Глава XI. «серебряный век» — порубежная эпоха многоголосья в Русской культуре — конец XIX — первые десятилетия XX В.

Кризис самодержавия в правление Николая II. «Колдуны и чародеи» при царской семье. Григорий Распутин при дворе с 1902 по 1916 г. Многоцветно в искусстве и культуре: Мирискусники, «Ослиный хвост», «Бубновый валет», «Голубая роза», «Имажинисты», «Серапионовы братья» и т.д. В. В. Розанов о «метафизике пола». В.О. Ключевский: «История России есть история страны, которая колонизируется». «На место метафизики должна стать современная научная социология» (П. Н. Милюков). Русское Зарубежье.

 

 

Весь период, начиная с последних десятилетий XIX в. вплоть до 1917 г., был отмечен резкими изменениями в русской общественной жизни. Развитие капиталистических форм экономики, углубление кризиса патриархально-дворянской государственной системы, рост самосознания трудящихся масс, все возрастающая активность рабочего класса — все это неизбежно вело к обострению внутренних противоречий в обществе, накалу классовой борьбы, крупным социально-историческим сдвигам.

Последним царем в династии Романовых на русском троне был Николай II¹, вступивший на престол осенью 1894 г. По отзывам современников, он не обладал яркими природными дарованиями, имел весьма средние интеллектуальные способности и отличался безволием, однако стремился к сохранению твердой монархической власти. Его мировоззрение представляло собой некую смесь бескрайнего абсолютизма с богословской мистикой и фатализмом.

Огромный ущерб престижу императорской власти наносила «деятельность» при царской семье разного рода «колдунов и чародеев», Александра Федоровна окружала себя разными шарлатанами типа богомолки Дарьи, странника Витония, Матрены-Босоножки, юродивого Мити Козельского и др. Однако наиболее прочным и разрушительным оказалось влияние при дворе «старца» Григория Распутина (Г. Е. Новых), продолжавшееся с перерывами с 1902 по 1916 г. Обладая определенными способностями к гипнозу, Распутин мог способствовать улучшению самочувствия больного гемофилией царевича Алексея (родился в 1904 г.). Более того, в условиях усиливавшейся социально-политической напряженности, роста революционных настроений в либерально-демократических кругах и великокняжеской фронды «простой человек» «из народа» Распутин в глазах царской четы превращался в некий символ «народной воли», «народа-богоносца». В результате, несмотря на свое темное прошлое, безграмотность и скандальный образ жизни, Распутин сумел стать одним из «центров силы» в правящем режиме, особенно в период первой мировой войны, и оказывать прямое влияние на принятие важнейших государственных решений. Фигура Распутина как бы олицетворяла полное разложение царского режима власти.

Убийство Распутина, совершенное в ночь на 17 декабря 1916 г. группой заговорщиков (князь Ф. Ф. Юсупов, лидер «черносотенцев» В. М. Пуришкевич и великий князь Дмитрий Павлович), было встречено всеобщим ликованием. Однако это не изменило характера политики царского правительства. Все большая часть общества приходила к выводу, что дело заключалось не в «распутинщине», а в самом императоре. Крах российской монархии был предрешен, и ее свержение в феврале 1917 г. было закономерным.

На практике в последнее предреволюционное десятилетие в России не было ни полноценного самодержавия, ни полноценной конституции. Правильнее говорить о существовании системы высших институтов власти: царь. Совет министров, Государственный совет, Государственная дума. Был и ряд основополагающих государственно-правовых актов, сложившихся в ходе революции 1905—1907 гг. (Кстати, термин «конституция» ни в одном из российских законов не упоминался.)

Манифест 17 октября 1905 г. явился исходным пунктом становления монархии на конституционные рельсы, поскольку объявлял о созыве законодательного представительного учреждения — Государственной думы. Позднее, 23 апреля 1906 г., Николай II утвердил новую редакцию основных государственных законов, призванную закрепить данные манифестом обещания. Как гласила ст. 44, «никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной думы». Однако при этом царь сохранил за собой право единоличного назначения всех министров, а также половины членов Госсовета (вторая половина избиралась различными дворянско-буржуазными организациями).

Изменение избирательного закона 3 июня 1907 г. без согласия распущенной в тот же день Думы являлось прямым нарушением соответствующих статей упомянутых актов и Манифеста 17 октября, которые, несмотря на это, продолжали считаться действующими. С формально-юридической точки зрения получался абсурд, однако с политической — никакого абсурда не было.

Отменять манифест было нельзя: это грозило новой революционной вспышкой. В то же время превратить Думу в спокойное и работоспособное учреждение, не нарушив данных в октябре 1905 г. обещаний, также было невозможно.

По сути Манифест 3 июня 1907 г. явился первым и последним нарушением законодательных прерогатив Государственной думы: страх спровоцировать очередную революцию удерживал Николая II от новых шагов в этом направлении.

Таким образом, можно все же утверждать, что конституция в России существовала, поскольку в результате революции 1905— 1907 гг. власть оказалась поделенной между царем и Думой и поскольку обе политические силы вынуждены были считаться друг с другом. Открытый конфликт между ними в 1915—1917 гг. повлек за собой крушение всей системы, так и не успевшей принять законченные конституционные очертания.

Неудовлетворительная деятельность царского правительства, а также Государственной думы послужила основой роста оппозиционного движения в стране.

В марте—апреле 1905 г. в России начали создаваться профессиональные организации интеллигенции, профессиональные политические союзы — академический, писателей, врачей, учителей и т.д. 8—9 мая в Москве состоялся учредительный съезд «Союза союзов» (объединял 14 союзов), председателем съезда был избран П. Н. Милюков².

Исходной датой возникновения легальных партий явился Манифест 17 октября 1905 г., а уже в 1906 г. в Российской империи насчитывалось до 50 политических партий. Тогда же был принят ряд законов: новый избирательный закон, установление рабочей курии (1905)³, 20 февраля 1906 г. закон «Об учреждении Государственной думы» и «О переустройстве Государственного совета».

После революции 1905—1907 гг. произошла определенная демократизация высшей школы: были разрешены выборы деканов и ректоров, студенческие организации. Однако в области образования интенсивно насаждались мракобесие, суеверие, поповщина. В 1911 г. в знак протеста против такой политики правительства была организована студенческая забастовка, поддержанная профессурой Московского университета. В результате известные ученые-профессора университета В. И. Вернадский, Н. Д. Зелинский, К. А. Тимирязев, С. А. Чаплыгин и др. получили отставку.

Был учинен настоящий разгром университета.

В ответ на это 125 лучших ученых покинули университет в знак протеста против реакционных правительственных акций.

Средних школ в стране было по-прежнему мало; даже начальных школ не хватало. Количество их росло очень медленно, оно не успевало за потребностями развивающейся экономики. В 1894 г. было 32 тыс. школ, в 1906 г. — 92,5 тыс. Несмотря на такой рост, школ катастрофически не хватало. В 1910 г. почти миллион детей не был зачислен в начальную школу из-за отсутствия мест. Вечерние курсы для рабочих, народные университеты, возникшие на средства демократической общественности, лишь в незначительной степени удовлетворяли стремление народа к образованию.

Система народного образования в предреволюционной России имела следующий вид. Начальная школа включала различные типы учебных заведений: 1-классные начальные училища (3— 4 года), 2-классные начальные училища (5—6 лет), 4-классные высшие начальные училища (4 года); начальные училища по ведомственной принадлежности делились на земские, церковно-приходские, городские, министерские, фабричные. Среднее образование давали мужские (8 лет) и женские (6—7 лет) гимназии, реальные (6—7 лет) и коммерческие (7—8 лет) училища, духовные училища (4 года) и семинарии (6 лет), кадетские корпуса (7 лет), институты благородных девиц (8 лет), епархиальные училища (7— 8 лет). Кроме того, действовали средние специальные учебные заведения, ремесленные, сельскохозяйственные, торговые и другие училища и школы. Учителей готовили учительские семинарии (4 года) и учительские институты (3 года). Высшее образование давали университеты (4 года), высшие технические, сельскохозяйственные, экономические и другие учебные заведения (4— 5 лет), высшие женские курсы, духовные академии (4 года). Значительный разрыв между программами начальных и средних школ, неравномерность распределения учебных заведений по стране, плата за обучение в средних и высших учебных заведениях ограничивали доступ детей трудящихся к образованию. В 1917 г. в России было 7 университетов и 1798 средних специальных учебных заведений.

В конце XIX в. Россия по уровню образования отставала от развитых европейских стран. По данным переписи 1897 г., на территории, занимаемой ныне Россией, средний процент грамотности населения в возрасте 9—49 лет составлял 21,1%, среди мужчин — 29,3%, среди женщин — 13,1% (в сельской местности грамотность была в 2 раза ниже, чем в городе). В районах национальных окраин процент грамотности был значительно ниже (среди якутов, например, всего 0,7% умели читать).

Но те, кто получал образование, были интеллигентами в полном смысле этого слова.

Посмотрим, например, расписание занятий в седьмом классе гимназии. Учились шесть дней в неделю, по четыре — максимум пять уроков. Из 28 часов занятий на физику, математику отводилось всего 5 часов! По часу на логику и географию, Закон Божий. По два часа — на историю, словесность. И 16 (шестнадцать) часов в неделю занимались гимназисты языками — греческим, латинским, немецким и французским, причем основное внимание обращалось на письменные и устные переводы с русского на иностранный!

Гимназическое начальство не гналось за процентом успеваемости, не страшилось ставить нерадивым и неспособным двойки, нещадно оставляло таких на второй и третий год. Но уж те, кто получал аттестат зрелости, владели иностранными языками свободно.

В реальных училищах больше времени уделялось естественнонаучным предметам. Классическое гимназическое образование нацелено было на постижение языков, на знание в первую очередь гуманитарных наук. Это позволяло сформировать мировоззрение, нравственность, дать им возможность ощутить себя европейцами, дать в руки ключ к первоисточникам новейшей научной литературы, которая выходила тогда главным образом на немецком и французском языках. Гимназическое образование позволяло каждому уже в 17 лет при желании заводить деловые отношения с иностранцами без переводчиков, основывать совместные предприятия, ездить в служебные командировки за границу, не испытывая трудности в общении, постижении информации по любым наукам, промыслам и ремеслам.

В конце XIX в. в российском коммерческом образовании произошли заметные изменения. По инициативе С. Ю. Витте 15 апреля 1896 г. было издано Положение о коммерческих учебных заведениях, которое вводило типовые заведения в этой области:

коммерческие училища, торговые школы, коммерческие курсы, торговые классы. Первые два типа предназначались для детей, вторые — для взрослых, кроме того, предоставлялось право открытия таких учебных заведений не только общественным организациям, но и частным лицам. В начале XX в. наиболее известными в стране стали: Коммерческий институт (бывшие курсы) в Москве и в Петербурге Высшие коммерческие курсы М. В. Побединского. К 1910 г. в России существовали: 5 высших коммерческих учебных заведений; средние учебные заведения: 94 — общественных коммерческих училища, 84 — частных коммерческих училища; низшие учебные заведения: из них 57 общественных торговых школ, 35 частных торговых школ, 21 торговый класс;

курсы коммерческих знаний — 15 общественных курсов, 38 — частных курсов. Итого 349 коммерческих учебных заведений⁴.

К концу XIX в. в России действовало более500 публичных библиотек и около 3 тыс. земских читален.

Большим событием было открытие при Московском университете музея, носившего название учебно-вспомогательного. Музей (ныне Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина) был создан трудами профессора Московского университета Ивана Владимировича Цветаева в 1912 г. и размещен в здании, специально построенном архитектором Романом Ивановичем Клейном в неоклассических формах. Знаменательно, что средства на строительство и создание этого музея собирались обществом по подписке. Вначале в музее экспонировалась подобранная коллекция слепков шедевров античной, средневековой и ренессансной скульптуры. Постепенно собрание пополнялось оригинальными произведениями скульптуры, живописи, декоративно-прикладного искусства древнего мира, средних веков, нового времени, современности.

Не менее важной для воспитания детей-сирот была поистине сподвижническая деятельность священника отца Иоанна Кронштадтского (1829—1909). Он приехал в Кронштадт совсем молодым. Это был его первый приход, где он оставался всю свою жизнь.

В Кронштадт высылали из Петербурга бродяг, нищих и подобранных на улицах столицы пьяных. Жили эти опустившиеся люди на окраинах города в скверных домишках и лачугах. Там царила нищета, темнота, грязь. И с помощью людей, которых Иоанн привлек, он создал в Кронштадте целый городок, который назывался Домом трудолюбия. В нем были две фабрики, на которых работало около 7000 человек, и работа была такая, что не требовалось ни особых знаний, ни особой силы. В городке были школа для детей, мастерские, где можно было выучиться какой-нибудь профессии. Была большая библиотека, устраивались лекции с туманными картинами (диапозитивами), концерты. Были приют для детей-сирот и детский дом для маленьких ребят, матери которых работали. Летом устраивалась детская колония за городом. Был большой дом, в котором бездомные могли ночевать за 3 копейки.

Большое значение в жизни российского общества приобрела периодическая печать. Освобождение (в ходе революции 1905 г.) печати от предварительной цензуры, постановка ее на коммерческую основу способствовали увеличению численности газет (если в конце XIX в. существовало 105 ежедневных газет, то в 1912 г. издавалась 1131 газета на 24 языках), росту их тиражей. Крупнейшие издательства — И. Д. Сытина, А. С. Суворина, «Знание», выпускавшие дешевые издания, сыграли большую роль в просвещении народа, распространении произведений русских и зарубежных авторов.

Нельзя не отметить и такой факт, что в России значительно расширилась сеть периодической научной литературы. Если в 1855 г. выходило всего 61 научное издание, то в 1900 г. их насчитывалось уже 525.

Значительных успехов добилась русская географическая наука. Ученый и путешественник П. К. Козлов исследовал Тибет и Центральную Азию. Путешествия В. Л. Комарова — крупнейшего ботаника и географа — завершились созданием выдающихся трудов по флоре Маньчжурии, Монголии и Камчатки. Н.И. Книпович исследовал моря европейской части России, создал труды по гидрологии морей и ихтиологии. Крупнейший географ, океанограф и картограф Ю.М. Шокальский создал фундаментальный труд «Океанография», не потерявший своего научного значения до нашего времени.

Мужественный и бесстрашный исследователь Арктики Г.Я. Седов вопреки противодействию царского правительства организовал в 1912—1914 гг. экспедицию к Северному полюсу. Седов погиб во время этой экспедиции.

И.И. Мечников посвятил свои труды важнейшим проблемам жизни и смерти организмов. Его труды помогли ученым понять природу инфекционных заболеваний, научиться предупреждать и лечить их. Он организовал первую в России бактериологическую станцию, разработал теорию иммунитета, много сделал для изучения туберкулеза и воспалительных процессов.

Мечников был материалистом и атеистом, активным борцом за передовую науку. Из-за преследований царским правительством он вынужден был покинуть Россию и с 1888 г. до конца жизни работал в Пастеровском институте в Париже.

В начале XX в. для исследования человеческого организма, организмов животных и растений выдающееся значение имели не только новые труды И.И. Мечникова, И.П. Павлова, И. М. Сеченова, но и К. А. Тимирязева и И.В. Мичурина. Благодаря им были расширены возможности сохранения здоровья людей и обеспечения их необходимыми продуктами животноводства и растениеводства. Крупнейший вклад в науку о Земле внес ученый-энциклопедист В. И. Вернадский (1863—1945), положивший уже тогда начало геохимии, биогеохимии и радиогеологии. Его учение о биосфере легло впоследствии в основу идеи Вернадского о ноосфере, или сфере планетарного разума. Как и многие ученые его времени, В. И. Вернадский занимался общественной деятельностью. В 90-е годы он участвовал в земском движении, в 1905 г. стал одним из инициаторов и создателей Академического союза, был членом кадетской партии. В 1915 г. совместно с другими учеными Вернадский создал Комиссию по изучению естественных производительных сил России (КЕПС). Прочный фундамент российской геологической научной школы был заложен А. П. Карпинским.

В 1903 г. была опубликована работа создателя теории ракетного движения учителя калужской гимназии К.Э. Циолковского (1875— 1935) «Исследование мировых пространств неактивными приборами». Важное значение имели работы Н.Б. Жуковского (1847—1921) и И.С. Сикорского (1889—1972) в самолетостроении.

В рассмотрении культуры конца XIX — начала XX в., наверное, было бы логичным обратиться к имени того, кто жил и творил в этот период и возвращается к нам только в наше время, — Василия Осиповича Ключевского (1841—1911). При жизни ученого его имя было широко известно и пользовалось огромной популярностью. В 1920—1940-х годах в общей критике всего культурного и научного наследства, оставшегося нам, оно оценивалось по-разному, часто двойственно, но для всех критиков было очевидным его научное значение. С 1950-х годов, когда началось глубокое изучение творчества В.О. Ключевского, вновь возрос интерес к имени историка среди широкой массы читателей, и в настоящее время оно стоит в ряду крупнейших деятелей русской и мировой культуры.

Основной труд Ключевского «Курс русской истории», как бы его ни оценивали в прошлом, остается памятником русской исторической мысли, содержащим в себе концепцию исторического развития России⁵. В этом основное значение «Курса русской истории». Первая часть «Курса» вышла в свет в 1904 г., четвертая — в 1910 г. Читательский спрос на издание был огромный, и параллельно с изданием отдельных частей происходили переиздания уже вышедших.

Концепция исторического процесса в России, отраженная В.О. Ключевским в «Курсе русской истории», противостояла взглядам государственной школы русских историков второй половины XIX в., концентрировавших первостепенное внимание на роли государства в истории общества и проблеме его управления часто в правовом аспекте.

Опыт чтения курсов по всеобщей истории привел Ключевского к отрицательному отношению к устоявшемуся взгляду об исключительно самобытном характере исторического пути России. В.О. Ключевский ставил вопрос об общеисторическом процессе, в котором каждая «местная» история имеет своеобразие, но она дает готовый и наиболее обильный материал для исторической социологии»⁶, так как «успехи людского общежития, приобретения культуры или цивилизации... созданы совместными или преемственными усилиями всех культурных народов, и ход их накопления не может быть изображен в тесных рамках какой-либо местной истории...»⁷.

По дневникам В.О. Ключевского видно, что он боялся революции и призывал к классовому миру; и вместе с тем он выдвигает тезис о необходимости «исторического воспитания народа» как условия его бытия.

Разумеется, В.О. Ключевский не придерживался марксистского подхода к дореволюционному социально-экономическому пониманию исторического процесса. Свою концепцию он строил на «взаимодействии исторических сил», каждое из которых в разные моменты истории в силу конкретных обстоятельств может приобрести определяющее значение.

Теоретическое построение В.О. Ключевского опиралось на триаду: человеческая личность, людское общество и природа страны — вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие". В условиях России приоритет Ключевский отдавал географической среде, в рамках которой происходила борьба трудовой деятельности человека с природой и в зависимости от которой создавались «различные сочетания общественных элементов»⁹. Именно отсюда вытекал афоризм В.О. Ключевского: «История России есть история страны, которая колонизируется»¹⁰.

Между тем проблема личности в истории занимала у В.О. Ключевского особое, причем внешне самостоятельное место в его творчестве. Человеческая личность представлялась ему первостепенной силой в «людском общежитии». В.О. Ключевский подходил к проблеме личности вне принадлежности ее к тем или иным социальным слоям общества с их классовыми интересами.

Художественная одаренность позволяла ученому проникать в тайники человеческой личности как в ее частной, так и в общественной жизни. Так, в своих воспоминаниях Ф. И. Шаляпин пишет о том, что по его просьбе В. О. Ключевский помогал ему искать сценический образ царя Бориса в опере «Борис Годунов». Ф. И. Шаляпин подробно описал, как в их беседах В. О. Ключевский сам играл князя Василия Шуйского; Шаляпин был поражен именно актерским перевоплощением Ключевского — «тонкий художник слова, наделенный огромным историческим воображением, он оказался и замечательным актером»¹¹.

В «Курсе русской истории» в связи с Петром I и его временем В. О. Ключевский считал возможным высказать резко отрицательное отношение к самодержавию как политической системе. «Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием», заключил Ключевский характеристику Петра I и его эпохи.

Переходя к преемникам Петра I, В.О. Ключевский ярко, даже с добродушной усмешкой описывал императрицу Елизавету Петровну, оставшуюся на престоле «своенравной русской барыней XVIII века» и с нескрываемым презрением относился к Петру III — «верноподданному прусскому министру на русском престоле», и его немецкому окружению, посыпавшемуся в Россию со времен Анны Петровны, «точно сор из дырявого мешка».

Значительно сложнее складывался у В.О. Ключевского образ Екатерины II. Его замысел состоял в том, чтобы развенчать официально созданную апологетику «матери отечества» и показать ее истинную роль в апогей крепостничества. В одном из афоризмов он отмечал: «Сердце Екатерины никогда не ложилось поперек дороги ее честолюбию»¹².

Путем раскрытия личности историк создавал малопривлекательное полотно, на котором образы российских.монархов запечатлевались в большей степени не только как обычные, но и как исторически малопривлекательные люди. Неприятие Ивана IV, ирония над Алексеем Михайловичем, завуалированно отрицательное отношение к Екатерине II и только оправдание Петра I за личное мужество и самопожертвование — таково отношение В. О. Ключевского к самодержцам России, оставившим заметный след в истории государства. В набросках, не вошедших в «Курс русской истории», преемников Екатерины II — Павла I, Александра I и Николая I — он прямо называл чуждыми России людьми.

Одним из основных направлений в исследованиях В.О. Ключевского была история русской культуры. Эту проблему он рассматривал в органической связи с социальными изменениями в России и очень своеобразно подходил к оценке дворянской культуры в XVIII—XIX вв. Тут, пожалуй, в наибольшей степени проявились антидворянские взгляды историка.

Обращение исследователя к памяти А. С. Пушкина и Н. И. Новикова отражало его личностное глубокое восхищение русским поэтом и поборником просвещения и науки. Ключевский подчеркивал не только глубоко национальный характер творчества А. С. Пушкина, но и его значение в развитии мировой культуры, связывая деятельность гениального поэта с развитием русской культуры XVIII в. «Целый век нашей истории работал, — писал В.О. Ключевский, — чтобы сделать русскую жизнь способной к такому проявлению русского художественного гения»

Множество работ В.О. Ключевского свидетельствует о его постоянном внимании к исторической науке. В университете он читал специальные курсы по историографии, систематически выступал с анализом творчества своих непосредственных предшественников и старших коллег¹⁴.

Более чем кому-либо в своих историографических работах В. О. Ключевский уделил место учителю С. М. Соловьеву. В них он говорит об огромном кругозоре С. М. Соловьева, его знании западноевропейской истории и значении подхода к истории российской — «генетическое изучение форм и отношений государственного и общественного быта России было тогда если не совершенной новостью в нашей историографии, то во всяком случае явлением, к которому еще не привыкли...»¹⁵.

Среди сохранившихся сочинений Ключевского теоретический интерес представляют две его рукописи — «Русская историография 1861—1893 гг., и «Юбилей Общества истории и древностей российских», опубликованные только в 1983 г. Интерес к ним обусловливается тем, что В. О. Ключевский рассуждал в них о серьезнейших проблемах своего времени — о связи между общественным мышлением и историческим прошлым, о задачах исторической мысли и преемственности поколений в изучении отечественнои истории¹⁰.

Обращаясь к ней, В.О. Ключевский подчеркивал, что именно наиболее трагические страницы истории народа будируют историческую мысль, что «отвращение к труду, воспитанное крепостным правом в дворянстве и крестьянстве, надобно поставить в ряд важнейших факторов нашей новейшей истории».

Учеником В. О. Ключевского был историк Павел Николаевич Милюков (1859—1943) — автор «Истории русской культуры». В 1917 г. Милюков был министром иностранных дел Временного правительства. С 1920 г. находился в эмиграции. Его книга, имеющая бесспорный интерес для широкого круга современных читателей, несомненно, должна быть издана в полном объеме у нас в наше время¹⁷.

«Очерки по истории русской культуры» (СПб., 1898—1899, ч. 1—3) были научным ответом П.Н. Милюкова на дискуссию о месте России в системе «Запад—Восток». И хотя П. Н. Милюков отдавал приоритет «западному влиянию» в культурном развитии России, он отрицательно оценивал Петровские преобразования. (О политической деятельности П. Н. Милюкова упоминалось здесь несколько ранее.)

Милюков был подлинным эрудитом, обладал поразительной памятью, владел чуть ли не 20 языками. Человек необычайно точный и организованный, отличавшийся высокой самодисциплиной, в продолжение всей своей жизни на заседаниях и докладах он делал протокольные записи «для себя», тщательно сохранял любого рода документы и составил, невзирая на зигзаги судьбы, несколько обширнейших архивов, являющихся сейчас бесценным подспорьем для историков.

О его работоспособности ходили легенды. За день Павел Николаевич успевал сделать огромное количество дел, всю жизнь ежедневно писал серьезные аналитические статьи, работал над книгами (составленный в 1930 г. библиографический перечень его научных трудов составил 38 машинописных страниц).

В воспоминаниях Милюкова — ученого-историка нашли отражение события русской истории, деятельность различных политических партий и течений в начале XX в., даны портреты современников — П. Столыпина, В. Коковникова, С. Витте, П. Струве и др.

Другим не менее талантливым учеником Ключевского был Дмитрий Иванович Иловайский (1832—1920), историк, публицист дворянско-монархического направления, автор «Истории России», многочисленных официальных учебников по истории для начальных и средних учебных заведений.

Возвращаясь к В.О. Ключевскому, в качестве итогов рассмотрения его творчества надо отметить, что он ввел в научный оборот новый и важный фактический материал, подверг критике многие положения государственной школы, показав несостоятельность ее взглядов на происхождение крепостного права в России и по другим вопросам, впервые сформулировав в русской историографии понятие об общественных классах¹⁸.

Особое место в буржуазной историографии конца XIX — начала XX в. занимали Н.П. Павлов-Сильванский, отстаивавший идею единства русского и западноевропейского исторического процесса и доказавший наличие феодализма в средневековой России, А.С. Лаппо-Данилевский, А.Е. Пресняков, А.А. Шахматов и др.

В российской науке появляется созвездие имен в гуманитарных дисциплинах: философии, культурологии, социологии, где начало XX в. отмечено появлением ряда философских работ, авторы которых стремились осмыслить исторический путь и будущность России. Это время религиозно-философского Ренессанса поэт Н. Гумилев назвал «серебряным веком». Основоположником религиозного Ренессанса «серебряного века» явился Вл. Соловьев с его метафизическими исканиями. Религиозный Ренессанс — это и экуменические тенденции «закона любви» Л. Толстого.

«Серебряный век» — это искрящийся каскад имен, идей, характеров: Н. Бердяев (1874—1948), С. Булгаков (1871—1944), Л. Карсавин (1892—1952), П. Флоренский (1882—1937), С. Франк (1877—1950), Г. Федотов (1886—1951), А. Лосев (1893—1988), Н. Лосский (1870—1965), Б. Вышеславцев (1877—1954). В 1922 г. большинство было вынуждено покинуть Россию, и это спасло выдающихся мыслителей от расстрела.

«Историческое время», которое охватывает «серебряный век», простирается от начала века до 1922 г., когда ушел в Европу «философский пароход» с выдворенной из России русской философией на борту. Следует отметить, что этот «своеобразный век» был продолжен первой «волной» русской эмиграции. Не все, кто жили, творили в это время в России, питались почвой «серебряного века», но все так или иначе испытали на себе влияние его поисков и свершений. Что нового он дал русской культуре?

«Серебряный век» создает свою особую социокультурную «среду», где вопросы философии, истории, религии, культуры, поэзии обсуждались, развивались, становились чертами сознания и мышления. К этой среде могут быть отнесены дома Трубецких, Соловьевых, Брюсова в Москве; собрания у Мережковского и Гиппиус, так называемая «башня» Вяч. Иванова в Петербурге, где обсуждалась поэзия «серебряного века». Культуру «среды — места» дополняли многочисленные религиозно-философские общества: «Московское психологическое общество» (1884—1920), памяти Вл. Соловьева (1905—1918) и многие другие. Н. Бердяев даже после 1917 г. хотел создать Вольную академию духовной культуры. Он создал ее позднее в эмиграции в Берлине.

Другой чертой религиозного Ренессанса стала примечательная идейная эволюция его носителей. От «легального марксизма», экономизма они прошли свой крестный путь к христианско-православному идеалу общества и человека. На их долю выпали и ссылки, и тюрьмы, но путь к «земному раю» через кровь их ужаснул. Это поколение Ленина, хотя судьбы у них разные. Все они и продолжатели русской традиции «взыскующей нравственности», этических абсолютов, и философы, вобравшие в себя всю многоаспектность европейской образованности того времени, чьи личные биографии олицетворяли «открытость» к взаимодействию Востока и Запада, переплавку культур, идей, школ, направлений.

Универсализм как черту Ренессанса можно проследить на судьбе и творчестве С. Булгакова: философ, культуролог, социолог, политэконом, он теоретик и практик — депутат Второй Государственной думы, в 1917 г. — член поместного собора, восстановившего патриаршество в России, затем сам становится священником, пройдя путь от религиозной философии к богословию, став в Париже профессором. Его подвижничество поистине безгранично. Он автор таких работ, как «Два Града» (1911), «Философия хозяйства» (1912), «Свет невечерний» (1917), трилогия «Агнец Божий» (1933). С. Булгаков — один из самых знаменитых русских философов Ренессанса. Продолжая развивать философские заветы Соловьева, он создает оригинальную собственную систему — социологию, где переплетаются космизм, софийность со стихией падшего состояния тварного мира.

У истоков «серебряного века» русской философии стоял Владимир Соловьев (1853—1900)¹⁹, так же как у истоков «золотого века» русской литературы — Пушкин.

И тот, и другой оказались вершиной порожденного ими движения. Им обоим был присущ тот универсализм духа, которому доступен прекрасный прообраз мира как всеединства: отдельные начала — разум и воля, личное и всечеловеческое, истина и свобода— находят тут свое место, гармонически восполняя друг друга. Идущий вслед и Пушкину, и Соловьеву универсализм сменяется упором на одном — на начале, извлеченном из равновесия с противоположным. ^:

Концепция Вл. Соловьева, призывающая к необходимости активного сотрудничества человека и Бога, становится основой нового миросозерцания части интеллигенции.

Лекции Вл. Соловьева «Чтения о Богочеловечестве» (1878— 1887) во многом определили новый строй ментальности «серебряного века». Его лекции пронизывала идея внутренней целостности, единства Добра, Красоты, Истины.

Последователи Соловьева — Бердяев, Булгаков, Федотов, Флоровский, Трубецкие — пытаются создать целостное религиозное мировоззрение, осмысляя историю как процесс сотрудничества человека с Богом, как боготворчество. Мир должен быть преобразован не кошмаром насилия, а подлинностью христианского учения.

Родственный Соловьеву Бердяев стремится ввести в сознание идею примата человеческой свободы перед всем остальным, видя в ней самодовлеющую истину.

Бердяев родился в 1874 г. в Киеве в дворянской семье — «голубых кровей красавец».

Живя за границей, Бердяев вернул себе социалистический идеал молодости, только уже в версии «персоналистического социализма».

Из-за расхождений с господствующей идеологией Бердяев вместе с большой группой культурных деятелей был выслан в 1922 г. из России: он попал сначала в Берлин, а с 1924 г. жил в Париже до самой смерти в 1948 г.

Разделив еще в начале века с Львом Шестовым место первооткрывателя современной философии существования (и превратив тем самым Россию в родину экзистенциализма), Бердяев стал вдохновителем этого нарастающего философского умонастроения во втором своем эмигрантском отечестве, во Франции. Г. Марсель, А. Камю и близкий к ним персоналист Э. Мунье — все почитали русского философа. Он был удостоен на Западе многих научных почестей. В 1949 г. он стал доктором Honoris cauza Кембриджского университета, был выдвинут кандидатом на Нобелевскую премию.

Ставшая путеводительной книгой «Истоки и смысл русского коммунизма» (1937, на русском языке 1955 г.) и «Русская идея» (1946) были изданы в Париже. В них Бердяев, исследуя истоки и смысл русского коммунизма, приходит к выводу, что коммунизм — это продукт русского национального характера, которому свойственна мессианская идея освобождения человечества и спасения народов от завоевателей, не раз находившая за долгую историю России практическое воплощение.

Многие завоеватели, устрашая Восток и Запад, сумев покорить многие народы, прийдя в Россию, терпели поражение: Тамерлан, Чингисхан, Наполеон, Гитлер. Русские, таким образом, завоевывали себе не только свободу, но и освобождали от порабощения другие народы. Так что мессианская идея ортодоксального марксизма — освобождение всего человечества от эксплуатации через мировую революцию — это есть не что иное, как модификация русской мессианской идеи.

В работах «Духовный кризис интеллигенции» (1910) и «Кризис искусства» (1918) Бердяев стремился убедить своего читателя в том, что только внутренние потенции личности, способные «обнажать» религиозно-мистическую сущность бытия, позволяют обрести подлинную свободу. Единственный выход из духовного кризиса он видел в ре

⇐ Предыдущая13141516171819202122Следующая ⇒

Поделиться:

Воспользуйтесь поиском по сайту: