Проблематика произведения.

«Дон Кихот» - на это честно указывает автор в прологе к первой части романа и в заключительных строках его – был задуман прежде всего как пародия на рыцарские романы. Дон-Кихот, бедный провинциальный идальго, сведённый с ума чтением рыцарских романов и решивший восстановить древний институт странствующего рыцарства, подобно героям рыцарских романов, выезжает на подвиги в честь своей воображаемой «дамы» для защиты всех обиженных и угнетённых в этом мире. Но его доспехи – ржавые обломки вооружения его предков, его конь – жалкая кляча, спотыкающаяся на каждом шагу, его оруженосец – хитрый и грубоватый местный крестьянин, который соблазнился перспективой быстрого обогащения, дама его сердца – скотница Альдонса Лоренсо из соседнего села, переименованная Дон-Кихотом в Дульсинею Тобосскую. Точно так же пародируются в романе все рыцарские обряды и обычаи: церемония посвящения в рыцари, этикет рыцарского поединка, детали «рыцарского служения» даме (например, когда Дон-Кихот приказывает «побеждённым» противникам отправится к Дульсинее и предоставить себя в её распоряжение), или «обожания» её (самобичевания Дон-Кихота в горах Сырра-Морены).

Разгоряченное воображение Дон Кихота заставляет его во всём видеть блистательные авантюры или волшебство, принимать ветряные мельницы за великанов, постоялый двор – за роскошный замок, таз цирюльника – за чудесный шлем, каторжников – за угнетённых рыцарей, даму, едущую в карете, – за похищенную принцессу.

Все подвиги Дон-Кихота, совершаемые им для восстановления справедливости на земле, приводят к совершенно противоположным результатам: поступок Андрес, за которого Дон-Кихот заступился, после его отъезда подвергается ещё большим побоям; каторжники, освобождённые им, разбегаются; нападение на похоронную процессию заканчивается переломом у ни в чем не повинного человека; стремление помочь испанскому рыцарю, окружённому маврами, приводит к разгрому кукольного театра, на сцене которого это изображалось.

Все те, кого Дон-Кихот пытается «защитить», молят небо «покарать и уничтожить его милость со всеми рыцарями, родившимися когда-либо на свет»: Дон-Кихота оскорбляют, бьют, проклинают, над ним издеваются, и, в довершение позора, его топчет стадо свиней. Наконец, измученный морально и физически, рыцарь Печального Образа возвращается к себе домой и там, тяжело заболев, перед смертью прозревает: он снова становится доном Алонса Кихана, прозванным за свои поступки Добрым, отрекается от рыцарских бредней и составляет завещание в пользу племянницы, с оговоркой, что она лишится наследства, если выйдет замуж за человека, любящего читать рыцарские романы.

Сатира на рыцарские романы была жанром, весьма распространённым в эпоху Возрождения (народные книги о Гаргантюа), но Сервантес совершенно трансформировал этот жанр, углубив ситуацию и усложнив образ главного героя.

Прежде всего он наделил своего героя не только отрицательными, но и положительными чертами, а кроме того, дал ему двойную жизнь – в здоровом и бредовом состоянии, что его почти двумя различными персонажами.

Сервантес дал Дон-Кихоту спутника, который отчасти контрастен ему, отчасти его дополняет.

Не менее существенно, Сервантес, привёл Дон-Кихота в постоянное состояние и многообразное столкновение с реальной жизнью, обрисованной в виде серии картин различного рода общественной среды, обстановки ситуаций, через которые последовательно проходит герой.

Благодаря всему этому не только нелепость поведения Дон-Кихота выступает отчетливее на фоне реальной жизни, но и само его поведение становится средством оценки действительной жизни, изображаемой в романе критически.

Не следует забывать, что Сервантес в своём романе предал осмеянию не только рыцарские романы как литературный жанр, но и саму идею рыцарства! Осмеивая рыцарские романы, он боролся со старым, феодальным сознанием, которое подкреплялось ими и находило в них своё поэтическое выражение. Он протестовал в своём романе против всего мировоззрения правящей верхушки Испании, пытавшейся возродить на новых основах «рыцарские» идеи.

Сервантес осуждает не самого Дон-Кихота, а наделённого чертами редкого душевного благородства, доброты и рассудительности, а те бредовые рыцарские идеи, которые овладели воображением бедного идальго. Последнее могло случится лишь оттого, что Дон-Кихот весь устремлён в прошлое, оттого, что он, по выражению Белинского, «лишился всякого такта действительности». Это прошлое – мир рыцарства, который Дон-Кихот пытается восстановить. Он действует слепо, следуя готовым нормам и правилам, отжившим свой век, он не хочет и не умеет считаться с реальными возможностями, с подлинными нуждами и требованиями людей.

Несоответствие между стремлениями фантазирующего Дон-Кихота и его возможностями порождает грустный комизм его образа. При этом Дон-Кихот в положении «рыцаря» не только комичен, но и социально вреден. Отвлечённость его принципов, отрыв от действительности порождает целый ряд пагубных недоразумений.

В своих авантюрах Дон-Кихот не только постоянно терпит неудачи, но и сеет вокруг себя разрушения. Его безумие тем опаснее, что оно заразительно, как это видно на примере Санчо Пансы.

Французский поэт XII столетия в эпопее рассказывал о гибели отряда Роланда. Пылкому герою нужно было только протрубить в рог, позвать на помощь войско Карла, как советовал ему его друг Оливье, и разгром отряда был бы предотвращён. Это было бы разумно, но Роланд не слушает совета друга. Он красиво гибнет (лицом к врагу). Рядом с ним полегли его воины, весь цвет Карлова рыцарства. Автор «Песни» осудил его: «Роланд бесстрашен, но Оливье разумен». Более того, он заставил Оливье высказать горькую правду: « вы всему виною, / Ибо истинная храбрость/ Не то же, что безумие, / А сдержанность лучше неистовства. / Французы погибли из-за вашего / легкомыслия.

Русский поэт, автор «Слова о полку Игореве», тоже порицает своего героя. Князь самонадеян, горяч, неопытен. Понадеялся на собственные силы. Погубил войско и сам попал в плен.

Сервантес судит своего героя строже. Показывая анахронизм рыцарских идей и вместе с тем вред их, испанский писатель обличает всё то, что перекликалось с ними в современной ему действительности.