 |
Пожалуйста позвони Чарли гостиница интерконтинентал срочно тчк целую 5 глава
|
|
|
|
рассказчиков, которые были совсем другими, чем он: тех, что говорили
спокойно, своими собственными, простыми словами, и чье спокойствие придавало
им вес. Зная, что никогда не будет похож на них, Франклин попытался сейчас
следовать их примеру.
-- Меня попросили объяснить вам положение дел. Объяснить, как вы...
мы... оказались в такой ситуации. Я не специалист по ближневосточной
политике, но попробую рассказать все так, как я это понимаю. Для начала нам,
наверное, придется вернуться в девятнадцатое столетие, когда до образования
государства Израиль было еще далеко...-- Франклин вошел в привычный,
спокойный ритм, словно боулер, размеренно бросающий мячи. Он чувствовал, что
слушатели понемногу расслабляются. Обстоятельства были необычны, но им
рассказывали интересную историю, и они открывались навстречу рассказчику,
как испокон веку делала публика, желающая знать, откуда все пошло, жаждущая,
чтобы ей объяснили мир. Франклин изобразил идиллическое девятнадцатое
столетие -- сплошь кочевники, да козопасы, да традиционное гостеприимство,
позволяющее вам по три дня проводить в чужом жилище, не подвергаясь
расспросам о цели вашего визита. Он говорил о ранних поселениях сионистов и
о западных концепциях собственности на землю.
О Декларации Бальфура. Об иммиграции евреев из Европы. О второй мировой
войне. О вине европейцев в том, что за фашистский геноцид пришлось платить
арабам. О евреях, которых преследования нацистов научили тому, что
единственный способ уцелеть -- это самим стать такими же, как нацисты. Об их
милитаризме, экспансионизме, расизме. Об их упреждающем ударе по египетскому
воздушному флоту в начале Шестидневной войны, который был полным моральным
|
|
|
эквивалентом Перл-Харбора (Франклин умышленно не смотрел на японцев -- и на
американцев -- ни в этот момент, ни в течение еще нескольких минут). О
лагерях беженцев. О краже земли. Об искусственной поддержке израильской
экономики долларом. О зверствах по отношению к обездоленным. О еврейском
лобби в Америке. Об арабах, просивших у западных держав лишь той
справедливости, какую уже нашли у них евреи. О печальной необходимости
прибегнуть к насилию, уроке, преподанном арабам евреями точно так же, как
прежде -- евреям нацистами.
Пока Франклин использовал только две трети отведенного времени. Наряду
с потаенной враждебностью части публики он, как ни странно, ощущал и
расползшуюся по залу дремоту, точно люди уже слышали эту историю прежде и не
поверили ей еще тогда.
-- И вот мы подходим к настоящему моменту.-- Это снова пробудило в них
напряженное внимание; несмотря на экстраординарность ситуации, Франкли
почувствовал, как по коже у него побежали мурашки удовольствия. Он был
словно гипнотизер, которому достаточно щелкнуть пальцами, чтобы заворожить
зрителей.-- Мы должны понять, что на Ближнем Востоке больше не осталось
мирных граждан. Сионисты понимают это, западные правительства -- нет. Мы,
увы, теперь тоже не мирные граждане. В этом виноваты сионисты. Вы... мы...
взяты в заложники группировкой "Черный гром" с целью добиться освобождения
троих ее членов. Возможно, вы помните,-- хотя Франклин сомневался в этом,
ибо случаи подобного рода были часты, почти взаимозаменяемы что два года
назад американские воздушные силы принудили гражданский самолет с тремя
членами группы "Черный гром" на борту совершить посадку в Сицилии, что
итальянские власти одобрили этот акт пиратства и в нарушение международных
законов арестовали троих борцов за свободу, что Британия защищала действия
|
|
|
Америки в ООН и что те трое сейчас находятся в тюрьмах Франции и Германии.
Группа "Черный гром" не намерена подставлять другую щеку, и теперешний
оправданный... налет,-- Франклин произнес это слово с осторожностью,
взглянув на главаря, словно показывая, что не хочет опускаться до
эвфемизма,-- следует считать ответом на тот акт пиратства. К несчастью,
западные правительства не проявляют такой же заботы о своих гражданах, как
"Черный гром" -- о своих борцах за свободу. К несчастью, они до сих пор не
соглашаются отпустить заключенных. К сожалению, у "Черного грома" нет иного
выбора, кроме как осуществить задуманную угрозу, о которой западным
правительствам было недвусмысленно сообщено с самого начала...
В этот момент крупный неспортивного вида американец в голубой рубашке
сорвался с места и побежал по проходу к арабам. Их пулеметы не были
установлены в режим стрельбы одиночными выстрелами. Было очень много шуму и
сразу вслед за тем -- много крови. Итальянец, сидевший на линии огня,
получил в голову пулю и упал на колени к жене. Несколько человек встали и
быстро сели опять. Главарь группы "Черный гром" взглянул на часы и махнул
Хьюзу, чтобы тот продолжал. Франклин сделал большой глоток несвежей воды. Он
пожалел, что под рукой нет чего-нибудь покрепче.
-- Из-за упрямства западных правительств -- снова заговорил он,
стараясь, чтобы голос его звучал теперь как можно официальное, без прежних
хьюзовских интонаций,-- и их безрассудного пренебрежения человеческими
жизнями возникла необходимость принести жертвы. Как я пытался объяснить
ранее, это исторически неизбежно. Группа "Черный гром" чрезвычайно надеется
на то, что западные правительства незамедлительно отойдут от принятой ими
тактики. В качестве последнего средства, которое должно вразумить их,
необходимо будет казнить по двое из вас... из нас... по истечении каждого
часа до начала переговоров. Группа "Черный гром" решается на подобные
действия скрепя сердце, но западные правительства не оставляют ей выбора.
Порядок экзекуции установлен в соответствии со степенью вины западных стран
в происходящем на Ближнем Востоке.-- Франклин уже не смотрел на свою
аудиторию. Он понизил голос, но не мог позволить себе перейти предел
|
|
|
слышимости.-- Сначала американцы-сионисты. Потом остальные американцы. Потом
англичане. Потом французы, итальянцы и канадцы.
-- Какого хера вы путаете Канаду в ближневосточные дела? Какого хера?
-- закричал человек, на голове у которого по-прежнему была панама с кленовым
листом. Жена не давала ему встать. Франклин, чувствуя, что жар под ногами
становится нестерпимым, машинально сгреб листочки, ни на кого не глядя,
сошел с возвышения, пересек зал, испачкав свои каучуковые подошвы в крови
мертвого американца, миновал троих арабов, которые могли бы пристрелить его,
если бы захотели, и, никем не сопровождаемый, беспрепятственно добрался до
своей каюты. Там он запер дверь и лег на койку.
Очень скоро на палубе загремели выстрелы. С пяти до одиннадцати, ровно
через каждые шестьдесят минут, словно жуткая пародия на бой городских часов,
снаружи раздавался треск пулеметов. Затем слышались всплески -- это
выбрасывали в море очередную пару. В начале двенадцатого американскому
отряду специального назначения из двадцати двух человек, преследовавшему
"Санта-Юфимию" в течение пятнадцати часов, удалось попасть на борт. В стычке
погибли еще шесть пассажиров, включая мистера Толбота, почетного
американского гражданина из Киддерминстера. Из восьмерых гостей, помогавших
кораблю грузиться на Родосе, были убиты пятеро, двое -- после того как
сдались.
Ни главарь, ни его помощник не уцелели, поэтому не нашлось никого, кто
подтвердил бы рассказ Франклина Хьюза о заключенной им с арабами сделке.
Триция Мейтленд, которая, сама о том не ведая, на несколько часов стала
ирландкой и которая во время лекции Франклина Хьюза вернула свое кольцо на
прежнее место, никогда больше с ним не разговаривала.
Религиозные войны
Источник: Archives Municipales de Besancon (section CG, boite 377a)
(1). Нижеследующее дело, отчет о котором до сих пор не публиковался,
представляет особый интерес для историков права, поскольку в роли procureur
pour les insectes (2) выступал знаменитый юрист Бартоломе Шасене (также
|
|
|
Шасане и Шасенье), позднее первый председатель высшего суда Прованса.
Шасене, 1480 года рождения, сделал себе имя на церковном суде Отена, защищая
крыс, которые обвинялись в злонамеренном истреблении урожая ячменя.
Приводимые здесь документы, начиная с petition des habitans (3) и до
заключительного приговора суда, не являются полным отчетом -- отсутствует,
например, опрос свидетелей, могущих быть кем угодно, от местных крестьян до
знаменитых экспертов по образу жизни подсудимых,-- однако имеющиеся записи
передают показания очевидцев в целом и часто содержат точные ссылки на них,
поэтому читатель может получить вполне адекватное представление о ходе
разбирательства. По обычаю той поры заявления сторон и conclusions du
procureur episcopal (4) делались на французском, в то время как приговор
суда был торжественно оглашен на латыни.
______________ (1) Муниципальные архивы Безансона (секция CG, ящик
377a) (франц.). (2) Доверенного лица насекомых (франц.). (3) Прошения
жителей (франц.). (4) Заключение епископального прокурора (франц.).
(Примечание переводчика: Все материалы в рукописи идут подряд, и почерк
везде один и тот же. Таким образом, мы имеем здесь не оригинальные
документы, которые составлялись клерками при каждом законнике, а результат
труда третьей стороны, возможно, кого-нибудь из судей, не стремившегося
записать все выступления целиком. Сличение с содержимым ящиков 371-379
заставляет предположить, что дело в его настоящем виде было одним из ряда
показательных или типичных судебных процессов, используемых для подготовки
юристов. Эту догадку подтверждает тот факт, что из всех участников
разбирательства по имени назван только Шасене, словно студентам предлагалось
учиться мастерству на выступлениях знаменитого защитника независимо от
исхода тяжбы. Рукопись выполнена почерком первой половины шестнадцатого
столетия, поэтому если она и является чьей-то посторонней версией, что не
исключено, то все же принадлежит перу современника. Мною были приложены все
усилия, чтобы передать местами экстравагантный стиль выступлений -- особенно
безымянного procureur des habitans (1) -- соответствующим английским.)
Petition des habitans
Мы, жители Мамироля Безансонской епархии, будучи преисполненными
благоговения перед всемогущим Господом и смиренного почтения к супруге его
Церкви и будучи вместе с тем наипослушнейшими и наиаккуратнейшими
плательщиками причитающихся с нас десятин, сим документом от 12 августа 1520
года настоятельно и убедительно просим суд освободить и избавить нас от
преступных посягательств тех злоумышленников, кои осаждают нас уже многие
|
|
|
годы, кои навлекли на нас Божий гнев и позор на наше селение и кои угрожают
всем нам, богобоязненным и наипокорнейшим слугам Церкви нашей, мгновенной и
ужасной смертью, грозящей низринуться на нас сверху подобно удару грома,
которая непреложно настигнет нас, если суд в своей глубочайшей мудрости
скорым и справедливым решением не изгонит сих злоумышленников из нашего
поселка, повелев им уйти по их отвратности и зловредности, под страхом
осуждения, анафемы и отлучения от Святой Церкви и Божьего покровительства.
Plaidoyer des habitans (2)
Господа, сии бедные и смиренные истцы, несчастные и удрученные,
предстали перед вами, как некогда жители островов Минорки и Мальорки
предстали перед могущественным Августом Цезарем, прося его употребить свою
справедливую власть, дабы избавить их острова от кроликов, истребляющих
урожаи и лишающих поселян средств к существованию. И если Август Цезарь
оказался в силах помочь своим верным подданным, то насколько проще сему суду
снять с рамен истцов возложенное на них гнетущее бремя, подобное бремени
великого Энея, который вынес своего отца Анхиза из горящего града Трои.
Старый Анхиз был ослеплен ударом молнии, и сии истцы ныне как бы ослеплены,
ввергнуты во тьму от света Божьей благодати злонамеренным поведением тех,
что проходят ответчиками по данному делу и, однако, даже не явились сюда,
дабы попытаться опровергнуть выдвинутые против них обвинения, выказывая тем
презрение к сему судилищу и хуля самого Господа, предпочитая скорее
похоронить себя в греховной тьме, нежели предстоять свету-истины.
_______________ (1) Доверенного лица жителей (франц.). (2) Заявление со
стороны жителей (франц.).
Знайте же, господа, то, что было уже поведано вам очевидцами, людьми
смиренной веры и безупречной честности, простыми жалобщиками, столь
трепещущими сего суда, что из их уст может изливаться лишь чистая влага
истины. Они свидетельствовали о событиях двадцать второго дня месяца апреля
сего года, дня ежегодного паломничества Гуго, Епископа Безансонского, в
скромную церковь Св. Михаила, находящуюся в их поселке. Они описали вам в
подробностях, кои пламенеют у вас в памяти подобно раскаленной пещи, откуда
вышли невредимыми Седрах, Мисах и Авденаго, как по ежегодному обычаю
прихорашивали и приуготовляли свою церковь, дабы она стала достойной
лицезрения Епископа, как украсили алтарь цветами и заново укрепили дверь
против нашествия животных, но как, сумев замкнуть засовы перед свиньями и
коровами, они оказались не способны замкнуть их перед теми дьявольскими
bestioles (1), кои проникают в малейшую дырочку, подобно тому как Давид
отыскал щелку в доспехах Голиафа. Они рассказали вам, как спустили на
веревке со стропил Епископский трон, хранящийся там привязанным целый год и
спускаемый лишь в день паломничества Епископа, дабы какой-нибудь ребенок или
чужеземец не мог случайно сесть на него и тем самым осквернить его, каковая
традиция скромна и благочестива и весьма достойна похвалы в очах Господа и
сего суда. Как сей трон, спущенный сверху, поместили пред алтарем, что
делалось всякий год и иного не мог бы припомнить даже старейший Мафусаил тех
мест, и как благоразумные поселяне охраняли его в течение всей ночи перед
прибытием Епископа, так страшились они осквернения трона. И как на следующий
день Гуго, Епископ Безансонский, прибыл, совершая ежегодное паломничество,
подобно Гракху, приходящему к возлюбленному народу своему, в эту скромную
церковь Св. Михаила, и возрадовался, узрев их рвение и чистоту веры. И как,
благословив сначала, по своему обычаю, всех жителей Мамироля со ступеней
храма, он прошествовал по главному нефу, сопутствуемый на почтительном
расстоянии своей паствой, и пал ниц, как был, во всей роскоши своего
облачения, перед алтарем, подобно Иисусу Христу, павшему ниц пред своим
Всемогущим Отцом. Как он встал, поднялся по ступеням к алтарю, обратил свой
лик к прихожанам и опустился на трон. О, злосчастный день! О, злосчастные
покусители! И как Епископ упал, ударясь головой об алтарную ступень, и был
ввергнут против своей воли в состояние неразумия. И как, по отбытии Епископа
и его свиты, унесшей Епископа в состоянии неразумия, устрашенные истцы
осмотрели Епископский трон и обнаружили в ножке, рухнувшей, словно стены
Иерихона, следы гнусного и противоестественного вторжения древесных червей,
и как сии черви, тайно и исподволь совершившие свой дьявольский труд, так
проели ножку, что Епископ низринулся, подобно могучему Дедалу, с сияющих
небес во тьму неразумия. И как, весьма убоясь Божьего гнева, истцы забрались
на стропила церкви Св. Михаила и осмотрели раму, на которой трон покоился
триста шестьдесят четыре дня в году, и как они обнаружили, что черви
проникли и в раму, так что она рассыпалась, едва они прикоснулись к ней, и
кощунственно упала вниз на алтарные ступени, и как брусья крыши оказались
коварно источены сими дьявольскими bestioles, что заставило истцов опасаться
за собственную жизнь, ибо они столь же бедны, сколь и набожны, и их бедность
не позволяет им выстроить новую церковь, а их набожность велит им
поклоняться их Пресвятому Отцу столь же ревностно, сколь и прежде, и в
освященном месте, а не среди полей и лесов.
______________ (1) Зверюшками, козявками (франц.).
Так прислушайтесь же, господа, к жалобе сих смиренных поселян,
безответных, как трава под ногою. Они привыкли ко многим бедствиям: к
саранче, затмевающей небо, как длань Господня, что застит солнце, к полчищам
крыс, опустошающим их поля, как свирепый вепрь окрестности Кйлвдона., о чем
повествует: Гомер в первой книге "Илиады", к долгоносику, истребляющему
зерно в их зимних амбарах. Сколь же пагубнее и зловреднее сия новая напасть,
грозящая уничтожить зерно, которое поселяне накапливают на Небесах своею
кроткою набожностью и выплатами десятины. Ибо сии злоумышленники, даже и
сегодня проявившие неуважение к вашему суду, оскорбили самого Господа, напав
на его Дом, оскорбили его супругу Церковь, ввергнув Гуго, Епископа
Безансонского. во тьму неразумия, оскорбили истцов, угрожая обрушить остов и
покрытие их церкви на невинные головы детей и младенцев в тот час, когда
весь поселок возносит молитвы, а посему будет правильно, разумно и
необходимо приказать и повелеть этим животным оставить свое поселение и
удалиться из Дома Господня, а также приговорить их к необходимой анафеме и
отлучению, как предписано нашей Пресвятой Матерью Церковью, за которую
неустанно молятся сии бедные истцы.
Plaidoyer des insectes (1)
Итак, господа, поскольку вам было угодно назначить меня доверенным
лицом bestioles в этом деле, я попытаюсь объяснить суду, почему обвинения в
их адрес несостоятельны и почему иск должен быть отклонен как
необоснованный. Признаться, я удивлен тем, что о моих клиентах, не
совершивших никакого преступления, говорят как о злейших преступниках, и
тем, что мои клиенты, будучи бессловесными, вызваны сюда для объяснений,
словно в своих ежедневных хлопотах они привыкли пользоваться человеческой
речью. Однако дар речи есть у меня, и я со всем смирением попробую сослужить
службу их безгласным устам.
Так как вы дозволили мне выступать за этих несчастных животных, я,
во-первых, замечу, что мои подзащитные неподсудны данному суду и что
направленный им вызов лишен законной силы, ибо предполагает, что его
получатели наделены разумом и волей и тем самым способны как совершить
преступление, так и ответить на вызов в суд по поводу вышеуказанного
преступления. Сие же места не имеет, ибо мои клиенты суть низшие животные,
направляемые только инстинктом, что подтверждается в первой книге Пандектов,
в параграфе "Si quadrupes" (2), где сказано: "Nec enim potest animal
injuriam fecisse, quod sensu caret" (3).
Во-вторых, в качестве дополнения и альтернативы предыдущему, я
утверждаю, что если бы случаи с bestioles и подлежали юрисдикции суда,
настоящий трибунал не имел бы законных оснований рассматривать это дело, ибо
существует хорошо известное и давно установленное правило, что обвиняемых
нельзя судить in absentia (4). Здесь прозвучало заявление, что древесным
червям была отправлена стандартная повестка, предписывающая им в назначенный
день, а именно сегодня, явиться на суд, они же дерзко отказались явиться,
тем самым лишась обычного права не быть судимыми in absentia. Против этого
аргумента я выдвигаю два возражения. Первое: если даже вызов в суд был
составлен должным образом, имеем ли мы доказательства того, что он получен
моими подзащитными? Ибо известно, что повестка должна быть не только
составлена, но и доставлена, а поверенный жителей Мамироля не указал, каким
способом древесные черви подтвердили получение повестки. И второе
возражение, еще более веское: в анналах права имеется строжайше
сформулированный принцип, согласно которому ответчику следует извинить
неявку в суд, если может быть показано, что значительное расстояние,
трудности или опасности пути не позволяют ему предстать перед судом без
всякого риска. Если бы вы вызвали на суд крысу, могли бы вы ожидать, что она
доберется сюда, минуя город, полный кошек? А в данном случае дорога от места
обитания bestioles до суда представляет для них непреодолимое препятствие не
только вследствие своей чудовищной дальности, но и из-за смертельной угрозы,
которую несут с собой хищники, всегда готовые покуситься на жизнь этих
кротких созданий. Следовательно, они могут, ничем не рискуя, в рамках
законности и со всем уважением к суду вежливо отказаться выполнить
предписание.
________________ (1) Заявление со стороны насекомых (франц.). (2) "Если
четвероногое" (лат.). (3) Ведь не может животное совершить правонарушение,
ибо оно лишено разума (лат.). (4) В их отсутствие (лат.).
В-третьих, вызов составлен некорректно, ибо он адресован древесным
червям, в настоящее время проживающим в церкви Св. Михаила поселка Мамироля.
Относится ли это ко всем без исключения bestioles, находящимся в церкви?
Ведь многие из них ведут мирную жизнь, не представляя какой бы то ни было
угрозы для истцов. Разве следует вызывать в суд весь поселок лишь потому,
что в нем завелась шайка бандитов? Это неоправданно. Далее, существует
правило, согласно которому судом должна быть установлена личность ответчика.
Мы рассматриваем два преступных деяния, повреждение ножки Епископского трона
и повреждение крыши церкви, но даже минимальная осведомленность об образе
жизни моих подзащитных позволяет понять, что те черви, которые в настоящее
время проживают в ножке, не могут иметь никакого касательства к делу о
крыше, а те, которые проживают в крыше, не могут иметь никакого касательства
к делу о ножке. Выходит, что две различные стороны обвиняются в двух
различных преступлениях, причем в повестке не проведено разделения сторон и
преступлений, следовательно, вызов неспецифицирован и потому недействителен.
В-четвертых, в качестве независимого пункта я должен заявить, что
судить bestioles подобным образом противно не только Человеческому и
Церковному законам, но также и закону Божьему. Ибо откуда взялись те
крошечные создания, на которых торжественно обращается вся мощь сего суда?
Кто создал их? Не кто иной, как Всемогущий Господь, создавший всех нас, и
высших, и низших. И не читаем ли мы в первой главе священной книги Бытия,
что Бог сотворил зверя земного по роду его, скотов по роду их и всех
животных, пресмыкающихся по земле, по роду их, и увидел Бог, что это хорошо?
И, далее, разве не дал Бог зверям и всем гадам земным всякое семя, какое
есть на земле, и всякое дерево, какое есть на земле, и всякий плод всякого
дерева в пищу? И, еще далее, разве не дал он им всем наказа плодиться и
размножаться и наполнять землю? Создатель не повелел бы зверям и всем гадам
земным размножаться, если бы в своей бесконечной мудрости не обеспечил их
пропитанием, и он это сделал, сказав, что дает им семя, и плод, и деревья в
пищу. Но чем же и были заняты эти кроткие bestioles с самого дня Творения,
как не осуществлением своих неотъемлемых прав, дарованных им во время оно,
прав, которые Человек не властен ни урезать, ни отменять? Да, древесные
черви порой выбирают для своего обитания места, где могут причинить Человеку
неудобства, но это еще не повод бунтовать против законов Природы,
установленных при Сотворении мира, ибо такой бунт есть прямое и дерзкое
неповиновение Творцу. Господь вдохнул жизнь в древесных червей и дал им
деревья земные в пищу; сколь же самонадеянно и опасно для нас было бы идти
наперекор Божьей воле. Нет, я скорее предложил бы суду направить свое
внимание не на сомнительные злодеяния кротчайших из тварей, а на злодеяния
самого человека. Господь ничего не делает без цели, и то, что он позволил
древесным червям поселиться в церкви Св. Михаила, является не чем иным, как
предупреждением и наказанием человечества за его грехи. То, что червям было
позволено населить церковь, а не какой-нибудь другой дом, является,
утверждаю я, еще более серьезным предупреждением и наказанием. Неужели люди,
представшие перед судом в роли истцов, так уверены в своей смиренности и
христианских добродетелях, что берутся обвинять кротчайших животных, не
обвинив сначала самих себя? Бойтесь греха гордыни, говорю я этим истцам.
Вытащите бревно из своего глаза, прежде чем пытаться достать соринку из
чужого.
В-пятых, и в-последних, procureur pour les habitans требует от суда
обрушить на bestioles тот громовой удар, что известен под именем отлучения.
В качестве независимого пункта я считаю своим долгом предупредить суд, что
такая кара была бы и несоответствующей, и незаконной. Поскольку отлучение
лишает грешника возможности общаться с Богом, запрещает ему вкушать хлеб и
вино, которые суть тело и кровь Христовы, изгоняет его из лона Святой Церкви
с ее светом и теплом, то разве можно считать законным отлучение зверя
полевого или гада земного, которые никогда и не являлись причастниками
Святой Церкви? Нельзя, в первую очередь, лишать подсудимого тех благ,
которыми он никогда не обладал. Это юридически неграмотно. А вовторых,
отлучение -- кара великая и ужасная, она ввергает наказуемого в кромешную
тьму, навеки лишает его света и благости Божьей. Возможно ли признать такую
кару годной для bestiole, которая не имеет бессмертной души? Возможно ли
обречь подсудимого на вечные муки, если он не обладает вечной жизнью? Эти
существа не могут быть изгнаны из Церкви, ибо они не ее члены; как говорит
апостол Павел, "судите внутренних, но не внешних".
Итак, в свете изложенных соображений я предлагаю прекратить дело и
отклонить иск как необоснованный, подзащитных же моих оправдать и освободить
от всякого дальнейшего судебного преследования.
Бартоломе Шасене, юрист.
Replique des habitans (1)
Господа, для меня большая честь вновь выступать перед вашим
почтеннейшим судом, моля о справедливости, как та несчастная, обиженная
мать, что молила Соломона вернуть ей дитя. Словно Улисс знаменитому Аяксу,
буду я противоборствовать адвокату bestioles, представившему вам много
аргументов, пестротою своей подобных Иезавели.
_______________
(1) Ответная речь жителей (франц.).
Во-первых, он утверждает, будто сей суд не имеет прав и полномочий
судить bestioles за совершенные ими в Мамироле тяжкие преступления, и
аргументирует это тем, что в глазах Божьих мы не лучше древесных червей, не
выше их и не ниже, а потому не обладаем правом вершить над ними суд подобно
Юпитеру, чей храм был на Тарпейской скале, откуда сбрасывали предателей. Но
я опровергну это, подражая Господу нашему, изгнавшему менял из
Иерусалимского храма, и вот каким образом.
Разве человек не выше животных? Разве не явствует из священной книги
Бытия, что животные, сотворенные прежде человека, были сотворены именно ради
его пользы? Разве не дал Господь Адаму владычества над рыбами морскими, и
над птицами небесными, и над всеми тварями, пресмыкающимися по земле? Разве
не нарек человек имена всем скотам, и птицам небесным, и всем зверям
полевым? Разве не было владычество человека над животными подтверждено
Псалмопевцем и повторно отмечено апостолом Павлом? Но как же может человек
владычествовать над животными и не иметь права карать их за их злодеяния?
Далее, сие право вершить над животными суд, которое столь упорно отрицает
адвокат bestioles, было даровано человеку самим Богом, о чем открыто
свидетельствует священная книга Исхода. Разве не заповедал Господь Моисею
священного закона -- око за око и зуб за зуб? И не продолжал ли он так: если
вол забодает мужчину или женщину до смерти, то вола непременно следует
|
|
|
