 |
Пожалуйста позвони Чарли гостиница интерконтинентал срочно тчк целую 2 глава
|
|
|
|
все из-за дурацкой байки, которую слышала жена Хама: будто бы у них в голове
спрятан драгоценный камень. Она всегда была падкой на украшения, эта Хамова
жена. Итак, они взяли одного из карбункулов и отрезали ему голову; раскроили
череп и ничего не нашли. Может, камень бывает только у самок, предположила
Хамова жена. Тогда вскрыли и второй череп, с тем же отрицательным
результатом.
Я хочу поделиться с вами одной идеей, довольно спорной; но я чувствую,
что все-таки должен ее высказать. Иногда мы подозревали за всеми этими
убийствами какую-то систему. Очевидно, уничтожалось больше животных, чем
было необходимо для пропитания,-- гораздо больше. И в то же время с
некоторых из них в смысле еды почти нечего было взять. Более того, чайки
порой сообщали нам, что видели, как за корму летят чуть ли не целые тушки.
Мы начали подозревать, что кое-кто из животных просто-напросто не нравится
Ною и его родне. Василиски, например, отправились за борт очень рано. Ну да,
они были не слишкомто симпатичны, но мой долг сообщить вам, что под их
чешуей скрывалось совсем немного мяса и что в плавании они определенно ничем
не болели.
Уже потом, размышляя о тех событиях, мы стали различать некий план, и
реализация этого плана началась с василисков. Вы их, конечно, никогда не
видели. Но если я опишу их как четвероногих петухов со змеиным хвостом,
скажу, что они обладали очень неприятным взглядом и откладывали уродливые
яйца, которые потом высиживали жабы, вы согласитесь, что это были не самые
привлекательные существа на Ковчеге. Но они имели те же права, что и все
прочие, разве не так? После василисков наступила очередь грифонов; после
грифонов -- сфинксов; после сфинксов -- гиппогрифов. Вы-то, наверное,
|
|
|
считали, что все это плоды чьей-то буйной фантазии? Ничуть. А заметили вы,
что у них было общего? Они все были гибридами. Мы думаем, что это Сим --
хотя, вполне возможно, и сам Ной -- заботился таким образом о чистоте видов.
Полная глупость, конечно,-- как мы поговаривали между собой, стоит только
посмотреть на Ноя и его жену или на трех его сыновей с тремя женами, и сразу
поймешь, какая генетическая неразбериха будет царить среди представителей
человеческой расы. Так с чего же они вдруг невзлюбили гибридов?
Однако самым печальным был случай с единорогом. Это угнетало нас в
течение нескольких месяцев. Разумеется, ходили обычные грязные слухи --
будто Хамова жена использует его рог в низменных целях; была и обычная
посмертная кампания по очернению, проведенная властями,-- якобы он пострадал
из-за своего дурного характера,-- но все это только подавляло нас еще
больше. Неоспоримым же фактом было то, что Ной ему завидовал. Все мы уважали
единорога, а старик не мог этого перенести. Ной -- почему бы не сказать вам
правду? -- был злобен, вонюч, криводушен, завистлив и труслив. Он не был
даже хорошим моряком: когда на море штормило, он уходил к себе в каюту,
распластывался на лежанке из дерева гофер и покидал ее только затем, чтобы
опорожнить желудок в тазик того же дерева; зловоние докатывалось до другого
конца палубы. А единорог, в противоположность ему, был силен, честен,
бесстрашен, всегда тщательно ухожен и не ведал даже минутной дурноты. Как-то
во время шторма Хамова жена потеряла равновесие и чуть не свалилась за борт.
Единорог -- в силу своей популярности он пользовался некоторой свободой
передвижения, дарованной ему в результате сложных закулисных переговоров,--
подскочил к ней и рогом пригвоздил к палубе ее длинный плащ. Славно же его
отблагодарили за находчивость -- однажды, в годовщину отплытия, он был подан
|
|
|
к столу. Я клянусь в этом. Я лично разговаривал с ястребом-посыльным,
который доставил еще теплый горшочек на Симов ковчег.
Конечно, вы можете мне не верить; но что сообщают ваши собственные
предания? Возьмите историю о наготе Ноя -- вспомнили? Это случилось уже
после Высадки. Ной, как и следовало ожидать, был еще более доволен собой,
чем прежде,-- он спас человечество, он обеспечил процветание своей династии.
Бог поставил с ним официальный завет,-- и решил провести последние триста
пятьдесят лет жизни, отдыхая от трудов праведных. Он основал на нижних
склонах горы поселок (который вы называете Аргури) и коротал дни, изобретая
для себя новые звания и титулы: Святой Рыцарь Бури, Великий Повелитель
Шквалов и так далее. Ваше Священное Писание говорит, что он насадил у себя в
усадьбе виноградник. Ха! Даже самому безыскусному уму понятен смысл этого
нехитрого иносказания: он пил без просыху. Как-то вечером, после особенно
тяжелого запоя, он разделся в спальне и тут же рухнул на пол -- вполне
обычное дело. Хаму с братьями случилось проходить мимо его "шатра" (это
старое сентиментальное словечко из лексикона кочевников до сих пор
используется для обозначения дворцов, где жили члены Ноева семейства). Они
завернули туда проверить, не причинил ли себе их отецпропойца какого-нибудь
вреда. Хам вошел в спальню и... н-да, голый человек шестисот пятидесяти с
лишком лет, валяющийся в пьяном оцепенении,-- зрелище не из приятных. Хам
поступил как почтительный сын: он попросил братьев прикрыть отца. В знак
уважения -- хотя этот обычай уже и тогда почти не практиковался -- Сим и
тот, с именем на И, вошли в опочивальню отца задом наперед и умудрились
уложить его в постель, даже мельком не взглянув на те органы размножения,
которые по какой-то таинственной причине являются для представителей вашего
вида источником стыда. Благочестивые и похвальные действия с начала до
конца, решили бы вы. И как же повел себя поутру Ной, мучимый жестоким
похмельем, обычным следствием злоупотребления молодым вином? Он проклял
обнаружившего его сына и объявил, что все дети Хама должны стать слугами
двух его братьев, вошедших к нему в комнату вперед задницей. По-вашему, это
|
|
|
разумно? Догадываюсь, что вы ответите: пьянство, мол, пагубно отразилось на
его умственных способностях и надо пожалеть его, а не осуждать. Может, и
так. Но на это я вам замечу: уж мы-то хорошо изучили его на Ковчеге.
Он был крупный человек, этот Ной,-- размером с гориллу, хотя тут
сходство кончается. Капитан флотилии -- посредине Путешествия он произвел
себя в Адмиралы -- был равно неуклюж и нечистоплотен. Он даже не умел
отращивать собственные волосы, разве что вокруг лица,-- все остальное ему
приходилось укрывать шкурами других животных. Поставьте его рядом с самцом
гориллы, и вы сразу увидите, кто из них более высоко организован -- а именно
грациозен, превосходит другого силой и наделен инстинктом, не позволяющим
ему вконец обовшиветь. На Ковчеге мы постоянно бились над загадкой, почему
Бог избрал своим протеже человека, обойдя более достойных кандидатов.
Случись иначе, животные прочих видов вели бы себя гораздо лучше. Если бы он
остановил выбор на горилле, проявлений непокорства было бы меньше в
несколько раз,-- так что, возможно, не возникло бы нужды и в самом Потопе.
А его запах... Одно дело влажная шерсть у животных, гордящихся своей
чистоплотностью, и совсем иное -- сырые, просоленные, нерасчесанные
лохмотья, свисающие с шеи неопрятного существа, которое к тому же отняло их
у других. Старый Ной не подсыхал даже в тихую погоду (я говорю со слов птиц,
а птицам доверять можно). Он всюду носил с собой сырость и бурю, словно
память о своих прошлых жестокостях или предвестие грядущих штормов.
Кроме риска угодить на стол, нас подстерегали во время Путешествия и
другие опасности. Возьмите, например, наш вид. Попав на корабль и обретя
надежное убежище, мы преисполнились самодовольства. Вы же понимаете, в те
дни было еще далеко до увесистого баллончика, наполненного спиртовым
раствором карболовой кислоты, далеко до креозота, и металлонафтенатов, и
пентахлорфенола, и бензола, и парадихлорбензола, и ортодихлорбензола. Мы еще
не вошли в семейство жуков Cleridae, или паукообразных Pediculoides, или
|
|
|
паразитных ос Braconidae и прекрасно себя чувствовали. И тем не менее у нас
был враг, и враг терпеливый -- время. Что, если время вынудит нас претерпеть
неизбежные превращения?
Впервые мы серьезно встревожились, когда увидели, что время и природа
содеяли с нашими родичами xestobium rufo-villosum. Это вызвало настоящую
панику. Близился конец Путешествия; стояла тихая погода, и мы коротали дни,
ожидая Божьей милости. Посреди ночи, когда Ковчег заштилел и все кругом
объяла тишина,-- тишина такая редкостная и глубокая, что звери замерли,
прислушиваясь, и тем самым сделали ее еще более полной,-- мы, к своему
изумлению, услыхали тиканье, которое издавали xestobium rufo-villosum.
Четыре или пять резких щелчков, потом пауза, потом приглушенный ответ. Мы,
скромные, осторожные, малопопулярные, но трезвомыслящие anobium domesticum,
не могли поверить своим ушам. То, что яичко становится личинкой, личинка
куколкой, а куколка взрослым насекомым, есть непреложный закон нашего мира;
за окукливание винить нельзя. Но то, что, став взрослыми, наши родичи
выбрали этот момент, именно этот момент, чтобы заявить о своих любовных
намерениях, казалось почти невероятным. Мы находимся в море, нас окружают
опасности, каждый день может стать роковым, a xestobium rufo-villosum не
могут думать ни о чем, кроме секса. Возможно, это была невротическая реакция
на страх вымирания или чтонибудь в этом духе. И все же...
В то время как наши безмозглые сородичи, охваченные эротическим пылом,
тщетно пытались прогрызть стены своих убежищ, один из сыновей Ноя пришел
поглядеть, что там за шум. На наше счастье, отпрыски "Адмирала" весьма слабо
разбирались в животном мире, вверенном их попечению, и этот принял
регулярные щелчки за потрескивание брусьев, из которых был построен корабль.
Вскоре опять поднялся ветер, и xestobium rufo-villosum получили возможность
спокойно продолжать свои излияния. Но этот случай побудил нас стать более
осторожными. Anobium domesticum единогласно приняли решение не окукливаться
до дня Высадки.
Надо сказать, что Ной был плохим моряком и в дождь, и в ведро. Его
избрали за набожность, а не за навигационные таланты. Во время шторма от
него было мало проку, да и в ясную погоду немногим больше. Как я могу об
этом судить? Тут я снова полагаюсь на птиц -- на птиц, которые способны
проводить в полете по нескольку недель кряду, на птиц, которые находят путь
с одного конца планеты до другого благодаря столь совершенной навигационной
системе, что ваши не идут с ней ни в какое сравнение. Так вот, по словам
птиц, Ной абсолютно не соображал, что делает,-- он умел только бахвалиться
|
|
|
да молиться. А ведь задача его была не так уж сложна, верно? Во время бури
ему следовало беречь флотилию, уводя ее подальше от самых свирепых шквалов;
а в тихую погоду он должен был следить, чтобы нас не отнесло слишком далеко
от намеченного курса, иначе мы рисковали высадиться где-нибудь в непригодной
для жизни Сахаре. Поставить Ною в заслугу можно разве лишь то, что мы
благополучно перенесли все штормы (хотя ему не надо было принимать в расчет
рифы и линию побережья, что упрощало маневры), и то, что по окончании Потопа
наш Ковчег не оказался посреди какого-нибудь огромного океана. Случись
такое, и наше плавание затянулось бы Бог весть насколько.
Конечно, птицы предлагали Ною воспользоваться их умением; но для этого
он был слишком горд. Он поручал им вести простую разведку -- искать
водовороты и смерчи -- и игнорировал их уникальные способности. Еще он
послал часть птиц на смерть, заставив их вылететь в страшную непогоду, от
которой у них не было защиты. Когда Ной в десятибалльный шторм отправил на
выяснение обстановки певчего гуся (эта птица действительно раздражала своим
криком, особенно если вы пытались уснуть), качурка малая вызвалась заменить
его. Но ее предложение было отвергнуто -- и певчему гусю пришел конец.
Ну да, разумеется, были у Ноя и свои достоинства. Он умел выжить, и не
только в условиях Путешествия. К тому же он знал секрет долголетия -- это
знание его потомки постепенно утратили. Но хорошим человеком он не был.
Слыхали вы о том, как он велел протащить осла под килем? Есть это в ваших
архивах? Это случилось в Год Второй, когда царящие на корабле законы стали
менее суровыми и избранным путешественникам разрешили общаться между собой.
Так вот. Ной поймал осла, пытавшегося забраться на кобылу. Он поднял
страшный шум, долго разорялся насчет того, что добра от такого союза не
будет -- между прочим, это подтверждает нашу догадку о его страхе перед
скрещиваниями,-- и сказал, что намерен проучить виновного, дабы другим было
неповадно. Ослу связали копыта, перебросили за борт, протянули под корпусом
корабля и подняли из мечущихся волн с другой стороны. Большинство животных
приписали это просто-напросто ревности на сексуальной почве. Удивило нас то,
как осел перенес экзекуцию. Они поразительно выносливые, эти зверюги. Когда
его вытащили на палубу, он был в ужасном виде. Его бедные длинные уши
походили на осклизлые водоросли, а хвост -- на обрывок промокшей веревки, и
несколько зверей, которые к тому времени уже не слишком восхищались Ноем,
окружили его, и козел -- по-моему, это был он -- мягко толкнул его в бок,
чтобы посмотреть, жив ли он еще, и осел открыл один глаз, обвел им их
взволнованные морды и сказал: "Теперь-то я знаю, каково быть тюленем".
Неплохо после такого испытания? Но, должен вам сказать, вы едва не лишились
тогда еще одного вида.
Я полагаю, не следует винить во всем только Ноя. Он ведь брал пример со
своего Бога, а тот был настоящим деспотом. Ной не мог сделать ничего, не
выяснив сначала, как Он на это посмотрит. Теперь-то, если будешь вести себя
в таком духе, далеко не уедешь. Все время оглядываться через плечо и искать
одобрения -- уж очень это по-детски, верно? А ведь Ноя никак нельзя было
назвать мальчиком. Ему перевалило за шестьсот, если считать по-вашему.
Шестьсот лет должны были породить некую гибкость ума, способность видеть обе
стороны медали. Но ничего подобного. Вспомните хотя бы постройку Ковчега.
Что сделал Ной? Он построил его из дерева гофер. Из дерева гофер? Даже Сим
ему возражал, но нет -- таково было его желание, и отступать он не
собирался. То обстоятельство, что поблизости растет очень немного нужных
деревьев, его не смущало. Ясно, что он всего лишь следовал инструкциям
своего кумира; но это дела не меняет. Любой, кто знает толк в дереве -- а я
могу-таки считаться авторитетом в этом вопросе,-- сказал бы Ною, что
существует штук двадцать не менее, а то и более подходящих пород; к тому же,
строить весь корабль из одного-единственного сорта древесины вообще глупо.
Для разных частей корабля нужно выбирать материал соответственно их
назначению; это известно всякому. Но таков уж был старый Ной -- ни малейшей
гибкости. Видел только одну сторону медали. Туалетные принадлежности из
дерева гофер -- ну не смешно ли?
Как я уже сказал, он действовал согласно приказу своего кумира. Что
подумает Бог? Этот вопрос вечно был у него на устах. В такой преданности
Богу было что-то зловещее; что-то омерзительное, если можно так выразиться.
Зато он не мучился сомнениями; и потом, стать Божьим избранником, уцелеть
при всеобщей гибели, знать, что твой род будет на земле единственным,-- это
хоть кому вскружит голову, правда? Что до его сыновей -- Хама, Сима и того,
с именем на И,-- им это явно не пошло на пользу. Расхаживали по палубе
надутые, точно члены Королевской Семьи.
Знаете, я хочу до конца прояснить одну вещь. Насчет этой затеи с
Ковчегом. Вы, возможно, до сих пор думаете, что Ной, при всех его
недостатках, был в душе этаким хранителем старины, что он собрал животных,
опасаясь их гибели, что он не мыслил себе дальнейшей жизни без какого-нибудь
жирафа, что он сделал это ради нас. Отнюдь нет. Он взял нас с собой, потому
что так повелел его кумир, но также и из собственных интересов достаточно
циничного свойства. После Потопа ему нужно было чем-то питаться. За пять с
половиной лет под водой большинство съедобных культур погибло; наводнение
пошло на пользу только рису. Так что почти все мы знали, что Ной видит в нас
лишь потенциальные обеды на двух, четырех или скольких там еще ногах. Не
сейчас, так после; не мы, так наше потомство. Сами понимаете, это не слишком
приятное чувство. На Ноевом ковчеге царила атмосфера паранойи и страха. Кто
окажется следующим? Сегодня не понравишься жене Хама, а завтра вечером из
тебя сделают фрикасе. Такая неопределенность может вызвать самые странные
поступки. Помню, как у борта поймали пару леммингов,-- они сказали, что
хотят покончить с этим раз и навсегда, они не могут вынести ожидания. Но Сим
успел вовремя изловить их и запер в ящике из-под какого-то груза. С тех пор,
борясь со скукой, он частенько отодвигал крышку и помахивал над ними большим
ножом. Просто шутил. Но я был бы очень удивлен, если б это не травмировало
целый вид.
И конечно же, после Потопа Бог узаконил Ноевы обеденные права. В
награду за покорство Ною было дозволено до скончания века есть тех из нас,
кого душа пожелает. Все это было частью некоего пакта или завета, который
они состряпали на пару. Довольно бессмысленный контракт, по моему разумению.
В конце концов, стерев с лица земли всех прочих, Бог должен был худо-бедно
ладить с единственной оставшейся семьей, правда? Не мог же он сказать: вы,
мол, тоже никуда не годитесь. Ной, вероятно, понимал, что загнал Бога в угол
(ведь устроить Потоп, а затем быть вынужденным угробить свое Первое
Семейство значило бы потерпеть полное поражение), и мы считаем, что он ел бы
нас в любом случае, независимо от договоренности. В этом так называемом
завете не было ничего, нас касающегося,-- кроме нашего смертного приговора.
О да, нам кинули одну крошечную подачку: Ною и компании не ведено было есть
стельных самок. Лазейка, которая породила бурную нездоровую активность на
Ковчеге, севшем на мель, и привела также к любопытным психологическим
побочным эффектам. Вы никогда не задумывались о происхождении истерической
беременности?
Эта тема напомнила мне об истории с Хамовой женой. Нас уверяли, что все
это только слухи, но вам, должно быть, уже понятно, отчего подобные слухи
могли возникнуть. Хамова жена была не самой популярной фигурой на Ковчеге; и
потерю санитарного корабля, как я уже упоминал, многие отнесли на ее счет.
Она все еще оставалась довольно привлекательной -- ко времени Потопа ей,
кажется, исполнилось сто пятьдесят,-- но вместе с тем была упряма и
вспыльчива. Бедняга Хам всегда пасовал перед ней. Дальше я сообщаю вам голые
факты. У Хама и его жены было двое детей -- то есть двое детей мужского
пола, ибо так у них принято было считать,-- и звали их Хуш и Мицраим. Третий
их сын, Фут, родился на Ковчеге, а четвертый, Ханаан,-- после Высадки. У Ноя
и его жены были темные волосы и карие глаза; у Хама и его жены тоже; да и
Сим, и Варади, и тот, с именем на И, в этом смысле нс отличались от прочих.
И у всех детей Сима, Варади и того, с именем на И, были темные волосы и
карие глаза. И у Хуша, и у Мицраима, и у Ханаана. Но Фут, родившийся на
Ковчеге, был рыжий. Рыжий, с зелеными глазами. Таковы факты.
С этого мига мы покидаем гавань фактов и выходим в открытое море слухов
(так, между прочим, выражался Ной). Сам я на Хамовом ковчеге не был, поэтому
лишь бесстрастно передаю известия, принесенные птицами. Помните случай с
рабочим, который выдалбливал себе келейку на грузовом корабле? Так вот,
рассказывали -- хотя официального подтверждения мы не получили,-- что при
обследовании покоев Хамовой жены была обнаружена комнатка, о которой никто
не знал. Она определенно отсутствовала в проекте. Хамова жена заявила, что
для нее это полная неожиданность, однако, по слухам, там нашли ее нижнюю
рубашку из шкуры яка -- она висела на колышке,-- а после придирчивого
осмотра из щелей в полу были извлечены несколько рыжих волосков.
Вторая версия -- я также передаю ее без комментариев -- касается более
деликатных материй, но поскольку она прямо затрагивает значительную часть
представителей вашего вида, я вынужден продолжать. На борту Хамова ковчега
была пара обезьян необыкновенной красоты и изящества. Они были, по всем
отзывам, очень умны, удивительно опрятны и обладали такой богатой мимикой,
что казалось, вот-вот заговорят. А еще у них была волнистая рыжая шерсть и
зеленые глаза. Нет, этого вида больше не существует; они не пережили
Путешествия, и обстоятельства их гибели на борту корабля так и не удалось
прояснить до конца. Якобы рухнула какая-то спасть... Но мы не переставали
удивляться такому совпадению: надо же, чтобы упавшая снасть убила сразу двух
зверей, отличавшихся завидной ловкостью.
Публичное объяснение звучало, конечно, совсем иначе. Не было никаких
потайных комнаток. Не было никакого смешения видов. Снасть, убившая обезьян,
была огромной и унесла также жизни пурпурной ондатры, двух карликовых
страусов и пары плоскохвостых муравьедов. Необычная масть Фута была
знамением Божьим -- хотя смысл его в ту пору лежал за пределами
человеческого разумения. Позже этот смысл прояснился: так Бог сообщал нам о
том, что Путешествие перевалило за середину. Значит, Фут был благословенным
ребенком; а посему вовсе не стоило тревожиться и искать виновных. Это
провозгласил сам Ной. Бог явился ему во сне и велел не трогать мальчика; и
Ной, будучи (как он не преминул отметить) праведником, выполнил его
повеление.
Не стоит и говорить вам, что относительно этой истории звери сильно
разошлись во мнениях. Млекопитающие, например, отказывались даже
предположить, что рыжий зеленоглазый самец обезьяны мог быть физически
близок с Хамовой женой. Конечно, чужая душа -- потемки, но млекопитающие
готовы были поклясться молоком своих матерей, что этого произойти не могло.
Они слишком хорошо знали обезьяну-самца, говорили они, и его чистоплотность
в личной жизни ни у кого не вызывала сомнений. Они намекали даже, что он был
немножко сноб. А если допустить -- только допустить,-- что ему вдруг
захотелось слегка поразвлечься, так разве нельзя было выбрать более
привлекательную партнершу, чем Хамова жена? Например, одну из тех миловидных
желтохвостых мартышек, которые уступят любому за горсть мускатных орешков?
Моим откровениям подходит конец. Я хотел -- и вы должны понять меня,--
чтобы они прозвучали по-дружески. Если вы считаете меня чересчур
придирчивым, то это может быть вызвано -- надеюсь, вы не обидитесь -- вашим
непобедимым пристрастием к догматизму. Вы верите тому, чему хотите верить, и
не любите пересматривать свои взгляды. Это естественно -- ведь у всех вас
Ноевы гены. Без сомнения, этим объясняется и то, что вы так часто бываете
поразительно нелюбопытны. Например, вы никогда нс задавали себе такого
вопроса о своей древнейшей истории: что сталось с вороном?
Когда Ковчег сел на верхушку горы (все это было, разумеется, посложнее,
но о деталях я умолчу). Ной выпустил ворона и голубя, чтобы увидеть, сошла
ли вода с лица земли. Далее, в принятой у вас версии ворону отводится очень
малая роль; по-вашему, он просто летал тудасюда без толку. С другой стороны,
из трех полетов голубя сделали прямотаки подвиг. Мы плачем, когда он не
находит места покоя для своих ног; мы ликуем, когда он возвращается на
Ковчег с масличным листом. Позвольте же мне сообщить вам одно
обстоятельство: ворон всегда утверждал, что это он нашел масличное дерево;
что это он принес на Ковчег свежий лист; однако Ной решил, что "уместнее"
сказать, будто это сделал голубь. Лично я склонен верить ворону, который,
помимо всего прочего, летает гораздо лучше голубя; к тому же, заставить
животных спорить между собой как раз в стиле Ноя (берущего, по обыкновению,
пример со своего Бога). Ной распустил слух, будто ворон, вместо того чтобы
поскорее вернуться с известием о спаде воды, уклонился от своего долга;
кто-то якобы видел (но кто же? даже верноподданнически настроенный голубь не
унизился бы до подобной клеветы), как он лакомился падалью. Вряд ли стоит
добавлять, что ворон был глубоко оскорблен этим мгновенным переписыванием
истории; говорят -- я повторяю слова тех, у кого уши получше моих,-- что в
его голосе и по сию пору слышна хриплая нотка неудовлетворенности. Голубь
же, наоборот, после Высадки стал ворковать необыкновенно самодовольно. Он
словно уже видел свои будущие изображения на почтовых марках и фирменных
бланках.
Прежде чем спустить сходни, "Адмирал" обратился к зверям на своем
Ковчеге; его речь была передана и на другие суда. Он благодарил нас за
сотрудничество, извинялся за имевшие место временные сокращения рациона и
обещал, что, поскольку все мы выполнили свои обязательства, он постарается
добиться в дальнейших переговорах с Богом наилучшего quid pro quo (*).
Услышав это, некоторые из нас с сомнением усмехнулись: мы помнили о том, как
обошлись с ослом, о потере санитарного корабля, о политике истребления
гибридов, о смерти единорога... Для нас было очевидно: Ной хочет прикинуться
этаким свойским парнем только потому, что понимает, как поступит всякое
здравомыслящее животное, едва ступив на землю; он понимает, что мы сразу
разбежимся по лесам и полям. Ной, понятно, хотел уломать нас остаться
поблизости от своего Нового Дворца, о строительстве которого не преминул тут
же и объявить. Среди обещанных удобств были бесплатная вода для животных и
подкормка в суровое зимнее время. Он явно боялся, что мясная пища, к которой
он привык на Ковчеге, покинет его со всей прытью, на которую только способны
ее две, четыре или сколько там еще ног, а Ноеву семейству придется опять
сесть на ягоды и орехи. Как это ни удивительно, нашлись звери, посчитавшие
предложение Ноя разумным; в конце концов, говорили они, не съест же он нас
всех, он наверняка будет отбирать больных и старых. Так что некоторые --
надо сказать, не самые умные -- остались ждать, пока не построят Дворец и
вода не потечет, словно вино. Свиньи, коровы, овцы, козы (те, что поглупее),
куры... Мы предупреждали их; по крайней мере, пытались. Мы не раз насмешливо
бормотали себе под нос: "На варку или на жарку?" -- но безрезультатно. Как я
уже сказал, умом они не вышли и, видимо, побаивались возвращаться к дикой
жизни; они впали в зависимость от своей тюрьмы и от своего тюремщика. Что ж,
через несколько поколений, как и следовало ожидать, они превратились в
собственные тени. Сегодняшние свиньи и овцы -- это какие-то зомби по
сравнению со своими здоровыми, жизнерадостными предками времен Потопа. Из
них выколотили всю начинку. А некоторые, подобно индейке, подверглись
дальнейшему унижению -- прежде чем варить или жарить, их начиняют вновь.
_____________
* Здесь: выгоды (лат.). (Здесь и далее -- прим. перев.)
И чего же, по сути, добился Ной, заключив свой знаменитый Постпотопный
договор с Богом? Что получил он в обмен на преданность своей семьи и
принесенные ею жертвы (не говоря уж о более значительных жертвах,
принесенных животным миром)? Бог сказал -- и это в наивыгоднейшей
интерпретации самого Ноя,-- что Он обещает не насылать второго Потопа и в
знак этого намерения создает для нас радугу. Радугу! Ха! Конечно, на нее
бывает приятно посмотреть, и та первая, что он сотворил для нас,--
переливчатый полукруг и рядом его двойник побледнее, сверкающие в индиговом
небе,-- действительно заставила многих на пастбище поднять голову. Вы
понимаете, каков был Божий умысел: всякий раз, когда дождь начинал неохотно
|
|
|
