Многогранность пастырско-педагогической деятельности.

Слово «пастырь» происходит от греческого «пим и н». Оно означает «питать». Другое его значение связано с понятием «защищать». Слово «пастырь», таким образом, в своем расширительном значении означает человека, постоянно и внимательно следящего, ухаживающего, руководящего, управляющего своей паствой и всецело преданного этому делу как своему призванию. По словам прот. Г.Шавельского, это слово выражает понятие о попечительной, вплоть до самопожертвования проникнутой заботе пастыря о нуждах и преуспеянии своих пасомых, являющихся объектом его деятельности (276, 17).

Русский аналог слова «пастырь» – священнослужитель, священник, наставник верующих (паствы).

Как уже отмечалось, пастырское делание включает исполнение трех главных обязанностей: учительства – распространение Слова Божия и христианского учения; священнодействия – совершение богослужений и таинств; духовного руководства – руководство нравственным усовершенствованием христиан (143, 8-9).

Хотя деятельность отца Иоанна можно рассматривать с самых различных сторон (пастырь, педагог, богослов, экзегет, пасторолог, литургист, писатель), мы остановимся именно на этих трех аспектах его служения, как бы концетрирующих, собирающих все остальные.

Учительство.

Отец Иоанн учил, что первая обязанность пастыря – наставлять пасомых в вере – «так важна, что оставляющий ее без исполнения недостоин своего звания» (143, 35).

Он часто проповедовал в Академическом храме, и как проповедовал! В красноречивых и доступных проповедях отец Иоанн поучал народ примерами жизни, страданий и смерти Иисуса Христа, разъяснял заповеди и обличал пороки. Некоторые свои проповеди он записывал, они опубликованы. Некоторые проповеди записывали люди, стоящие в храме, настолько ярко и убедительно он говорил.

В своих проповедях отец Иоанн раскрывал болезни души человека, болезни совести и в то же время указывал на лекарства от этих болезней. Он выступал как великий носитель христианского идеала, осуществляемого, прежде всего, любовью и милосердием к ближним. Отец Иоанн учил, что причины недугов каждого человека в отдельности и общества в целом – в падшей природе человека, обновить и исправить которую может только сила евангельских заповедей.

Он выступал с проповедью не только как учитель христианских нравов, но и как опытный воспитатель и мудрый руководитель, требующий от своих пасомых сознательного отчета в усвоении данного наставления. Благодатное пастырское слово отца Иоанна, внушительное и назидательное, всегда было плодоносно (196, 36).

В чем же заключалась причина успеха его проповедей? Вот как сам отец Иоанн учил о действенности проповеди: «Истинный пастырь более всего заботится о том, чтобы заложить в глубине сердца слушателей сознание неотразимой правды и абсолютной чистоты проповедуемого учения. Для этого ему необходимы не только большие теоретические знания, но и собственная жизнь. Хотя пастырь говорит красноречиво, но если предписываемые им правила жизни не оправдываются его собственной жизнью, то слушатели не могут понимать проповедуемого в строгом смысле и применить к себе. Св. Иоанн Дамаскин говорит: «Или не учи, или нравами учи, иначе – словами будешь призывать, а делами отгонять»…

Истинный пастырь преподаваемое высокое учение сам усваивает органически, оно... становится его собственным цельным и ясным мировоззрением. Тогда его проповедь оказывает неотразимое влияние на слушателей. Слушатель чувствует, как самый дух проповедника входит в его душу…

Если пастырь будет связан страстями и пороками, то и сам язык его будет связан. Его слова будут пустым звуком... Сама же порочная жизнь истощит его духовные силы и отнимет у него способность учить паству. Пастырь должен учить людей словами, делами и даже своим молчанием» (196, 36).

Схиархимандрит Иоанн проповедовал Христово учение самой своей жизнью. Это знают все, кто общался с ним. Многие говорят так: «В разных жизненных ситуациях я вспоминаю батюшку, как он поступал, что говорил, и стараюсь принять решение, исходя из яркого примера его жизни» (196, 36-37).

Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал, что духовные люди «по действию в них Божественной благодати получают такие свойства и способности, которых чужд человек в своем естественном состоянии» (АО?,?). Так и отец Иоанн имел дары Святого Духа, среди которых были непрестанная молитва Иисусова, духовное рассуждение, прозорливость, проникновение в тайники человеческих душ, исцеление болезней душевных и телесных. Но главное: он стяжал величайший дар благодати Божией – беспредельную, деятельную, спасающую христианскую любовь.

Эта любовь в старце достигла высоты евангельского совершенства. Всего себя, все свои силы, разум, сердце и волю отец Иоанн принес Богу и людям. Как часто он освобождал других от болезней, скорбей, душевных печалей, принимая их на себя! Так он душу свою полагал за ближних. Самоотверженная любовь, горевшая желанием всем помочь, всех утешить, всем дать возможность спастись – характерная черта отца Иоанна. Подвиг его любви к ближнему изумляет знавших старца и волнующе захватывает души людей, узнавших о нем уже после его преставления (196, 40).

Он имел доступ к сердцу каждого и говорил: «Только любовью можно постигнуть внутреннюю жизнь других людей и войти с ними в тесное духовное общение». – «Реальная любовь – носить немощи друг друга». – «Любовь сильнее смерти». – «В любви сокрыт ключ и истинного боговедения и истинной христианской жизни». Он возвращал падшим людям образ Божий, умел заставить их плакать слезами покаяния, слезами возрождения к новой духовной жизни.

Отец Иоанн был настоящим отцом для всех, обращавшихся к нему с верой. Старец «брал на себя» всего человека со всеми его немощами и скорбями. Для него не было мелочей, он все принимал близко к своему любвеобильному сердцу. Иногда люди только по прошествии нескольких лет, когда жизнь их по молитвам батюшки устраивалась, осознавали, какой великий дар и какую великую помощь они получали.

Епископ Полоцкий и Глубокский Феодосий рассказывал: «Когда батюшка отошел из земного мира, одна женщина, мать троих детей, сказала: «Он любил моих детей больше, чем люблю их я!» И хотя внешние проявления любви редко видели у старца (он всегда был собран, часто строг), но материнское сердце распознало любовь истинную, внутреннюю, духовную. Таких детей у батюшки было много – сотни и тысячи. И каждое свое чадо он любил любовью, которая была сильнее материнской» (196, 40).

По отзывам знавших старца, он не только мужественно нес свой крест, но и имел огромную нравственную силу поддерживать тысячи других людей и помогать им нести жизненные кресты. Умел утирать любые слезы, утешать во всяких невзгодах: от него передавалась благодать мира и глубокого успокоения. Он обладал редким даром духовно воскрешать людей после нравственного омерщвления. Сам вид, одно только присутствие этого духовно великого человека спасительно действовали на других, врачуя страсти и болезни, побуждая к добру, вызывая молитвенное состояние и слезы.

Старец был настолько красив, что при нем даже вслух говорили с благоговением: «Какой красивый!» Высокий, статный, широкоплечий, с правильными, мужественными, одухотворенными чертами лица, с длинными густыми волосами и бородой. Величественность удивительно сочеталась в нем с быстротой действий и внутренней энергией. В замечательных глазах старца отражалось сияние неба, которое проникало в самую глубь души собеседника и озаряло беспросветный мрак многих и многих жизней. Недаром говорили, что у старца глаза как у ангела.

Разносторонность и богатство духа отца Иоанна были необычайны. Он совмещал в себе непрестанную молитвенную углубленность и деятельную жизнь, строгость и мягкость, серьезность и шутливость, собранность духа и общительность, теоретические познания и житейскую опытность, всецелую жизнь в Боге и хозяйственную практичность, величие духа и простоту.

Батюшка и чад своих учил простоте: «Будешь жить просто – будет ангелов со сто»; «Будь простым, а это значит постоянно думать: «Я хуже всех, всем должен добро делать»; «Всегда помни: «Я хуже всех», – и простота придет. Нужно быть простым, быть как дитя».

Отец Иоанн обладал исключительной памятью. Когда духовные дети жаловались ему на забывчивость, он говорил: «Память засоряется от грехов» (196, 42).

В своих проповедях и наставлениях отец Иоанн часто повторял: «Мы должны постоянно следить за собой, за своими мыслями, делами и пожеланиями и всячески избегать того, что оскорбляет Бога и удаляет Его из нашего сердца». Он называл внимание первым средством для очищения души: «Что касается духовной жизни и очищения души от греховного мусора, то первым средством в этом деле является бодрствование духа».

В письмах старец также часто писал своим чадам о внимании: «Будем внимать себе!»; «Будь повнимательнее к себе самой»; «Желаю тебе быть лучше и обратить особое внимание на свою бессмертную душу» и т.п. Отец Иоанн показывает, какое важное значение имеет внимание в деле спасения. Он пишет: «Наше спасение заключается в том, чтобы мы смотрели за собой повнимательнее». «Будем почаще испытывать самих себя, где мы находимся, и с помощью Божией удаляться от всего греховного и порочного» (196, 81-82).

По учению святых отцов, поставив ум в трезвенное состояние, человек должен внимательно смотреть на нападающие помыслы и отвергать их при самом появлении, не принимая их и не позволяя им проникнуть в наше сердце. Отец Иоанн часто использовал образное выражение, говоря что дверь души надо держать закрытой.

Когда батюшке говорили об унынии, тоске, он отвечал, что «это бывает, когда дверь [души] открыта, то есть впускаешь лукавые помыслы, они понемногу расхищают все, что накопилось в душе, все дары молитвы. Нужно дверь закрыть, помыслы гнать, богатство копить. Тогда в душе будет теплота, сокровища и благодать». Еще говорил: «Раз сразу не отсек мысль, а разговариваешь [с ней], значит, не возненавидел [греховную мысль]» (196, 82-83).

Говоря о духовном омрачении человека, старец подчеркивал, что человек слаб, слушает внушения врага, принимает их за свои мысли. Поэтому часто повторял: «Не слушай врага, не соглашайся с ним!», «Не исполняй то, что он тебе внушает». Еще говорил: «Надо стремиться к духовной жизни, не принимать помыслов от врага». Когда отца Иоанна спрашивали: «Что значит – очищать помыслы?» – он отвечал: «Не соглашаться с ними». В «Симфонии по творениям святителя Тихона Задонского» батюшка пишет: «Подвиг отсечения помыслов предстоит всем христианам без исключения и непрестанно…» (196, 83-84).

Если батюшке говорили о мыслях зависти, ревности, он образно отвечал, что, принимая эти мысли, человек сам пыль поднимает и пылит перед собой. На примере страсти зависти батюшка учил, как бороться и с другими греховными мыслями. «Зависть – это от врага. Он может истерзать душу, если не противиться... Когда зависть [нападает], не пытайся своим размышлением противиться врагу, бесполезно, он тебя обманет. Вообще не принимай его подступов – сразу отрезай: «Мне этого не надо, это не мое». «Занимайся сразу работой, чтобы ум был занят...».

Если у человека были сомнения в вере, батюшка говорил: «Сомнение – искушение диавола. Бессмысленно разговаривать со своими мыслями. На все сомнения – один ответ: «Верую», – и скоро почувствуешь помощь».

По воспоминаниям епископа Феодосия, когда отцу Иоанну приходилось общаться с людьми мирскими, например, во время поездки в поезде, он и здесь самим поведением своим проповедовал, но эта проповедь была особой. Прежде всего, батюшка проявлял глубокий такт, величайшую доброту и внимательность к тем, кто его окружал (196, 37).

Однажды ему должны были делать операцию, и он лежал на каталке в предоперационной. Даже в таком его положении люди, возможно, сами того не сознавая, тянулись к старцу. К нему подходили врачи, медсестры, санитары. Кто-то задавал вопрос, кто-то рассказывал о своей жизни, кто-то просто стоял рядом. Батюшка потом сказал, что всем поговорить хочется, то есть все нуждаются в духовной помощи. Даже в такие минуты старец жил для людей и не переставал проповедовать (196, 37-38).

Когда батюшка лежал в больнице после операции, то к нему очень тянулись все больные, всем рядом с ним становилось хорошо, всем он приносил облегчение. Он видел каждую душу. Если человек не мог чего-то принять, то батюшка на него не «давил», а потихоньку располагал, подводил к принятию того, что человеку сначала казалось слишком строгим, возвышенным.

В палате с батюшкой лежали несколько подростков, больных гемофилией. От ушибов у них очень распухали и болели суставы. Для облегчения боли им назначали наркотики. Но многие симулировали, преувеличивали боль, чтобы получить побольше наркотических средств. Врачи этого не понимали, а старец сразу увидел и очень серьезно поговорил с врачом о том, что нужно осторожно назначать наркотики, давать их меньше, чтобы молодые люди к ним не пристрастились. Объяснял, как это вредно и опасно. Весь медицинский персонал относился к отцу Иоанну с большим уважением (196, 38).

Люди самого разного уровня образования и воспитания тянулись к нему. Со всеми он не только находил общий язык, но и давал верное духовное направление, снимал тяжесть с каждой души. Люди верующие говорили о нем: «Какой благодатный!», а неверующие: «Какой необыкновенный человек!».

Особенно потянулся к батюшке врач А. Он вместе с женой даже поехал потом к старцу в Московскую Духовную академию. Рассказывал, что батюшка необыкновенно тепло их принял, накормил обедом, провел с экскурсией по Церковно-археологическому кабинету. Но, главное, как бы незаметно обращал их внимание на духовное.

Речь старца изобиловала духовной силой Священного Писания и отличалась яркой выразительностью народного языка: «Кто не кается, тот мертв», «Ум покаявшегося думает по-другому», «У нас сердце каменное, где плод не растет», «Проводя пост беззаконно, человек отрицается Матери Церкви», «Нерадение есть тьма неведения», «Бес свил в нашей душе гнездо», «Гордость помрачает, смирение просвещает», «Осуждая ближнего, досаждаешь Богу», «Сердце не может быть раздвоено в любви», «Много скорби праведным, но нечестивым еще больше», «Смерть есть начало вечности», «Где чистая совесть, там радость и вера», «Что в душе отпечатлелось за время жизни, с тем она и предстанет на Суд», «Кто Церковь не слушает, тот не Христов», «Честь неразумному есть меч», «Одно чтение – ко спасению, другое – к погибели», «Безнравственный человек есть посмешище злого духа», «Сейчас в мире царит тьма духовная. Вот мы и должны быть светом и солью» (196, 87).

Благодатное слово отца Иоанна было так внушительно и назидательно, что вместе со словами его проникала в душу и сама истина. Всем он говорил лишь о духовном. Если иногда казалось, что им сказано что-либо житейское, то впоследствии всегда выявлялся духовный смысл старческих слов.

Из наставлений святых отцов отец Иоанн особенно часто любил повторять слова глубоко чтимого им преподобного Амвросия Оптинского: «Никого не осуждать, никому не досаждать, и всем – мое почтеньице!».

Вот некоторые общие наставления старца.

Призывая к жизни небесной, духовной, отец Иоанн говорил: «Тело – это только одежда души. Живет-то душа, вот и необходимо ее питать».

Если у людей возникали сложности во взаимоотношениях, отец Иоанн часто говорил: «Надо к N. ключик подобрать», - и учил, как это сделать. Сам он умел «подобрать ключик» к каждой душе.

«Всегда надо помнить цель – спасение. Это - дело всей жизни. Здесь скоро ничего не добудешь». «Надо каяться и устремляться ввысь. Как на небе набегают тучки – так и жизнь христианина. Без этого нельзя. Молись». «Борись с грехом – знай свое дело». «Унижение – это хорошо». «Надо всех любить и всех убегать, а то все разоришь». «Всегда себя нужно обвинять». «Страсти отражаются на лице» (196, 89).

«Ни к кому и ни к чему не должно быть привязанности, только к Богу».»Надо к Богу стремиться, Божественного искать, что к человеку привязываться».»Мы на земле гости. Наш дом не здесь».»Останься верен Богу до смерти – и никогда не ошибешься».»Мы здесь как в ссылке, истинная наша жизнь там. Но здесь надо и потрудиться. Наша жизнь здесь – сеять, только сеять, собирать потом будем. Плод Господь потом даст» (196, 90).

Старец особенно наставлял никого не осуждать, учил, как надо поступать: «Стали плохо о ком-то говорить, а ты скажи: «Я сама так делаю, я хуже», – вот уже и отсекла».

Одна духовная дочь спрашивала его: «Если люди, с которыми я нахожусь, начинают осуждать, а я не могу удержаться и тоже осуждаю?», – батюшка отвечал: «Уходи, тогда лучше уходи».

На вопрос: «Как мне покаяться?» – отвечал: «Благодарить Господа. Не досаждать, не обижать, не осуждать».

Почти двадцать пять лет провел отец Иоанн в Московских Духовных школах, и труды его, направленные на их процветание, неоценимы.

В 1969 году, окончив Московскую Духовную академию со степенью кандидата богословия, присвоенной ему за сочинение «Оптинский старец иеросхимонах Амвросий (Гренков) и его эпистолярное наследие», отец Иоанн был оставлен профессорским стипендиатом в Московских Духовных школах, преподавал Пастырское богословие и практическое руководство для пастырей. Эти предметы призваны формировать священнослужителей, способных стать духовными руководителями вверенных им Церковью человеческих душ. Не случайно именно отцу Иоанну было доверено преподавать их будущим пастырям.

По отзыву инспектора Московских Духовных школ, отец Иоанн обладал великими духовными дарованиями. «Он был истинным пастырем и образцом для пастырей. Заповедь Апостола: «Образ буди верным» он исполнил, и все, кто знал его, были свидетелями тому. Это очень важно для Духовных школ – видеть образец христианской жизни».

Митрополит Астанайский и Алма-Атинский Мефодий свидетельствует: «Все, кто знал отца Иоанна, помнят, что это был монах и пастырь милостью Божией. Вся жизнь его была отдана без остатка служению Богу, Церкви, ближним» (196, 49).

Лекции отца Иоанна по Пастырскому богословию – плод трудов не только выдающегося ученого-богослова, но и духоносного пастыря. Раскрывая сущность пастырства и излагая его историю, отец Иоанн созидал в душах учащихся благодатную настроенность и любовь к Богу, Церкви, пасомым, которые должен иметь пастырь при совершении своего служения. Заключительная глава его лекций названа «Духовное и душевное пастырство». В ней ярко показано, что «истинное пастырство есть сочетание Божественной благодати, особого призвания, большого личного труда, непрестанного контроля над собой, духовного бодрствования и молитвенного подвига». Здесь же раскрыта губительная опасность подмены благодатного духовного пастырства естественным и душевным.

Лекции схиархимандрита Иоанна, обладая неотразимой внутренней благодатной силой, содержат и много конкретных практических советов, касающихся всех сторон жизни пастыря. По отзывам студентов, отец Иоанн умел посеять в их сердцах истинный дух пастырства – аскетический, самоотверженный, дышащий любовью. Его лекции служат и будут служить для студентов Духовных школ и для всех будущих пастырей верным руководством на избранном пути.

Отец Иоанн преподавал столь интересно и вдохновенно, что к нему на лекции приходили студенты с других курсов. С 1974 года он начал преподавать литургику в Семинарии. И здесь уроки отца Иоанна были очень интересными. Он не только знакомил учащихся с Богослужебным уставом, но и вводил в курс литургического богословия, историю формирования чина Богослужения. Отец Иоанн был строгим и требовательным преподавателем, студенты очень его уважали и к его занятиям готовились серьезно. Уроки его проходили в напряженном энергичном темпе, но когда он видел, что слушатели устали, то мог пошутить, снять с них внутреннее напряжение. Сила его духовного слова и мудрость учителя возбуждали ревность в студентах, и они, как правило, очень хорошо знали литургику.

Отец Иоанн – признанный замечательный литургист. (Более подробно об этом будет скзано далее). Это подтверждают отзывы и воспоминания многих его учеников, например, игумена Сергия (Данкова).

«Об архимандрите Иоанне (Маслове) я впервые услышал в стенах Московской Духовной семинарии. Он был известен как один из последних монахов Глинской пустыни, приехавших в Троице-Сергиеву Лавру после ее закрытия. Для нас, семинаристов, он представлял воплощенную живую традицию, преемственно связывающую Глинских старцев с нашим временем. Поэтому мы с благоговением и трепетом смотрели на него как на авторитет в духовно-аскетической жизни.

Более близкое знакомство с отцом Иоанном у меня состоялось в 3-м классе Семинарии, где архимандрит Иоанн вел курс литургики, тот ее раздел, который освещает историю и уставное совершение служб двунадесятых праздников. Первый урок запомнился на всю жизнь. Когда отец Иоанн вошел в аудиторию, все пространство сразу же заполнилось его необычайно светлой личностью, точно кто-то невидимый включил свет, и мы сразу почувствовали, что происходит что-то необычное, неординарное, и сразу из «сонливых мух» мы превратились в активно внимающих его боговдохновенному слову.

Следует сказать несколько слов об отце Иоанне как об опытном преподавателе и педагоге, духовном наставнике и мудром учителе. Дело в том, что у него был свой преподавательский метод, он никогда не читал долгих и скучных лекций, что, на первый взгляд, кажется свойственным предмету литургики. Он умел так интересно подать материал, так увлечь темой урока, что в аудитории не оставалось равнодушных. Он старался каждого семинариста включить в процесс познания истины, пробудить в нем интерес к предмету, растормошить, заставить думать и активно обсуждать тему урока. Отец Иоанн вообще изменил образ преподавания. Он разрушил стену, разделяющую преподавателя, читающего с кафедры лекцию, и пассивно воспринимающую аудиторию. Мы были очень удивлены, когда отец Иоанн стер все преграды и объединил нас в одно целое, в стадо Христово, по образу Иисуса Христа и Его учеников, где сам отец Иоанн выполнял роль доброго пастыря, ведущего нас к познанию истины. Уроки отца Иоанна – это всегда активный мыслительный процесс, это возможность самому докопаться до сути преподаваемой дисциплины, активно включиться в процесс постижения сложных богослужебных последований.

Если обыкновенный преподаватель лишь «вдалбливает» послушным студентам прописные истины, то отец Иоанн незаметно втягивал нас в процесс обсуждения темы урока, увлекал в процесс поиска истины. Мы своими усилиями пробивали себе дорогу к конечной цели, он лишь, где это было необходимо, направлял наши усилия в нужное русло, вовремя предостерегал от ошибочных решений, и мы всегда постигали истину при его мудром водительстве. Это было некое сакраментальное действо, своеобразное богослужение (ведь мы изучали тропари, стихиры праздника), где мы не только изучали тему данного праздника, но и одновременно вместе с пастырем как бы совершали службу, посвященную этому праздничному событию. Вместе с пастырем мы не только познавали истину, но и служили этой истине. И действительно, ощущение после урока оставалось таким, каким бывает после праздничной всенощной. Все были оживлены, в приподнятом настроении, на устах были богослужебные песнопения. Личность отца Иоанна настолько вдохновляла всех нас, что превращала урок литургики в праздник Богопознания и Богообщения. Поэтому истины, познанные на уроках литургики, оставались в памяти на всю жизнь.

Здесь следует особо отметить, что отец Иоанн выступал не только как одаренный свыше преподаватель, опытный педагог, но и как внимательный пастырь и непревзойденный по силе влияния духовник. Каждое занятие – это прежде всего урок внутреннего духовного самопознания. Отец Иоанн раскрывал перед нами необозримый мир духовной жизни, учил нас обличать свои недостатки, тактично показывал нам наши греховные страсти и помогал найти пути их исправления. На каждом уроке шла напряженнейшая духовная работа, причем, с каждым индивидуальная.

Вот один такой случай, происшедший со мной, когда я был еще семинаристом. Я попал в Семинарию после светского гуманитарного вуза, и предметы семинарского курса мне давались легко. Не без ощущения превосходства над другими соклассниками я готовился к литургике, чтобы блеснуть своими познаниями перед отцом Иоанном – таким авторитетным монахом-педагогом. Перед ним мне не хотелось ударить лицом в грязь. Как сейчас помню и тему, которую мы тогда проходили: это был первый двунадесятый праздник в литургическом году – Рождество Пресвятой Богородицы. Имея за плечами светское образование, я отлично выучил урок и настраивался на хорошую оценку, быть может, даже надменно себя вел.

И вот какой урок внутреннего самопознания и смирения преподнес мне отец Иоанн. Он вызвал меня к доске и попросил рассказать что-то из богослужебного последования, что для меня не представляло особой трудности. В какой-то момент рассказа я замешкался, чтобы перевести дыхание, потому что, как обычно при волнении, нужное слово выпало из головы, и только я настроился продолжать свой ответ, как отец Иоанн произнес свой приговор: «Садись, ничего не знаешь». Я попытался оправдываться, стал доказывать, что я все выучил, и получил в ответ: «Садись, колесо!»

Через плечо я увидел, что напротив моей фамилии рука отца Иоанна вырисовывала огромный нуль. Краска обиды полыхнула в лицо. Удар по самолюбию был такой чувствительный, что в первую минуту хотелось просто взбунтоваться. Но я смирил себя – все-таки 3-й класс – и сел на место, опозоренный, как я думал, перед всеми учащимися. Только впоследствии я оценил тот бесценный урок, который преподал мне отец Иоанн. Благодаря своей духовной опытности и даже просто какому-то пророческому предвидению отец Иоанн увидел во мне все мои нравственные недостатки и духовные пороки: завышенную самооценку, непомерное самолюбие и самолюбование, раздутую гордость и тщеславие.

Он не только увидел сам, но и смог показать их мне, обличить их при всех и попытаться истребить их, помогая мне смириться и понуждая к самоукорению. Результат был положительным, я размышлял всю ночь, и к утру обида испарилась, зато вместо нее появилась ревность к предмету и уважение к отцу Иоанну.

Система оценок у отца Иоанна была, на первый взгляд, необычной. Она колебалась от 0 до 3 баллов. Редко кому удавалось получить 4 или 5. Низкие баллы поощряли нас, семинаристов, к усиленным занятиям и в то же время не оставляли места успокоенности и самодовольству, которые возникают от высоких оценок. Но, вместе с тем, отец Иоанн был человеком очень объективным: в аттестат всегда вносилась оценка в соответствии с уровнем знаний и успеваемости семинариста – даже если у вас в году были только тройки и ниже, вы могли в конце получить четыре. Такое врачевание скрытых наших пороков и особенно гордыни происходило практически на каждом уроке и у каждого семинариста.

Одновременно с изучением предмета литургики мы проходили курс молодого послушника, опытно познавали то, о чем пишут преподобные Авва Дорофей и Иоанн Лествичник. При этом всегда чувствовалось, что отец Иоанн – представитель классической русской монашеской традиции. Он передавал нам заветы Глинских старцев, под его руководством мы учились выявлять и бороться со своими скрытыми страстями. Отец Иоанн всегда был на страже и умел вовремя заметить и уврачевать напыщенное тщеславие, непомерное самолюбие, греховное высокоумие, всегда и везде учил нас терпению и монашескому смирению. Это были уроки не только познания, но и духовного врачевания.

Без духоносного слова отца Иоанна, всегда ревностью по Бозе горящего, без его любящего сердца, обращенного к самым сокровенным глубинам души собеседника, без его всегда эмоционально-напряженной речи мне трудно представить его литургическое наследие. Однако именно сейчас это богатейшее наследие особенно необходимо пастырям и ждет своих издателей» (196, 96-100).

Святейший Патриарх Пимен, посетив 30 ноября 1977 года лекции и занятия доцента архимандрита Иоанна (Маслова), сказал: «Если так много знают его ученики, то сколько же знает он сам!»

Вот как вспоминает об уроках литургики секретарь Йошкар-Олинского епархиального управления протоиерей Сергий (Филонов): «Отец Иоанн (Маслов) преподавал у нас в Семинарии в третьем классе литургику. Когда мы узнали, что преподавать будет он, то все испугались – знали о его строгости, требовательности. Но когда кто-нибудь высказывал это вслух, старшие нас успокаивали и говорили, что отец Иоанн очень добр и справедлив. А главное – у батюшки интересно учиться. Но это уже осознается потом. А во время обучения у него все находились в напряжении. Отец Иоанн все требовал учить и знать наизусть, сам никогда не смотрел в книги и записи, когда читал лекции.

Всегда поражал спокойный вид батюшки. Отец Иоанн входил величественно, степенно; сидел основательно, двигался всегда без шума. Имел привычку часто ходить по рядам, видел сразу все и всех. Иногда спрашивал, что у кого лежит на парте. Любил, когда сами студенты делали небольшие рамки с несколькими подобранными по сердцу иконами святых. Тут же мог спросить тропарь или величание тому или иному святому.

Действительно, отец Иоанн был строг. Человек, получавший у батюшки «четверку», считался глубоко знающим студентом.

Получилось так, что он мне как-то поставил «тройку», и я был рад. Потом он предложил «вытянуть» меня на «четверку». Но я, чтобы освободить себя от больших волнений, будто проявляя смирение, которое, конечно же, батюшка ценил в молодых людях, сказал: «Да мне, батюшка, и тройки хватит». И, помню, еще махнул рукой. Но, видимо, мое «смирение» произвело на него обратное впечатление, и батюшка заметил: «А «тройка»-то твоя с 12-ю минусами». Пришлось, как говорится, бодрствовать.

Вообще у отца Иоанна был свой особый подход к оценке знаний. Получить «ноль» за ответ было обычным делом. «Садись, колесо!» Это означало и полное отсутствие знаний, и несмирение, и даже излишнюю бойкость в ответе, то есть своенравие... Батюшка все воспринимал в меру и учил этому нас. Кстати, иногда ученик мог очень хорошо, без запинки отвечать, а отец Иоанн вдруг спрашивал: «А вот здесь, братец, действительно так?» Если студент тушевался, батюшка как бы оживлялся и говорил: «А нам сейчас поможет вот кто...», – и одновременно медленно-медленно вел пальцем по журналу сверху вниз. Тишина в этот момент стояла такая, что писк комара мог быть услышан за многие километры. Когда, наконец, палец останавливался и отец Иоанн называл фамилию, вздох общего облегчения был таков, что можно было принять его за сильный шум. Но веселое оживление в классе, действительно, появлялось.

Однако и «пятерку» у отца Иоанна получать было «опасно». Такой человек становился объектом постоянной строгой проверки. После этого, как правило, он мог получить «тройку», если оценку не хуже. А потом и «четверку». Но именно этой оценке все в семинарии были очень рады и знали, что она стоит очень многого.

Невинные шутки батюшка с нами разделял охотно, но если это не касалось святынь. Кто-то позволил себе пошутить над заданным вопросом по литургике – возмущение и гнев отца Иоанна я не берусь сейчас даже воспроизвести.

Кстати, батюшка никогда не был против, если студент начинал с ним дискутировать, хорошо зная какой-либо вопрос. Однажды наш урок прошел в такой дискуссии. Студент хорошо выступил, и отец Иоанн поставил ему «пятерку», но просил принести источник и точно указать место, где был изложен взгляд, который отстаивал студент. Наш сокурсник это сделал, батюшка был доволен. Но с этого момента и требования к упомянутому студенту возросли. Пришлось и ему спустя некоторое время получить свое «колесо».

Некоторые из учеников отца Иоанна так привыкали к этим «колесам», что иной раз начинали даже высказывать вслух, что, мол, ну и пусть будет «колесо». В связи с этим батюшка грозно предупреждал: еще одно «колесо» вручу, и получится у тебя крепкий «руль», на котором можешь поехать, куда хочешь. Тут человек спохватывался.

Все педагогические приемы и назидательные богослужения отца Иоанна очень пригодились нам, ставшим теперь пастырями: и то, что заставлял учить наизусть; и то, что настаивал на знании всех тропарей и величаний; и то, как показывал нам своим примером служение Богу, – все это теперь, как молния, иногда пронзает тебя на службе или в общении с прихожанами, и чувствуешь, что и возгласы, и слова, и ответы для вопрошающих иногда приходят как бы сами собой. Но во всем этом заложены труд и молитвы нашего учителя» (196, 104-106).

Как видим, в деле воспитания будущих клириков в Московских Духовных школах особенно ценными были не столько лекции, проповеди, наставления, сколько пример их наставника – отца Иоанна, жизнь которого представляла непрерывную цепь высоких и назидательных проявлений пастырского мужества, самоотречения и евангельской любви к ближнему. Под их влиянием и воспитывались его ученики, а затем распространяли как в России, так и других странах свет Евангельского учения, дух христианской бодрости и мужества.

Навсегда запомнилось им пламенное наставление отца Иоанна: «Никогда и нигде жизнь священнослужителя не должна стать, хотя бы в малейшей мере, поруганием святейшего Имени Иисусова! Она не только не может быть зазорной, но должна быть святой и чистой, ибо от пастыря Господь не порядочности только требует, а святости и совершенства». «Наша святая обязанность, – учил отец Иоанн, – состоит в том, чтобы мы всегда говорили о спасительных путях Господних» (196, 106).

В Московских Духовных школах вспоминают о полном любви отношении отца Иоанна к ученикам и отеческой заботе об их духовном и материальном благополучии. Он всегда напоминал, что нужно не теоретическое, а практическое, нравственное усвоение Божественных истин. «Все науки, связанные с прославлением Бога, весьма полезны и спасительны. Но они без доброй святой жизни бывают мертвы. Значит, нужно не только знать о Боге, но и исполнять Его Святые заповеди. Только в таком понимании человек сможет принести духовный плод на ниве Христовой. В Духовной школе надо быть образцом для остальных учащихся, то есть смиренным, кротким, любвеобильным и послушным. И все эти добрые дела должны быть основаны на Евангелии и святоотеческом учении» (196, 106).

Ректор Московских Духовных академии и семинарии архиепископ Верейский Евгений вспоминает: «Однажды отец Иоанн пришел к нам на урок и сказал, что сейчас многие студенты проходят мимо преподавателей, мимо других студентов и не здороваются, а надо всегда приветствовать друг друга и ко всем относиться с почтением. Тогда один из студентов спросил: «А как?» Отец Иоанн положил земной поклон перед всей аудиторией. – «Вот так» (196, 106).

Приведем еще отрывок из воспоминаний игумена Сергия (Данкова), в котором подчеркиваются замечательные особенности схиархимандрита Иоанна (Маслова) как педагога:

«Меня всегда поражал внешний вид старца, то особое благородство и достоинство, с которым он носил свое монашеское одеяние....Всем своим видом отец Иоанн выражал изящество и благородство, достоинство и красоту монашеского сана. Это всегда дисциплинировало и подтягивало нас. Глядя на его образцовый внешний вид, мы вспоминали свои помятые сюртуки и не глаженные брюки и чувствовали угрызения совести из-за неблагоговейного и невнимательного отношения к внешнему облику студента семинарии.

Я не случайно заостряю внимание на этом, на первый взгляд, внешнем факторе, вроде бы не определяющем в педагогической деятельности. Но при появлении в аудитории отца Иоанна в полном монашеском облачении сразу создавалась атмосфера большой значимости происходящего, все понимали, что сейчас будет происходить нечто необычное. Это был определенный настрой на занятия. Подчеркнутая строгость внешнего вида отца Иоанна свидетельствовала о важности преподаваемого им предмета.

...Следует сказать, что внешний вид педагога, особенно православного, является определяющим в создании того должного настроя на занятия, который он хочет вызвать у слушателей. Опыт отца Иоанна показывает, что духовн

⇐ Предыдущая35363738394041424344Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: