Джексон: Царица Небесная! Нет.. Я не хочу, чтобы ты находился с ним в одном помещении. 3 страница

Лиленд ухмыляется:

— Почему? Боишься, что они будут любить меня больше, чем тебя?

— Ага, именно этого я и боюсь, — сухо отвечаю.

Лиленд начинает смеяться, а затем поворачивается к бабуле, которая понятия не имеет, что тут происходит.

— Привет, я — Лиленд. А вы должно быть Большая Ба.

Не знаю, то ли из-за её взгляда, то ли из-за растерянности на лицах моих родных, то ли из-за нелепости этого прозвища, но я начинаю смеяться.

— Не делай из моей бабушки гангстера!

— Может, мне нравится походить на гангстера, — произносит бабушка. — Я всегда считала, что звание «бабушка» старит меня.

— Она мне нравится, — решает Лиленд.

— Этот мальчик твой приятель или парень? — интересуется она.

— Что? — спрашиваю я.

— Она имеет в виду друг я тебе или парень. На самом деле, мы родственные души, — отвечает Лиленд. — Его душа соединилась с моей.

— Нет, это не так!

Теперь Элла начинает смеяться, и мне хочется сказать ей, чтобы она прекратила, потому что Лиленд как ребенок. Смех его только больше провоцирует.

— Может, уже сядем за стол и поедим? — предлагает отец с таким видом, что я не могу понять, то ли он хочет отречься от меня, то ли действительно чертовски голоден. Мой голос за отречение.

Мы перебираемся в столовую. Лиленд собирается сесть рядом с моей мамой, но я хватаю его за руку и сажаю между собой и моей сестрой Эллой, так как считаю, тут самое безопасное место. Первоначальное лояльное отношение мамы к Лиленду превратилось в оправданное замешательство.

— А вы, ребята, часто так собираетесь всей семьей? — спрашивает Лиленд.

— Раз в неделю. Или, по крайней мере, пытаемся. Иногда Джексон делает вид, что никогда о нас не слышал, — отвечает мама.

— Я пропустил всего два выходных.

— В этом месяце.

— Это Лиленд виноват, его и вини.

— Мог бы взять меня с собой, — говорит Лиленд. — Я бы с радостью познакомился с вами на прошлой неделе. Если бы это случилось, к данному моменту вы бы уже меня любили.

Мама передает мне блюдо с курицей, и я кладу себе на тарелку один кусочек.

— Грудка или бедро?

Лиленд бросает на меня взгляд:

— Что касается меня, я больше любитель попок.

— Я тоже, — добавляет папа, и я смотрю на него в шоке.

Как и мама, но он только пожимает плечами.

Вместо того, чтобы позволить Лиленду взять кусок курицы, я пытаюсь передать тарелку своей сестре, но он выхватывает себе грудку.

— Как вы познакомились? — интересуется папа.

Лиленд, потянувшись за картошкой, замирает.

— Это очень забавная история!

Я многозначительно смотрю на него, и он кивает в ответ. Мой взгляд определенно означал «не рассказывай ту историю», так что понятия не имею, почему он кивает.

— Итак, я смотрел шоу «Холостяк», которое, кстати говоря, отвратительное, но у меня не было особого выбора.

Неплохо, он придумывает историю.

— Так вот, я смотрел шоу и тут поднимаю взгляд, и вижу этого прекрасного, но немного загадочного мужчину. Он был одет в темную одежду, что заставило меня посмотреть на него и задаться вопросом, что он делает. А потом он подпрыгивает...

— Нет! — восклицаю я. — Я ведь бросил на тебя взгляд, который говорил «не рассказывай ту историю», и ты кивнул в ответ, как будто понял это.

— Я и не собирался рассказывать ту историю, в моем изложении ты прыгнул, чтобы спасти котенка с дерева, но теперь мне придется сказать твоим родителям правду, иначе они посчитают меня лжецом, — отвечает Лиленд.

Я ведь пригласил его сюда. Мне следовало это предвидеть.

— Что произошло? — с любопытством спрашивает Элла.

— Ну вот, он подпрыгивает и хватается за верхушку этого высокого деревянного забора. А я гадаю, какого черта он вытворяет, но тут его нога соскальзывает, и он падает с забора на другую сторону. Проблема в том, что при падении он цепляется штанами за забор, и они с него сползают. И все, что я вижу, пока он болтается на заборе и размахивает руками, это его голый зад.

Не уверен, что когда-либо слышал, чтобы мои родные так сильно смеялись. Пока они хохочут и пялятся на меня, я сердито смотрю на Лиленда.

— Таково было мое первое впечатление о нем. Обычно я предпочитаю сходить хотя бы на одно свидание, прежде чем кто-то покажет мне свой зад, но Джексон — рисковый малый.

— И чей это был забор? — интересуется отец.

— Это было глупо. Давайте просто забудем об этом, пожалуйста? — умоляю их.

Лиленд кладет руку мне на бедро, и по какой-то причине этот жест наполняет меня теплом. Вместо того, чтобы оттолкнуть его (что я и должен сделать, потому что он только усложнил мне жизнь), я накрываю его руку своей.

Что бы он там не собирался сказать, Лиленд запинается, и ухмылка исчезает с его лица. Он искренне улыбается мне и проводит большим пальцем по бедру, прежде чем я отпускаю его руку и возвращаюсь к еде.

— Сколько тебе лет, Лиленд? — спрашивает мама.

Лиленд запихивает в рот полную ложку картошки и смотрит на мою мать уверенным взглядом. Он понимает, что мама пытается вывести его из себя, но сомневаюсь, что Лиленд позволит чему-то сильно повлиять на него.

— Двадцать семь. А вам?

— А ты не слишком молод?

— Я как двадцатисемилетний старичок. Скажем так... Я уже достаточно пожил за свои двадцать семь лет и теперь готов остепениться. Завести пятнадцать детей, по меньшей мере десять собак и пять котов.

Мама не сводит с него пристального взгляда, а мне хочется предупредить Лиленда, чтобы он немного сбавил обороты.

Легкая улыбка появляется на губах Лиленда.

— Честно? Мне все равно, сколько Джексону лет: сорок, пятьдесят или шестьдесят. Мне плевать, беден ли он, есть ли у него пятнадцать пальцев на ногах и три руки. Главное, что он заставляет меня чувствовать, что у меня может быть семья... что мне не нужно жить в одиночестве. У меня было не самое лучшее воспитание, но Джексон заставил меня понять, что я могу обрести смысл жизни.

— Надеюсь, ты не используешь его, — говорит отец.

— Ради чего? Денег? — спрашивает Лиленд и хихикает.

С любопытством выгибаю бровь, интересно, почему он считает разговор о деньгах таким забавным.

— Что это значит? — интересуюсь я.

Лиленд одаривает меня невинным взглядом, хотя это явно не так.

— Что? Ничего...

Не могу перестать думать о том, сколько у Лиленда на самом деле денег.

Слава богу, он не впадает в крайности и немного сдерживает пыл. Тем не менее, мне довольно приятно видеть, как мои родители ведут себя. Мой папа, скажем так, тихоня; ему никогда особо не нравилось, что я гей, но он всегда был хорошим родителем. Что касается мамы, то Лиленд конечно же ей не понравится, и она обязательно постарается, чтобы он это понял. Она подождет и убедится, что у нас все серьезно, затем вонзит свои коготки. По крайней мере, так было в прошлый раз. Надеюсь, на это раз всё будет по-другому. Хотя, мне уже тридцать девять лет, думаю, пора перестать беспокоиться о мнении других и жить для себя.

— Чем ты зарабатываешь себе на жизнь, Лиленд? — спрашивает мама.

— Я наемный убийца, — отвечает он.

Наверное, мне стоило взять с собой Мейсона.

К счастью, они думают, что Лиленд шутит.

 

Глава 21

Лиленд

 

Учитывая, что мне явно больше не нужна моя квартира, я решил, что с таким же успехом мог бы переехать и перевезти все свои вещи в дом Джексона. Я отменил договор аренды, так что к концу месяца всё должно быть вывезено. Поскольку конец месяца в эти выходные, я решил, что уже стоит начать собирать вещи. Я сказал Джексону, что сам со всем справлюсь, но он был непреклонен в своем желании помочь.

Войдя вместе с Джексоном в мою квартиру, у меня возникает странное чувство. Не совсем тревога, скорее похоже на панику. Типа... «Что я делаю? »

— Ты в порядке? — спрашивает Джексон.

Я удивлен, что он вообще это заметил. Черт побери, я сам едва понял, но Джексон, кажется, всегда всё видит. Он как будто постоянно наблюдает за мной и понимает меня лучше, чем я сам. Бросаю на него взгляд, и паника начинает рассеиваться. Джексон — причина, по которой я это делаю. Я смогу пройти через это благодаря ему. Медленно киваю в ответ:

— Ага... тебе придется быть со мной терпеливым.

— Я должен быть терпеливым? Да ты буквально единственный, кто никогда не слышал этого слова. Я даже подумать не мог, что ты знаешь его определение.

Ухмыляюсь ему, и внезапно мне кажется глупым мое беспокойство по этому поводу. Неужели я действительно хочу вернуться к жизни в одиночестве, зациклившись на работе, дело за делом, никогда не живя для себя?

— Я знаю, что такое терпение. Я очень терпеливо отношусь к твоему желанию не заниматься сексом до свадьбы. Надеюсь, ты вскоре сделаешь предложение, но я изо всех сил буду стараться сдерживать себя.

Джексон вздыхает, как будто не находит меня чрезвычайно смешным:

— Итак, с чего ты хочешь начать?

— С гостиной. Можем оставить диван тут, я только вытащу пакетики с кокаином из него.

— Что? — восклицает он.

— Шутка. Там только один пакетик, и он не мой. Ну, то есть, он мой, поскольку я его купил, но я не употребляю и никогда не употреблял. Это хорошее средство для... установления контакта с людьми.

— Средство для установления контакта? — спрашивает Джексон. — Привет! Меня зовут Лиленд! Хотите нюхнуть кокаина?

Начинаю смеяться, указывая на него.

— Именно так я и делаю. Мы спустим его в унитаз, или ты хочешь забрать себе?

— Нет!

— Ну, ты кажешься немного робким, так что я подумал, может, захочешь воспользоваться им в качестве такого средства, — я подхожу к дивану и протягиваю руку под него. Хватаю пакетик, спрятанный там, и кидаю его Джексону.

— Лови!

Вздрогнув, Джексон ловит пакетик.

— О боже! Я не хочу прикасаться к нему! Теперь мои отпечатки пальцев повсюду!

— Иди смой его в унитаз.

Пока он это делает, достаю свои пистолеты из тайников, размещенных по всей квартире. Конечно же, в этой коллекции не все мои стволы; нет, они попрятаны по разным хранилищам в разных городах. Но, глядя на оружие, разложенное на диване и кофейном столике, внезапно понимаю, что у меня проблема. Я просто продолжал покупать новые экземпляры, потому что они казались намного лучше старых. Стоя на коленях, я не свожу глаз со своих запасов и не знаю, что теперь делать.

— Твою же мать, — произносит Джексон, вылупив глаза, как будто никогда в жизни не видел оружия. — Ты хранил всё это в своей квартире? А если бы у тебя провели обыск?

— Они все были спрятаны.

— Зачем тебе столько много?

— Я... и не думал, что их так много. Мне казалось, у меня их всего два или три.

— Да здесь, по меньшей мере, пятнадцать пушек.

— Знаю. И они все такие прекрасные. Я их так люблю. Как думаешь, мы можем переоборудовать твой домашний кабинет в оружейный храм для всех моих стволов?

— Ты не потащишь всё это оружие в мой дом.

— Что? — Очевидно я ослышался. — Нет... Ты что серьезно?

— Лиленд... ты ещё не заслужил моего доверия.

— Да о чём ты говоришь? Я потрясающе себя вёл.

— Ты вернулся в мой дом всего неделю назад после того, как сбежал, похитил какого-то человека и бросил его у полицейского участка.

— Я ничего такого не помню, — отвечаю ему.

— Очень удобно.

— Всё, что я помню, даже, когда тебя нет поблизости, это твое красивое лицо. Я закрываю глаза, и появляешься ты, улыбаясь мне, словно ангел, спустившийся с небес. И всё, о чем могу думать — какое это счастье, что мне дарована возможность находиться в обществе такого великого и мужественного человека как ты...

Джексон качает головой.

— Это самая большая чушь, когда-либо слетавшая с твоих уст.

— Правда? — ухмыляюсь в ответ. — Ты действительно так считаешь? Я столько глупостей наговорил, и ты думаешь, именно эта затмевает всё остальное?

— Да.

— Но ведь я сказал правду, — настаиваю и поднимаю на него взгляд, всё ещё стоя на коленях.

Джексон выгибает бровь, как будто мое признание слегка надумано.

— Боже, всё, что я пытаюсь делать, это любить тебя.

— Дело не в твоей любви ко мне. Проблема в том, что ты хочешь притащить пятнадцать пушек ко мне домой. По меньшей мере пять из них нелегальные, из-за чего я могу загреметь за решетку.

Я смотрю на него в шоке.

— Но они же натёрты до блеска.

— Нет!

— Значит, — сердито смотрю на Джексона, — в этих отношениях мы будем делать только то, что хочешь ты? Теперь всё понятно.

— Да, потому что я не хочу попасть в тюрьму.

— Я всего лишь люблю блестящие вещи, которые стреляют.

— Один пистолет. Ко мне домой ты можешь взять с собой один легальный пистолет и держать его запертым в кейсе для оружия.

— Что такое... кейс для оружия? — интересуюсь я. — Это типа клетка? Для моей прелести?

— Хочешь, помогу тебе выбрать? — вздыхает он.

— Нет. Но ты мог бы меня поцеловать, раз уж обидел.

— И как же я тебя обидел? — спрашивает Джексон таким тоном, как будто разрешить мне взять только один пистолет, это совсем не обидно.

Тяну к нему руки.

— Поцелуй меня, и я тебя прощу.

Джексон подходит ближе и смотрит на меня сверху вниз. Затем целует свою ладонь и проводит ею по моим губам.

— Я не мыл руки, после того, как отлил.

— Лжец. Быть не может, чтобы после того, как спустить в унитаз кокаин, ты забыл вымыть руки. А теперь, поцелуй меня по-настоящему. Так, чтобы мое сердце бешено заколотилось.

— А у тебя есть сердце? — интересуется Джексон, пытаясь пройти мимо. Хватаю его за ногу и тяну к себе. Он спотыкается и оглядывается, вопросительно приподнимая бровь. — Я пытаюсь помочь тебе упаковать вещи.

Выполняю обманный прием карате, ударяя по задней части его колена, так как хочу, чтобы Джексон опустился ко мне на пол. Когда он не спешит это сделать, хватаю его за руку и дергаю вниз. В конце концов он подчиняется и падает передо мной на колени.

— И зачем я стою на коленях?

Обхватываю ладонями его лицо.

— Ну можно взять с собой хотя бы десять стволов? — прошу я.

— Один.

Крепко прижимаюсь к Джексону и обнимаю его за шею.

— Ну... Пожалуйста? — надуваю губы.

— Меня не так-то легко уговорить, — говорит он, но намек на улыбку свидетельствует об обратном. Легонько толкаю его, и Джексон опускается на задницу. Забираюсь к нему на колени и продолжаю толкать, пока он не ложится на спину.

— Ну, разве это было трудно? — спрашиваю, глядя на Джексона сверху вниз. Покачиваю бедрами, и несмотря на его попытки сделать вид, что он этого не замечает или ему все равно, чувствую, как его тело напрягается.

Кладу руки по обе стороны от его головы и наклоняюсь вперед, останавливаясь в нескольких дюймах от его лица.

— Ни дня в жизни со мной не было трудно, — отвечает Джексон и опускает руки на пол, словно боится ко мне прикоснуться.

Не сводя с него глаз, опускаюсь ниже, пока не чувствую его дыхание на своих губах.

— Ты ещё и лжец.

— Я ни разу в жизни не врал.

Пока Джексон говорит, мой взгляд падает на его губы. Верхняя губа немного тонковата, но, когда он улыбается, у него нет ни единого изъяна. Ну что за сопли? Кем я стал, раз начал так думать? Это ведь просто похоть?

Провожу языком по его губам, желая, чтобы они раскрылись для меня. И почему Джексон так сильно сопротивляется? Обхватываю его нижнюю губу и тяну, но он ведет себя так, будто я всего лишь назойливая муха, жужжащая вокруг него.

Блин, но я чувствую, как его член твердеет подо мной.

Отпускаю его губу и улыбаюсь.

— Разве ты не хочешь узнать, каково это — чувствовать свой славный толстый член между моих ягодиц?

Джексон молчит, и я надеюсь, это значит, что он всеми силами пытается придумать хорошую отговорку. Провожу губами по его щеке к шее и нежно покусываю. Он сводит меня с ума и даже не прикасается ко мне. Как будто я целуюсь с долбаным диваном. Диван с твердым бугром посередине, но всё же диван.

— А как насчет твоего члена, толкающегося в меня? — подразниваю его, прежде чем присосаться к покрасневшему пятну на его шее. — Ты сможешь наблюдать, как головка твоего члена скользит внутрь, пока я молю тебя о большем. Типа: «Ох! Джексон! Хочу, чтобы твой отбойный молоток отмолотил мою впадину».

— Я чувствую, как у меня эрекция пропадает.

Ёрзаю задницей по его паху.

— Как по мне, то ты всё ещё возбужден.

— Один пистолет.

— Ты шутишь? Я только что говорил тебе непристойности, лизал и ласкал тебя, но по-прежнему могу взять только одну пушку?

— Ага.

— А почему мы вообще решили, что поедем к тебе? Может, я прикую тебя наручниками к столбику кровати и оставлю в своей квартире, где я устанавливаю правила?

Джексон фыркает:

— Этому не бывать.

— Хочешь поспорим? — спрашиваю его. — Если смогу приковать тебя наручниками к кровати, то возьму с собой по крайней мере два пистолета и гранатомёт.

— Пожалуйста, только не говори, что у тебя ещё и гранатомёт есть.

— Нет. Но если я раздобуду один, мы разместим его на каминной полке.

— У меня нет каминной полки.

— Ничего, мы её построим, чтобы я смог его там разместить. Тогда на другой её стороне расположится моя коллекция фаллоимитаторов. Мы установим их, словно трофейных животных.

— Нет! Никаких больше пушек. Никаких трофейных фаллоимитаторов.

Хватаю его руку и тяну, просовывая под его ногу свою. Затем переворачиваю Джексона на живот. Он пытается оттолкнуть меня, но я тяну его руку вверх и ложусь на него.

— Дай мне мой трофейный фаллоимитатор!

— Нет! — возражает Джексон, пытаясь понять, как сбросить меня со спины, но ему меня ни за что не сдвинуть.

— Три пистолета и трофейный дилдо.

— Да что с тобой не так? И почему, мать твою, я не могу скинуть тебя? Я даже пошевелиться не могу!

Джексон какое-то время дергается на месте, и мне кажется это таким милым. Вместо того, чтобы сдаться, хватаюсь губами за мочку его уха и тяну.

— Я оближу твой отбойный молоток.

— Нет! Перестань меня соблазнять!

Теперь уже Джексон пытается выползти из-под меня, но я просто еду на нем сверху, пока он это делает.

— Пожалуйста? — шепчу ему на ухо. — Только для меня?

— Два пистолета, доволен?

Скатываюсь с него на спину.

— Да.

Джексон смотрит на меня так, будто ещё не закончил валяться на полу. Тянусь к нему, он берет меня за руку, и я тащу его на себя. Джексон аккуратно садится мне на бедра, так как беспокоится о моей ране, хотя она уже полностью зажила, или, по крайней мере, достаточно зажила, чтобы я мог нормально функционировать. Он смотрит на меня сверху вниз, но больше ничего не делает. Конечно же. Он никогда ничего не делает.

— Почему ты не хочешь меня поцеловать или хотя бы прикоснуться? — со всей серьёзностью спрашиваю его.

Джексон протягивает руку и проводит пальцем по моим губам.

— Хочу... но ты похож на пугливую птичку. Если сделаю неверное движение, ты упорхнёшь. Если тебя поймать, ты вырвешься. Если я займусь с тобой сексом, мы лишь станем намного ближе. И что мне потом делать, когда ты исчезнешь?

Я искренне удивлен его словам и не уверен, что понимаю их.

— Ты... думаешь, что я исчезну? Джексон, я вернулся обратно! Если бы я собрался исчезнуть, зачем мне было возвращаться?

— Что произойдет, когда полиция что-нибудь нароет на тебя?

— Джексон, я чрезвычайно осторожен. Я занимаюсь этим уже десять лет, и меня ещё ни разу не поймали. Обещаю, со мной ничего не случится. — И почему его беспокойство имеет такое значение? Человек, который много лет назад взял меня к себе, отослал бы меня на задание и глазом бы не моргнул, когда я вернулся. Но этот парень уже проявляет заботу? — Я не хочу никуда уходить, Джексон. Я хочу быть рядом с тобой каждый день.

Он наклоняется и прижимается губами к моим. Я так долго этого ждал и представить себе не мог, что это будет так чудесно. Первый поцелуй нежный и милый. Он столько значит, как будто говорит, что Джексону недостаточно просто заботиться, ему нужно мне это показать. Я прижимаюсь к нему и открываю рот. Его язык, скользнув внутрь, касается моего, когда я обнимаю Джексона и притягиваю ещё ближе.

— Ты собираешься меня трахнуть или струсишь? — игриво интересуюсь я.

— А ты собираешься испортить сладость момента?

Ухмыляюсь в ответ, и его поцелуи почему-то становятся более грубыми.

— Может быть, — бормочу ему в губы. — Не выношу чрезмерной сладости. Это вызывает во мне странные чувства. — Задираю футболку до шеи. — Скажи мне, что тебе нравятся мои соски, и всё вернется на круги своя.

— Они очень круглые.

— А что ещё тебе в них нравится? — спрашиваю его.

Джексон снова опускает на них взгляд, как будто по правде размышляет над этим.

— Мне нравится этот одинокий длинный волосок.

— Правда? Это борода моего соска.

— Да ну?

Джексон протягивает руку, и, конечно же, я думаю, что он собирается коснуться моих сосков, но вместо этого хватает не такой уж и вымышленный волосок и дергает его.

— Боже мой! Я думал, ты пошутил про волос! Больно же!

— Я всего лишь старался поубавить слащавости. Подумал, может, тебе захочется легкого извращения.

— Извращения? Да это было нападение.

— Один малюсенький волосок? — Джексон качает головой. — Ты в меня стрелял, а я даже не выдернул и волоска с твоей груди, и ты считаешь это нападением? Не думал, что ты настолько склонен к драматизму.

— Драматизм — моё второе имя. А теперь, отнеси меня в постель и трахни так, будто это наша первая брачная ночь.

Джексон старается не засмеяться.

— Как пожелаешь, моя непорочная невестушка.

Он встает и смотрит на меня сверху вниз, когда я тяну к нему руки словно упрямый малыш.

— А, так ты серьезно.

— Конечно серьезно.

Джексон наклоняется и хватает меня одной рукой за запястье, другой — за лодыжку. Поскольку он не может поднять меня в таком положении, то просто тащит в мою комнату.

— Идем, моя прелесть, давай повеселимся, — говорит он самым жутким голосом, который я когда-либо слышал.

— О, нет... Я испортил сладость этого момента, — кричу, пока он тащит меня по ковру. — Верни сексуальность и ласку!

— Тебе это не нравилось, — напоминает он, дойдя до дверного косяка, и тут понимает, что в таком положении мое тело не пройдет через него. Вместо того, чтобы отпустить, Джексон продолжает меня волочь, и я врезаюсь в дверной косяк и стену.

— Так ты меня прикончишь!

— Согнись!

— Я пытаюсь быть романтичным!

Джексон отпускает мою руку и ногу и наклоняется надо мной.

— К этому мы стремимся?

— Да, — отвечаю, стараясь притвориться, будто это не я сказал ему тащить меня за собой.

Джексон хватает меня за руку, поднимает на ноги и притягивает к себе. Он обхватывает меня за талию и смотрит на меня.

— Ты прекрасен. И как мне повезло найти такого великолепного мужчину, как ты?

— Возможно, благодаря моей далеко не идеальной персоне.

Джексон улыбается мне.

— Ты дурачок, если полагаешь, что меня привлекает только твоя внешность.

Его комментарий заставляет меня задуматься. Я собирался в очередной раз пошутить, но его слова останавливают меня.

— Что... Да во мне действительно больше ничего нет, что бы могло понравится.

Он сжимает мои плечи и отталкивает назад, словно хочет получше рассмотреть.

— Ты серьезно?

Мне кажется, что я снова всё испортил.

— Что? Мы просто... ха-ха! Мы же шутим. А теперь, покажи мне свой пенис. — Это хороший способ вернуться к теме. Мне не нравится, когда Джексон задает серьезные вопросы, подобно этому. Он словно ожидает серьезного ответа, в то время как я честно не знаю, что ответить.

— Лиленд... Меня не привлекает твоя внешность. То есть, конечно же я нахожу тебя красивым, но неужели ты действительно считаешь, что я стал бы удерживать тебя от тюрьмы — не сдал бы полиции, как должен был бы — только из-за твоей внешности?

Честно говоря, я не понимаю, почему он не сдал меня полиции, поэтому даже не знаю, как на это ответить.

Джексон хмурится, как будто столкнулся с трудной проблемой.

— Лиленд, ты забавный, ты заставляешь меня смеяться каждый день. Ты милый и заботливый, даже если ведешь себя так, будто это неправда. В тебе гораздо больше, чем просто красивое личико. Я мог бы надеть тебе на голову мешок, и все равно ты бы мне нравился. Возможно, ты бы мне нравился даже больше.

Совсем не могу понять эмоции, охватившие меня, когда его слова доходят до моего по-прежнему упрямого сознания.

— И я тебя не раздражаю?

— Нет, нисколечко.

— Серьезно? Даже когда я говорю глупости? И прошу тебя показать мне свой писюн?

— Даже тогда.

Вообще не знаю, что сказать, поэтому вместо этого подхожу к нему.

— Спасибо.

— Тебе не нужно меня благодарить.

Грудь немного сдавливает, и в животе возникает какое-то странное чувство. Не плохое, но странное. И, кажется, я не могу в нем разобраться. Обнимаю Джексона и прижимаюсь к нему так, чтобы уткнуться лицом в шею.

— Не понимаю, почему я чувствую себя странно из-за этого, — бормочу я.

— По-хорошему странно или по-плохому? — интересуется Джексон, скользя рукой под мою футболку, и нежно поглаживает пальцами по спине.

— По-хорошему. Перестань! Я так больше не могу! Мое тело не знает, как реагировать. Думаю, оно отключается. Думаю, я умираю, Джексон. Так вот что это за чувство?

Посмеиваясь, Джексон качает головой:

— Ты не умираешь.

Он наклоняется, обхватывает меня за талию и поднимает вверх. Я хватаюсь за него, пока он несет меня к кровати и осторожно опускает на неё. Джексон следует за мной, садясь сверху, и опускается на меня. Его губы нежно прижимаются к моим, и я понимаю, что никогда не занимался сексом с тем, кто был бы мне небезразличен. Мне не позволялось иметь эмоциональные связи с людьми, поэтому, когда я с кем-то трахался, обычно это было только ради удовольствия и с кем-то, кого я едва знал. А не с тем, кто был бы мне дорог.

Просовываю пальцы под его футболку и провожу по бокам, прежде чем её задрать. Джексон неохотно отрывается от моих губ и стаскивает футболку полностью.

— О-о, на этот раз мне позволено полюбоваться твоей грудью?

— Позволю тебе один разок, — шутит он.

Улыбаюсь и провожу пальцами по его коже.

— У тебя восхитительные соски.

— Что?

Щипаю его за сосок, отчего Джексон хватает мои руки и прижимает к кровати по обе стороны от моей головы.

— Тебе не нравится, когда твои сосочки щипают? — невинно интересуюсь у него.

Джексон переплетает свои пальцы с моими, что придает моменту еще большую интимность.

— Хм-м... Просто я начинаю нервничать каждый раз, когда позволяю тебе что-либо со мной делать, — отвечает он.

Я тихо посмеиваюсь, пока Джексон отпускает мои руки и скользит ладонью под мою футболку. Кончиками пальцев он поглаживает мой живот, вызывая дрожь и желание большего. Он стягивает мою футболку через голову и отбрасывает в сторону. Теперь, когда мои руки свободны, расстегиваю его штаны и спускаю их.

Джексон отстраняется, чтобы раздеться, и снимает штаны вместе с нижним бельем, освобождая свой твердеющий член. Когда он поворачивается, чтобы скинуть одежду на пол, я успеваю хорошенько рассмотреть его задницу.

— Приветик, мой давний друг, — говорю я.

Джексон бросает на меня взгляд и качает головой.

— Нет.

— Тихо. Не ревнуй.

— Я и не ревную, — отвечает он, снова забираясь на меня.

Тянусь к нему и хватаю его прекрасную задницу, крепко сжимая её.

Губы Джексона спускаются от моего рта к шее, оставляя на коже легкие поцелуи, пока мои пальцы касаются и исследуют его задницу и спину. Вскоре он оказывается слишком далеко, продолжая спускаться вниз по моей груди, целуя и посасывая, и я могу лишь дотянуться до его плеч, а позже — только волос. Мой член болезненно возбужден, пока Джексон расстегивает мои штаны и спускает их вниз по бедрам. Затем поднимает на меня глаза.

— У тебя есть смазка и презерватив?

Поворачиваюсь, чтобы дотянутся до прикроватного столика и достать их. Как только презерватив и смазка у меня в руках, Джексон притягивает меня обратно к себе.

Он проводит пальцами по моему члену, опускаясь поцелуями к талии, и останавливается, чтобы нежно поцеловать почти зажившую рану. Я наблюдаю, как Джексон тянет мой член к своим губам и ловит мой взгляд. Его язык скользит между губами и облизывает головку, сводя меня с ума. Не знаю, что меня больше заводит: то, как он ласкает меня языком, или то, что при этом смотрит мне в глаза. Джексон толкает член вверх и облизывает его по всей длине, одновременно открывая смазку. Он опускает руку между моих ног, пока его влажные пальцы не находят мою дырочку. Я раздвигаю ноги шире и стону, безумно желая ощутить его внутри себя.

Джексон обхватывает головку моего члена губами, одновременно обводя и поглаживая мой вход пальцем, прежде чем проталкивает его внутрь. Я давно не занимался сексом, но тем не менее, никогда не был так возбужден. Мне кажется, мой член никогда не был таким твердым, а тело — таким нетерпеливым. Я ни разу в жизни не желал мужчину так сильно, как Джексона. Я бы охотно отдал ему себя всего без остатка. Он мог бы взять меня целиком, и я с радостью отдался бы ему. Когда второй палец присоединяется к первому, я стону. Я хочу большего. Даже когда его пальцы поглаживают и растягивают меня, я хочу чувствовать его твердый член, который сочится предсеменем.

⇐ Предыдущая15161718192021222324Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: