Учение об обществе и государстве 10 глава

9. И во всем, что, будучи составлено из несколь­ких частей, непрерывно связанных одна с другой или разъединенных, составляет единое целое, сказы­вается властвующее начало и начало подчиненное. Это общий закон природы, и, как таковому, ему под­чинены одушевленные существа. Правда, и в предме­тах неодушевленных, например в музыкальной гар­монии, можно подметить некий принцип властвова-

ния; но этот вопрос может, пожалуй, послужить предметом специального исследования.

10. Живое существо состоит прежде всего из ду­ши и тела; из них по своей природе одно — начало властвующее, другое — начало подчиненное. Разуме­ется, когда дело идет о природе предмета, последний должен рассматриваться в его природном, а не в из­вращенном состоянии. Поэтому надлежит обратить­ся к рассмотрению такого человека, физическое и психическое начала которого находятся в наилуч­шем состоянии; на этом примере сгинет ясным наше утверждение. У людей же исиорчсч 111 ы х ил и располо­женных к испорченности в силу их нездорового и противного природе состояния зачастую может по­казаться, что тело властвует над душой.

11. Согласно нашему утверждению, во всяком жи­вом существе прежде всего можно усмотреть власть господскую и политическую. Душа властвует над те­лом, как господин, а разум над нашими стремления­ми — как государственный муж. Отсюда ясно, сколь естественно и полезно для тела быть в подчинении удуши, а для подверженной аффектам части души — быть в подчинении у разума и рассудочного элемента души и, наоборот, какой всегда получается вред при рапном или обратном счхуп к мнении.

12. То же самое положение остается в силе и в от­ношении человека и остальных живых существ. Так, домашние животные по своей природе стоят выше, чем дикие, и для всех домашних животных предпо­чтительнее находиться в подчинении у человека: так они приобщаются к своему благу (soterias). Так же и мужчина по отношению к женщине: первый по своей природе выше, вторая — ниже, и вот первый властвует, вторая находится в подчинении. Тот же са­мый принцип неминуемо должен господствовать и во всем человечестве.

13. Все те, кто в такой сильной степени отличает­ся от других людей, в какой душа отличается от тела, а человек от животного (это бывает со всеми, чья де­ятельность заключается в применении физических сил, и это наилучшее, что они могут дать), те люди

по своей природе — рабы; для них, как и для выше­указанных существ, лучший удел — быть в подчине­нии у такой власти. Ведь раб по природе — тот, кто может принадлежать другому (потому он и принад­лежит другому) и кто причастен к рассудку в такой мере, что способен понимать его приказания, но. сам рассудком не обладает. Что же касается осталь­ных живых существ, то они не способны к понима­нию приказаний рассудка, но повинуются движени­ям чувств.

14- Впрочем, польза, доставляемая домашними животными, мало чем отличается от пользы, достав­ляемой рабами: и те и другие своими физическими силами оказывают помощь в удовлетворении наших насущных потребностей. Природа желает, чтобы и физический организация свободных людей отли­чалась от физической организации рабов: у послед­них тело мощное, пригодное дли наполнения необ­ходимых физических трудон; свободные же люди держатся прямо и не способны к выполнению по­добного рода работ, зато они пригодны для полити­ческой жизни, а эта последняя разделяется у них на деятельность в военное и мирное время. Впрочем, зачастую случается и наоборот: одни имеют только свойственные свободным тела, а другие — только души.

15- Ясно, во всяком случае, следующее: если бы люди отличались между собой только физической организацией в такой степени, в какой отличаются от них в этом отношении изображения богов, то все признали бы, что люди, уступающие в отношении физической организации, достойны быть рабами. Если это положение справедливо относительно фи­зической природы людей, то еще более справедливо установить такое разграничение относительно их психической природы, разве что красоту души не так легко увидеть, как красоту тела. Очевидно, во всяком случае, что одни люди по природе свободны, дру­гие — рабы, и этим последним быть рабами и полез­но и справедливо.

16. Нетрудно усмотреть, что правы в некотором

 

отношении и те, кто утверждает противное. В самом деле, выражения «рабство» и «раб» употребляются в двояком смысле бывает раб и рабство и по закону; закон является своего рода соглашением, в силу ко­торого захваченное на войне называют собственно-«стью овладевших им. Это право многие причисляют

•к противозакониям из тех, что иногда вносят орато­ры: было бы ужасно, если бы обладающий большой физической силой человек только потому, что он способен к насилию, смотрел на захваченного пу­тем насилия как на раба и подвластного себе. И одни держатся такого мнения, другие — иного, и притом

•даже среди мудрецов.

17- Причиной этого разногласия в мнениях, причем каждая сторона приводит в пользу защищае­мого ею положения свои доводы, служит то, что и добродетель вполне может, раз ей даны на то сред­ства, прибегать до известной степени к насилию; что всякого рода превосходство всегда заключает в себе преизбыток какого-либо блага, так что и наси­лию, кажется, присущ до известной степени элемент добродетели; следовательно, спорить можно только о справедливости. По мнению одних, со справедли­востью связано благоволение к людям; по мнению других, справедливость заключается уже в том, что­бы нластнонал человек более сильный.

18. При изолированном противопоставлении этих положений оказывается, что ни одно из них не обладает ни силой, ни убедительностью, будто луч­шее в смысле добродетели не должно властвовать и господствовать. Некоторые, опираясь, как они ду­мают, на некий принцип справедливости (ведь за­кон есть нечто справедливое), полагают, что рабст­во в результате войны справедливо, но в то же время и отрицают это. В самом деле, ведь самый принцип войны можно считать несправедливым, и никоим образом нельзя было бы утверждать, что человек, не заслуживающий быть рабом, все-таки должен стать таковым. Иначе окажется, что люди заведомо самого благородного происхождения могут стать рабами и потомками рабов только потому, что они,

попав в плен, были проданы в рабство. Поэтому за­щитники последнего из указанных мнений не хотят называть их рабами, но называют так только варва­ров. Однако, когда они это говорят, они ищут не что-нибудь другое, а лишь рабство по природе, о чем мы и сказали с самого начала; неизбежно приходится согласиться, что одни люди повсюду рабы, другие нигде таковыми не бывают.

19- Таким же точно образом они судят и о благо­родстве происхождения. Себя они считают благо­родными не только у себя, но и повсюду, варваров же — только на их родине, как будто в одном случае имеется благородство и свобода безусловные, в дру­гом — небезусловные. В таком духе говорит и Елена 'к уФеодскта: «Меня, с обеих сторон происходящую от божественных предков, кто решился бы назвать ра­быней?» Гонор»:по, они ра:1личают человека рабско­го и свободного положения, людей благородного J И неблагородного происхождения единственно по т^тризнаку добродетели и порочности; при этом пред- > | полагается, что как от человека рождается человек, а от животного — животное, так и от хороших роди­телей — хороший: природа же зачастую стремится ^ 1с этому, но достигнуть этого не может.

20. Из сказанного, таким образом, ясно, что коле­бание [во взглядах на природу рабства] имеет неко­торое основание: с одной стороны, одни не являются по природе рабами, а другие — свободными, а с дру­гой стороны, у некоторых это различие существует, и для них полезно и справедливо одному быть в раб­стве, другому — господствовать, и следует, чтобы один подчинялся, а другой властвовал и осуществлял вложенную в него природой власть так, чтобы быть господином. Но дурное применение власти не при­носит пользы ни тому, ни другому: ведь что полезно для части, то полезно и для целого, что полезно для тела, то полезно и для души, раб же является некоей частью господина, как бы одушевленной, хотя и от­деленной, частью его тела.

21. Поэтому полезно рабу и господину взаимное дружеское отношение, раз их взаимоотношения по-

коятся на естественных началах; а у тех, у кого это не так, но отношения основываются на законе и наси­лии, происходит обратное. Из предыдущего ясно и то, что власть господина и власть государственного мужа, равно как и все виды власти, не тождественны, как это утверждают некоторые. Одна — власть над свободными по природе, другая — власть над рабами. Власть господина в семье — монархия (ибо всякая се­мья управляется своим господином монархически), власть же государственного мужа — это власть над свободными и равными.

22. Господином называют не за знания, а за при­родные свойства; точно так же обстоит дело с рабом и свободным. Правда, можно вообразить и науку о власти господина, как и науку о рабстве, послед­нюю — вроде той, какая существовала в Сиракузах, где некто обучал людей рабству: за известное вознаг­раждение он преподавал молодым рабам знания, от­носящиеся к области обычного рода домашних ус­луг. Такое обучение могло бы простираться и на дальнейшие области, например можно было бы обу­чать кулинарному искусству и остальным подобного же рода статьям домашнего услужения. Работы ведь бывают раз! иле — одни более высокого, другие более насущного характера, как говорит и пословица «Раб рабу, тсподип господину — рознь».

2.1 Нес подобного рода науки — рабские, гос­подская же наука — как пользоваться рабом и быть господином вовсе не значит уметь приобретать ра­бов, но уметь пользоваться ими. В этой науке нет ничего ни великого, ни возвышенного: ведь то, что раб должен уметь исполнять, то господин должен уметь приказывать. Поэтому у тех, кто имеет воз­можность избежать таких хлопот, управляющий бе­рет на себя эту обязанность, сами же они занимают­ся политикой или философией. Что же касается на­уки о приобретении рабов (в той мере, в какой оно справедливо), то она отличается от обеих вышеука­занных, являясь чем-то вроде науки о войне или на­уки об охоте. Вот наши соображения о рабе и гос­подине.

428 ^J

Ш.

1. Теперь мы займемся рассмотрением того, что такое собственность вообще и в чем заключается ис­кусство наживать состояние, руководясь принятым нами методом исследования, так как и раб есть некая часть собственности. Прежде всего может возникнуть вопрос: тождественно ли искусство наживать состоя­ние с наукой о домохозяйстве, или это искусство есть часть данной науки, или оно стоит в служебном к ней отношении, и если так, то не находится ли искусство наживать состояние в таком же отношении к науке о домохозяйстве, в каком стоит умение сделать ткац­кий челнок к ткацкому искусству или умение сделать сплав бронзы к искусству ваш шя? Дело в том, что оба последних умения находятся не в одинаковом слу­жебном отношении к сшгшппым с ними искусствам, так как первое доставляет < >рудис, второе — материал (под материалом я разумею субстрат, посредством которого какая-либо работа может быть доведена до конца, например для ткача — шерсть, для ваятеля — бронза).

2. Ясно, что искусство наживать состояние не тождественно науке о домохозяйстве: в одном слу­чае речь идет о приобретении средств, в другом — о пользовании ими; к чему, в самом деле, будет отно­ситься умение пользоваться всем, что имеется в доме, как не к науке о домохозяйстве? Но вопрос о том, представляет ли искусство наживать состояние часть науки о домохозяйстве, или оно является особой, от­личной от нее отраслью знания, вызывает затрудне­ния, если считать, что тот человек, который владеет указанными искусствами, может исследовать, в чем заключается источник имущественного благососто­яния и вообще собственности. Понятия «собствен­ность» и «богатство» заключают в себе много разно­видностей. Во-первых, земледелие — часть ли это на­уки о домохозяйстве или особая, отдельная от нее отрасль знания? Тот же вопрос можно задать и вооб­ще относительно заботы о средствах пропитания и приобретении их.

3. Так как существует много родов пищи, то мно­горазличен и образ жизни и животных, и людей; без пищи жить нельзя, почему разнообразные виды питания повлекли за собой и разнообразный образ жизни животных. Одни из животных живут стадно, другие разбросанно, смотря по тому, какой образ жизни оказывается более пригодным для добывания пищи, так как одни из животных плотоядные, другие травоядные, третьи всеядные. Природа определила образ жиз! ш животных с таким расчетом, чтобы каж­дому из них можно было с большей лепсостью добы­вать себе подходящую пищу, не одна и та же пища по природе приятна каждому животному, но одному подходит одна, другому — другая; поэтому образ жизни плотоядных животных отличается от образа жизни травоядных.

4. То же самое и среди людей. Образ их жизни бывает весьма различным. Наиболее ленивые из них ведут образ жизни кочевников, которые питаются, не прилагая ни труда, ни заботы, мясом домашних животных; так как кочевникам приходится в поис­ках пастбищ для своих стад постоянно менять место своего кочевья, то они поневоле и сами следуют за своими стадами; они как бы возделывают живую пашню. Другие люди жипут охотой, разные — раз­личными нидами охоты; например, для одних охо­той является грабеж, для других, обитающих у озер, болот, рек или морей, обильных рыбой, охотой слу­жит рыбная ловля, третьи охотятся на птицу или ди­ких зверей. Все же огромное большинство людей живет благодаря земледелию и культурным расте­ниям.

5. Таков примерно образ жизни у тех, кто непо­средственно трудится над тем, что дает природа, не прибегая для добывания средств к жизни к обме­ну и торговле, — кочевой быт, земледельческий, раз­бой, рыболовство, охота. Некоторые живут приятно, соединяя те или иные из этих видов и заимствуя у одного из них то, чего не хватает другому, чтобы быть самодовлеющим; например, одни соединяют кочевнический и разбойничий образ жизни, дру-

S

гие — земледельческий и охотничий, равным обра­зом и остальные. Люди ведут такой образ жизни, ка­кой их заставляет вести нужда.

6. По-видимому, сама природа дарует всем по до­стижении полного развития такую же собствен­ность, какую она дает им сразу при их возникнове­нии. Некоторые животные уже в то время, как они рождают детенышей, доставляют им такое количест­во пищи, какое бывает достаточным до той поры, по­ка детеныши не будут в состоянии добывать ее себе сами; таковы, например, те животные, которые выво­дят червей или кладут яйца. А все производящие жи­вых детенышей животные до известного времени имеют пищу для рождеш шх в самих себе, именно ве­щество, называемое молоком.

7. Рапным образом ясно, и из наблюдений тоже 11адо заключить, что и paerei шя существуют ради жи­вых существ, а живап иле — ради человека; домашние животные служат человеку как дли потребностей до­машнего обихода, так и для пищи, а из диких живот­ных если не все, то большая часть — для пищи и для других надобностей, чтобы получать от них одежду и другие необходимые предметы. Если верно то, что природа ничего не создает в незаконченном виде и напрасно, то следует признать, что она создает все вышеупомянутое ради людей.

8. Поэтому и военное искусство можно рассмат­ривать до известной степени как естественное сред­ство для приобретения собственности, ведь искусст­во охоты есть часть военного искусства: охотиться должно как на диких животных, так и на тех людей, которые, будучи от природы предназначенными к подчинению, не желают подчиняться; такая война по природе своей справедлива. Итак, один из видов искусства приобретения является по природе своей частью науки о домохозяйстве, и мы должны допус­тить, что либо он существует сам по себе, либо суще­ствование его обеспечивается теми, кто занят накоп­лением средств, необходимых для жизни и полезных для государственной и семейной общины.

9. Истинное богатство, по-видимому, и состоит

в совокупности этих средств. Ведь мера обладания собственностью, которая является достаточной для хорошей жизни, не беспредельна; как говорит Со­лон в одном из своих стихотворений, «людям не ука­зан никакой предел богатства». Предел этот сущест­вует, как он существует и в остальных искусствах: всякое орудие во всяком искусстве не является бес­предельным в отношении своего количества и вели­чины; богатство же представляет собой совокуп­ность орудий экономических и политических. Итак, из сказанного ясно, в каком отношении и по какой причине искусство приобретения относится по сво­ей природе к сфере деятельности домохозяина и го­сударственного мужа.

10. Существует другой род искусства приобрете­ния, который обыкновенно называют, и с полным правом, искусством наживать состояние; с этим ис­кусством и связано представление, будто богатство и нажива не имеют никакого предела. Многие пола­гают, что это искусство вследствие его близкого со­седства с искусством приобретения тождественно с последним; на самом деле оно не тождественно с названным, но не является и далеким от него: одно из них существует по природе, другое — не по при­роде, но больше за счет известной опытности и тех­нического приспособления.

/ /. 11ри рассмотрении этого искусства будем ис­ходить из следующего положения. Пользование каж­дым объектом владения бывает двоякое; в обоих слу­чаях пользуются объектом как таковым, но не одина­ковым образом; в одном случае объектом пользуются по его назначению, в другом — не по назначению; на­пример, обувью пользуются и для того, чтобы наде­вать ее на ноги, и для того, чтобы менять ее на что-ли­бо другое. И в том и в другом случае обувь является объектом пользования: ведь и тот, кто обменивает ' обувь имеющему в ней надобность на деньги или на пищевые продукты, пользуется обувью как обувью, но не по назначению, так как оно не заключается в том, чтобы служить предметом обмена. Так же об­стоит дело и с остальными объектами владения — все

они могут быть предметом обмена. Первоначальное развитие меновой торговли было обусловлено есте­ственными причинами, так как люди обладают необ­ходимыми для жизни предметами: одними в боль­шем, другими — в меньшем количестве.

12. Отсюда также ясно, что мелкая торговля не имеет по природе никакого отношения к искусству наживать состояние, потому что вначале обмен ог­раничивался исключительно предметами первой необходимости. В первой общине, т. е. в семье, не было явно никакой надобности в обмене, он сделал­ся необходимым, когда общение стало объединять уже большее количество членов. В самом деле, в пер­воначальной семье все было общим; разделившись, стали нуждаться во многом из того, что принадлежа­ло другим, и неизбежно приходилось прибегать к взаимному обмену. Такой способ обмена еще и в настоящее время практикуется у многих варвар­ских народов. Они обмепинаютсн между собой толь­ко предметами необходимыми и больше ничем; на­пример, они обменивают вино на хлеб и наоборот и т. п.

13- Такого рода меновая торговля и не против природы, и вовсе не является разновидностью ис­кусства наживать состояние, ведь ее назначение — восполнять то, чего недостает для согласной с при­родой самодовлеющей жизни. Однако из указанной меновой торговли развилось все-таки вполне логи­чески и искусство наживать состояние. Когда стала больше требоваться чужая помощь для ввоза недо­стающего и вывоза излишков, неизбежно стала ощу­щаться потребность в монете, так как далеко не каж­дый предмет первой необходимости можно было легко перевозить.

14- Ввиду этого пришли к соглашению давать и получать при взаимном обмене нечто такое, что, представляя само по себе ценность, было бы вместе с тем вполне сподручно в житейском обиходе, напри­мер железо, серебро или нечто иное; сначала про­стым измерением и взвешиванием определяли цен­ность таких предметов, а в конце концов, чтобы осво-

водиться от их измерения, стали отмечать их чека­ном, служившим показателем их стоимости.

15. После того как в силу необходимости обмена возникли деньги, появился другой вид искусства на­живать состояние, именно торговля. Сначала она, быть может, велась совершенно просто, но затем, по мере развития опытности, стала совершенство­ваться в смысле источников и способов, какими тор­говые обороты могли бы принести наибольшую прибыль. Нот почему и создалось представление, будто предметом искусства наживать состояние слу­жат главным образом деньги и будто главной его за­дачей является исследование того источника, из ко­торого возможно почерпнуть наибольшее их коли­чество, ведь оно рассматривается как искусство, создающее богатство и деньги.

16. И под богатством зачастую понимают именно изобилие денег, вследствие того что будто бы искус­ство наживать состояние и торговля направлены к этой цели. Иногда, впрочем, деньги кажутся людям пустым звуком и вещью вполне условной, по сущест­ву, ничем, так как, стоит лишь тем, кто пользуется деньгами, переменить оп юшение к ним, и деньги по­теряют всякое достойнство, не будут иметь никакой ценности и житейском обиходе, а человек, обладаю­щий д;|жс (м»лыпими деньгами, часто не в состоянии будет достить себе необходимую пищу; такого рода богатство может оказаться прямо-таки не имеющим никакого смысла, и человек, обладающий им в пре-изобилии, может умереть голодной смертью, подоб­но тому легендарному Мидасу, у которого вследствие ненасытности его желаний все предлагавшиеся ему яства превращались в золото.

/ 7- Ввиду всего вышеизложенного на правиль­ном пути исследования стоят те, кто определяет бо­гатство и искусство наживать состояние как нечто отличное одно от другого. В самом деле, искусство наживать состояние и сообразное с природой богат­ство суть вещи различные: искусство наживать со­стояние относится к области домохозяйства, а тор­говая деятельность создает имущество не всякими

способами, а лишь путем обмена имущества. Торгов­ля, по-видимому, имеет дело главным образом с де­нежными знаками, служащими необходимым эле­ментом и целью всякого обмена. И богатство, являю­щееся в результате применения этого искусства наживать состояние, действительно не имеет каких-либо пределов. Подобно тому как медицина имеет беспредельную цель — абсолютное здоровье челове­ка, точно также и каждое из искусств беспредельно в достижении своих целей, и к этому они больше все­го стремятся; но те средства, которые ведут искусство к достижению его цели, ограничены, так как сама цель служит в данном случае для всякого искусства пределом. Подобно этому, и в искусстве наживать со­стояние никогда не бывает предела в достижении це­ли, а целью здесь оказывается богатство и обладание деньгами.

18. Напротив, в области, оп юсящейся к домохо­зяйству, а не к искусству наживать состояние, предел имеется, так как целью домохозяйства служит не на­копление денег. Вместе с тем ясно, что всякого рода богатство должно бы иметь свой предел, но в дейст­вительности, мы видим, происходит противополож­ное: все занимающиеся денежными оборотами стре­мятся увеличить количество денег до бесконечности. Причиной этого является тесное соприкосновение обеих областей: и та и другая скрещиваются между собой в применении тождественных средств для до­стижения своих целей. И в той и в другой области предметом пользования оказывается одна и та же собственность, но не одинаково: в одном случае цель — нечто иное, в другом — приумножение того же самого. И потому некоторые считают это конеч­ной целью в области домохозяйства и настаивают на том, что нужно или сохранять имеющиеся денежные средства, или даже стремиться приумножить их до беспредельности.

19- В основе этого направления лежит стремле­ние к жизни вообще, но не к благой жизни; и так как эта жажда беспредельна, то и стремление к тем сред­ствам, которые служат к утолению этой жажды, также

безгранично. И даже те люди, которые стремятся к благой жизни, ищут того, что доставляет им физиче­ские наслаждения, и так как, по их представлению, средства для осуществления этого дает собствен-.носгь, то вся деятельность таких людей направляется на наживу. Таким вот путем и получил свое развитие;второй вид искусства наживать состояние. Атак как физические наслаждения имеются в изобилии, то та­кие люди ищут и средства, которые доставляли бы им этот избыток 1 юоыждсний; если люди i ie в состоянии достигнуть своей цели при помощи искусства нажи­вать состояние, то они стремятся к ней иным путями.и для этого пускают в ход все свои способности во­преки даже голосу природы.

20. Так, например, мужество заключается в отва­ге, а не в наживании денег; точно так же военное и врачебное искусства имеют в виду не наживу, но пер­вое — одержание победы, второе — доставление здо­ровья. Однако эти люди обращают все свои способ­ности на наживу денег, будто это является целью, а для достижения цели приходится идти на все. Вот что я считаю нужным сказать о том искусстве нажи­вать состояние, которое не является необходимым; я описал сущность его и указал на те причины, в силу которых мы прибегаем к нему. Что касается того ис­кусства иажшшь состояние, которое является необ­ходимым, то я указал на отличие его от искусства не необходимого: необходимое искусство относится к области домохозяйства, оно сообразно с приро­дой, направлено на добывание средств к жизни и не беспредельно, как искусство не необходимое, а име­ет свои границы.

21. Теперь ясен и ответ на поставленный вначале вопрос: относится ли к области деятельности домо­хозяина и государственного мужа искусство нажи­вать состояние или, скорее, не относится? Правда, нужно предполагать это искусство как бы уже имею­щимся в наличии: так ведь и политика не создает лю­дей, но берет их такими, какими их создала природа; точно так же и природа — земля, море и т. п. — долж­на доставлять человеку необходимое пропитание;

и на обязанности домохозяина ложится все то, что получается из этих источников, все то, чему нужно дать соответствующее назначение. Так, предметом ткацкого искусства является не изготовление шер­сти, но использование ее, умение распознать, какая шерсть доброкачественна и пригодна, какая недоб­рокачественна и непригодна.

22. Можно поставить еще и такой вопрос: поче­му искусство наживать состояние относится к обла­сти домохозяйства, а медицина не относится? Ведь здоровье является столь же необходимым для чле­нов семьи, как и питание и тому подобные жизнен­ные потребности. В одном отношении и домохозя­ин, и правитель должны заботиться и о здоровье им подвластных, в другом отношении это дело является предметом заботы не их, а врача; точно так же и от­носительно денег: с одной стороны, забота о денеж­ных средствах составляет предмет ведения домохо­зяина, с другой — нет, но входит в круг подсобной деятельности; преимущественно же, как это отмече­но и ранее, она должна быть в наличии по природе. Ведь природа заботится о доставлении питания со­зданному ею существу; всякое такое существо полу­чает свое питание как бы в наследство от того суще­ства, которое произвело его на свет. Вот почему для всех сообразное с природой искусство наживать со­стояние состоит в извлечении пользы от плодов и животных.

23. Это искусство, как мы сказали, бывает двоя­ким: с одной стороны, оно относится к области тор­говли, с другой — к области домохозяйства, причем последнее обусловлено необходимостью и заслужи­вает похвалы, обменная же деятельность по справед­ливости вызывает порицание, как деятельность, обусловленная не естественными причинами, но [возникшая в силу необходимости взаимного] обме­на [между людьми]. Поэтому с полным основанием вызывает ненависть ростовщичество, так как оно де­лает сами денежные знаки предметом собственнос­ти, которые, таким образом, утрачивают то свое на­значение, ради которого они были созданы: ведь

J

они возникли ради меновой торговли, взимание же процентов ведет именно к росту денег. Отсюда это и получило свое название, как дети походят на своих родителей, так и проценты являются денежными знаками, происшедшими от денежных же знаков. Этот род наживы оказывается по преимуществу про­тивным природе.

'' W.

1. Разобрав в достаточной мере теорию искусст­ва наживать состояние, мы должны перейти к прак­тической стороне вопроса. Во всех подобного рода • предметах в теориях открывается широкий про­стор, тогда как практика в каждом случае связана с определенным условиями. К практической сторо­не искусства наживать состояние относится усвое­ние опыта в деле приобретения предметов владения: какие из них наиболее полезны, где и каким образом можно достать их; например, при приобретении ко­ней, коров, овец, равно как и прочих домашних жи­вотных, нужно быть опытным в знании того, какие из этих животных представляют наибольшую поль­зу, какие из них в каких местностях имеются, так как одни из домашних животных родятся в изобилии в одних мечтах, другие — и других; затем нужно быть осведомленным относительно земледелия, притом и просто в собственном смысле, и в плодоводстве, также и в пчеловодстве и относительно других пла­вающих или летающих животных, от которых мож­но получить выгоду.

2. Вот самые существенные исходные части ис­кусства наживать состояние в собственном смысле. Самым же значительным видом деятельности, имею­щей своим предметом обмен, является торговля. Она также состоит из трех частей: морская торговля, транзитная торговля и розничная торговля. Они раз­личаются тем, что одни сопряжены с наименьшим риском, другие приносят наибольший барыш. Вто­рым видом деятельности, имеющей своим предме­том обмен, служит отдача денег в рост; третьим —

⇐ Предыдущая21222324252627282930Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: