 |
Джексон: Царица Небесная! Нет.. Я не хочу, чтобы ты находился с ним в одном помещении. 2 страница
|
|
|
|
— Так значит, он и был первым Песочным человеком? Человеком, который занимался этим до тебя?
— Да, он. — Киваю в ответ. — Я голоден. Давай продолжим рассказ в другой раз. Хорошо? Я достаточно поделился, чтобы остаться хотя бы на ночь. Верно?
— Мне нужен ещё один ответ.
— Ладно?
— Зачем ты убил Уильямса? Напарника Генри.
Я отрицательно качаю головой.
— Это сделал Песочный человек.
— Тот другой Песочный человек?
Киваю в ответ.
— Этого достаточно?
Джексон пристально смотрит мне в глаза, затем наклоняет голову.
— Да.
— Спасибо, — улыбаюсь ему.
— Не надо меня благодарить.
— Обещаю, я тебя не подведу. Буду вести себя очень хорошо. Лучше, чем раньше. Я стану таким паинькой, что ты начнешь называть меня Святой Лиленд.
Джексон мягко улыбается мне.
— Нет.
— Бросать лепестки роз мне под ноги, когда я иду.
— С чего мне это делать?
Внимательно наблюдаю за Джексоном, радуясь, что выражение его лица изменилось.
— Потому что именно таким святым я собираюсь стать.
— Понятия не имею, почему, но верится в это с трудом, — говорит он. — Ты же остаешься тут, так что я смогу за тобой следить.
— Я бы не хотел, чтобы было по-другому.
— Конечно нет.
Широко улыбаюсь, радуясь отвлечению. Меньше всего я люблю говорить о своем прошлом. Загребаю с тарелки ложку картошки и наклоняюсь над столом.
— Открой рот шире!
— Не хочу я твою картошку. Кто знает, какие у тебя микробы?
— Вши, а не микробы, — отвечаю, поднося ложку к его рту. — Открой ротик, едет чух-чух! — Ударяю ложкой ему по губам, а Джексон просто смотрит на меня. Я продолжаю тыкать ложкой несколько раз, пока он не открывает рот, и я засовываю ложку внутрь. — Чух-чух — это я так называю свой пенис, — сообщаю Джексону.
|
|
|
Он качает головой, как будто я сказал что-то невероятное. Честно говоря, Джексон удивляется довольно многим моим словам. Так зачем останавливаться сейчас?
— Я уже жалею об этом.
Начинаю смеяться, что вызывает у Джексона улыбку, которую он пытается спрятать за салфеткой.
— Нет, ты это обожаешь! Когда я вернулся, ты встретил меня с распростертыми объятиями.
Джексон бросает на меня многозначительный взгляд.
— Не думай, что всё изменится. Ты по-прежнему не можешь домогаться меня, обниматься со мной и пялиться на меня в душе.
— Когда ты что-то запрещаешь, мне хочется сделать это ещё больше, — предупреждаю его.
— Я не шучу.
— Естественно ты не шутишь. Как ты хочешь, чтобы я нарушил твой покой сегодня? — интересуюсь я.
— Просто доедай.
— Чтобы побыстрее начать тебя домогаться?
— Нет! Потому что ужин остывает!
Мне это нравится. Обожаю каждую минуту.
— Так неинтересно.
— Наверное, мне следует подготовить для тебя комнату, чтобы не возиться с тобой. Возможно, после восьми я запру её на висячий замок.
Разочарованно смотрю на Джексона.
— Но... я хочу свернуться калачиком рядом с тобой.
— Нельзя. — Какое-то время Джексон молчит, давая понять, что снова размышляет о чем-то серьезном. — Ты уверен, что не оставил никаких следов в деле Гиббсов? Я говорю о том, что каким самоуверенным надо быть, чтобы отвезти парня в полицейский участок? Ты как будто хотел, чтобы тебя поймали.
— Нет, я просто знал, что меня не поймают.
— Почему?
— Это весело. — Пожимаю плечами. — И если бы я сказал: «Чувак, иди сдавайся», как ты думаешь, что бы он сделал?
— Я понимаю, но...
— Я просто сопровождение.
В этот момент понятно, что Джексону не выиграть, поэтому он лишь вздыхает — очевидно, это его любимое занятие.
Мы убираем со стола, и я отправляюсь в ванную принять душ. И всё это время не переставая улыбаюсь.
Джексон
|
|
|
Когда Лиленд возвращается из душа, я сижу на диване и смотрю телевизор. Стараюсь не улыбаться, когда он входит, потому что тогда он поймет, что мне нравится его компания.
— Я ждал, что ты присоединишься ко мне, может, даже снова спинку мне потрешь, — говорит Лиленд, наклоняясь через спинку дивана и пристально глядя на меня.
Его лицо слишком близко, и мой взгляд сразу же опускается на его губы. Я мог бы с легкостью прижаться к нему, но не могу. Я всё ещё «злюсь» на него за то, что он ушел. Если он станет думать, что я так легко прощаю, то никогда ничему не научится. Понятно, что он удачлив, самоуверен, и, полагаю, талантлив. Если бы он был настолько хорош и оставил свой образ жизни позади.
Я молюсь, чтобы он это сделал.
— Я не собираюсь мыть тебе спину.
Мой ответ его не останавливает.
— А волосы?
— Нет.
— А между пальчиков ног?
Теперь уже Лиленд прижимается к моему плечу. Каждое его прикосновение заставляет меня ещё сильнее ощущать его присутствие.
Знаю, что должен отодвинуться от него, но не могу.
— Нет.
— А заплетешь мне волосы на голове? — ухмыляясь, спрашивает Лиленд.
— Нет.
— А на заднице?
— Нет!
Его губы снова растягиваются в улыбке.
— Я уже видел волосы на твоей заднице.
— Неправда!
— У тебя две родинки на ягодице.
— Нет у меня никаких родинок!
— Откуда ты знаешь? Ты рассматривал собственную задницу? Как нехорошо, — говорит Лиленд и целует меня в лоб, словно он моя бабушка или какой-то другой пожилой человек, который не ассоциирует меня с сексом.
Лиленд забирается на диван и кладет голову мне на колени. Когда он улыбается, глядя снизу-вверх, его рот в дюймах от моего члена, и я начинаю сомневаться, даровали ли небеса мне удачу или несчастье.
Может быть и то, и другое.
Но я точно знаю, что должен оставаться равнодушным и не ткнуть Лиленда в глаз своей эрекцией, иначе он сразу раскусит мою ложь.
— Я так сильно по тебе скучал, — признается он. — Очевидно, что ты тоже. — Лиленд кладет руку мне на грудь. — Твое сердце болело, пока меня не было?
— Нет, я был в прекрасном здравии. На самом деле, думаю, я чувствовал себя лучше, когда тебя здесь не было.
— Я не это имел в виду. Хотя, ты действительно выглядишь здоровым. Я мог бы провести более точное медицинское обследование, если ты перелезешь через другой забор.
|
|
|
— Забудь ты о заборе.
— Но... Блин... Что же я расскажу нашим детям, когда они спросят, как мы познакомились? Какую-то скучную историю? Вот уж хрен. Я им поведаю: «Я встретил вашего папочку, когда он пытался перебраться через забор. Сначала я обалдел. Ух ты, какой сексуальный мужчина! Но как только он стал перелезать, то зацепился штанами и болтался на заборе, светя всем своей голой задницей. Это была любовь с первого взгляда».
— Ты не станешь рассказывать эту историю нашим воображаемым детям.
— Вот, черт... Я забыл, что нельзя говорить детям слово «задница». Тогда так: «Он болтался на заборе, выставив свою попку и яички на всеобщее обозрение».
— И почему же говорить «задница» нельзя, а «яички» можно?
— Ни в коем случае мои дети не будут называть свой пенис «извивающимся червячком», а яички — «бубенчиками». Они будут использовать реальные слова. Вульва, яички, анус...
— Пожалуйста, замолчи. — стону я.
— Мы что уже первый раз спорим?
— Нет, наш первый спор был о том, что ты киллер, а я хочу, чтобы ты был хорошим человеком.
— Нам следовало заняться примирительным сексом после этого, — ухмыляется Лиленд.
— Никакого примирительного секса. Мы не помирились, потому что я тебя ещё не простил.
Выражение лица Лиленда говорит о том, что он думает иначе.
— Я был прощен. Как только ты увидел моё лицо, то сразу простил.
Может, так и было.
— Нет, не простил.
— Просто признай. Твоё сердце бьётся только для меня.
— Значит, по сути, у моего сердца нет другой цели, кроме как... работать для тебя, человека, которого я едва знаю.
— Мы родственные души. Нам с рождения предначертано быть вместе.
— Ты родился по меньше мере на одиннадцать лет позже меня.
— Это потому что я настолько великолепный, что Богу потребовалось намного больше времени, чтобы сотворить меня. На создание совершенства уходит много времени.
Я фыркаю, мне на самом деле интересно понять, как ему в голову приходят такие вещи. Должно быть, это своего рода талант.
— Ты ведь сейчас возбужден? — спрашивает Лиленд.
|
|
|
— Нет.
— Я вижу это собственными глазами.
Наклоняюсь и накрываю ладонью его глаза, скрывая пронзительный взгляд, которым он меня одаривает. Но от этого Лиленд лишь расплывается в улыбке.
— Ты не можешь разочаровать меня, Лиленд. Не можешь вернуться к прошлому. Тебе нельзя сбегать из дома. Ты не будешь мне врать, понятно?
Его улыбка исчезает, и какое-то время Лиленд молчит.
— Не буду. Я не хочу. Я не о чём не жалею. Те люди заслуживали смерти, но на этот раз я хочу жить для себя, а не для кого-то ещё.
— Хорошо. — Убираю руку от его лица.
Лиленд впивается в меня своими голубыми глазами, с шутками покончено. Видимо, данный момент слишком серьезный и напряженный для него, поэтому он отводит взгляд и поворачивается на бок, лицом к телевизору. Его рука лежит на моем колене, крепко сжимая его. Тяну руку к его лицу, желая повернуть его обратно к себе, чтобы видеть глаза Лиленда и выражение его лица, но вместо этого, кладу руку ему на плечо. Провожу пальцами вниз по его руке и практически чувствую, как Лиленд расслабляется.
— Мне это нравится, — шепчет он, как будто стесняется произнести это вслух.
— По правде говоря, это всё равно что завести кота, — размышляю. — Ты приходишь, ешь мою еду, спишь, где хочешь и когда хочешь, и отказываешься слушаться...
Лиленд начинает смеяться:
— Я не похож на домашнего кота. Домашние коты — засранцы. Они позволяют себя гладить, только когда сами этого хотят. А я хочу ласки постоянно.
— Не все домашние коты такие. В основном, они такие же, как ты.
— Ладно, раз уж надо, буду для тебя киской. А теперь приласкай свою киску.
Мне стоило бы догадаться, что это случится.
— Нет.
— Погладь свою киску, Джексон!
— Отвали.
— Приголубь её, Джексон!
Зажимаю ему рот ладонью, жалея, что не купил скотч.
Глава 19
Лиленд
Вне всякого сомнения, мне всё ещё не доверяют. Вместо прощального поцелуя и признания, как сильно он меня любит, Джексон направляет на меня видеокамеру.
— Если покинешь комнату больше, чем на десять минут...
— То ты..? — Бедняга Джексон не понимает, что, если он никогда не воплотит в жизнь хоть одну из своих угроз, я начну думать, что они пустые.
— Будешь хорошо себя вести, я возьму тебя с собой на поздний завтрак к маме.
Это мгновенно возбуждает мой интерес. Может быть, он всё-таки понимает.
— Серьезно?
— Да.
— Я так рад. Можно я буду называть её мамочка?
— Нет.
— Мама?
— Нет.
— Ма?
Джексон хватает сумку, надевает ботинки и быстро выходит из дома. Должно быть, его устраивает «Ма».
Подхожу к дивану и опускаюсь на него. И тут же вспоминаю, почему ушёл. Какая скукотища. Неужели я действительно смогу это сделать?
|
|
|
Глубоко вздохнув, беру пульт.
Смогу. Мне просто надо придумать, чем заняться. Нормальные люди ведь так и живут. Они... читают книги или... Господи, чем же они занимаются? Я ведь не могу целыми днями только дрочить.
С работающим на заднем фоне телевизором, беру свой ноутбук. И вместо женских гениталий нахожу огромный член, распечатываю его и устанавливаю перед видеокамерой.
Вскоре раздается телефонный звонок, и я лыблюсь, как одержимый.
— Алло? — мурлычу в трубку.
— Убери член.
— Ни за что! Я не хочу быть женщиной! Почему я должен избавляться от своего члена?
— От камеры.
— А! Этот член.
Подхожу к камере и опускаюсь на колени. Затем хватаю бумажный член и слегка покачиваю им.
— Привет, Джексон! Меня зовут Укротитель анальных колец! Я ищу огненное жерло. Так его называют, когда съешь слишком много острой пищи.
— Пожалуйста, не озвучивай член.
Отодвигаю его в сторону, чтобы Джексон мог хорошо рассмотреть и мое лицо.
— Но почему? Тебе не нравится мой театр пениса? А так лучше? — И провожу языком по бумажному пенису снизу-вверх. — Это тебе больше нравится?
Джексон молчит.
Не могу сказать, нравится ли ему это или нет, поэтому решаю продолжить представление. Осторожно, чтобы не порезаться бумагой, засовываю кончик в рот, затем вытаскиваю и смотрю на экран.
— Тебе это понравилось?
— Нет. — Просто, но доходчиво.
Запихиваю бумажный член обратно в рот, прикусываю и разрываю его пополам. Затем выплевываю и сердито гляжу в камеру.
— Вот что произойдет с тобой, если ты не исправишься, черт тебя побери.
— Ты будешь рвать бумажные члены пополам?
— Да. Хочешь снова это увидеть?
— Может быть.
— Да? — Поднимаю остатки бумажного члена, длина которого сейчас около двух дюймов. — Могу продолжить его лизать. Теперь его размер больше похож на твой. Или ты хочешь увидеть настоящий член? — спрашиваю, поднявшись на ноги, и хватаю себя за пах.
Джексон снова молчит.
Ему это явно нравится.
Стягиваю спортивные штаны вниз, пока не показывается основание моего члена.
— Ты этого хочешь? — провожу пальцами по обеим его сторонам, жалея, что не могу увидеть выражение лица Джексона. — Или предпочтешь, чтобы я распечатал бумажные яички? — шучу в камеру.
— Хм-м... Покажи мне свои.
На мгновение я сомневаюсь, что правильно его расслышал.
— Серьезно? — с интересом спрашиваю. Джексон явно планирует что-то жестокое или мучительное, в противном случае он ни за что не попросил бы меня сделать это. Будучи из тех, кто не любит вызывать недовольство, я приспускаю штаны еще немного.
— Вот так?
— Отойди немного назад.
Делаю шаг назад, засовывая руку в штаны, и вытаскиваю член, но продолжаю прикрывать его рукой.
— Убери руку.
Убираю её и смотрю в камеру, больше всего на свете желая увидеть лицо Джексона.
— Что теперь?
— Я тебя возбуждаю? — спрашивает он низким, хриплым голосом.
— Ты приводишь меня в замешательство. Кто завладел твоим телом? Что они с тобой сделали? Инопланетяне тебя ощупывали? Так нечестно! Я хочу тебя щупать!
— Ты всё портишь, — вздыхает Джексон.
— Разговорами об инопланетном зондировании невозможно что-то испортить.
Джексон
Какого хрена я делаю?
Может, я действительно подвергся инопланетному зондированию? Это единственное объяснение тому, что я прячусь в туалете, хотя Мейсона даже нет в офисе, с ноутбуком на коленях и стояком в штанах.
И тем не менее, нет ничего более сексуального, чем Лиленд, ухмыляющийся в камеру, и с членом в руке.
— Хочу прозондировать тебя, — говорит он, изо всех сил стараясь испортить момент ещё больше.
— Заткнись ты уже со своим зондированием, — рычу в ответ. — Прикоснись к себе.
Его ухмылка перерастает в широкую улыбку.
— Как?
— Что? Рукой!
— Да ты просто гений, — вздыхает Лиленд. — Я имею в виду... каким образом.
Черт... сексуальные разговорчики. Не уверен, что у меня получится быть сексуальным, но я постараюсь.
— Погладь свой член, — приказываю ему.
Лиленд проводит ловкими пальцами вниз по члену, и я заворожен этим зрелищем. Достигнув головки, его пальцы возвращаются вверх.
— Тебе это нравится? — спрашиваю его.
— Нравится, — отвечает он.
Мой член до боли натягивает штаны, но я даже представить себе не могу, как мастурбирую на работе. Достаточно того, что происходит сейчас. Неужели я стану, сидя на унитазе, одной рукой дрочить, а второй придерживать ноутбук?
— Ты трогаешь свой член, Джексон? — тихо спрашивает Лиленд в трубку.
И мне очень хочется вытащить свой член.
— За собой смотри, Лиленд. Погладь головку члена, — приказываю ему, пока моя рука скользит к штанам. Расстегиваю ширинку и вытаскиваю свой член, радуясь свободе.
Наблюдаю, как Лиленд потирает большим пальцем головку, затем скользит вниз. И почему, черт побери, я так сильно возбужден? Не знаю, то ли из-за того, что занимаюсь этим, прячась в туалете, либо просто потому, что Лиленд — самый сексуальный человек на свете, и мой член жаждет прикосновений.
Обхватываю его рукой и наблюдаю, как Лиленд ласкает себя. А когда его свободная рука скользит между ног к его дырочке, и он стонет, меня охватывает желание помчаться домой и затрахать его до смерти. К сожалению, с этого ракурса мне не видно его задницы, но само осознание того, что он поглаживает себя там, невероятно возбуждает.
— Жаль, что я тебя не вижу, — произносит Лиленд, глядя в камеру полуприкрытыми глазами. — Не очень-то честно, что я должен ласкать себя в полном одиночестве, пока тебя щупают пришельцы.
— Да забудь ты уже про этих пришельцев, — умоляю я, но улыбка Лиленда говорит о том, что он может говорить, что захочет, и я, вероятно, буду совсем не против, лишь бы увидеть это его выражение.
— Ты ласкаешь себя? — спрашивает он.
— Да.
— Ах ты негодник. А Мейсон тебе помогает?
— Не говори о Мейсоне, когда я дрочу.
Лиленд усмехается, подходя ближе к камере.
— Ты просто хочешь сосредоточится на мне? — игриво интересуется он.
Хочу.
И тут он пропадает из виду. Находясь в лёгком замешательстве, я продолжаю мастурбировать на свою пустующую гостиную.
— Куда ты пропал?
— Не волнуйся, необузданный жеребец.
Тут камера сдвигается в сторону, нацеливаясь на диван. Лиленд пятится назад, пока не упирается в подлокотник, и нагибается над ним, расставив ноги в стороны.
— Так ведь лучше видно? — интересуется он.
Я вижу его задницу, яйца и член. Прекрасный вид.
— Думаю, сойдет.
Лиленд начинает смеяться.
— Тебе так трудно угодить, или ты просто несгибаемый?
— Признаю, я твёрдый как камень, — отвечаю, когда Лиленд открывает бутылочку смазки, которую, должно быть, прихватил с собой. Затем, одной рукой поглаживая член, он скользит другой между ног. Лиленд проводит пальцем по своему входу, выгибая спину и глядя прямо в камеру. Кажется, что он смотрит прямо на меня. Моя рука начинает скользить по моему стояку быстрее, когда я слышу стон, сорвавшийся с губ Лиленда.
— Тебе нравится смотреть, как я себя ласкаю? — тяжело дыша, спрашивает Лиленд.
— Хочу, чтобы ты засунул в себя палец.
Он прижимает палец к своей дырочке, проталкивая его внутрь, в то время как другой рукой скользит вверх и вниз по члену. Черт, выражение его лица практически сводит меня с ума. Как он может так выглядеть?
— Ещё один палец, — требую я.
— А теперь ты становишься жадным, — произносит Лиленд, но толкает второй палец вместе с первым. Жадный или нет, но ему, похоже, это нравится. Особенно, когда его тело напрягается, по мере того, как приближается оргазм. Я поглощен этой картиной и увеличиваю темп.
Всё, что мне нужно, это увидеть, как он кончает, чтобы понять, что я не в состоянии продержаться дольше. В последний момент, пока мозги ещё не отключились, хватаю бумажное полотенце, чтобы не пришлось потом вытирать клавиатуру. Нет ничего более сексуального, чем наблюдать за Лилендом, который лежит на диване, тяжело дыша, и меня накрывает оргазм. Я стону, кончая в полотенце и желая прикоснуться к Лиленду или быть рядом с ним.
— Думаю, мне начинает нравится эта камера, — признается Лиленд.
Слышу, как хлопает входная дверь в офис, и вскакиваю.
— Черт, мне нужно идти.
И вешаю трубку. Лиленд может отчихвостить меня позже, но сейчас, нужно убедиться, что я не оставил никаких улик. Выйдя из туалета с ноутбуком в руках, ловлю взгляд Мейсона.
— Что ты там делал с ноутбуком? — с озорной усмешкой интересуется он.
Бросаю на Мейсона сердитый взгляд, говорящий «да как ты мог подумать, что я занимался чем-то непристойным», а он просто смеется.
— Ходил в туалет, и мне нужно было что-нибудь почитать, — отвечаю.
— Ага, как же.
Глава 20
Лиленд
— Мне кажется, что я должен оставить тебя здесь, — говорит Джексон. Вот ведь гад.
— Почему? — с ужасом спрашиваю. — Я разоделся и готов впечатлять. Посмотри на мою задницу в этих джинсах.
Поворачиваюсь, чтобы он мог заценить. А Джексон даже не смотрит. Такое впечатление, что покажи я ему свою задницу или дождевого червя, реакция будет одинаковой.
Джексон почему-то вздыхает:
— Мои родители, скажем так... строгие, понятно? Поэтому, пожалуйста, не болтай ни о чем неприличном. Ни о чем таком, что имело бы отношение к нашему знакомству. Они терпят то, что я гей, но не желают, чтобы... это выставлялось напоказ. Ясно?
Смотрю на него с подозрением.
— Твоя мама полюбит меня.
— Я на это надеюсь, в противном случае последствия будут катастрофическими.
— Катастрофа — моё второе имя, — уверяю его.
— Этого... я и боюсь.
Ума не приложу, как он может бояться, что я что-то натворю? Дело в том, что я умею сливаться с толпой. У меня феноменальные способности делать то, что хотят от меня люди. Именно так я заставляю их доверять мне, прежде чем убить. Правда, я не собираюсь убивать его маму. По крайней мере, пока Джексон не попросит об этом.
— Хочешь, чтобы я переоделся? — интересуюсь, глядя вниз на свою одежду. Штаны действительно слегка обтягивающие.
— Нет, все нормально. Ты готов?
Киваю в ответ и натягиваю ботинки, затем следую за ним в машину.
— Так ты дашь мне какую-нибудь секретную информацию о том, как к ним подмазаться?
— Ни слова не скажу.
— Ничего страшного, мне ничего не нужно, чтобы завоевать твое сердце. Кроме моей сногсшибательной индивидуальности. Я как павлин. Лишь только распускаю свой потрясающих хвост, и ты сразу жаждешь стать моей парой.
— Мы не... пара.
— А кто же мы тогда? — спрашиваю, садясь на пассажирское сиденье.
— В лучшем случае знакомые.
— Но ты заставил меня ласкать себя. Ты всех своих знакомых заставляешь трогать себя?
Джексон хмурится и заводит машину.
— Нет.
— Правда?
— Да.
— Только меня? — ухмыляюсь ему. — Видишь? Мы — пара.
— Мне ведь не выиграть это спор?
Отрицательно качаю головой, пока он сдает назад с подъездной дорожки.
— Скорее всего, нет.
— Я так и думал.
Джексон ведет машину к дому его родителей, который находится где-то в пятнадцати минутах езды. Мне нравится, что пока он за рулем, с ним так легко общаться. Джексон ведет себя так, будто временами то, что я говорю, вызывает смущение, но при этом я все время вижу, как он пытается скрыть улыбку. Мы заезжаем на подъездную дорожку, которая уже практически заставлена машинами.
— Готов? — спрашивает Джексон, хватая с заднего сиденья контейнер с печеньем.
— Ага, — отвечаю, открывая пассажирскую дверь, и следую за ним к дому. Джексон продолжает нервно смотреть на меня, поэтому растягиваю губы в маниакальной улыбке, надеясь при этом, что похож на чокнутого. Он бросает на меня один взгляд и начинает смеяться.
— Пожалуйста, не делай такое лицо.
Стараюсь сохранить это выражение и выпучиваю глаза.
— Какое лицо? Хочешь сказать, что я уродливый?
— Ты меня жутко пугаешь. На самом деле, сейчас я боюсь тебя больше, чем когда-либо.
— Что? Почему? Да я сама невинность.
— Что угодно, только не невинность.
Начинаю смеяться, когда Джексон подходит к двери и открывает её. Он придерживает для меня дверь, прикидываясь джентльменом, и я понимаю, что мне на самом деле нравится этот парень.
Джексон
Будь что будет
Зайдя в дом, скидываю ботинки, и Лиленд следует моему примеру. В этих штанах он и правда выглядит потрясающе. Особенно когда наклоняется, чтобы аккуратно поставить свою обувь. У меня возникает внезапное желание шлепнуть его по заднице. Хотя я уверен, что Лиленд посчитает это забавным, моя мама убьет меня, если поймает за этим занятием.
Говоря о маме, она появляется из-за угла и улыбается. Слава богу я не поддался своему порыву.
— Джексон! Я так рада, что ты наконец-то приехал. Я уже начала сомневаться, не подумал ли ты о полуночи, когда я сказала «в двенадцать».
— Сейчас пять минут первого.
Мама выгибает бровь с таким видом, будто считает пятиминутное опоздание непростительным. В этот момент она замечает Лиленда и наклоняет голову, как будто никогда в жизни не видела человека мужского пола. У нее не очень довольный вид, и я задаюсь вопросом, не стоило ли мне предупредить её заранее.
— Ой. Это кто?
— Я ведь говорил, что приеду не один.
— Да, но я подумала, что Мейсон решил присоединиться.
— Не-а. Это Лиленд.
Лиленд скромно улыбается и протягивает руку.
— Приятно познакомиться, мэм.
Мэм? Мэм? И это тот же человек, который хотел называть её мамочкой.
Но моя мама кивает, ошибочно считая его зрелым, добродушным человеком. Она понятия не имеет, что её ужасно обманывают.
— Я тоже... рада знакомству. Меня зовут Ава.
Она ведет себя на удивление вежливо, в то время как я знаю, что у нее проблемы с моей ориентацией. Но, возможно, в кои-то веки она проявит понимание.
Мама ведёт нас на кухню, где отец разговаривает с моей сестрой, Эллой. Они оба смотрят на вновь пришедшего с явным интересом. Очевидно тема их разговора не очень интересная, потому что они забывают о ней и поворачиваются к нам.
— Это Лиленд, — объявляю я. Или странная его версия.
— Правда? — спрашивает Элла так, будто он мистическое существо. А может, дело в том, что я уже много лет не приводил домой парней. Последний парень был излишне эмоциональным, и мои родители просто смотрели на меня, вытаращив от ужаса глаза. Мне казалось, мама никогда не перестанет вспоминать об этом.
— Лиленд, это моя сестра Элла и мой отец Льюис.
Почти застенчиво Лиленд тянется и пожимает руку моему отцу:
— Добрый день, сэр. Большое спасибо за гостеприимство.
Какого хрена он задумал? Бесспорно, у него крыша поехала. Или он делает это потому, что я сказал ему быть поосторожнее с моими родителями, так как они очень строги?
— А почему ты не сказал мне, что приведешь с собой гостя? — интересуется Элла.
Потому что собирался отвертеться от обеда.
— Просто не подумал об этом. А бабуля приедет? — спрашиваю в надежде отвлечь внимание от себя и моего странного и невинного Лиленда.
— Да, она должна скоро подъехать, — отвечает мама.
— А ты не сказал мне, что я встречусь ещё и с твоей бабушкой! — восклицает Лиленд так, словно это на самом деле захватывающее событие.
— Э-э...
Он снова поворачивается к моим родителям:
— У вас, ребята, такой чудесный дом. И так вкусно пахнет. Блин! Джексон, ты показал им печенье, которое испек?
Он определенно сошел с ума. Лишился рассудка целиком и полностью.
— Нет...
Прежде чем успеваю ещё хоть что-то сказать, бабушка поворачивает на подъездную дорожку.
— Может, ей надо помочь что-нибудь занести? — заметив машину, спрашивает Лиленд. — Хотя бы дверь открою.
Теперь не только я смотрю на него в замешательстве. Особенно сейчас, когда он, как воспитанный человек, мчится к входной двери. И этот парень, который вскрыл мою машину, стрелял в меня и отказывается прекращать говорить о моей заднице, собирается прикидываться джентльменом?
Просто невероятно.
Конечно же мне надо остановить его. Это, должно быть, какая-то ужасная шутка, из-за которой моя семья навсегда отречется от меня.
— Он кажется милым, — произносит Элла.
— Это всё враньё! — выпаливаю и бросаюсь за ним.
Лиленд, который очевидно слышал моё заявление, пристально смотрит на меня.
— Какого хрена?
— Что? — шепчу я.
— Я тут, значит, из кожи вон лезу, а ты заявляешь им, что я вру?
— Я запаниковал. Ты так странно себя ведешь, — шиплю в ответ.
— Ты сказал мне хорошо себя вести, — говорит Лиленд приглушенным шепотом.
— Да, я имел в виду... быть паинькой, а не совсем другим человеком.
Мама появляется из-за угла и не сводит с нас глаз, пока мы спорим шепотом.
— Всё в порядке?
— Всё замечательно! — выкрикиваю я, хватаюсь за ручку и резко распахиваю дверь. Она врезается прямо в ногу Лиленда.
— Ёб твою мать! — взвизгивает он прямо в лицо моей бабушки. — Джексон, ты разве не видел, что я тут стою?
— Видел, — морщусь в ответ. — Но все равно, кажется, забыл
— Моя нога. — Лиленд поднимает её вверх и пытается пихнуть в мою сторону. — Поцелуй мой пальчик, Джексон!
Концерт окончен. И речи быть не может, чтобы Лиленда с ногой у моего лица посчитали нормальным.
Толкаю его ногу вниз и поворачиваюсь к бабушке, которая явно растеряна.
Лиленд, кажется, вспоминает, что пытался быть милым, и быстро прикрывает рот рукой.
— Бог ты мой! Мне так жаль! Обычно я не ругаюсь матом.
— Хватит придуриваться, — говорю ему. — Я не хочу, чтобы моим родителям понравился ты ненастоящий.
|
|
|
