохраняют свои корпоративные связи. Базой для формирования солидар­ности военных-бизнесменов является идеологическая общ­ность.

Военная среда в советское время была одной из наибо­лее идеологизированных. Высшие учебные заведения, го­товившие офицеров, много времени уделяли пропаганде советских ценностей, воспитанию патриотизма. Советские офицеры были группой общества, отличавшейся особой склонностью к коммунистической ортодоксии и велико­державности. Среди них почти невозможно было встретить критика советского режима, тем более диссидента. Их мас­совый уход с военной службы в 90-е гг. был болезненным: военные оказались в среде, которую они считали враждеб­ной. Молодые пенсионеры с коммунистическими взгляда­ми перешли на работу к нуворишам, которых изначально ненавидели. Однако материальные стимулы сыграли свою роль, и чем дольше эти люди работали в бизнес-структу­рах, чем больше зависели от олигархов и новых русских, тем либеральнее становились их взгляды.

Эта новая зависимость была сродни наркотической: при­выкнув к высоким зарплатам, дорогим автомобилям и про­чим благам, которые получали из рук магнатов, они уже

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

не могли легко расстаться с прелестями нового образа жизни. Их взгляды стали претерпевать метаморфозы: коммунис­тический пафос ослабевал, советская мифология теряла свою былую власть над их умами. Но полностью отказаться от своих убеждений эти люди тоже не могли. Они презира­ли «предателей-перевертышей», сменивших взгляды на прямо противоположные, и гордились тем, что по-прежне­му голосуют за компартию. Постепенно взгляды отставни­ков-бизнесменов очищались от советской демагогии. Мар­ксистско-ленинская фразеология сменялась патриотичес­кой и славянофильской, а их экономические взгляды ста­новились все более рыночными. Они сохранили носталь­гию по «великой державе», по тем временам, когда роль военных ведомств была совсем иной. Работая на нувори­шей, они все же свято верили, что придет время, когда начнется настоящая борьба с коррупцией и казнокрадством. Бывшие офицеры продолжали считать себя коммуниста­ми, став носителями идеологии патриотизма и государ­ственности.

Такой же путь идеологической трансформации проде­лал и сам В.Путин, перейдя с оперативной работы в КГБ на пост помощника одного из самых известных демокра­тов России — мэра Санкт-Петербурга А.Собчака. Воспи­танный коммунистом, он оказался в чуждой среде демок­ратов. Метаморфоза его воззрений была типична для всех бывших военных реформенных лет: амбивалентное созна­ние, принимающее как новый рынок, так и старые идеи великодержавности и социалистического равенства. Путин, как и многие другие военные, стал одновременно и левым и правым. Впитав с молоком матери идеологию социализ­ма, он адаптировался к новым демократическим веяниям, научился говорить на языке западных ценностей. В нем (так же как и в его коллегах по службе) эклектично уживались фрагменты разных (и даже противоположных) идеологий. В мышлении нового президента, как в капле воды, отрази­лись все противоречия эпохи, пытающейся провести Рос­сию между Сциллой советского величия и Харибдой но­вых демократических перспектив.

Именно потому, что президент Путин прошел тот же путь, что и другие военные, он был так близок и понятен

Глава 4. Модернизация верховной власти

им. Военные-отставники, работающие в бизнесе, стали, пожалуй, самыми последовательными и верными сторон­никами президента. Многие из них были бы не прочь вер­нуться на «государеву службу» в случае политической мо­билизации (правда, если бы она была подкреплена мате­риально). Но они готовятся для иной задачи — представ­лять интересы государства в бизнесе.

Итак, удельный вес военных во властных структурах в 2000-е гг. заметно возрос. Причины этого процесса кроются не только в том, что президентом РФ стал человек в пого­нах. Более того, сам приход офицера безопасности на выс­ший государственный пост был обусловлен рядом объек­тивных факторов, которые возникли задолго до Путина. Предпосылки повышения роли военных в обществе связа­ны с предыдущими годами революционных реформ, при­ведших страну к системному кризису. Крайнее ослабление государства, разрушение управленческих сетей, коррупция и беззаконие, воцарившиеся в России, привели к тому, что Кремль практически перестал контролировать ситуа­цию. Губернаторы превратились в удельных князей, оли­гархи мнили себя новыми правителями страны, медиамаг-наты шантажировали власть, чиновники получали взятки за исполнение своих прямых обязанностей. Всем им каза­лось, что теперь они правят страной, ставят условия и оп­ределяют правила игры. В этой ситуации появление проек­та «президент-военный» было вполне логичным. Кто еще мог остановить неуправляемый процесс расползания «по­литического желе», в которое превратилась Россия? Мили­таризация власти часто следует за политическими кризиса­ми, расшатывающими основы государственности. Самый бы­стрый и простой способ усиления государства — это опора на военных, которые становятся главной силой порядка.

⇐ Предыдущая24252627282930313233Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: